Храни меня

Глава 23

Падшие ангелы

Роан

"Пока нас нет, ты — хозяин дома". Папа гладит меня по щеке со своей кривой улыбкой, которая заставляет меня чувствовать, что я уже заставил его гордиться собой. "Это значит, что ты присматриваешь за мамой и братом, да?" Он подмигивает мне, а затем целует маму в щеку. Она взвизгивает, когда он щиплет ее за попу, и бьет его по руке. 1

"Убирайся отсюда". Она смеется, держа дверь открытой для него. Я выглядываю за дверь и вижу Кэша за рулем его новой машины — он только что получил права. Очевидно, это означает, что он надежный водитель, но я думаю, что они ошибаются. Мама говорит, что он водит как сумасшедший.

Финн тянется с заднего сиденья и сигналит, прежде чем Кэш успевает его отпихнуть. "Да, да, я еду", — кричит в ответ папа.

Когда они уходят, мама спрашивает меня, не хочу ли я поиграть с моими поездами.

"Я хочу есть. Может, пойдем к ним в "Ден"?" Мне больше всего нравится их мясной рулет, особенно когда мисс Марта кладет его в сэндвич с кетчупом.

"Нет, Лохлану пора спать, но я могу приготовить тебе что-нибудь здесь". Она поднимает его с надувного кресла, и он тут же начинает дергать ее за волосы, хихикая.

"Эй." Я шлепаю его по пухлому бедру. "Не дергай маму за волосы, это плохо". Я должен защищать ее. Я мужчина в доме.

"Поиграй со своими паровозиками, пока я уложу Лохи, а потом я приготовлю тебе перекусить. Хорошо?" Мама никогда не кричит, не то что папа. Но он кричит, чтобы сделать нас сильными. Мама любит нас, но она всего лишь женщина. Мы должны быть сильными для нее. Для ее мальчиков.

"Можно я пойду с вами?" Он еще совсем малыш, но я должен убедиться, что Лохлан не попытается снова обидеть маму.

"Конечно…" Раздается звонок в дверь. "Ты можешь ответить, Роан? Я только уложу Лохи в его кроватку и сразу вернусь".

Я киваю, поворачиваюсь лицом к двери, но тут возникает проблема. Окно расположено слишком высоко, чтобы я мог видеть, кто находится снаружи. Папа говорит, что мы всегда должны проверять, кто это, прежде чем открывать дверь. Но мама попросила меня, и я должен это сделать.

Я прыгаю так высоко, как только могу, но все равно ничего не вижу. Кто-то дважды стучит в дверь, пока я перетаскиваю стул с обеденного стола. "Роан, дверь", — кричит мама из глубины дома, и я бросаю стул.

В животе что-то не так. Как когда ты говоришь ложь. Мама хочет, чтобы я открыл дверь, но папа говорит, что всегда нужно проверять. Я сглатываю дурное предчувствие и отпираю дверь.

Как только металл замка щелкает, дверь с грохотом распахивается, сбивая меня с ног. Внутрь заходят трое крупных мужчин. Голова болит от удара о полку для обуви.

"Роан". Голос мамы испуган. "Встань за мной, малыш". Она вернулась из спальни и теперь смотрит на больших мужчин. Ее глаза расширены и слезятся, и я понимаю, что уже подвел ее.

Мои ноги словно увязли в грязи. Я пытаюсь пошевелиться, но ноги не слушаются. Может, это сон? Во сне иногда происходят странные вещи. Но когда один из мужчин смеется, я понимаю, что это не сон. Он здесь. Он настоящий.

"Здравствуйте, миссис Фокс". Пистолет, который он поднимает, настоящий.

И выстрел, и пуля, и кровь, и…

Я не должен был открывать эту дверь.

Мой кулак перестает врезаться в дерево, но это не потому, что я перестал бить. Я чувствую сопротивление, сдерживающее меня, и я кричу, пытаясь нанести заслуженное наказание. Мой сон начинает исчезать, но эта чертова дверь…

"Роан, Роан!" Беспокойство в голосе Реджи продолжает тянуть меня. Она обеспокоена. Что случилось? Она в безопасности?

Я дышу вопреки сопротивлению вокруг меня, и мои ребра кричат от боли. Я не могу вспомнить, кто и что говорил. Внезапно тяжесть, сдавливающая меня, исчезает, и я чувствую, как снова сжимаю руки в кулаки, готовый продолжать, но…

На мои губы мягко надавливают. Что-то легкое и влажное проникает в губы. Что-то прижимается по обе стороны от моего лица, но я все еще в оцепенении, мое внимание сосредоточено на этом ощущении у моего рта.

"Ты в безопасности". Давление исчезает, сменяясь легким воздухом. "Вернись ко мне, Роан. Ты в безопасности".

Реджи.

Я разжимаю кулаки и нахожу ее бедра перед собой. Мои глаза борются с желанием остаться закрытыми и открываются перед ее лицом. Ее красота ударяет меня, как поезд, в центр груди.

Ее глаза, яркие и насыщенные, смотрят в мои, словно она что-то ищет. Ее нос целует кончик моего. Ее руки обхватывают мое лицо, прижимая его к себе, как что-то слишком ценное, чтобы потерять. Ее облегченное дыхание трепещет на моих губах.

Слова, которые я никогда раньше не произносил, чужие и новые на моем языке, тянутся к ней. "Поцелуй меня".

Она колеблется, и в этот момент мое сердце перестает биться, возобновляя свою работу лишь тогда, когда она приподнимается на носочках, чтобы впиться своим ртом в мой. Ее губы мягкие, но твердые в своих желаниях, они ведут и направляют меня. Я притягиваю ее к себе, мое тело загорается огнем, когда мы прижимаемся друг к другу, все еще обнаженные с прошлой ночи.

Я не закрываю глаза. Я держу их открытыми и наблюдаю, как длинные темные ресницы проводят по ее щеке. Я пытаюсь поцеловать ее так же, мягко и нежно, знакомясь с формой ее губ и движениями языка. Я раздвигаю губы, и она сладко стонет в ответ на приглашение. Ее язык дразнит мой, и она покачивает бедрами, посасывая мою нижнюю губу, слегка проводя по ней зубами.

Я теряюсь во всех ярких и полных ощущениях, которые создают такие маленькие движения. Прикосновение к губам, и я чувствую, как у меня сводит живот. Вибрация ее стона в моем рту, и все мое тело словно облито бензином.

Обнимая меня за плечи, она шепчет: "Отнеси меня обратно в постель, Ро".

Ро. Она называет меня так только тогда, когда мы вот так, ошеломленные и растерянные, теряемся в теле друг друга. Кажется, мне это нравится.

Я поднимаю ее на руки, и она обхватывает меня ногами за талию, не переставая целовать. Мне трудно идти и целоваться, мой мозг словно замыкается при каждом прикосновении ее губ. Каким-то образом мне удается уложить ее на кровать и забраться на нее сверху. Она притягивает меня к себе, и я сглатываю ее вкус, погружаясь в ее ощущения.

Ее ноги прижимаются ко мне, и мой член скользит по ее киске, а она раскачивается при каждом поцелуе, словно ее рот и тело — часть одной волны, и меня вот-вот унесет в море.

В дрейфе, окруженный только ею.

Она проводит руками по моей спине, и по рукам пробегают мурашки. Я прикусываю ее губу, она издает ободряющий звук, и я делаю это снова. На этот раз ее ногти впиваются мне в спину. Мой язык проникает в ее рот, и я провожу своим твердым членом вверх и вниз по ее щели. "Dame más."

Ее рука скользит между нами, и воздух вырывается из моих легких, когда она гладит мой член. Я реагирую, не задумываясь, хватаю ее за запястье и прижимаю его над головой.

"Черт, я не думаю, я не могу…" Я спотыкаюсь на словах, мои мысли путаются под напряжением, проходящим через меня, которое искрится, когда она прикасается ко мне. "Я держусь на волоске, просто целуя тебя".

"Хорошо". Она проводит большим пальцем по жесткой складке между моими бровями. Другой рукой она держит мою челюсть и наносит мягкие, целомудренные поцелуи на мои губы, покачивая бедрами. Мой член течет, когда ее возбуждение заставляет его скользить, как тогда, когда я нахожусь в ее горячем, влажном рту.

"И если ты продолжишь тереться об меня своей киской, Кортес…"

На ее губах играет дразнящая улыбка, от которой ее глаза искрятся в уголках, и от одной ее улыбки мои яйца напрягаются. "Немного поцелуев заставили тебя поволноваться, да, Фокс?"

Я опускаю голову и провожу зубами по ее шее, а затем засасываю между ними мочку ее уха. "Немного поцелуев? Нет. Но поцелуй с тобой?" Мое тело кажется легким, голова — высоко поднятой, а сердце… "Мне кажется, что я могу улететь. Я чертовски свободен".

Сейчас я чувствую себя особенно убийственно по отношению к тому, кто настойчиво звонит на телефон Реджи. Она снова уснула у меня на груди, и мысль о том, чтобы разбудить ее, приводит меня в иррациональное бешенство. Последний час я провожу рукой по ее шелковистым волосам и слушаю ее дыхание, перебирая в памяти каждую минуту нашего утра.

Она спит как убитая, поэтому, несмотря на то что ее телефон вибрировал на тумбочке, как чертов отбойный молоток, она не шелохнулась. Ненавижу быть тем, кто это делает. На третий раз я бужу ее, нежно поглаживая по спине и целуя в лоб.

Она вздрагивает, сморщив нос, и тихонько мурлычет.

"Кто-то звонит тебе без остановки".

Она бормочет что-то внятное и отползает от меня, чтобы взять свой жужжащий телефон. Прищурив один глаз, она смотрит на экран, и то, что она видит, заставляет ее подняться и сразу же ответить. "Санти?"

Она включает громкую связь. "Тебе нужно как можно скорее добраться до Колесницы".

Ее рука крепко сжимает телефон. "Что случилось? Папа в порядке?"

"С ним все в порядке. Это Анхель. Он покончил с собой".

Реджи

Час спустя мы идем по коридору к папиным апартаментам в "Колеснице". Дэниел стоит за дверью и старательно делает вид, что не слышит воинственных криков, доносящихся с той стороны.

"Как он?" спрашиваю я с гримасой.

"Как и следовало ожидать", — отвечает он, открывая дверь и отступая в сторону, чтобы пропустить нас внутрь.

Лампа проносится мимо нашего зрения и разбивается о стену. Сантьяго сидит в кресле, подперев голову рукой, и наблюдает за тем, как бушует наш отец, словно мать, ожидающая истерики своего ребенка. Мой отец допивает остатки ликера из своего бокала, а затем швыряет его в стену вместе с разбитыми останками лампы.

"Санти". Я привлекаю его внимание, и он поднимает глаза, не услышав, как мы вошли, из-за яростных криков. Он подходит к нам, в то время как наш отец опускается на край кровати и наливает еще один стакан текилы. Господи, это плохо. "Что, черт возьми, произошло? Он оставил записку?" судорожно спрашиваю я.

"Да". Губы Санти сжимаются в жесткую линию. "Очевидно, он воровал у организации годами и не мог больше жить с чувством вины — или со страхом быть пойманным. Он убил тех женщин, когда они узнали, что он делает, а потом ты начала расследовать их смерти".

"Нет, это безумие. Он бы не…" Я смотрю в лицо отцу и спрашиваю в недоумении: "Ты ведь не веришь в это, папа?"

Я смотрю на Роана и понимаю, что он тоже не верит. Все слишком просто и в то же время оставляет слишком много вопросов без ответа.

"Люди постоянно предают тех, кто им близок. Я сделал это слишком легко, потому что доверял ему". Костяшки его пальцев белеют на бокале, прежде чем он ставит его обратно.

Я тянусь за бутылкой, когда он наливает еще. "Тебе нужно успокоиться. Посмотри на это с логической точки зрения", — умоляю я, ожидая, что он увидит хоть какой-то смысл за пределами своей ярости.

Его ноздри раздуваются, и он вырывает бутылку у меня из рук. "Не смей указывать мне, что делать, каброна…"

Роан вздрагивает. "Следи за тем, как ты с ней разговариваешь…"

"Что ты еще здесь делаешь, Фокс? Твоя работа закончена. Угроза миновала". Он встает, откидывая плечи назад. "Это единственная причина, по которой ты здесь, верно? Моя дочь для тебя только работа и ничего больше, помнишь?"

Я быстро вижу, что ситуация выходит из-под контроля, поэтому подталкиваю Роана обратно к двери. "Пойдем, я провожу тебя". Его челюсть напрягается, и он выбегает за дверь и направляется к лифту.

Мы заходим внутрь, плечом к плечу. Напряжение, исходящее от него, настолько велико, что заполняет весь лифт. Как только двери закрываются, он поворачивается ко мне и рычит: "Это гребаное дерьмо, и ты это знаешь".

"Я знаю, но что нам делать? Мы знали, что рано или поздно это закончится". В моем голосе слышится треск, выдающий, что я думаю не только об угрозе. Я думаю о нас. Есть ли мы вообще вне этой работы?

"Я скажу тебе, чего мы не должны делать". Он прижимает меня к подставке для рук, энергия трещит вокруг него. "Мы не должны верить каким-то дерьмовым подставам и обманывать себя, думая, что ты в безопасности".

Когда лифт останавливается, мы выходим в холл, и я хватаю его за руку, безмолвно умоляя не усложнять ситуацию. "Кто бы ни был на самом деле Варден, он хочет, чтобы мы поверили, что это Анхель. Поэтому сейчас самое безопасное, что мы можем сделать, — это согласиться с ним. Пусть Варден думает, что мы перестали искать, и он перестанет нас преследовать".

Он кривит губы. "Ты действительно этого хочешь? Ты хочешь купиться на какую-то шараду и сдаться, потому что так будет проще?"

"Нет, конечно, нет…"

"Тогда чего же ты хочешь, Кортес? Потому что я не читаю мысли". Он говорит так, будто чувствует надвигающуюся боль. Когда я думаю о том, что мне нужно сказать дальше, мне тоже чертовски больно.

Мое горло сжимается, как будто мое тело пытается остановить меня. "Нам нужно вернуться к нашим собственным жизням". Я провожу рукой по лбу и жую губу. "По крайней мере, сейчас".

Его каменные глаза становятся черными как уголь. "Хорошо. Если только ты признаешь, что дело не в Вардене или Анхеле, а в том, что ты слишком труслива, чтобы встретиться со своим отцом со мной на руках". Его слова — ядовитые стрелы, пронзающие мои ребра и жалящие чистым ядом. Это больнее всего, потому что это правда.

И все же я подавляю желание сказать ему, что он прав, и сжимаю зубы. "Я не из трусливых".

Он тычет пальцем себе в грудь. "Я знаю это. Вот почему это так огорчает". Черт. Яд просачивается в мою кровь, обжигая, как кислота.

Я смотрю, как он уходит, зная, что он прав, но слишком упрямый и напуганный, чтобы что-то с этим сделать.

1. Control — Zoe Wees