Идеальный партнёр

28

Оставшись одни на разгромленной незаконченными приготовлениями кухне, Дима с Лорой сели за стол, где хозяин разгрёб с краю местечко.

- Оставь так на полчаса. Потом уберём. Перед гостями. Давай хоть поболтаем.

Лора сидела, отщипывая кусочки от салями и шинкена:

- Как вкусно всё-таки. Не понимаю: говорят, что это вредно - копчёности. Почему тогда так вкусно? Ведь организм должен понимать свою пользу и вред. Вкус - это же субьективная реакция на пользу или наоборот. Думаю, что вы, врачи, что-то здесь перевираете. Тем более, что взгляды так часто меняются. Помнишь, как боролись с мучным? А теперь оказывается, что грубые волокна - профилактика рака. Так ведь?

- Так и не так. Я думаю над этим как раз сейчас. Даже статью хочу написать. Достаточно парадоксальная мысль, чтобы быть правдой, - сказал Дима.

- Что за мысль? О мучном?

- Нет. Совсем не то. Я перескочил, извини. О вкусе как индикаторе пользы.

- Очень наукообразно.

- Не иронизируй. Вы думаете, что наука - это только математика с физикой.

- Не шуми. Я так не думаю. Я нетипична. И вообще я ушла в график-дизайнеры. Как говорил кто-то из великих: для математики не хватило фантазии.

- Не прибедняйся. Так вот о вкусе. Я начну издалека. Послушай. Я ведь говорил тебе, что работаю в хайме со стариками. Почитываю, конечно, по геронтологии. Интересная получается картина. Организм запрограммирован на смерть. Это естественный конец. В клетках есть часы, и они запускаются при рождении, - он глянул на Лору. - Не кривись, я знаю, что это общее место. Сейчас. Но это значит, что точно так же, как материалы для развития и строительства, организму нужны вещества для последующего разрушения.

- О, Боже мой! И это тоже должно быть вкусно!

- Конечно. Ты всё правильно понимаешь. Ведь эмоции отражают только вероятность удовлетворения потребности. Неважно какой. В жизни - так в жизни, в смерти - так в смерти. Если потребность велика, а её удовлетворение возможно и уже совсем близко - это и вызывает положительную эмоцию. Заметь, не само удовлетворение, а только положительный прогноз. И наоборот: страх, депрессия возникают, когда непонятно, что происходит. Возможно ли побороть препятствие? Часто ведь самого препятствия ещё не видно. Недаром же говорят: у страха глаза велики.

- Послушай, но необязательно же салями вредна? Я её так люблю!

- Необязательно. Ешь, конечно. Природа на нас способ найдёт, не волнуйся.

- А как там в хайме?

- Условия? О чём ты, идеальные! Дойчланд. Но умирают всё равно. У нас, правда, редко. Если кому плохо, переводим в клинику. Большинство потом возвращаются на долечивание. Но не все.

- На Украине, говорят, страх. Особенно в домах-интернатах.

- Да там всюду страх. Меня это так угнетает. Сделать ничего невозможно. Мы уехали, чтобы выжить, вытолкнуть детей, но меня это угнетает.

- То, что мы уехали, или то, что выживем?

- Ах, Лора. Ты знаешь, о чём я говорю.

- Скажи, а ты не думаешь, что здесь происходит нечто аналогичное, только в противоположной форме?

- Что значит аналогичное? Смерть нации? Нет. Не думаю.

- Совсем малая рождаемость. Курение в таких масштабах, рекламы сигарет. Так красиво, завлекательно сделаны. Хочется сказать: как здорово вы рекламируете рак!

- Да. Это феномен. Они не любят самих себя. Как будто стыдятся. У меня на всех гешпрехах спрашивали, как я себя чувствую в Дойчланде - ведь русский! Говорю: хорошо, люди хорошие. Смотрю им в глаза и вижу: они мне не верят! Клянусь тебе, Лорка. Не верят, что я о них хорошо думаю. Вот где феномен!

- Каждый шестой брак - с иностранкой.

- Да. Как будто сами себя извести хотят. Не могут себе простить. Уже их и русские простили, и поляки, а они себе не могут.

- Не все.

- Я помню твою Бетти. Не все, конечно. Но ты помягчала к ним? Можешь уже общаться? Ведь ты совсем невменяемая была после... Гм. Я даже думал, что тебе не стоило здесь - при таком настроении - оставаться. Лучше подалась бы опять в Канаду, нет?

- Нет. Это совсем прошло. Это была болезнь. У меня ведь никогда такого чувства к немцам до того не было. Иначе я никогда бы сюда не поехала. Моя мама преподавала немецкий, дома часто родители на нем говорили. Отец иногда не мог точно объясниться по-русски и говорил тогда по-немецки. Он его тоже знал. Образование у него знаешь какое было! Детство в богатой семье даёт очень много.

- Тому, кто может взять.

- О других неинтересно говорить.

Они помолчали. Уже темнело за окном. Дима включил свет.

- Я рад, что у тебя всё в порядке.

- У меня всё в полном беспорядке, Дима.

- ?

- Я немца люблю.

- О, нет! А Вадим, Сашка?

- Если бы ты только знал, как я люблю Хайнца! Конечно, Вадим. Я понимаю, что всё безнадёжно. Невозможно. У нас с Хайнцем никогда ничего не будет. Боже, как я его люблю! Насмотреться на него не могу, нацеловаться. Каждую его клеточку, жилочку. Я его всего знаю. Как я люблю его! Если бы ты только знал, что я ему наговорила! Я его обозвала нацистом. Не прямо, но всеми концлагерями его отхлестала.

- С ума сошла. Он-то при чём... Он не простит тебе этого. Когда-нибудь припомнит. Он не простит тебя, увидишь.

- Хайнц? Меня? Ты не представляешь его себе. Он-то меня простил. Бог меня не простил. За то, что говорила и думала, когда немцы нам помогали. Скольким они тут помогали! Надиному мужу "мерседес" отдали те, у кого он садом занимался. С детьми немецкий учили. Всюду с нами ходили, объясняли. Разве перечислишь! А я, как из психушки вышла, только глаза Бетти и помнила. И думала: только с виду как люди. Хотите, чтобы вас за людей принимали.

- Неужели правда так думала?

- Хайнц меня простил. Но мы не будем вместе. Это Бог меня не прощает за страшные мысли. Я даже не прошу. Такое нельзя прощать. Хайнц, как я люблю тебя. Руки твои, глаза твои. Дима, я с рубашкой его грязной сплю, когда его нет...

Дима застонал, раздался треск лопнувшего стакана. Из ладони густо потекла кровь.

- О, Боже мой! Что ты сделал?! Что мне делать? Арнольд, помогите! Бегите сюда!

Ольшанский был рядом, как будто сидел возле двери. Он вбежал и ловко, вынув осколки, перетянул руку полотенцем, а потом уже следовал указаниям Димы, который сразу успокоился при виде крови - врач! - и начал давать указания: аптечка, спирт, бинт. Аллес.