Иголки да булавки

Глава 20

На экране телефона высветилось имя звонившего контакта: «Платон А.». Марина поменяла запись еще вчера, вернее, сегодня утром, перед тем, как лечь спать. Случившееся в клубе не отпускало ее всю ночь, они продолжали куда-то бежать с Платоном рука об руку, они от кого-то прятались, куда-то ныряли, путались в крепких нитях и сражались с надувными танками.

Так что же теперь, с утра пораньше, хотел ей сказать менеджер по оптимизации? Что тоже вспоминал о ней всю ночь?

— Доброе утро, — прозвучало в трубке крайне холодно, — звонил клиент. Наш «Адмирал» опять сдулся. Разрыв шва.

— Не может быть!

— Через полчаса я за вами заеду.

Вот и все, никакого романтического флера, одна рабочая кутерьма при свете дня.

— О чем я вообще думаю?! — высказала сама себе Марина и кинулась собираться.

Подъехав к гостинице, менеджер по оптимизации позвонил своему соруководителю, та вышла без задержки, и они помчались к автосалону.

— Что говорят заказчики? — спросила Марина.

— Негодуют. Угрожают написать претензию, аннулировать акт приемки работ, — сдержано сообщил Платон.

Обвинения в адрес исполнителей еще не прозвучали, но Марина не сомневалась, что они уже крутятся в голове строгого менеджера.

Марина продолжала не верить, что надувное авто сделано некачественно, поэтому обдумывала другие варианты, которые могли привести к возникновению дыры.

У входа в автосалон посетителей встречали подмигиванием фар «ГАЗ» и «Москвич», а вот «опель» прятался под чехлом. «Адмирала» серьезно перекосило, и теперь он действительно выглядел как согбенный старец.

Платон сообщил заказчикам по телефону, что они с Мариной прибыли, а его соруководитель сразу отправилась осматривать прохудившуюся фигуру. На этот раз дыра зияла на боковом шве между имитацией дверей автомобиля. Не имея под рукой лупы, Марине пришлось довольствоваться камерой телефона. Скрупулезное изучение дало обнаружить на материале вокруг дыры микрозацепки с повреждением полотна.

К прибывшим вышли хозяева автосалона.

— Явный брак! — жестко заявили они. — Мы заплатим только за два авто. Стоимость третьего уменьшится, а еще вы заплатите неустойку за нарушение сроков.

— Недостаток легко устраним, — возразил Платон. — Не пройдет и пары часов, как мы вернем фигуру в исправном состоянии.

— Чтобы она порвалась в другом месте на следующий же день?

К спорящим подошла Марина.

— Что там? — поинтересовался Платон, заказчики ограничились вопросительными взглядами.

— Перочинный ножик у вас с собой? — удивила своего соруководителя Марина. — Дайте.

— Хотите его дорезать? — усмехнулись клиенты.

— Выясняю причину случившегося.

— Причина ясна! — возмутились хозяева автосалона. — Брак! Плохо сшито!

— Сначала нужно разобраться.

— Разбирайтесь, конечно, — бросили недовольные клиенты. — Сообщите, что выясните, но учтите, брак очевиден. Мы применим договорные санкции.

Марина не стала бесполезно спорить и вернулась к «Адмиралу». Острием ножа она немного распустила шов, высвободила кончик и не только рассмотрела его при максимальном увеличении, но и сфотографировала.

— Если действительно брак, — тихо сказал своему соруководителю Платон, подойдя, — лучше честно признайтесь. Вместе будем думать, как выкрутиться.

— Не брак, — уверенно заявила Марина и показала обличительные фото. — Точно такие же следы были на опеле, когда шов якобы разошелся в первый раз. Можете спросить у Дениса. Нитка строчки разрезана.

Тут Марина вспомнила, что весь прошлый вечер рвалась сбежать в компанию к Денису, а сама так ни разу и не позвонила даже сегодня.

— Кто-то специально распорол шов? — уточнил Платон. — Кто и зачем?

— Не знаю. Но если это тот же, кто и в нашем подразделении?

— Приехал в Москву специально, чтобы навредить? Или приехал в составе нашей делегации? Слишком неправдоподобно.

— А если Корчук? Ее появления здесь никто не ожидал. Она могла устроить разрыв и у нас, и тут.

— Зачем? И когда?

— Давайте узнаем у клиентов, когда «Адмирал» начал сдуваться.

— Утром его уже перекосило, — сообщили хозяева автосалона пришедшим в контору представителям «Альянс-Текс-Ко».

— Они простояли надутыми всю ночь? — удивилась Марина.

— Мы хотели проверить, насколько качественна ваша работа. Утром стало ясно, что имеется брак.

— У вас есть камера наблюдения за парковкой? — спросил Платон.

— А что вы там хотите увидеть?

— Злоумышленника.

Владельцы автосалона не верили в затею с просмотром видеозаписей, но материалы и технику предоставили. Марине и Платону пришлось самим отсматривать бесполезные часы с отсутствием всяких событий, пока ближе к полуночи на пустой парковке не появился одинокий прохожий. Повел он себя странно, опустил капюшон на самые глаза, несколько раз обошел надувные фигуры, прикрытые чехлами, затем воровски оглянулся и нырнул к опелю. Минут двадцать он провел под прикрытием, копошась и подсвечивая себе телефоном, после чего выбрался, так же, как и вначале, воровски огляделся и убежал.

— Вот и заснятый антигерой, — объявил менеджер по оптимизации, показав запись заказчикам. — Так что вы не правы. Брака в наших изделиях нет. Нужно лучше охранять рекламные объекты.

— Зашивать все равно придется вам! — заявили раздосадованные клиенты.

— За отдельную плату, вполне возможно, — согласился Платон.

Уезжали представители «Альянс-Текс-Ко» с видом победивших в споре.

— Как думаете, кто повредил опель? — задала самый главный вопрос Марина, когда они с соруководителем уже ехали в головной офис.

— Запись весьма плохая, камера дешевая, но мне показалось, что там действовала женщина.

— Мне тоже, — оживилась Марина, радуясь, что ее догадку подтвердили. — Мне кажется, все указывает на Корчук.

— Как раз благодаря записи у нас есть доказательства, что это не она. В районе полуночи Аполлинария была совсем не там.

— Почему вы так думаете? — запальчиво бросила Марина, уверенная в своей правоте.

— Потому что знаю, где и с кем она провела ночь.

«Неужели с вами?» — хотела ядовито выпалить Марина, а потом сообразила, что это она сама провела с Платоном ночь.

Больше ничего говорить менеджер по оптимизации не захотел.

Перед отъездом Марина зашла к Изольде Борисовне. Та похвалила работу подразделения, в том числе, и по надувным фигурам. Пользуясь ее положительным настроем, Марина произнесла:

— Я хотела обсудить с вами сокращение численности конструкторского отдела в нашем подразделении. Теперь, когда мы стоим на пороге освоения новых изделий, сокращение сотрудников не пойдет на пользу. Много сил именно конструкторского отдела ушло на то, чтобы создать наши ретрофигуры. Работать пришлось буквально с нуля — мне, дизайнерам, технологу. Если бы у нас в отделе было меньше специалистов, мы бы не справились в столь сжатые сроки. Я считаю, что решение по сокращению необходимо пересмотреть.

— А что об этом думает Платон Андреевич? — скептически пожала губы временный руководитель. — Не помню, что бы он высказывался за отмену сокращения.

— Он со мной согласен, — выпалила Марина.

На самом деле, она надеялась, что в этом вопросе фигура менеджера по оптимизации не всплывет. Он вроде бы сам подталкивал ее поднимать эту тему перед руководством, но своего однозначного согласия не высказывал.

— Сейчас узнаем, — протянула Изольда Борисовна и позвонила Платону на мобильный телефон. — Вы сейчас не в конторе? Нет? Я хотела только кое-что уточнить. Минутку, переключу на громкую связь. У меня сейчас в кабинете наша Мариночка, — объявила она уже в динамик аппарата, а не трубки. — Она просит пересмотреть вопрос о сокращении конструкторского отдела. Говорит, что вы эту идею поддерживаете. Почему у меня тогда нет нового заключения?

Повисла напряженная пауза.

Одним словом, Платон мог уличить соперницу во лжи и серьезно подпортить репутацию. Марина беспокойно заерзала на стуле.

— Платон Андреевич? — позвала собеседника Изольда Борисовна.

— Пришлю вам отчет завтра, как только доберусь до своего компьютера, — пообещал менеджер по оптимизации.

«Не выдал!» — облегченно выдохнула Марина.

— Странно, что Платон Андреевич не предоставил документ раньше, — заметила временный руководитель, положив трубку. — Обычно он такое не забывает. Как прочту отчет, так и смогу что-то вам сказать, — подвела итог беседы Изольда Борисовна.

Свое отношения к поступку Марины соруководитель высказал на вокзале:

— Я оценил вашу находчивость и способ поставить меня перед фактом моего, якобы, согласия, но впредь рекомендую так не делать. Я вам подыграл только потому, что ночью вы помогли мне.

За время достаточно долгой дороги домой у Марины появилось время спокойно подумать обо всем случившемся. Яркое приключение, о сути которого она слишком мало узнала, подарило массу эмоций — и не последнюю роль здесь сыграло участие Платона. В целом, за эту командировку невыносимый менеджер по оптимизации открылся с новых, неожиданных сторон и произвел самое положительное впечатление. Последнее обстоятельство Марину очень настораживало. Она уже смирилась с тем, что Платон, несомненно, профессионал своего дела. Хоть он, по собственному признанию, до попадания в их подразделение не разбирался в швейном производстве, работу вел уверенно и эффективно. Из месяца в месяц планы по выпуску продукции выполнялись, снабжение и сбыт наладились, хоть и приходилось балансировать на грани. Простоев больше не случалось.

А вот другая сторона медали — личностные отношения — Марину очень беспокоила. Казалось бы, выдержанный, вежливый, аккуратный, рассудительный Платон тоже должен вызывать только положительные эмоции, но его шоковая манера работать порой ошеломляла. Марина понимала, что это намеренная стратегия, но как же тяжело было к ней привыкнуть! Он же специально выискивал моменты, когда жертва расслаблена, очарована, не ждет никакого сюрприза или подвоха, и вдруг ее огорошивают неприятным известием.

— Если бы не это, — задумчиво проговорила Марина, — если бы не это, то, возможно…

Возвращение делегации из командировки стало событием и для тех, кто приехал, и для тех, кто ждал. В конструкторский отдел снова ходили на чай, чтобы послушать рассказы о приключениях в столице. Марина говорила только о рабочих моментах, и слушателей у нее нашлось гораздо меньше, чем у Дениса, который живо описывал байкерские вечеринки.

С Денисом отношения у Марины стали неожиданно напряженными, будто тот на что-то обиделся. Он стал меньше улыбаться в присутствии Марины, меньше шутить, не стремился оказаться с ней наедине, как часто делал раньше, не звонил по личным вопросам или просто узнать, как дела.

— Пусть так. Даже к лучшему, — решила для себя Марина.

Через неделю после московской поездки соруководитель объявил Марине, что Изольда Борисовна отклонила его соображения о сохранении конструкторского отдела в полном составе. Между тем, два месяца, предоставленные сокращаемым работникам, почти истекли.

— То есть наша огромная работа от картинки до совершенно нового изделия, проведенная в нереально короткие сроки, никого не впечатлила? — мрачно произнесла Марина.

— Всплыли некоторые проблемы, вы же помните? Сдувшейся «опель» серьезно подпортил нашу профессиональную репутацию, — заметил Платон.

— То было намеренное вредительство.

— Неважно. Оно было, и этого уже достаточно.

— А мы так и не вычислили, чьих это рук дело.

— Хотите поупражняться в дедукции?

— Только не говорите, что уже знаете виновного и опять ждете, чтобы он признался сам, — усмехнулась Марина.

— Нет, не знаю, но вы подали интересную идею, как вынудить злоумышленника прийти с повинной. Распространим слух, что злодей нам известен, но ему дается несколько дней, чтобы признаться в содеянном. Слабое место в том, что распространять такое нужно недолго и очень точечно. Для начала сузим круг подозреваемых. Ищем женщину, которая была здесь во время проверки и отсутствовала на предприятии, когда мы ездили в командировку.

— Корчук, — тут же заявила Марина.

— Ее кандидатуру мы уже обсуждали. Не подходит. Еще варианты?

— Проверим рабочие табели, — предложила Марина.

Они перешли в кабинет менеджера по оптимизации и вместе уселись перед его компьютером.

В период, который интересовал соруководителей, в отпуске находили одиннадцать человек, по болезни отсутствовали шестеро.

— Все равно претендентов слишком много, — заметил Платон.

— Среди них мой дизайнер Екатерина, ее можно сразу исключить. Представительница сектора финансов, думаю, тоже не при чем. Не берем в расчет уборщицу. Остаются работницы закройного и швейного цехов. Вспоминая, какие страсти еще недавно кипели в швейном цехе, и как тесно общалась с ними Корчук, я считаю, что виновницу надо искать там. Сначала поговорить с Тюриной, а потом и с персоналом.

— Поговорите с мастером, — согласился менеджер по оптимизации, — после чего мы вместе поговорим с рядовым персоналом.

— Будем изображать злого и доброго полицейского?

— Лучше двух сочувствующих.

Тюрина в ответ на расспросы Марины неопределенно пожала плечами:

— Четверо в отпуске, трое были на больничном, две из них сидели с заболевшими детьми, одна хворала сама. Что в этом особенного? А во время столичной проверки все работали.

— Охарактеризуйте каждую из них, — предложила Марина.

Но так ничего полезного Тюрина и не сказала. Лишь одна деталь заинтересовала Марину: швею, сидевшую на больничном с ребенком, мастер цеха назвала приятельницей главной зачинщицы бунта новичков.

Менеджер по оптимизации явился в цех прямо перед обедом.

— Все знают о маленькой неприятности, которая случилась во время пребывания здесь комиссии из столицы, — громко сказал он. — Начал сдуваться наш первый сшитый автомобиль. Мало кому известно, но примерно то же и с тем же авто произошло в Москве. Как ни пытались выдать произошедшее за разрыв бракованного шва, никто в это не поверил. К счастью, у наших заказчиков территория автостоянки у салона охватывается видеокамерой. Благодаря этому, мы знаем кто портил надувной «опель». Мы с Мариной Всеволодовной верим в сознательность и порядочность нашего дружного коллектива. А еще мы допускаем, что человек может совершить ошибку, а затем в ней раскаиваться и пытаться исправиться. Мы не будем закрывать перед таким человеком двери, выслушаем и решим, чем можно ему помочь. Ведь на такой серьезный шаг идут от отчаяния. Несколько ближайших дней мы будем ждать, чтобы виновный пришел к нам с искренним раскаянием и рассказал, зачем и почему он испортил наш надувной автомобиль.

Швеи в ходе речи недоумевающе переглядывались, а когда менеджер по оптимизации замолчал, со всех сторон полетели возмущенные возгласы:

— Думаете, это мы?! Думаете, это кто-то из нас?! Ладно, здесь! Но кто бы поехал в Москву?! Это не мы! Почему сразу мы?! Скажите сразу, кто это?! Зачем подозрение на всех распространять?!

— Мы будем ждать, — спокойно заявил в ответ менеджер по оптимизации. — Если кто-то из вас захочет что-то сказать, может в любое время подойти ко мне или к Марине Всеволодовне.

Соруководители ушли, а цех продолжал возмущенно шуметь.

— Считаете, сработает? — с сомнением спросила Марина.

— Посмотрим.

Соруководители разошлись по своим этажам. У самого кабинета Марину нагнала Тюрина.

— А мне вы можете сказать, кто распорол нашу машину? — взволнованно спросила мастер швейного цеха.

— Пока не могу. Мы с Платоном Андреевичем хотим дать виновнице шанс признаться.

— Мне теперь как с ними работать? Я, да и не только я, все мои работницы теперь будут подозревать друг друга. У нас только-только все успокоилось, и опять такая опасная ситуация!

— Нужно немного подождать, — успокаивающе проговорила Марина. — Если обстановка в коллективе накалится, сразу сообщайте.

В своем отделе Марину тоже ожидали непростые разговоры. По очереди к ней подходили сотрудницы, которые не попали под сокращение, и спрашивали о менее удачливых коллегах:

— Неужели для них ничего нельзя сделать? Вы же с Платоном Андреевичем руководите вместе, неужели никак не отменить увольнение?

— Я пытаюсь как-то решить этот вопрос, но пока не получается, — приходилось оправдываться Марине.

События складывались одно к одному, вынуждая Марину предпринимать самые решительные шаги.

— Нужно внести некоторые коррективы в первую модель, — заговорщически сообщила Марина своему коллективу. — У нас же еще осталась подкладочная ткань?

— Предостаточно, — отозвалась Антонина Ивановна.

— Надо добавить обоим экземплярам пол, хотя бы в один слой.

— Тогда надо придумывать способ крепить прокладку внутри, — заметила Анна, — иначе при увеличении объема она начнет выпирать.

— Подумаем, — кивнула Марина.

Работать над проблемой Марина сегодня собиралась до победного конца, но позвонила Лена и принялась уговаривать подругу пойти вечером в кафе.

— У меня работа, — устало отнекивалась Марина, — нужно придумать техническое решение как можно скорее, от меня люди зависят.

— Так я же тебя после работы зову.

— Так я и после работы работаю.

— Подождут твои люди, а жизнь не подождет, и молодость тоже. Твой фрукт что ли столичный наседает? Он тем более подождет. Я познакомилась с двумя симпатягами, оба свободные, — радостно сообщила Лена. — Пригласили в кафе, так что нам надо идти с тобой вдвоем.

— Мне сейчас вообще не до этого.

— Развеешься, отвлечешься, пофлиртуешь. На одном твоем столичном фрукте свет клином не сошелся.

— Он тут причем? — удивилась Марина.

— Так ты только про него и говоришь!

— Я?!

— Я бы поняла, если бы тебя ваш Денис интересовал. Он милый, веселый, с ним развлекаться можно. А со столичным фруктом у тебя только работа на уме!

Марине тут же вспомнилось их с Платоном странное совместное приключение в «Копенгагене», взломанный подъемный механизм, проникновение куда-то через бассейн, какие-то секретные ткани в платке, прятки в шкафу, побег по служебным коридорам и масса вопросов, на которые так и не дали ответы. Неужели это все действительно произошло с ней и педантичным менеджером по оптимизации?

— Но жизнь-то проходит, — продолжала наставительно вещать подруга, — и все мимо. Пора взбодриться и выйти в свет!

Марина дала себя уговорить.

Оба в меру симпатичные, молодые люди сразу попытались впечатлить девушек рассказами о любимом хобби — катании на горных лыжах и сноуборде. Говорили они эмоционально, с воодушевлением, перебивая друг друга и перескакивая с события на событие. Они предвкушали скорое начало сезона катаний и азартно делились планами о покорении новых и старых склонов. Конечно, не обошлось и без приглашения девушек присоединиться к их компании лыжников.

Спустя первые двадцать минут знакомства Марина осознала, что ей скучно. Она продолжила поддерживать разговор, но больше для того, чтобы никого не обидеть, особенно подругу. Лене нравилось флиртовать, делала она это одновременно с обоими молодыми людьми и то, о чем именно шла беседа, не имело значения. Марина, не большая любительница разговоров ни о чем, все же озадачилась происходящим и после некоторых размышлений поняла, что ей не слишком интересны конкретно эти молодые люди. Например, с Денисом она легко находила общий язык, разговаривая обо всем и ни о чем, а с менеджером по оптимизации и вовсе можно было приятно помолчать.

Через довольно продолжительное время Лена, наконец, заметила, что ее подруга почти не вовлечена в общую беседу, и игриво заявила новым знакомым:

— Марина у нас специалист по старинным автомобилям.

Интерес молодых людей сразу перекинулся на Марину.

— Совсем я не специалист, — запротестовала та. — По работе пришлось кое-что изучить.

— Что за работа у вас такая? — поинтересовались молодые люди.

— Мы шили три надувных ретроавтомобиля в натуральную величину, а сначала, конечно, сами разрабатывали выкройки и все процессы.

Швейной и конструкторской стороной дела Марина делиться не стала, показала в телефоне фотографии изделий, немного рассказала о каждой выбранной марке автомобиля, и этого хватило, чтобы стать в глазах новых знакомых знающим собеседником. Однако, для Марины этот вечер закончился ничем. Она даже отказалась, чтобы ее провожали, хотела побыть одна, вернее, совсем с другим.

Два дня Марина выжидала, заканчивала главное творение своей жизни, а потом позвонила сама.

— Хотела проверить, на месте ли ты, — сказала она. — Один? Я сейчас зайду. Нет, не случилось, но нужно поговорить.

В кабинет к системному администратору Марина пришла с пирожными.

— Надеюсь, ты не откажешься со мной почаевничать, — с улыбкой произнесла гостья.

— Не откажусь, — ответил Денис, не выказывая особой радости. — Но почему вдруг?

— Если гора не идет к Магомеду, — начала Марина.

— Магомед сидит и не переживает, — закончил за нее Денис.

— А я переживаю, — призналась Марина.

— На счет меня? У меня все нормально.

— Мне показалось, — Марина села и поставил на стол коробку с угощением, — ты меня избегаешь.

— Нет. Работы много, дела навалились, — неубедительно произнес Денис. — А ты уже не переживаешь, что о нас слухи пойдут? — он покосился на пирожные.

— Расскажешь, как вы в Москве веселились? — попросила Марина и открыла коробку со сладостями. — Мне, в отличие от вас, было совсем не до веселья.

— Разве? Ты же по клубам и ресторанам ходила, что тебе банальные байкерские посиделки?

— Вот я сейчас возьму и решу, что ты меня приревновал.

— А может быть, и не ошибешься.

Марина расплылась в улыбке. Денис ей виделся солнечным даже сейчас — и гораздо более интересным, чем недавние знакомцы — лыжники-сноубордисты.

После приятного чаепития, за время которого Марине удалось растопить лед в отношениях, она решительно явилась к менеджеру по оптимизации и заявила сразу с порога:

— Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Платон скользнул по ней быстрым взглядом, кивнул и продолжил что-то печатать на компьютере. Марина дошла до кресла для посетителей, уселась и объявила:

— Я предлагаю вам провести со мной ночь.

Бойко печатавшие пальцы менеджера по оптимизации замерли над клавиатурой. В кабинете воцарилась неестественная тишина, но потом руки снова защелкали по клавишам.

— Решили действовать настолько прямолинейно? — уточнил Платон, продолжая смотреть в монитор, а не на своего соруководителя.

— Да, больше мне ничего не остается.

Повисла напряженная пауза, но пальцы продолжали выстукивать по клавиатуре.

— Пожалуй, откажусь, — наконец, нарушил молчание Платон.

— Вы не можете.

— Почему? — холодно осведомился собеседник.

— Я же не отказала вам той ночью в «Копенгагене».

Платон оторвал взгляд от компьютера и пристально посмотрел на Марину:

— Вы же не надеетесь меня этим шантажировать?

— Нет, я напоминаю вам о взаимопомощи и взаимовыручке.

Платон взял руку и постучал тупым концом по столу, раздумывая, а затем обронил:

— Чего же вы хотите?

— Оставьте эту ночь для меня, ничего больше не планируйте.

Как и всегда, менеджер по оптимизации прибыл очень пунктуально в назначенный час, припарковал машину около подъезда и поднялся к квартире. Марина уже ждала его в коридоре, она ни о чем не предупреждала, ничего не уточняла и ей очень хотелось увидеть, как подготовится ее соруководитель к совместной ночи.

Получалось, что никак. Он пришел в том же деловом костюме, что носил сегодня в офисе, и в строгом черном пальто.

Марина вынесла и положила перед соучастником затеи два спальных мешка, которые одолжила у Дениса. Платон осмотрел их с сомнением, а потом спросил:

— Что вы задумали?

— Ночь на природе, — бодро ответила Марина, застегивая олимпийку и надевая спортивную куртку.

— Для этого уже холодно, — резонно заметил Платон.

— Не страшно, мы же вдвоем. И мешки.

Менеджер по оптимизации помедлил несколько секунд, затем подхватил оба свернутых спальника и понес вниз, но через несколько шагов остановился: — Еще что-то будет?

— Только это, — все также бодро ответила Марина и показала две спецкуртки производства «Альянс-Текс-Ко», одну из них она тут же надела, подавая пример, а вторую протянула соруководителю.

— Нет, спасибо, — холодно бросил тот и пошел вниз.

Еще одну вещь Марина с собой все же захватила — фонарь.

— Куда поедем? — спросил Платон, когда погрузил вещи в багажник.

— В городской парк. Я знаю там одно подходящее место.

Менеджер по оптимизации практически ни о чем не спрашивал, он шел за тем, кто вел, и выжидал, во что это выльется, а Марина гадала: понял он ее задумку или еще нет.

Фонарь им очень пригодился, когда настало время забраться в самую гущу парковых зарослей. Приятным и гостеприимным темный городской сад не был. Промозглый холод пробирался через все утепление, голые ветви кустов и деревьев цеплялись за одежду, пожухшая трава и прелые листья покрывали влажную землю, и бредущие то скользили по ним, то хлюпали по грязи.

Достигнув облюбованной поляны, Марина скомандовала: «Здесь!»

Платон опустил свою ношу. Марина вручила фонарь ему, а сама занялась обустройством места ночлега. Первым делом расстелила на траве кусок парниковой пленки, а затем сняла свою спецовку, и та пошла в дело. Как по волшебству, из недр на вид обычной куртки появилось большое полотно и в результате грамотных действий быстро превратилось в приемлемое убежище. Марина ловко использовала окружающее, крепя петли на ветви кустарников, в итоге крыша у сооружения получилась невысокой, но достаточной, чтобы не чувствовать придавленности, лежа внутри. Закончив установку, Марина с гордостью осмотрела получившееся. С пришитым полом конструкция действительно смотрелась более надежной.

— Что скажете? — поинтересовалась Марина у своего соруководителя, который упорно хранил напряженное молчание.

— Так это ваша незабвенная куртка-трансформер. И очень знакомый подкладочный материал с рисунком из подошв. Считайте, что впечатление вы произвели, — холодно произнес Платон и полез внутрь раскладывать спальные мешки.

— Положительное? — весело спросила Марина, хотя сама была далека от радости, она никак не могла понять невыразительную реакцию своего соперника.

— Сильное. В программе что-то, кроме сна, есть? — поинтересовался он изнутри.

— Нет. А у вас есть какие-то предложения?

Марина тоже забралась внутрь. Под натянутой крышей было тесно, отодвинуться на привычное расстояние друг от друга не получалось. Движение одного сразу отражалось на другом. От неловкости и излишнего напряжения спасала только темнота. Временные жильцы улеглись на мешки.

— Я бы предложил ограничиться часом и разойтись по домам, — сказал Платон, вжимаясь в стенку хлипкого укрытия, насколько возможно.

— Нет. Идут полевые испытания. Мы с вами должны все прочувствовать в полной мере, — заявила Марина, — чтобы вместе же понять: бессмысленна моя идея или имеет право на существование. Для чистоты эксперимента спальники надо использовать только как матрасы.

— Стоило выбрать более теплое время для таких экспериментов. Хотя я, конечно, понимаю, времени у вас нет, идете ва-банк.

— Именно так. Мне нужна ваша поддержка. Без вашего согласования мои предложения о сохранении отдела в прежнем составе никто не станет рассматривать.

— Надеетесь меня уговорить, простудив?

— Хочу, чтобы вы не только умозрительно, а в прямом контакте поняли, насколько моя разработка удобна и важна.

Платон включил фонарь, и пространство внутри убежища как будто сжалось.

— Даже без детального анализа, — безэмоционально проговорил Платон, — сразу укажу на недостатки. Первое и самое важное: отдав куртку на сооружение убежища, вы сами остались фактически без одежды. Так что такой вариант неприемлем.

Марина усмехнулась, показывая, что готова к такому замечанию.

— Вы забыли про вторую куртку, — заявила затейница, расстегнула нижнюю молнию на оставшейся спецовке, вытащила прокладку и без особых трудностей, застегивая и привязывая, превратила ее в подобие тонкого спального мешка. — Забирайтесь!

Скептическое выражение с лица Платона не пропало, и Марине пришлось подавать пример, она сняла свою спортивную куртку и устроилась в шелковистом коконе.

— Давайте же, — ободрила она своего соруководителя. — Места хватит.

Тот, продолжая недовольствовать, снял пальто и аккуратно втиснулся внутрь.

Теперь экспериментаторы лежали совсем вплотную друг к другу, вытянувшись по струнке, как солдатики, а Платон продолжил озвучивать замечания:

— Ткань не настолько плотная, чтобы эффективно укрыть от дождя и снега и чтобы сохранить тепло. Она даже не водоотталкивающая.

Марина поняла, что никакого положительного отзыва о сложнейшем изделии ждать не стоит и бросилась защищаться.

— Плотная непромокаемая ткань будет слишком тяжелой и объемной для прокладки куртки, — парировала Марина.

— Внутри очень мало места. Даже одному негде развернуться.

— По тем же причинам. Прокладка должна оставаться прокладкой, без раздувания основной части.

— Тканевые дверцы закрываются на липкую ленту между собой, но никак не крепятся к полу. Снег, грязь, насекомые, настойчивые животные без труда проберутся внутрь.

— Хорошее замечание, я подумаю над переработкой этого момента, — в голосе Марины зазвучал металл.

— Внутри темно, нужно хоть какое-то световое окно.

— Окно в планах, пока ищу, чем его «застеклять».

— На внешней стороне нужно больше петель и завязок, чтобы подстраиваться под возможности местности.

— Я рассмотрю этот вопрос.

— Ткань пола должна быть крепче, чем то, что используется на стенах.

— А еще это не люксовый номер в отеле, к которым вы привыкли, — раздраженно бросила Марина, осознавая, как безжалостно обесценивают ее многолетний труд. — Напоминаю, это аварийное убежище, которое призвано обеспечить минимальные условия для выживания, а не комфортабельная палатка городского туриста.

— Такая хлипкая накидка никого не спасет, — жестко заявил Платон. — С самого начала я говорил, что у вас странная идея. Недоформа, которая никому не пригодится. Она ни на что не способна. В ней никакого смысла. Никакой пользы. В нашей обычной спецовке проку и то больше.

— Вы ничего не понимаете, — сверкнула глазами Марина. — Вы когда-нибудь занимались туризмом? Были в походе? Ходили не по курортным аллеям, а по настоящим диким местам? Застревали там, где на десятки километров нет никого, а помощь неизвестно, когда появится? Оказывались между жизнью и смертью, когда любая мелочь может склонить баланс в вашу пользу или против? Что вы об этом знаете? Вы, житель столицы? Почему позволяете себе так огульно судить, ничего не проверив на собственной шкуре?

— Мы сейчас точно говорим о рабочей спецовке, а не о снаряжении для любителей экстрима? — холодно поинтересовался Платон, не собираясь менять своего мнения.

— Возможно, и о снаряжении! — выпалила Марина. — Почему нет?

— Мы шьем рабочую одежду, — напомнил менеджер по оптимизации.

— Но при этом беремся за надувные машины, — парировала Марина. — Что мешает включить в наш ассортимент и позицию: куртка-трансформер?

— Нецелесообразно сложное изделие. Я не согласую. А всей вашей странной затеей, — он обвел глазами убежище, — вы добьетесь только того, что мы оба простудимся и загремим на больничные вместо того, чтобы работать.

— Обсудим это утром, — бросила Марина, выключила фонарь и пробурчала. — Спокойной ночи.

На улице гудел ветер, раскачивал деревья, те скрипели, шуршали ветками, скребли по матерчатой крыше. Двое людей в хлипком пристанище лежали, не шевелясь, упрямо молчали и делали вид, что спят.

«Он не понимает! — возмущенно думала Марина. — Конечно, не понимает! Не осознает, насколько это может быть важным! Спасти может даже такая малость! Даже надежда дождаться спасения! И как ему втолковать, если он сам не понимает?! А еще упрямится! Не согласует он! А мои девчонки? На улицу? Ему-то они безразличны! Для него главное оптимизация!»

Затянувшееся молчание превратилось в изматывающую нервы пытку.

— Вы ведь не спите? — произнесла Марина в темноту.

— Нет. Я вообще так рано не ложусь, — отозвался ее соруководитель.

— У моего отца был брат, — негромко заговорила Марина, — младше его почти на десять лет. Он еще не завел свою семью и с Севера на весь отпуск приезжал к нам. Веселый, непоседливый, мне он виделся не серьезным взрослым дядькой, а озорным старшим братом. Мы любили играть вместе, я с легкостью забывала, что я девчонка, да и он скорее видел во мне мальчишку. Мы гоняли в футбол, ходили на рыбалку, фехтовали на палках, мастерили и запускали кораблики, он возил меня на слеты каких-то походников, где показывали, как выживать в лесу. Мне все очень нравилось. Дядя всегда рассказывал массу таежных историй, как смешных, так и поучительных, считался душой компании. Именно во время его приездов у нас дома собиралось множество гостей, устраивались общие выезды на природу с рыбалкой, купанием, бадминтоном и, конечно, футболом. Когда дядя у нас жил, я от него буквально не отходила. Таскалась хвостиком, как говорила моя мама, а дядя и не возражал. Папа рассказывал, что когда дядя был маленьким, он сам везде ходил за ним — своим старшим братом, а потом так же неотлучно за дядей бегала я. Я училась в младших классах и каждое лето ждала с особым нетерпением, потому что дядя приезжал и начиналось настоящее веселье. И вот однажды летом он не приехал. Я ждала, каждый день теребила родителей, спрашивала, когда же он появится, плакала от обиды и жгучего чувства, что меня бросили, предали. Родители утешали меня, как могли, мама пыталась увлечь шитьем, вязанием и прочими женскими занятиями, папа повел на рыбалку, но горькое чувство не прошло. Я заявила родителям, что обиделась на дядю, и пусть он вовсе не приезжает. Никогда. Как сейчас помню, мама расплакалась. Только через два года мне рассказали, что дядя погиб еще зимой, перед тем самым летом, когда не приехал.

Марина сделала паузу. Даже сейчас, по прошествии стольких лет тяжелые чувства всколыхнулись, сжали сердце и проступили влагой на глазах.

«Хорошо, что тут темно», — подумала Марина.

Теперь в скрипе и скрежете парковых деревьев слышалась печаль, а в завывании ветра — траурный плач.

— Подробности смерти дяди я узнала лишь в старших классах, — продолжила рассказ Марина, и голос ее становился все глуше, — до этого родители боялись рассказывать, берегли мою впечатлительную детскую психику. Он работал линейщиком в энергокомпании, обслуживал электросети. В Сибири многие километры кабелей протянуты от одного пункта до другого по дикой тайге, лесам, болотам, горным хребтам. Он обслуживал участок в горной местности. Произошел сход снежной лавины, порвало линию, целый поселок остался без электричества, а ведь это не только свет, но и тепло, горячая еда, что особенно важно зимой. Бригада дяди выехала на устранение аварии. Никто не ожидал, но сход лавины повторился, — голос Марины заметно задрожал, — их накрыло. Всю бригаду. Выбраться удалось только двоим: моему дяде и его товарищу. Но у дяди была сломана нога, а его товарищу досталось сильнее — переломанные ребра, идти он вообще не мог. Дядя умудрился бы как-то доковылять до ближайшей дороги и найти там спасение, но не бросил товарища. Остался с ним ждать помощи, укутал лежачего всем, что имел, включая свою верхнюю одежду. — Дыхание перехватило, и Марина сделала несколько вдохов, чтобы чуть успокоиться, потом продолжила. — Товарищ выжил, а мой дядя замерз. — Она потрогала натянутый над лежанкой потолок, сбивая остроту переживаний, и заговорила снова. — Неожиданно люди попали на работе в критическую ситуацию. У них на себе была только спецодежда, а с собой — только инструменты. Я верю, что если бы у моего дяди был хотя бы шанс, хоть какое-то укрытие, он бы дождался помощи, он бы выжил. Завел бы семью и стал бы лучшим папой на свете. Но у него была только обычная рабочая куртка. Вот я и хочу дать другим людям шанс выжить, дождаться в убежище помощи и вернуться с работы к своим семьям. Не все правильно мерить только выгодой. Прежде всего нужно думать о людях.

Повисло молчание. Марина барахталась в горьких воспоминаниях и мрачных мыслях, и чем дольше затягивалась пауза, тем безнадежнее становилось ожидание понимания.

— Вам стоит рассказывать эту историю на презентации куртки, — проговорил Платон, и Марине показалось, что голос его стал мягче, — а не мне. Я совершенно не подхожу для подобных откровений. Можете считать, что мне вырезали сердце.

Марина непонимающего посмотрела на своего соруководителя, но в темноте убежища ничего не смогла рассмотреть.

— Вы же видели шрам у меня на груди? — спросил Платон. — Очень говорящая отметина. Для того, чтобы вы лучше понимали, я поясню. Даже в свои четырнадцать я выглядел хрупким и беззащитным. Моей матери нравился именно такой образ, так она могла продолжать заботиться обо мне и наряжать. Я был ее любимой куклой. Она модельер, имеет свой бренд. Тогда ее дело только начинало развиваться, меня сделали лицом марки. Я погряз в модельной индустрии и даже пользовался спросом. Парней в этой сфере всегда было меньше, чем девушек. Человек, которому я доверял по-детски безоговорочно, тоже высоко оценил мою хрупкость и решил ей воспользоваться, — голос Платона стал особенно глухим и напряженным. Скупые слова старались не выдавать эмоций, но безмерная глубина все равно ощущалась. — Тогда мне удалось отбиться. Разразился скандал. Человека посадили. А я дал себе слово, что больше не буду выглядеть беззащитным. Я занялся единоборствами, хотел бросить модельный бизнес, но мать мне не позволила. Для развития мужского направления бренда ей требовалось выразительное лицо — именно мое лицо, считала она. Спустя четыре года человек, что напал на меня, освободился досрочно. Разыскал и пришел, чтобы отомстить за свою загубленную жизнь. В тюрьме у него появилась идея фикс: вырезать мне сердце ложкой. Он точил ее, пока сидел и ждал встречи. Явился он ночью с ножом и ложкой. Будь он вооружен только ножом, вероятно, я бы не выжил. Отбиться удалось, но я попал на стол хирурга. Так сердце я и потерял.

Марина до рези в глазах вглядывалась в темноту, чтобы рассмотреть хоть что-то, увидеть выразительные глаза Платона, понять, что он чувствует, ощутить вместе с ним, но ничего не помогло. Тьма берегла эту тайну.

«Как плохо, что ничего не видно!» — сокрушалась Марина.

Конечно, включенный фонарь решил бы проблему, но Марина опасалась спугнуть рассказчика. Платон неожиданно открывал душу, давал возможность хоть немного понять себя. Говорил сухо, вроде бы безэмоционально, но от его внутренней бури едва ли не дрожал воздух в убежище. Марина замерла, затаила дыхание, но сердце встревоженно выстукивало в груди, стараясь петь в унисон с другим.

— После этого с жизнью модели я порвал окончательно, с модной и швейной индустрией тоже. Опыта только спортивных сражений для выживания оказалось недостаточно, и я занялся единоборствами серьезнее. Мать не поняла и не приняла моего решения. Конфликт удалось заморозить, только когда мы достигли соглашения: она не вмешивается в мою жизнь, а я везде ношу костюмы ее бренда.

Платон замолчал, и они продолжили всматриваться в темноту и вслушиваться в отголоски трагичной истории.

Теперь Марине многое стало понятно, вот только в бессердечность, которую пытались ей доказать рассказом, она не верила.

Молчание снова повисло удушливым призраком бесчувственности.

«Надо что-то сказать, — забеспокоилась Марина, — иначе он решит, что я равнодушная ледышка!»

— Мне… — тихо произнесла Марина.

— Не надо, не говорите ничего, — перебил Платон. — Ничего особенного я вам не рассказал, только хотел, чтобы вы правильно оценивали происходящее.