Их любимая

Глава 30

Глава 30

РИТА

Я слышу, как он ходит в соседней комнате. И не потому, что у нас дома картон вместо стен. Просто я, словно в детстве, сижу со стаканом в руках и прижимаюсь к нему ухом.

Муж по телефону говорит, до меня доносится его еле разборчивое бормотание. Чтобы расслышать Диму, пришлось окно закрыть, за которым устроили концерт птицы. И все равно, я не понимаю ни слова, знаю лишь, что муж уже проснулся.

На часах полдень. Никогда он так долго не спал. Будто от того, что он теперь ночует в соседней комнате у него сон наладился.

- Ну и пусть, - выговорила себе под нос и поставила стакан на тумбочку, рядом с графином. Соскочила с постели и прошлепала к шкафу, распахнула дверцы и уставилась на свои костюмы.

Сегодня я еду в офис и легкомысленное летнее платье не подойдет. Нужно что-то простое и в то же время строгое.

- Вот это, - пробормотала и вытянула плечики с белым сплошным комбинезоном. Гриша вечно с него хихикает потому, что комбинезон застегивается лишь на молнию сбоку и чтобы пойти в туалет нужно снять верх.

Но мне нравится ткань, мягкая и почти не мнется, к тому же, его мне мама подарила.

- Гол! - с улицы закричал сын, едва я распахнула окно.

Выглянула во двор и улыбнулась. Гриша в восторге от этого дома, кажется, что ему и компания для игр здесь не нужна. Сын весело гоняет мяч по зеленой травке и пинает его в беседку, которая служит воротами. Если бы мы остались в коттедже Северских - обязательно поставили бы ему здесь сетку.

Но мы не останемся.

Не в этой жизни.

Не на этой планете.

- Куда-то собираешься? - прозвучал с порога недовольный голос Димы, когда я уже переоделась и перед зеркалом собирала волосы белой заколкой-бантом.

- Гулять, - отозвалась глухо. Не люблю я все эти прически делать - пока соберу свою гриву во что-то приличное - руки перестаю чувствовать. Затекли. Но я продолжаю делать вид, что прической поглощена.

- Гулять, - эхом повторил Дима и прошелся по комнате. Он сел на постель, и в зеркале позади меня отразилась его фигура, крупная с широко расставленными ногами. Стрелки черных брюк такие острые, словно муж всю ночь у гладильной доски простоял, как какой-нибудь рабочий у станка на заводе.

- Гол! - снова сам себя похвалил на улице Гриша.

Дима посмотрел в окно, покрутил ремешок часов и выдал:

- Не пойму, с чего ты решила, Марго, что и дальше можешь мне врать. Я звонил в офис и знаю, что ты собираешься на работу, - его тон холодный, это просто лед с острыми краями, и у меня мурашки бегут по коже, а муж наверняка видит все эти пупырышки, покрывшие мои голые руки.

- А если на работу, то что? - развернулась и задрала подбородок. - Почему нужно отчитываться? Ты ночуешь в другой спальне. И мы теперь больше, как соседи, чем...

- Чего? - рыкнул муж и поднялся. - Соседи, Маргарита? Тогда я тебя сейчас по-соседски, как в фильмах для взрослых, нагну у подоконника, порву твой чертов костюм и стребую долг за проживание в моем доме. Ведь купил его я? Хочу взять оплату натурой и трахнуть тебя у окна.

- Ты что несешь? - машинально отступила от мужа и врезалась спиной в зеркало. От растерянности даже рот приоткрыла - столь дико было услышать от Димы подобное. Наша интимная жизнь за семью замками закрыта, словно грязная тайна. У нас все консервативно, ночью, без света, с обязательным душем до и после, и никаких разговоров во время, все по одной схеме, даже очередность поз.

- Так они с тобой разговаривали, такими словами? - вдруг спросил Дима. - И тебе нравилось. Так нравилось, что переспала со всеми тремя, - муж искривил лицо в брезгливой гримасе. И у меня на глазах, словно какой-нибудь маргинал, сплюнул прямо на пол.

- Ты что, верблюд? - не выдержала такого хамского отношения с его стороны. - Господи. Дима, - отвела глаза от плевка и торопливо схватила из шкафа пару красных туфель и красную сумку. - Ты вообще уже? У тебя крыша поехала.

- А у тебя не поехала? - он вырвал у меня туфли, когда я была уже у дверей. - Чем ты думала, Марго? У тебя же тут, - каблуком он легонько стукнул меня по виску, - пустота. Вакуум. Тебя трахнули эти трое, а ты...

- Ну все, - с силой оттолкнула мужа и выскочила из комнаты. На ходу крикнула. - Еще раз попробуешь так со мной разговаривать...иди и разговаривай так...

- С кем? - Дима за мной неотступно шагает. - Я неправду сказал, Маргарита? Не было такого? Ты же сама мне призналась.

- Это все равно не дает тебе право.

- Куда уж хуже, - Дима усмехнулся и двинулся за мной по лестнице. - Хотя, знаю. Хуже только, если бы они все трое тебя, одновременно. Фу. Мне даже вслух это сказать противно. Не то, что представлять. Понимаю, восемнадцать лет, в голове ветер гуляет и гнет единственную извилину. Но гордость какая-то должна была у тебя быть? Куда смотрел твой отец? Дочурка ноги раздвигает направо-налево, а он планы строит, как побольше денег спизд*ть? Да. Давно мне нужно было сделать это - почитать о твоей семье. Про отца мошенника, которого по всему городу с собаками искали. Ты обязана была обо всем рассказать до того, как я на тебе женился.

- Слышал когда-нибудь волшебное слово? Развод называется, - бросила дрожащим голосом. Забрала у мужа туфли и неловко их тянула. Слезы к глазам подступают, меня уже колотит почти. Дима будто не на пол харкнул, а меня оплевал, с головы до ног. Гаже мне было лишь когда Арес сунул свою визитку и сказал:

Приятно было потрахаться.

Вспомнила эту фразу и слез не сдержала. На крыльцо выскользнула, низко опустив голову, в сумке нашарила солнечные очки.

- Гриша, поехали! - позвала звенящим голосом и махнула сыну рукой.

- На чем ты поедешь, на велосипеде что ли? - идет позади Дима.

Не отвечаю, тормознула на полпути к воротам и жду сына.

- Ко мне повернись, - потребовал муж.

Резко обернулась.

В черных очках он свое отражение видит, но не мои глаза. Стоит, сунув руки в карманы брюк и качает головой.

- На правду не обижаются, Марго, - помедлив, Дима вытянул из кармана ключи от машины и сунул мне. - И не надо тут невинную из себя строить. Из-за чего ты сейчас оскорбляешься? Ничего плохого я не сказал.

- Пусть так.

- Тебе давно пора взрослеть.

- Слушаюсь.

- Ты думаешь, я с тобой шучу, Маргарита? - муж шагнул на меня, и я отпрянула в испуге. Не за себя, а за сына - Гриша подлетел к нам с широкой улыбкой.

- Куда едем, пап, играть? В парк?

- У папы дела. С мамой поедете, - Дима в ответ улыбнулся Грише, и я сощурилась, уставилась, с желанием забраться в его темноволосую голову и просканировать мысли. После всего, что он мне наговорил не может муж искренне улыбаться моему ребенку. Ведь Дима точно догадался, что отец Гриши кто-то из Северских.

Но Дима осторожно вытянул из моих пальцев ключи. Распахнул дверцу и помог Грише устроиться в детском кресле. Потом проводил меня за руль. И когда я, избегая его взгляда, села в водительское кресло, Дима придержал дверь.

- Ну что? - спросил он шепотом, заглянув в салон. - Обиделась? Рита, - назвал он меня ласково и дыхнул мне в лицо мятой. - То, что я говорю и делаю - все для твоего блага. Даже если мои слова резкие, если они тебе неприятны. А как еще? Такой человек, как твой отец - он не мог вырастить нормального ребенка. Я тебя не виню. Ты была девчонкой. Глупой, никому не нужной. Как сорняк на обочине. Но я хочу, Рита, чтобы ты осознала свою ошибку. И в воспитании нашего сына не допускала промахов. И никогда больше, слышишь, - за подбородок муж притянул мое лицо к своему, - никогда больше мне не ври. Понимаешь меня?

Кивнула, мне ничего больше не оставалось, эту пытку я хочу оборвать и побыстрее уехать.

- У тебя скоро день рождения, - напомнил Дима. Погладил меня по щеке. - И ты все равно получишь подарок. Пусть даже спим мы сейчас в разных спальнях. Я по-прежнему хочу тебя радовать. Что это еще, если не любовь, Маргарита? Пока мы были в Греции я думал, что сумел тебя воспитать. Но теперь вижу - еще есть пробелы. Ты должна научиться ценить мое к тебе отношение. Да?

Кивнула повторно.

- Я рад, что ты меня понимаешь, - теплыми губами он коснулся моих и выпрямился. Закрыл дверь.

Машина поползла к воротам, я прилипла к зеркалу и фигуре мужа, оставшейся позади. Дима машет рукой.

А мне хочется показать ему средний палец и только подтвердить его слова о том, что я веду себя, как ребенок. Меня душит обида, разве человек, который любит, станет говорить вот такое? Пусть это правда, пусть, но нельзя ведь так прямо, в лоб?

Чем я это заслужила?

- Едем в парк? - с заднего сиденья спросил сын.

- Нет, солнышко, на работу, - подмигнула ему.

Гриша разочарованно вздохнул.

- Ну перестань, - улыбнулась. - Заскочим ненадолго в офис. А потом в парк, - пообещала.

И наврала.

Всю дорогу у нас на хвосте висел знакомый до боли Кадиллак, который я не видела, кажется, целую вечность. За стеклом маячило наглое лицо водителя, полускрытое черными очками, как и мое.

А я глаз не могла оторвать от его машины. И в прошлое возвращалась на семь лет назад, в тот октябрьский вечер, в наш, теперь уже общий, коттедж. Там березы были голые и под ногами ковер из полусгнивших желтых листьев. Стылая мойка, этот Кадиллак, будто из топей вынырнувший, помощник отца в багажнике, связанный.

Я не проверила закрыты ли окна в машине. Пока пыталась отмыть ее устроила потоп.

И привлекла к себе внимание младшего Северского.

Сева специально пересел на свою старую машину. И преследует меня, заставляет, требует не выпускать его из памяти.

Но я не хочу. Мне уже хватило утренних разборок с мужем.

- Проклятье, - убрала очки в бардачок. И с этим человеком позволила себе побыть ребенком, приоткрыла окно и, не глядя, высунула руку со средним пальцем. Помахала им.

И вздрогнула от грубого окрика.

- Слышь, курица, охреневшая! Ну-ка, давай тормози у остановки!

Повернулась и взглядом наткнулась на красную иномарку в соседнем ряду. Бритоголовый водитель опустил стекло и сверлит меня взглядом. Машет татуированной рукой.

- Тормози, тормози!

- Простите, - спрятала палец. - Вы не то подумали! Это я не вам, а...

- Тормози, бля, я сказал, - перебил меня бритоголовый.

И я подчинилась. Но не его приказу, а чертову светофору, к которому мы так невовремя подъехали.

- Мама, - испуганно позвал Гриша.

- Все хорошо, - торопливо закрыла окно, с ужасом наблюдая, что водитель выбирается из машины и чешет к нам.

Боже мой. Ну что я за дура. Зачем надо было...прав был Дима, я не повзрослела до сих пор.

Бритоголовый поравнялся с моей машиной и грубо стукнул ладонью по стеклу.

- Открывай давай! - рявкнул он с улицы.

- Это я не вам! - от страха пот на лбу выступил. Ну и рожа - явный уголовник, на шее синяя наколка, ее узор прячется за воротом черной майки. - Это я Кадиллаку показывала! - призналась для убедительности и жестом показала себе за спину.

Посмотрела в зеркало.

Севастиан тоже вышел на улицу. Уверенным шагом к моей машине приблизился и остановился напротив разъяренного мужика. Что сказал Северский я не услышала, лишь вопрос бритоголового до меня долетел:

- Твоя что ли телка факами размахивает?

Севастиан кивнул. И я вскрикнула, когда тот, с размаху, зарядил Северскому кулаком в лицо. С Севастиана очки слетели, он пошатнулся.

- Что вы делаете! - надавила на кнопку, и стекло поехало вниз. - Я в полицию позвоню...

Мужик, не ответив, развязной походкой вернулся к своей машине.

- Ты зачем? Тебя просили? Ты...что уклониться не мог? Ты драться не умеешь? - высунулась в окно.

Севастиан поднял с асфальта очки. Свет на светофоре сменился, и плавно потек мимо соседний цветной поток авто. Нам засигналили, но я заставить себя не смогла с места сдвинуться, пока не уверюсь, что с Северским все в порядке.

Это же из-за меня он получил, из-за моей дурости и показывания средних пальцев.

- Ты как? - вытянула шею. - Покажи! Он тебя...

Севастиан повернулся.

Под его левым глазом налился здоровый фингал. Такой синий, яркий...не мог он за секунду...

- Зверь мужик. Чуть не убил, - пожаловался Северский и улыбнулся. Не обращая внимания на сигналы клаксонов и недовольных водителей он наклонился, оперся на мое открытое окно. - Видишь, какой синяк, Рита? Тормозни у остановки, плиз. Поговорим. Пожалеешь меня. Мне срочно надо, чтобы меня пожалели. Иначе разревусь. Это же из-за тебя мне врезали, - привел Севастиан убойный аргумент. - Это ты пальчики свои сладкие так неосторожно в окно суешь.

Надо уши заткнуть, чтобы голос этого дьявола не слышать, звуки патокой растекаются, невидимой липкой паутиной тянет меня к этому мужчине.

Я не могу.

Соберись, Стрелецкая.

Дима был прав.

Пересилить себя. Согнать мозги в кучу. Хоть таблицу умножения вспомнить. Начала бормотать под нос себе под удивленным взглядом Северского. И прояснилось.

Подняла глаза на Севастиана и присмотрелась.

- Синяк не только что поставили, - я плохо разбираюсь, но это интуиция, а Северский врет. - Ты зачем меня преследовал? От самого дома за мной следил?

- Может, все же до остановки прокатимся, а, любимая? - Севастиан кивнул на людей, что сразу за светофором у лавочек топчутся. И, ухмыльнувшись, добавил. - Нет, хочешь - давай здесь. Но тогда тут будет уже настоящая драка.

Лишь сейчас расслышала ругань и маты водителей, которыми те осыпают нас с Севастианом. Глянула в зеркало и дернулась, когда один из водителей покинул свою машину и двинулся к нам.

Боже, достаточно с меня приключений на этом перекрестке.

- Ладно, - быстро пообещала.

- Мама, какая драка, - с горящими глазами восхитился Гриша, когда я, спустя несколько секунд, затормозила у остановки. - Как в фильмах. Расскажу папе.

- Папе не надо, - сорвалось с языка быстрее, чем я успела подумать. Развернулась в кресле и виновато посмотрела на сына. Нельзя учить ребенка вранью. Дима в тысячный раз прав, я не должна воспитывать Гришу так, как воспитывали меня. - То есть...если хочешь - расскажи папе, конечно.

- О чем это? - в окне мелькнула физиономия Северского. - Здарова ковбой, - Севастиан белозубо, тепло улыбнулся Грише. - Как дела?

- Чего тебе? - выходя, ударила дверью Севастиана. Прикрыла ее и облокотилась поясницей, сложила руки на груди.

Так, таблица умножения...

М-м-м...

В задницу ее.

Взглядом невольно скольжу по мужскому лицу. И красноту вижу на скуле. Туда этот бритый водитель ударил. А фингал Северский раньше получил.

Независимый вид на себя нагнала, но сердце сжимается, не хочу смотреть на него избитого, мне словно самой больно, физически.

- Почему не уклонился? - спросила снова.

- Тогда бы ты не остановилась. А тут затормозила. Совесть в тебе заговорила, Стрелецкая. Ты вину свою почувствовала, что меня избили - а я этим воспользовался, - ответил Севастиан нагло, честно, с усмешечкой. Рукой оперся на крышу машины. И посерьезнел. - Короче. Не буду кота за яйца тянуть. Я с утра снял квартиру. И можем прямо сейчас поехать туда. На время, - слегка повысил он голос, не давая мне возразить и заговорил торопливо, насколько возможно при его заикании, - уладим вопрос с твоим мужем, я решу кое-какие свои дела. Это быстро, клянусь, Рита. Просто вы с сыном оставайтесь сейчас со мной. Мне спокойнее будет, если вы будете рядом. Ладно? Рит, согласна? Поехали? Поехали.