Ирландский трон

17

КОННОР

Я, БЛЯДЬ, НЕ ХОЧУ ЗДЕСЬ НАХОДИТЬСЯ.

Никогда раньше у меня не возникало такой мысли, когда я переступал порог подобного заведения. Секс-клуб в Лондоне был для меня как второй дом. Я забронировал там комнату, посещал ее так часто, как только мог себе это позволить, и наслаждался каждой секундой. Мне нравились острые ощущения от встречи с новой женщиной, открытия нового тела, изучения ее изломов, уникальных удовольствий и реакций, а также волнение от прикосновений кого-то нового. Абсолютное отсутствие ограничений или последствий, или необходимости в чем-либо, кроме одной ночи, где мы могли бы бесстыдно дарить и получать удовольствие. Там я чувствовал себя свободным, свободнее, чем где-либо еще, за исключением, может быть, своего мотоцикла.

Вот почему я вышел сегодня вечером. Виктор спросил меня, не хотел бы я пойти с ним и Левином на разведку в Binding Ties, первого бостонского секс-клуба, членом которого были все, у кого были более темные вкусы. Он ищет как идеи для своих собственных клубов, так и возможность переманивать девушек на работу к себе. Хотя Левин якобы находится с ним для защиты, я не знаю многих мужчин, которые отказались бы от такой возможности. Алессио также был приглашен вместо Луки. Когда Виктор попросил меня тоже пойти с ним, я немедленно согласился.

Я подумал, что это поможет мне отвлечься от мыслей о Сирше. Я не планирую нарушать свое обещание не трахать никого другого, пока наша сделка не будет завершена, но есть много такого, чем я могу наслаждаться, не засовывая свой член в другую женщину. Многое напоминает мне о жизни, которой я жил раньше, и о том, почему у меня нет причин хотеть чего-то еще. Конечно, это не моногамный брак или любовь с женщиной, которой я даже не уверен, что могу доверять.

Нас встречает великолепная блондинка в красной латексной юбке и лифчике, ее распущенные волосы вьются по плечам, на ней белые чулки в сеточку и красные лакированные туфли на каблуках. Я вижу, как Алессио и Левин оценивающе смотрят на нее, а Виктор вежливо улыбается ей.

— Нас интересует процесс членства, — говорит он ей. — А также возможность осмотреться и насладиться вечером в вашем клубе, прежде чем мы примем решение.

Виктор, конечно, не получит членства. Катерина, вероятно, спустила бы с него шкуру заживо. Но и у Алессио, и у Левин любопытные выражения лиц, и у меня такое чувство, что она, возможно, продаст по крайней мере одному человеку членство здесь сегодня вечером.

Возможно, мне. Я оглядываюсь по сторонам, пока она объясняет нам процесс, ведет нас в клуб, чтобы мы могли увидеть планировку и удобства. Я слушаю вполуха, пока она указывает на двойные черные лакированные решетки по обе стороны комнаты, андреевские кресты и другие конструкции, описывая полностью укомплектованные отдельные комнаты, гидромассажные ванны и укромные уголки на первом этаже. Она рассказывает о правилах, которые являются стандартными повсюду, и я киваю во всех нужных местах, рассматривая возможность просто обосноваться в новом клубе. Новый старт. Новые женщины. Новое место, куда можно пойти, когда мое влечение к Сирше становится неуправляемым. Когда я чувствую, что слишком сильно вожделею свою жену. Я чуть было не придумал другое слово. Слово, которому нет места в нашей жизни или нашем браке.

Пребывание здесь тоже не помогает. Все, что это заставляет меня вспомнить, когда я в последний раз был в подобном заведении с Сиршей, что она делала, что мы делали вместе. Звуки, которые она издавала, то, как она реагировала, то, как она заставляла меня сходить с ума от потребности. То, как она была совсем другой женщиной, чем я когда-либо ожидал.

Все это было на спор, но она ожила под моим прикосновением.

К тому времени, как мы выпиваем в баре, Виктор обсуждает достоинства клуба и свои надежды на собственный бизнес, я его почти не слушаю. Я чувствую отчаяние, мне нужно думать о чем угодно, о ком угодно, кроме Сирши, и, похоже, я не могу этого сделать. Она как будто овладела мной, околдовала меня, и я чувствую, что все, чего я хочу, это оплатить счет, пойти домой и трахнуть ее вслепую. Но сделать это было бы равносильно признанию в моих чувствах к ней. Признанию того, что она победила, что у нее есть власть надо мной, что она притащила меня сюда и сделала своим. Что я беспомощен, когда дело доходит до моего желания и моих чувств к ней.

Я оборачиваюсь и вижу женщину, покачивающуюся в мою сторону, высокую и соблазнительную, с вьющимися черными волосами до плеч и темными глазами, в темно-малиновом платье, облегающем каждый дюйм ее тела так плотно, что я могу представить, как бы ощущались ее формы в моих руках. Губы накрашены красной помадой в тон, и ее полные губы растягиваются в улыбке, когда я встречаюсь с ней взглядом.

— Привет, красавчик, — говорит она с ухмылкой, как раз в тот момент, когда я замечаю, что Левин и Алессио уходят со своими дамами, Виктор примостился у стойки, осматривая все это. Я не уверен, что на меня можно положиться в том, что я буду активно слушать деловые выступления Виктора прямо сейчас. Все, чего я хочу, это заглушить мысли о Сирше, заменить их чем-нибудь другим.

— Привет. — Я одариваю ее очаровательной улыбкой, прислоняюсь к барной стойке и делаю глоток виски. — Что-нибудь ищешь?

— Кажется, уже нашла. Она улыбается, откидывая назад свои темные волосы. — Ты выглядишь одиноким, а я здесь для того, чтобы развлекаться. Ну, я здесь, чтобы играть, но ты знаешь…

— Да. — Я поднимаю бровь. — У тебя есть комната?

— Нет, не частная. Хотя я не против, чтобы на меня смотрели. — Она подмигивает мне. — Или, если у тебя есть комната, я с удовольствием поиграю наедине.

— Я не знаю. Но… — я делаю паузу, раздумывая. Комнаты можно арендовать на ночь. Но почему бы не забронировать одну? Не то чтобы я не буду пользоваться ею в будущем. Конечно, я так и сделаю. Я не собираюсь внезапно меняться и посвящать себя одной женщине только потому, что Сирша проникла мне под кожу и заставила почувствовать, что я медленно схожу с ума. Я собираюсь продолжать в том же духе, что и всегда, как только она покажет мне положительный тест на беременность. — Но я планировал устроить вечеринку сегодня вечером, — заканчиваю я, пока черноволосая женщина смотрит на меня выжидающим, нетерпеливым взглядом. — Я новенький в этом городе. Это мой первый вечер в этом клубе.

— Ах, значит, я буду желанным гостем. — Она одаривает меня еще одной жемчужной, смеющейся улыбкой. — Ты сможешь ездить на мне так далеко и так долго, как захочешь.

Я уверен, что буду не первым и не последним.

Эта мысль поражает меня. Меня никогда не волновало, сколько партнеров было у женщин, с которыми я спал, на самом деле, я всегда предпочитал женщин с опытом. И уж точно меня никогда не волновало, что они делали после. Только после Сирши, которой удалось невероятно возбудить меня своей невинностью и наивностью и которая впервые в моей жизни заставила меня почувствовать настоящую, ослепляющую ревность. Я до сих пор не могу заставить себя думать о том, что произошло бы в спортзале, если бы Джейкоб не оттащил меня от Найла. Правда в том, что я вполне мог убить его, и это тревожное осознание. Я потерял контроль над своими импульсами, своими желаниями, и сегодняшний вечер кажется отчаянной попыткой обуздать их обратно, вернуться к тому, чтобы быть неуязвимым и беспечным человеком, каким я был, когда дело касалось вопросов плоти и сердца.

Я плачу за комнату, подписывая годовой контракт, который стоит столько же, сколько годовая арендная плата за квартиру, которую я недолго делил с Сиршей, но деньги здесь ни при чем, только то, что я сделаю там, наверху, если смогу освободиться от власти Сирши надо мной.

Хочу ли я вообще этого сейчас?

Я нахожу черноволосую женщину, ожидающую меня в баре, дружелюбно болтающую с Виктором, потягивая свой напиток.

— Я думаю, твой друг хочет нанять меня, — говорит она со смешком, легко отстраняясь, когда я беру ее за руку. — Мы поднимемся наверх?

— Да, — подтверждаю я. Мои пальцы переплетаются с ее, и я веду ее вверх по лестнице в комнату, похожую на ту, что была в Лондоне. Я закрываю за нами дверь, кладу брелок в карман и смотрю на великолепную женщину, стоящую передо мной. — Есть ли что-нибудь, о чем ты хотела бы рассказать, что тебе не нравится, прежде чем мы начнем?

Она перечисляет типичные жесткие ограничения, одаривая меня знойной улыбкой, когда заканчивает.

— Я открыта для всего остального, — говорит она, придвигаясь ближе ко мне. — Мое безопасное слово — гора.

— Фанатка пеших прогулок? — Спрашиваю я с ухмылкой, пытаясь выкинуть из головы все мысли о Сирше… о том, как она отреагировала, когда я отвел ее в отдельную комнату в Лондоне, о ее нервозности, смешанной с возбуждением, о том, как она все равно отреагировала на меня, о ее теле, жаждущем моих прикосновений. Жаждущая удовольствия, которое она даже не до конца понимала.

— Одно из моих многочисленных увлечений. — Женщина допивает свой напиток, отставляя стакан на маленький столик. — Я была бы рада продемонстрировать несколько других.

Я поднимаю левую руку, чтобы она могла увидеть золотое кольцо, и она слегка морщится.

— Ты женат? Твоя жена знает, что ты здесь? — Это первое колебание, которое я вижу от нее.

— Да. И нет. У нас есть договоренность. Для тебя это не должно иметь большого значения, поскольку у меня действует политика одной ночи. — Мой голос становится глубже, в нем звучат строгие нотки, и по внезапному румянцу на коже женщины и изменению ее позы я сразу могу сказать, что она опытный сабмиссив. — Я не буду трахать тебя сегодня вечером. Но мы можем наслаждаться другими вещами. — Я позволяю своему взгляду скользить по ней, заставляя себя не сравнивать ее великолепное тело с телом Сирши. — Повернись, — резко говорю я ей. — Подними руки над головой.

Она мгновенно повинуется, поворачиваясь и поднимая руки, когда я тянусь к паре кандалов, свисающих с потолка. Когда я застегиваю их на ее запястьях, она дрожит, наручники дают ей ровно столько рычагов, чтобы удержаться на подушечках ног. Моя рука скользит вниз по ее боку к талии, и я чувствую, как мой член напрягается от знакомого желания.

У меня есть великолепная женщина, связанная по моей прихоти, готовая взять все, что я хочу ей дать. Я не должен думать о Сирше, женщине, с которой я почти ничего не делал, кроме как ссорился и обменивался гневными, резкими словами, за исключением тех случаев, когда мы трахались. Я должен думать только о том, как эта женщина содрогается от предвкушения, когда я задираю юбку на ее круглую попку, о тепле ее мягких бедер, когда я стаскиваю с нее трусики, о аромате ее возбуждения, наполняющем мой нос. То, как она оглядывается через плечо, приоткрыв полные красные губы, когда я подхожу к шкафчику с продуктами и достаю кожаный флоггер. То, как выгибается ее спина, когда я подхожу к ней сзади с кнутом в руке и опускаю его на ее сочную задницу.

Это должно быть настройкой для идеальной ночи. Она вздрагивает, стонет и вскрикивает при каждом ударе кнута по ее заднице и бедрам, ноги раздвигаются, возбуждение блестит на ее киске и внутренней поверхности бедер. Она дергается и выгибается, пока мой член не становится твердым, почти порнографическое зрелище, аромат секса наполняет воздух, и когда флоггер опускается на ее полосатую и покрасневшую кожу в двадцатый раз, она кричит и извивается в своих наручниках, когда мощный оргазм сотрясает все ее тело, хотя я ни разу не прикасался к ней, кроме ударов кнута.

Блядь. Я такой чертовски твердый. Я отбрасываю хлыст в сторону, ошеломленно хватаясь за наручники. Я уже заранее обдумываю, что будет дальше, приказываю ей встать на колени, ее ухоженные руки вытаскивают мой член, эти красные губы обхватывают его, пока я не опорожняю свои ноющие яйца в ее горло. Но когда я опускаю ее на землю и смотрю, как она отшатывается назад, запыхавшаяся, с красным лицом и глазами, остекленевшими от удовольствия, все, о чем я могу думать, это о том, что я хочу, чтобы это была Сирша. Я не хочу, чтобы руки этой женщины касались меня, ее рот касался моего члена. Я хочу заново пережить ту ночь, когда Сирша впервые отсосала мне, свой первый член, и я также не хочу прикасаться к этой женщине. Я хочу, чтобы она ушла.

Я блядь хочу свою жену.

— Вон, — выдавливаю я сквозь зубы. — Ты получила свое. Я закончил.

Она вздрагивает, выглядя обиженной.

— Я сделала что-то не так?

— Нет. — Я проглатываю остальные слова. Она не заслуживает того, чтобы я был жесток с ней, независимо от того, насколько я расстроен и зол. — Дело не в тебе. Но я не хочу этого делать. Пожалуйста, уходи.

— О'кей. — Она все еще выглядит неуверенной, но быстро поправляет одежду, бросая на меня еще один растерянный взгляд, прежде чем выйти из комнаты, закрыв за собой дверь немного сильнее, чем необходимо.

Я едва дожидаюсь, пока она закроет ее, прежде чем теребить ширинку своих штанов, отчаянно пытаясь вытащить свой член. Это так сложно, что причиняет боль, воспоминание о неопытных губах Сирши на мне, выражение ее лица, когда она впервые проглотила сперму, подводит меня к краю еще до того, как я прикоснулся к себе. Мой член напрягается, когда я высвобождаю его, горячий и пульсирующий под моей ладонью, и я хватаюсь за край ближайшего стола, поглаживая его сильно и быстро, постанывая от отчаянной потребности кончить. Но этого недостаточно.

Я не хочу дрочить. Я хочу Сиршу. Я хочу ее рот, ее руки, ее тело. Я хочу, чтобы ее губы обхватили меня, ее киска сжимала мой член, когда я погружаюсь в нее. Я хочу слышать ее крики удовольствия, когда я выжимаю из нее оргазм за оргазмом просто потому, что я могу. Я хочу ее всю. Я никогда не хочу, чтобы какой-либо другой гребаный мужчина прикасался к ней. Я хочу, чтобы она была возбужденной, и я не могу остановиться.

Я боролся с этим с тех пор, как она приехала в Лондон. Я пытался трахнуть Эми, я пытался заключить сделку с Сиршей, я позволил той стриптизерше станцевать мне приватный танец на мой мальчишник, я пытался поиграть с женщиной сегодня вечером, имени которой я даже не спросил. Но этого недостаточно. Никого не будет достаточно, кроме Сирши. И я больше не могу с этим бороться.

Я издаю болезненный звук, который почти рычание, мои бедра выдвигаются вперед, когда я трахаю себя кулаком в отчаянной попытке кончить, но я не могу. Это не то, чего я хочу, не то, что мне нужно, и я чувствую, что схожу с ума. У меня такое чувство, что она сводит меня с ума, и я больше не могу притворяться, что это просто ее новизна. Я слишком долго трахал ее для этого. Вначале я сказал себе, что желание пройдет, что это просто ее новизна, новизна трахаться с девственницей, иметь жену. Первобытное желание сделать ее беременной. Свобода трахать ее так, как мне заблагорассудится. Я придумал дюжину отговорок, но, в конце концов, здесь и сейчас я не могу притворяться, что это что-то иное, кроме простого факта, которого я слишком долго избегал.

Мне нужна моя жена. Мне нужна Сирша. Я хочу ее. И это не единственное, что мне нужно.

Я засовываю свой ноющий член обратно в штаны, стиснув зубы, когда засовываю свою эрекцию обратно за молнию, и выхожу из комнаты, запирая ее за собой и засовывая брелок с ключами в карман. Я стискиваю зубы от настойчивой, болезненной пульсации своего возбуждения, когда снова замечаю Виктора у бара, целенаправленно приближаясь к нему. Он замечает меня, допивая водку, и его глаза немного расширяются, когда он замечает выражение моего лица.

— Коннор? Все в порядке? Что случилось?

— Ничего не случилось, — выдавливаю я из себя. — Но нам нужно поговорить.

Он хмурится, приподнимая бровь.

— О?

— Я хочу наладить отношения с Лиамом. — Слова выходят резкими и быстрыми, по существу. — Я хочу помириться. Я покончил с этим.

Глаза Виктора расширяются еще больше, и он ставит свой бокал на стол.

— Я не знаю, подходящее ли сейчас время, Коннор…

— Я говорю, что это так. Я говорю тебе об этом из вежливости, прежде чем созвать собрание и рассказать всем остальным. Это мое решение.

— Тебе следует хорошенько подумать, — предостерегает Виктор, но я качаю головой.

— Все, что я делал с тех пор, как вернулся, это, блядь, думал. Я думал о том, как выжить, когда то, что я должен был делать, это думать о том, как залечить рану, которую оставил мой отец, рану, оставшуюся после того, как я сбежал. Я уже потерял своего отца. Я практически потерял все шансы наладить отношения со своей женой. Я не могу потерять и своего брата.

— Ты думаешь эмоциями. — Голос Виктора спокоен, его глаза слегка прищуриваются. — Подумай о том, что будет означать попытка помириться с Лиамом. Ты собираешься уступить ему место? Позволишь ему удержать его? Ты думаешь, короли поддержат это? У тебя не будет силы заставить их прислушаться к тебе.

— Угроза насилия — это всегда власть, — рычу я. — Но нет, не совсем. Мы найдем способ поделить это. Мы будем… — Я расстроенно провожу рукой по волосам, мои мысли путаются от сексуального напряжения и эмоций гнева. — Я разберусь с Лиамом, мне нужно все исправить с ним. Я все делал неправильно, и это… это должно прекратиться. Сейчас. Сегодня вечером. Я больше не пытаюсь бороться за то, от чего отказался давным-давно.

По выражению лица Виктора я вижу, что он на это не купился. Но мне все равно. Прямо сейчас все, чего я хочу, это убраться отсюда и вернуться к своей жене. Я хочу попытаться исправить отношения между нами, пока не стало слишком поздно, если это еще не сделано. Со всем остальным я разберусь позже. Я придумаю, как вести себя с Найлом и сделать общение с ним приятным. Я предложу план того, как возможно совместное правление королей, чего никогда не было сделано. Теперь я вижу, где я ошибался в прошлом, так много раз. Я не знаю, смогу ли я исправить все.

Но я чертовски уверен, что попробую, и это начнется сегодня вечером. С Сирши.