Ирландский трон

23

КОННОР

Сирша ждет меня, когда я прихожу домой незадолго до наступления темноты, свернувшись калачиком на нашей кровати с мягким на вид пледом, подоткнутым на колени, и книгой в руке. Она откладывает ее, когда видит, что я вхожу в дверь, и на ее лице появляется улыбка облегчения.

— Я рада, что ты вернулся, — тихо говорит она.

— Приятно это слышать. — Я подхожу, чтобы сесть на кровать рядом с ней, кладу руку ей на колено, и она откидывает голову назад, глядя на меня.

— Я всегда была рада видеть тебя, — печально говорит Сирша. — Я просто не всегда могла сказать тебе об этом. Я слишком боялась отказа.

Я протягиваю руку, прикасаюсь к ее подбородку и провожу пальцами вверх по линии подбородка, вдоль скулы, наслаждаясь простым удовольствием от прикосновения к моей жене.

— Тебе больше не нужно этого бояться, я обещаю тебе. Я позабочусь о том, чтобы ты никогда не беспокоилась о том, что я снова тебя отвергну.

— Я знаю хороший способ начать. — Сирша поворачивается ко мне, приподнимаясь на коленях, берет мое лицо в ладони и наклоняется, чтобы поцеловать меня. — Прошло слишком много времени.

— Согласен, — стону я, откидываясь на гору подушек на нашей кровати, с облегчением откидываясь на них, когда она перекидывает одну ногу через меня, оседлав мои колени.

— Просто ложись на спину, — говорит она с усмешкой, когда ее губы касаются моих. — Я позабочусь о тебе.

— Черт, это звучит как рай. — Я морщусь от боли в плече, когда тянусь к ее бедрам, но не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к ней. Я уже тверд как камень от того, насколько она близко, аромат ее теплой кожи и духов наполняет мои ноздри, когда она снова целует меня, на этот раз сильнее. Ее язык скользит между моими губами, лаская мои, когда она слегка прижимается ко мне, улыбаясь мне в рот, когда чувствует, как я возбужден для нее.

— Я могу пососать твой член для тебя, если хочешь, — дразнит она меня, и я откидываю голову назад с предвкушающим стоном, когда ее рот скользит по моему горлу.

— Сначала я должен сходить в душ. — В некоторых местах моя кожа все еще забрызгана кровью, на руках, на рубашке, о чем я забыл в нетерпении увидеть ее. Сирша качает головой.

— Мне все равно, — бормочет она, и я чувствую новый прилив желания.

— Черт, я люблю тебя. — Я сильнее сжимаю ее бедра, когда она расстегивает мою рубашку, снимая окровавленную ткань и отбрасывая ее в сторону. — Ты чертовски невероятна…

— Я не боюсь небольшого количества крови. — Сирша целует мою грудь, ловко избегая прикосновения к нечистой коже. — Ты сделал это для нас, — бормочет она, постукивая пальцем по кровавому пятну. — Ты разорвал бы на части любого, кто угрожал бы нам, и я это знаю. И я точно знаю, чего заслуживает такой муж.

Не думаю, что мне когда-либо было так тяжело за всю мою жизнь. Сирша снимает с меня брюки, ее руки нетерпеливо стягивают их и мои боксеры вниз, ее рот прикасается к моей набухшей, ноющей головке члена, прежде чем я успеваю даже попытаться направить его туда. Ее рука обхватывает мой ствол, поглаживая меня, пока она сосет меня именно так, как, она знает, мне нравится. Ее язык дразнит мягкую плоть под головкой, а губы трутся о нее. Затем она скользит ниже, ее ярко-зеленые глаза закатываются, чтобы посмотреть на меня, пока она погружает меня глубже в свое горло, дюйм за дюймом, пока моя рука не запутывается в ее волосах, забыв о крови на моей коже.

После… после мы примем душ.

Мне так чертовски хорошо, ее горячий, влажный рот сосет мой член, заглатывает меня, ее свободная рука скользит у меня между ног, обхватывая мои тугие яйца. Ее пальцы поглаживают упругую плоть, заставляя меня выгибаться дугой вверх на кровати, проникая глубже в ее горло.

— Решай, хочешь, чтобы я кончил тебе в рот или в твою киску, — стону я всего через несколько минут ее сосания и лизания, мое желание достигло предела из-за того, что я так долго не обладал ею. — Потому что в любом случае, Сирша, я собираюсь очень скоро кончить в тебя.

Ее губы растягиваются в улыбке вокруг моей ноющей, пульсирующей длины. Она отрывает свой рот от моего члена последним, мучительно приятным посасывающим движением прямо на кончике, ее язык порхает под ним, прежде чем она снимает свои леггинсы и стягивает футболку через голову, чтобы я мог видеть ее обнаженную грудь. Затем она собирается снять трусики, но я хватаю ее, снова сажаю на себя верхом, отдергивая ткань в сторону, и погружаю два пальца в ее мокрую киску.

— Я больше не могу ждать, — стону я. — Просто, блядь, сядь на мой член, Сирша. Мне нужно быть внутри тебя.

На мгновение она оседлает мою руку, ее голова откидывается назад, глаза закрываются с выражением чистого блаженства, рот приоткрывается в стоне, когда мой большой палец трет ее клитор. В следующее мгновение она отстраняется, придерживая трусики, пока направляет головку моего члена к своему входу, скользя вниз по моему влажному стволу одним долгим, медленным скольжением, которое заставляет меня стонать от удовольствия, когда мои пальцы впиваются в мягкую плоть ее бедер.

— Я долго не протяну, — стону я, откидываясь на подушки, пока она скачет на мне, и Сирша издает вздох удовольствия.

— Все в порядке, — выдавливает она, затаив дыхание. — Я тоже собираюсь кончить.

Она наклоняется вперед, ее груди прижимаются к моей груди, когда она целует меня, долго, медленно и глубоко, ее киска сжимается вокруг меня, когда она выгибает спину, прижимаясь бедрами к моему члену, пока я почти не теряю способность думать о чем-либо, кроме ослепляющего удовольствия. Я чувствую, что вот-вот извергнусь, мой член набух и невероятно затвердел, потребность освободиться перекрывает все остальное. Затем я начинаю чувствовать, как она дрожит рядом со мной, и я знаю, что больше не смогу сдерживаться, даже если бы захотел.

Я прижимаю ее к своему члену, поднимая бедра вверх, наполняя ее своей спермой, ее рот посасывает уголки моего горла, ее зубы задевают мою кожу, когда она вскрикивает, ее собственное удовольствие переплетается с моим, пока мы не становимся ничем иным, как цепляющимися, сжимающимися, напрягающимися телами. Кажется, что оргазм длится вечно, мои бедра дергаются, а член приходит в движение, пока я не заполняю ее настолько, что чувствую, как он скользит вокруг моего члена, когда я соединяюсь с ней.

Мы остаемся так, прижавшись друг к другу, пока Сирша, наконец, не испускает вздох и безвольно откатывается от меня. Проходит некоторое время, прежде чем кто-либо из нас находит в себе силы дойти до душа, но в конце концов мы это делаем, оставаясь там вместе под горячей водой.

Сирша помогает мне мыть грудь и плечо, где в меня стреляли, ее прикосновения нежны, действие едва ли не более интимное, чем секс. Она помогает мне снова перевязать рану, когда мы выходим, оставаясь рядом со мной, пока мы вдвоем не устраиваемся на кровати, и когда я снова тянусь к ней, она шутливо шлепает меня по руке.

— Тебе нужно вернуться к отдыху, — говорит она мне, и я, прищурившись, смотрю на нее.

— Единственное, к чему я хочу вернуться… это к твоей идеальной, невероятной киске, — говорю я ей, наклоняясь вперед, чтобы запечатлеть поцелуй, но не настаиваю дальше, зная, что она права. Как бы мне этого ни хотелось, я не могу позволить себе напрягаться.

— Расскажи мне, что произошло сегодня, — мягко просит она.

Было время, когда я бы оттолкнул ее, не в силах доверять ей. Небольшая часть меня все еще боится этого, но она сделала все возможное, чтобы доказать обратное. И поэтому я продвигаюсь вперед, рассказывая ей все, начиная с того момента, как я вошел на склад, и заканчивая тем, когда я ушел. Сирша ни разу не вздрагивает, и когда я заканчиваю рассказывать ей все это, я наклоняюсь вперед, чтобы снова поцеловать ее.

— Это часть того, почему я люблю тебя, — говорю я ей, проводя пальцами по ее волосам. — Несмотря на все это, ты была верна себе. Ты настояла на своем, ты выбрала свой путь и придерживаешься его. Ты ничего не боишься в этой жизни и никогда не возненавидишь меня за то, что мне, возможно, придется сделать. Ты это понимаешь… и я. Я не мог бы и мечтать о лучшей жене, чем ты. Прости, что я не понял этого сразу.

Она наклоняется вперед, нежно целуя меня в ответ.

— Ты понимаешь это сейчас, и это все, что имеет значение. Я тоже люблю тебя, Коннор.

Сирша делает паузу и откидывается назад.

— Я хочу пойти с тобой на встречу. Я хочу присутствовать, когда вы с Лиамом внесете эти изменения, и расскажете им, как все будет дальше.

Моим первым побуждением является сказать ей нет, но я сдерживаюсь. У меня нет причин ей отказывать, кроме того факта, что женщинам обычно не разрешают присутствовать на собраниях, если только рассматриваемый бизнес не затрагивает их напрямую. Но мы здесь для того, чтобы сделать что-то по-другому, вносить изменения, и нет причин, по которым это тоже нельзя изменить. Я хочу, чтобы Сирша была на моей стороне во всем. Это тоже может начаться здесь.

— Хорошо, — просто говорю я ей, и она улыбается, счастье и облегчение разливаются по ее лицу.

— Это действительно новое начало, — шепчет она, а затем наклоняется, чтобы снова поцеловать меня.

В соответствии с нашим планом, я тот, кто появляется первым на собрании королей. Я вхожу вместе с Лукой и Виктором, Левин и Алессио следуют за ними, и останавливаюсь во главе стола, за пустым местом.

— Где Финн? — Спрашивает Денис Махони, нахмурив брови. Я спокойно смотрю на него, стараясь, чтобы мой тон ничего не выдал.

— Мы дойдем до этого, — говорю я ему, а затем обхожу кресло и встаю перед ним, положив руки на стол. — Джейкоб?

Джейкоб входит в комнату, большинство других моих людей следуют за ним. За столом мгновенно возникает напряжение, мужчины вокруг него сердито смотрят на мою банду неудачников.

— Какого хрена они здесь делают? — Спрашивает Колин, прищурив глаза. — Кучка буйных англичан, недостойны украшать комнату за этим столом…

— Тишина! — Я свирепо смотрю на Колина, Дениса и остальных по очереди. — Все изменилось.

Я беру мешок у Джейкоба и извлекаю окровавленную отрубленную голову Чарли. Выражения на лицах мужчин вокруг стола сменяются ужасом, отвращением и тошнотой, когда я резко ставлю ее прямо на глянцевое дерево, размазывая по нему запекшуюся кровь.

— Это человек, который предал меня и людей, которые следуют за мной. Его соблазнил на это, и привел к ужасной судьбе один из мужчин, которые сидят здесь, за этим столом.

Я поворачиваюсь к двери, и в комнату входит Квинт, в его руках связанный Финн О'Лири с мешком на голове. Он срывает его, открывая окровавленное и измученное лицо предателя, и за столом раздается гул, когда я снова смотрю на них.

— Ты тоже не годишься для того, чтобы руководить нами, не больше, чем твой брат! — Восклицает Денис, поднимаясь на ноги. — Обращаться с королем таким образом…

— Сядь! — Рычу я, и властность в моем голосе заставляет его молча откинуться на спинку стула, его постаревшее лицо бледнеет.

— Я был предан, — повторяю я. — Одним из мужчин за этим столом, который в первую очередь стремился вернуть меня. Меня предал один из моих знакомых, человек, которому я доверял, и это цена, которую он заплатил. — Я указываю на голову на столе, а затем на связанного пленника. — Финн О'Лири предал вас так же, как и мой отец. Он предал ваши усилия, ваше будущее и ваши ценности ради своих собственных эгоистичных желаний. Он устроил пожар, который чуть не убил всех нас. И за это, я думаю, мы все знаем, каким должно быть его наказание.

Я наклоняюсь вперед, хватаясь за край стола.

— Я стою здесь сегодня, чтобы сказать вам, что я не сделаю ни того, ни другого. Я не предам ни себя, ни вас. Я буду вести вас честно, решительно и добросовестно, и это начнется здесь, сегодня, с изменений, которые, как я вам говорю, будут внесены. Я буду лидером, каким был в Лондоне, где я научился быть мужчиной, достойным вести за собой других мужчин. Я буду править честно и это начнется с того, что мои люди станут частью этого стола.

При этих словах за столом раздается шум, и Денис снова начинает подниматься на ноги вместе с Колином, их обоих останавливает мой пристальный взгляд.

— Теперь это будут не только мужчины с фамилией, покупающие свое место за этим столом богатством и влиянием. Короли будут состоять из людей, которые докажут свою ценность делами, а не богатством и манипуляциями. Мои мужчины будут сидеть за этим столом рядом с вами, как одни из вас, а мой брат сядет рядом со мной.

Каждый мужчина за столом замирает в полнейшем шоке, когда в комнату входит Лиам, рядом с ним Найл. Лиам подходит, чтобы встать рядом со мной, и на этот раз стол взрывается.

— Мы этого не потерпим! — Рявкает Колин, поднимаясь на ноги. — Твой брат нарушил свою клятву, женился на русской сучке…

— Анастасия — жена одного из ваших королей, — резко говорю я ему, — и Макгрегора. Держи язык за зубами, когда говоришь о ней, Колин О'Флаэрти, или я прикажу своему человеку откусить от него кусочек.

Я смотрю поверх стола: Лиам слева от меня, Сирша справа, Джейкоб стоит прямо за ней. Она не вздрагивает при виде головы на столе, и я беру ее за руку, удерживая ее в своей.

— Этот стол не является демократическим, — говорю я твердо и четко. — Я не позволю тебе управлять мной, даже Грэму О'Салливану, и Лиаму тоже. — Я поворачиваюсь к Найлу, который стоит слева от Лиама. — Найл Фланаган, ведется подготовка к твоей поездке в Мексику и переговорам с картелем Сантьяго о заключении союза, который принесет пользу как им, так и нам. Если ты добьешься успеха, ты докажешь, что доверие моего брата к тебе обосновано, и начнешь восстанавливать пропасть между тобой и мной. В знак признания твоей верности, долгой службы и настоящей дружбы моему брату тебе будет предоставлено место среди королей, а также имущество и доход, соответствующие этому.

Глаза Найла расширяются, но он кивает.

— Спасибо за доверие, — спокойно говорит он, и я замечаю, что его взгляд не скользит по Сирше. Он как будто даже не видит ее, и хотя я знаю, что его чувства к ней, скорее всего, не изменились, этого достаточно, чтобы я наконец почувствовал, что между ними действительно все кончено.

— Это возмутительно! — Грэм встает на ноги, хлопая руками по столу. — Если бы я знал, что такая нелепость станет с нашей организацией, с нашим священным столом, я бы никогда не поехал в Лондон и не вытащил тебя из того дерьма, которое ты называл королевством…

— Мой бизнес в Лондоне и мои люди стоили десяти таких, как ты и твои близкие, — рычу я на него. — Я благодарен за подарок в качестве моей жены, которая оказалась партнером, которого я не заслуживал, но ты помалкиваешь об остальном, Грэм, или покинешь этот стол с Финном О'Лири и разделишь его судьбу. Это касается каждого из вас. — Я оглядываю сидящих за столом, мои глаза сужаются. — Если чья-то рука совершит насилие против моего брата, его семьи, моей жены или тех, кто нам близок и дорог, боль, которую вы почувствуете в качестве компенсации, будет непревзойденной. Это новый порядок, новая эра королей… мой брат и я, оба Макгрегоры, ведущие вас в будущее.

Мы с Лиамом произносим слова королей на одном дыхании, на гэльском, но с изменениями. Наши собственные слова для новой эры королей.

Я не прошу вас становиться на колени, но я требую, чтобы вы повиновались.

— Будете ли вы верны? Будете ли вы следовать моему руководству и руководству моего брата? Если среди вас есть человек, который этого не сделает, вы можете спокойно покинуть этот стол, но не надейтесь вернуться. Не надейтесь участвовать в нашем будущем. Вы больше не будете королем.

Ни одна живая душа не шевелится.

— Предательство будет наказываться изгнанием. Насилие и измена, смертью. Не будет никаких архаичных наказаний, избиений и клеймения, только это единственное правило. Будь верен или убирайся. Будь верен или преклони колени ради смерти, которую ты заслужил. — Я поворачиваюсь к Джейкобу. — Выведи его. Мы последуем за тобой.

Джейкоб хватает Финна сзади за воротник и выводит его из комнаты, когда тот начинает звать остальных, умоляя их о помощи, умоляя сохранить ему жизнь. Но никто не отвечает. Вместо этого они следуют за Лиамом, Сиршей и мной на бетонную площадку за зданием, где Джейкоб толкает Финна на колени.

— Вы все когда-то думали, что можете отправить Макгрегоров на смерть одним словом, — резко говорю я, стоя лицом к Королям позади Финна, Джейкоб рядом со мной, Сирша, Лиам и Найл слева от меня. — Мой отец был казнен по вашему слову и чуть не стал брат. Больше так не будет. Макгрегоры правят королями и всегда будут править. Это наше наследие. И это цена измены.

У Финна есть всего мгновение, чтобы открыть рот, из него наполовину вырывается мольба, когда я прижимаю дуло пистолета к его затылку. У меня нет для него последних слов и больше ничего, что я мог бы сказать. Только звук выстрела, когда я всаживаю пулю в голову предателя.

Когда он падает, я поворачиваюсь к Квинту.

— Убери это. Остальные, мы закончим эту встречу внутри и обсудим будущее с картелем.

С этими словами я разворачиваюсь на каблуках и захожу обратно в дом, Лиам идет рядом со мной.

Начинается новая эра Королей. Наша эра.