Искры моей души

ГЛАВА 16

Следующий день не принес никакого облегчения, как я робко надеялась, и хотя спала крепко и без сновидений, утром мысли, как челноки на ткацком станке, сновали между оставленными в Ирландии братьями и лежавшей в больнице мамой. Конечно, я сразу позвонила, как проснулась и привела себя в порядок, одновременно наливая чай себе и папе, и очень обрадовалась, услышав ее хоть и слабый, но такой родной голос.

— Кирочка, ты откуда звонишь? Дорогая моя, это, наверное, ужасно дорого…

— Мам, я в Питере, — перебила ее, улыбаясь и чувствуя, как по щеке ползет что-то мокрое. — Вчера вечером прилетела, сейчас с папой позавтракаем и к тебе приедем.

В трубке послышалось приглушенное аханье.

— Господи, Кир, ну зачем ты так. Ну ничего же серьезного, ну подумаешь, в обморок свалилась, давление это, — запричитала тут же она. — Сейчас капельницу прокапают и домой отпустят, просто погода и немножко переутомления.

— Мам, все, я уже прилетела, и мы скоро у тебя будем, — решительно прервала я ее, зажав трубку плечом и нарезая бутерброды. — Тебе что-нибудь надо?

В трубке послышался вздох, но спорить со мной дальше мама не стала.

— Да нет, папа вчера все привез, родная, спасибо.

— Тогда жди, приедем, — попрощалась я, кивнула вошедшему папе. — Привет. Садись, я все сделала.

Мы позавтракали, я все-таки немного поделилась впечатлениями о поездке — только о братьях не рассказывала, упомянула только, что хозяева весьма приятные оказались. Дальше была поездка в больницу, и вид бледной, хотя и улыбающейся мамы, с капельницей, на койке, произвел на меня угнетающее впечатление, собственные проблемы отошли на задний план. Несколько дней, пока ее не выписали, я моталась между больницей и домом, поговорила с врачами, и они заверили, что это просто переутомление, ничего критичного, но маме лучше поберечься и не нервничать слишком сильно.

Потом, когда больница осталась позади, конечно, были домашние посиделки с дарением подарков, которые я придержала до возвращения мамы, разговоры про мой отдых — отредактированная версия. Рассказывать про братьев, точнее, про наши настоящие отношения, равно как и про фей, я не стала. И самой не хочется снова лезть в болезненные воспоминания, и маму лишний раз нервировать — тем более. Постепенно все вошло в колею. Я вернулась к размеренной жизни, в которой творчество занимало главное место, и даже себе старалась не признаваться, что пытаюсь отгородиться им от всего. От воспоминаний, от мыслей, от гадкого чувства вины и ощущения, что обманула сама себя. У Даринки случился завал на работе, и мы общались только в сети, встретиться пока не удавалось. Зато текст шел отлично, я словно отдавала ему все те эмоции, что бурлили в душе после возвращения…

Следующая неделя июля, дождливая и прохладная, как всегда, прошла почти мимо меня, незаметно. Я занималась обычными делами, ходила на занятия по испанскому, на танцы, писала и старалась не думать о том, зачем постоянно проверяю почту. И о том, что через Дару можно узнать то, что мне надо. А надо ли? Вдруг только мне и нужно? Напишу первая, а в ответ, как говорится, тишина, или какая-нибудь вежливая отписка, и… и все. Я не переживу тогда, уж лучше пусть все так остается. Кстати, татуировка не исчезла, как я поначалу думала, а так и осталась на плече напоминанием о моем сумасшедшем отпуске с примесью сказки. Только вроде как потускнела чуть-чуть. Первое время я ловила себя на том, что меня не покидало смутное ожидание, будто фея все-таки явится и строго отчитает, однако нет, чудо осталось в Ирландии.

С Даринкой мы смогли встретиться только в середине месяца, в начале второй недели моего пребывания дома, когда она подразгреблась со своим авралом и, позвонив мне, категорично заявила, что через полчаса ждет в нашем любимом кафе. Она — единственный человек, ради встречи с которым я в самом деле могу подорваться и помчаться по ее первому зову. Так что, вскочив из-за компа, я начала собираться. Погода, как всегда, не радовала, солнца я не видела уже дня три, хорошо хоть, дождя сегодня не было, но дул ветер. Покосившись в окно, определилась с одежкой и вскоре ехала на встречу с подругой.

На месте я была минут через сорок — пробки, это подруженция на четырех колесах, я же по старинке, на общественном транспорте. Дара сидела за столиком, перед ней стояла чашка кофе, и завидев меня, она радостно замахала рукой, широко улыбнувшись. Я поспешила к ней, на моих губах тоже появилась улыбка — редкий зверь в последнее время, на душе царила такая же погода, как и снаружи.

— Ну, как ты? — Дарина пытливо заглянула мне в глаза. — Грустненько что-то, — вынесла она вердикт, пока я устраивалась и рассматривала меню.

Заказала гляссе, что-то захотелось разнообразия против обычного капучино.

— Да нет, нормально все, — я постаралась ответить непринужденно, не хотелось выглядеть слишком уныло и жаловаться подруге.

— Угу, ладно, — Дарина откинулась на спинку стула. — Кир, я тут вот что подумала, я же могу связаться с Наташкой…

— Не надо, — тут же раскусила я подругу и покачала головой. — Дар, на самом деле, не стоит. Спасибо, но нет, — твердо закончила и посмотрела ей в глаза. — Пусть все остается, как есть. И давай больше не будем на эту тему.

Дара поджала губы, но она прекрасно знала, когда стоит развивать тему, а когда давить не надо, иначе мы поссоримся.

— Как скажешь, — покладисто согласилась Дарина. — Что думаешь с днюхой-то, дорогая? — перевела она тему. — Три дня до нее, между прочим.

— Не знаю, если честно, — я дернула плечом, рассеянно складывая из салфетки мудреную фигуру, отдаленно похожую на оригами. — Погода хреновая…

— А давай, ко мне на дачу? — перебила Дара. — Шашлычки, баньку замутим, я сестру еще возьму, она, кстати, все спрашивала, не написала ли ты что-то еще, — подруга усмехнулась.

— А давай, — согласилась я, придвигая к себе стакан с гляссе, который как раз принесла официантка.

Мы проболтали, как всегда, несколько часов, я и не заметила, как время пролетело, и настроение немного поднялось. Домой возвращалась, улыбаясь, и чувствуя, как будто с плеч сняли тяжесть. Дара всегда так действовала на меня, позитивно. Вечером я еще немного пописала, потом посмотрела телевизор и легла спать, и на этот раз обошлось без бессонницы, которой я что-то страдала последнюю неделю. Сейчас меня вырубило, едва голова коснулась подушки.

А вот утром, едва села завтракать, углубившись, как всегда, в просмотр новостей в сети, в дверь неожиданно раздался звонок. Я чуть не подавилась бутербродом, озадаченно уставившись в коридор. И кого это принесло, интересно? Соседям что-то надо, или очередные рекламщики-агитаторы ухитрились пробраться в закрытый домофоном подъезд? Проглотив кусок бутерброда, я сначала запила его чаем, а только потом направилась открывать. Посмотрела в глазок… И обомлела. Потому что около моей квартиры стояли те, кого я меньше всего ожидала здесь увидеть. Господи, родители братьев Рейли. Что они тут делают? Пока я хватала ртом воздух, они позвонили снова. А я блин в домашнем халате, лохматая, и не при параде… Прикинуться, что меня нет дома? Но они уже видели, что я в глазок смотрела. Черт. Трясущимися пальцами все-таки открыла, пытаясь совладать с эмоциями, и растерянно уставилась на нежданных гостей.

— Привет, — радостно поздоровалась Эмили, протянув мне букет роз. — А мы вот решили зайти, проведать. Можно? — она вопросительно подняла брови.

— А-а… Д-да, — пробормотала вконец обескураженная я, мелькнула суматошная мысль, что уборку я делала дня три назад, и в холодильнике кроме дежурного набора еды больше ничего нет.

Посторонилась, пропуская, нервно облизнула губы.

— Я не ждала никого, извините, — брякнула, заправив прядь за ухо и суетливо дернулась на кухню. — Чай поставлю, — поспешно добавила и юркнула в проход.

Вот уж сюрприз, ничего не скажешь, мда. Интересно, и что им братья рассказали о моем внезапном отъезде? В голове царил полный сумбур, метались обрывки каких-то фраз на английском, и растерянность только росла. Наконец, гости расположились на кухне, с интересом осматриваясь, я расставила чашки, достала хлеб, нарезку, примостилась на краешке стула, настороженно поглядывая на Патрика и Эмили и стискивая край халата в повлажневших пальцах. Слово снова взяла миссис Рейли, ее муж предпочитал помалкивать, занявшись чаем и закуской.

— Ребята не знают, что мы здесь, — сразу сказала Эмили, и я уставилась на нее со смесью облегчения и разочарования.

Значит, не по их просьбе. Ну, в общем, ожидаемо, что ж. Наверняка посчитали, что я обиделась и укатила, и решили, что не стоит выяснять причин. Особенно после утренней размолвки. Сердце болезненно сдавило, снова нахлынули эмоции, которые, как мне казалось, уже успокоились. Видимо, нет, стоило дать воспоминаниям волю.

— Кир, так что случилось? — мягко спросила Эмили, отпив глоток из чашки и внимательно глядя на меня. — Почему ты уехала?

Я опустила глаза, дергая ниточку, и неслышно вздохнула.

— Мама в больницу попала, — призналась, чувствуя, как щекам стало тепло от выступившего румянца.

— Ох, надеюсь, ничего страшного? — встревожилась Эмили, улыбка пропала с ее лица.

— Нет, уже выписали, перенапряглась на работе, — я отмахнулась.

— А почему ничего не сказала? — продолжила расспросы гостья — муж не вмешивался, только поглядывал на меня задумчиво. — Ребята почему-то думают, что ты на них за что-то обиделась и просто решила уйти, однако не объясняют, почему они так думают.

Моя неловкость возросла: видимо, братья не рассказали, что перед моим отъездом мы не то, чтобы поссорились, но из-за мелочи настроение испортилось у всех. Причем, по моей вине, если быть честной. Я дернула плечом, обдумывая, как бы так рассказать, чтобы не выглядеть полной дурой.

— Ну, мы утром не сошлись во мнениях по одному вопросу, — наконец начала отвечать, так и не глядя на Эмили. — А потом мне пришло сообщение, и я срочно уехала.

— Вы поссорились? — уточнила миссис Рейли, и я подавила досадливый вздох.

Придется, видимо, признаваться в собственной истеричности.

— На самом деле, это я глупо повела себя, — не выдержав, встала и отошла к окну, обхватив руками плечи и бездумно глядя на хмурый город за окном. — Поддалась эмоциям, наговорила лишнего, а потом еще это сообщение, — на моих губах мелькнула кривая улыбка. — Так что, не такой уж я подарок, как видите. Характер у меня не сахар, и куча недостатков…

— Кир, они скучают, очень, — перебила Эмили, вдруг оказавшись за спиной, обняла за талию и слегка прижалась. — Это все мелочи, поверь, слова ничего не значат. Важнее то, что здесь, — ее ладонь коснулась моей груди слева, где с перебоями колотилось сердце. — Все недоразумения можно решить, а если молчать, то все станет только хуже. Они ведь тоже думают, что ты сделала свой выбор, а значит, зачем навязываться и уговаривать? Ребята уважают твое мнение, — чуть тише добавила Эмили, а я прикусила губу, чувствуя, как глаза защипало от подступивших непрошеных слез, и в горле встал ком.

На душе стало еще паршивее. Ну да, решила, как же…

— Они думают, я не заметила, но у Росса на телефоне одна из твоих обложек в качестве заставки, а еще, ваше общее фото стоит в гостиной в рамке, — миссис Рейли, видимо, решила добить меня, и пришлось запрокинуть голову, давясь сухими рыданиями и часто моргая.

Еще не хватало распускать сопли перед гостями, тем более, иностранными. Черт. Я тоже скучала, да… Только не травила себе душу, оставляя крючочки для воспоминаний, и так спала плохо и на валерьянке с пустырником попеременно сидела.

— Женщина мудрее, милая, — продолжала говорить Эмили между тем, все так же прижимаясь ко мне. — Уверена, если ты приедешь, никто и не вспомнит, из-за чего вы там поспорили, — и хотя я не видела ее лица, откуда-то знала, что миссис Рейли улыбается. — Мы тут еще на недельку, потом домой. Можем взять тебя с собой.

Я сглотнула горький комок, ощутила, что по щеке все-таки ползет мокрая гадость, и растерянно пробормотала, все так же не поворачиваясь:

— У меня виза однократная, туристическая была… А делать долго…

— Ну, в любом случае, ты подумай, я оставлю наш телефон, — Эмили погладила меня по плечу. — Все будет хорошо, Кира, — чуть тише добавила она и отошла, и пришлось срочно брать себя в руки и поворачиваться. — Расскажи, как ты тут живешь, — резко перевела тему женщина, чему я только обрадовалась.

Мы допили чай, я получила приглашение пойти погулять с ними, но вежливо отказалась — мне надо уложить мысли и прийти в себя после неожиданной и, чего уж, нервной встречи. Как и обещала, Эмили написала свой номер, мы тепло распрощались, и я осталась одна. Силы разом покинули тело, колени подогнулись, и я сползла по стеночке, бездумно уставившись перед собой невидящим взглядом. В голове крутились обрывки разговора с Эмили, перед глазами мелькали с неожиданной яркостью картинки из моего отдыха. Воспоминания. Эмоции. Чувства. Снова сдавило горло и стало нечем дышать, я с трудом, придерживаясь за мебель, поднялась и добралась до кухни, упав на стул. Рука потянулась к телефону и набрала номер единственного человека, который мог мне помочь.

— Дара, мне нужна виза в Ирландию за неделю, — выговорила я, вырисовывая узоры на скатерти. — Побудешь еще раз моей крестной феей? — слабо улыбнулась, чувствуя, как сердце в груди замерло от страха, что услышу отказ.

В трубке долгое время царила тишина, потом Даринка откашлялась и заявила:

— Так, дорогая, нам надо встретиться. Через полчаса на том же месте, жду, там и поговорим.

И она отключилась. А я помчалась собираться, и надежда упорно не желала помирать, веря в то, что Дара действительно сумеет с ее многочисленными связями в самых разных кругах. Ведь я в самом деле хотела вернуться, не хватало всего лишь чуть-чуть, чтобы эта мысль всплыла на поверхность и укрепилась в сознании окончательно. Да, хочу обратно к моим братьям. И плевать на мелкие досадные неприятности, Эмили права, все преодолимо. Главное, не бояться…

Конечно, когда Даринка услышала, с чего началось мое сегодняшнее утро, ее восторгам не было предела. Подперев ладонью подбородок, она смотрела на меня с мечтательной улыбкой и только вздыхала.

— Ох, как романти-и-ично, — протянула Дара, когда я выдохлась и приложилась к чашке с кофе. — Понятно все с тобой, короче, — она махнула рукой. — Ладно, я попробую, но на всякий случай, ничего не обещаю, — предупредила подруга. — Когда улетать хочешь?

— В конце этой недели, — я с надеждой посмотрела на нее.

— Билеты пока не покупай, я сначала все узнаю, а потом позвоню и дам отмашку, если срастется, — сказала Даринка, и я едва не бросилась ей на шею.

Уверена, срастется. А я пока займусь сбором вещей и просмотром билетов. Как же тяжело ждать. Следующие два дня прошли, как в тумане, я не могла ничего делать, не выпуская телефон из рук и чуть ли не гипнотизируя его. Собранный чемодан уже стоял в спальне, расписание рейсов я выучила наизусть, и дело оставалось только за Дарой. Когда вечером, в одиннадцать, раздался наконец звонок, я едва не подпрыгнула, судорожно схватив телефон.

— Ну? — нетерпеливо спросила, нарезая круги по гостиной.

— Значит, так, завтра в восемь утра я заеду к тебе за паспортом, — сразу перешла к делу Дарина. — Где-то к пяти тебе перезвонят и скажут, что и как дальше, поняла?

— Да, — радостно выпалила я и уточнила. — Только паспорт? Может, что-то еще надо?

— Остальное с прошлой подачи еще действительно, — успокоила Дара. — Все, давай, до завтра.

Уснуть удалось только после двойной дозы валерьянки, и будильник я поставила на максимальную громкость. Ох, только бы срослось все. Утром отдавала Даре документы на полном автопилоте, все-таки, столь ранняя побудка для меня — нечто невообразимое, особенно дома, а не в отпуске. Второй раз я проснулась ближе к обеду, как обычно, вяло поковырялась в завтраке, едва впихнув в себя бутерброд, и снова несколько часов слонялась по квартире, поглядывая на телефон. Меня аж подташнивало от нервных переживаний, в голове кружилась карусель из обрывков мыслей, и отвлечься никак не получалось. Долгожданный звонок раздался за пятнадцать минут до пяти вечера, и приятный женский голос сообщил:

— Ваши документы одобрены, завтра виза будет готова.

От радости и облегчения едва не завизжала прямо в трубку, поймала порыв в самый последний момент. Поблагодарив девушку и отключившись, я наконец дала волю эмоциям, скача по комнате, как индеец племени сиу, потом бросилась к компу брать билеты, параллельно набирая Дарину.

— Все, мне сказали, все нормально, я беру билеты и в субботу улетаю, — выпалила я на одном дыхании, одновременно нажимая кнопочку "оплатить".

— Замечательно, очень рада за тебя, — жизнерадостно отозвалась Дара. — Вот теперь слышу в голосе бодрость. Я надеюсь, в связи с этим радостным событием ты что-нибудь мне напишешь наконец, а?

Я издала смешок и отправила полученный билет на принтер.

— Может, и напишу, ага, — рассеянно ответила, пританцовывая в ожидании билета.

— Все, я поняла, Сатурн вне зоны действия сети, — хихикнула Дара. — Короче, дорогая, удачи тебе там во всем, помни, я всегда на связи и жду твоих сказок. Иди, смазывай лыжи, паспорт я тебе привезу, не переживай.

Следующие два дня я носилась, как белка, пытаясь успеть все и сразу. Съездила к родителям, объявила, что снова уезжаю, но истинную причину не назвала, благоразумно решив сначала приехать, а потом… Ну, там по ситуации. Потом салон, магазины, еще куча мелких дел свалилась, и к дню, точнее, к ночи отъезда я мечтала только об одном: сесть уже в самолет и уснуть там. С Эмили и Патриком мы встречались в аэропорту, они улетали на полчаса раньше, и договорились, что в Дублине они меня подождут, а потом отвезут на ферму. Миссис Рейли клятвенно заверила, что ничего никому не сказала, и мой приезд станет сюрпризом, и братья точно будут дома. Ну… надеюсь, что не зря лечу. По пути в аэропорт снова нахлынули сомнения, я нервно кусала губы, поглядывая на ночной город за окном, и гнала от себя мысли, что совершаю большую глупость. Может, Эмили просто хочется верить в то, что меня действительно там ждут, а на самом деле все совсем не так…

В Пулково пришлось срочно делать вид, что я в порядке и ничуть не волнуюсь, но почему-то показалось, что Эмили не поверила, хотя и не расспрашивала, и не пыталась залезть в душу. И вот, наконец, в семь утра я вылетела в Дублин, совершенно измотанная и сумасшедшей неделей, и волнением, и неуверенностью, и бессонной ночью на закуску. Поэтому, вырубилась, когда мы еще только брали разбег по взлетной полосе, и благополучно продрыхла до самой посадки. Кажется, даже завтрак ела на автопилоте, совершенно не ощущая вкуса. Границу прошла на удивление быстро, такого допроса, как в прошлый раз, слава богу, не было. Эмили и Патрик ждали на выходе, и едва я подошла, миссис Рейли широко улыбнулась, одарив довольным взглядом.

— Они дома, я только что звонила.

— А… — у меня сердце ухнуло в желудок, смесь страха и предвкушения заставила кожу покрыться мурашками.

— Я не сказала, что ты приехала, — поняла она невысказанный вопрос, и Патрик понимающе усмехнулся. — Ну все, пойдем, такси тебе возьмем, — Эмили решительно ухватила за руку и потянула к выходу.

И вот, за окном снова знакомые пейзажи, Ирландия встречала отличной погодой и ярким солнцем, но мне было не до красот природы сейчас. Я смотрела в одну точку перед собой и судорожно сжимала пальцы, сердце металось в груди, сбивая дыхание и мешая связно мыслить. В голове воцарился полный хаос, вернулись неуверенность и опасения, что зря я все это затеяла… Дороги не запомнила вообще, очнулась только, когда машина затормозила у знакомого дома.

— Приехали, мадам, — повернулся ко мне таксист.

Расплачивалась я трясущимися пальцами, стараясь не смотреть на вход — ну ведь наверняка слышали, что кто-то приехал, и должны проверить, кого принесло. Краем глаза заметила во дворе еще одну машину, незнакомую. У них гости, что ли? А вдруг я не вовремя? Ох, все, надо просто зайти и уже решить все вопросы. Ключи мне Эмили дала еще в аэропорту, так что, оставив чемодан у крыльца, я, прикусив губу, осторожно вставила ключ в замок и повернула. Сердце на мгновение замерло, грудь сдавило, и, не дав себе времени испугаться и занервничать еще больше, я толкнула дверь и шагнула через порог. Ну, сейчас все и решится… Однако подать голос не успела: со стороны кухни-столовой раздался другой, отлично мне знакомый.

— Ну Шон, может, все-таки сходим сегодня вечером в паб? — веселый, с легкими нотками раздражения, тон той блондинки из паба, Эйлин, кажется. — Хватит уже грусть изображать, сколько времени прошло с ее отъезда.

На деревянных ногах я зачем-то сделала шаг вперед, внутри все заледенело так, что дышать было больно, воздух царапал легкие. Господи, ну почему я послушалась? Родители всегда хотят, как лучше, но при этом забывают спросить мнение детей, почему-то… Зачем братьям какая-то непонятная девица из другой страны, когда рядом полно доступных и покладистых, с которыми жизнь будет гораздо проще? Моим глазам открылось потрясающее зрелище блондинистой Эйлин, висящей на плече Шона — он стоял спиной у плиты и что-то готовил, вкусный аромат расплывался в воздухе, щекоча ноздри. А я, считай, с ночи не ела, как следует, в самолете не считается… Но меня тут особенно не ждут, Эмили ошибалась. Так что, зря приехала, надо возвращаться в Дублин.

Так и не обозначив свое присутствие, я резко развернулась и стремительно покинула холл, часто моргая и сердито ругаясь на себя — еще не хватало плакать. Нет уж, раз приехала, останусь в Дублине, развлекусь, как следует, назло всем. Выдохнув, я вылетела во двор, ничего не видя перед собой, реальность расплывалась, и, похоже, удержать слезы не выйдет… Только схватить чемодан не успела, почти сразу оказавшись в крепких объятиях.

— Кира? — изумленно выдохнули мне на ухо — я узнала голос Росса.

Однако не растеклась лужицей, молча стала отбиваться, стараясь не дать воли эмоциям, распиравшим изнутри. Очень просто до спазма в горле, хотелось разреветься, но я не позволяла себе расклеиться окончательно. А меня просто аккуратно сжали в охапке, прижав к телу и лишая возможности вырваться, да еще и тихонько приговаривая:

— Тише, ну тише же, родная, успокойся. Что ты?

Наконец я затихла, тяжело дыша и радуясь, что обнимают со спины, и я не вижу лица Росса. Стиснув зубы, глухо процедила:

— Пусти, пожалуйста.

Раздалось хмыканье, и мне сообщили проникновенным голосом:

— Ну уж нет, и не собираюсь. Пойдем-ка, поговорим, — меня легко приподняли и развернули к дому.

Я опять напряглась, вцепившись в предплечья Росса и огрызнулась:

— Я там точно лишняя буду…

Однако договорить не успела: дверь распахнулась, и через порог переступила Эйлин с крайне недовольным лицом, а вслед ей донеслось:

— Спасибо, что привезла документы, — причем крайне сухим тоном, и в проеме появился Шон. Увидел меня, замер, не сводя взгляда, и добавил. — И в следующий раз, Эйлин, будь добра, звони прежде, чем приехать.

Гостья хотела что-то сказать, но увидела нас с Россом, переменилась в лице, и, резко отвернувшись, поспешила к своей машине в полной тишине. Я всей кожей ощущала взгляд Шона, а сама упрямо смотрела в сторону, стараясь сохранять независимый вид. Хотя внутри всю трясло от шквала эмоций, бросало то в жар, то в холод. Шон легко подхватил оба моих чемодана, улыбнулся уголком губ и, как ни в чем не бывало, произнес:

— Привет, рыжик. Заходи, как раз, ланч готов, — после чего скрылся в доме.

А мне ничего не оставалось, как пойти за Россом туда же — старший Рейли крепко держал за руку, и устраивать второй раунд борьбы, особенно когда мои вещи уже в доме, было бы совсем глупо с моей стороны. Подавив нервный вздох, я вернулась обратно, послушно позволила отвести себя на кухню, усадить за стол. Наблюдая, как братья накрывают, словно и не уезжала никуда, снова чуть не расплакалась, теперь от облегчения и одновременно осознания собственной глупости. Поставив передо мной тарелку с омлетом и грибами, Росс сел рядом, а Шон занял место с другой стороны. Подперев кулаком щеку, старший Рейли негромко произнес, не сводя пристального взгляда:

— Ну, рассказывай, как все было на самом деле.

— Мама в больницу попала, — тихо призналась я, немного невнятно, наворачивая еду. — Я испугалась, и потому уехала так быстро.

— А почему не объяснила ничего, и не оставила ни телефона, ни почты? — задал Шон тот самый неудобный вопрос, которого я боялась, и его пальцы ласково коснулись моей щеки, убирая прядь.

Прожевала кусок, не отрывая взгляда от тарелки и чувствуя, как теплеет лицо, и буркнула:

— Потому что временами веду себя не совсем адекватно. Ну и торопилась, да, ни о чем думать вообще не могла, — вздохнула и отпила глоток чая.

— Ладно, главное, что вернулась, — решительно заявил Росс, и его ладонь легла на затылок, легонько массируя. — Что было, то в прошлом, и пусть оно там и остается.

— Ага, спасибо вашим родителям, — призналась я, тихонько переведя дух и млея от прикосновений. — Это они в Питер приехали и провели воспитательную беседу…

В конце концов, мы переместились в гостиную, я улеглась на мой любимый диван, с Россом в качестве подушки, Шон заботливо накрыл меня пледом, а сам уселся в ногах, и так хорошо стало, так правильно… И в душе тоже, ушли последние сомнения и страхи, там поселилось умиротворение. Я сама не заметила, как скользнула в сон, правда, еще успела услышать, как у кого-то из братьев зазвонил телефон, и вполголоса заговорил Росс:

— Да… Да, дома. Спит рядом, — зуб даю, он улыбнулся, но глаза открывать было страшно лень. — Нормально, мам, спасибо. Заедем, конечно…

Дальше я уснула окончательно и проспала несколько часов, а проснулась отдохнувшей и полной сил. Без лишних вопросов Шон отнес мои вещи в спальню Росса, и следующие несколько часов мы занимались обустройством теперь уже нашей общей комнаты. Пришли к выводу, что проще сделать гардеробную для всех, чем покупать новый шкаф, потом спустились обратно вниз и занялись ужином… Ну, как занялись: меня усадили в кресло во дворе, закутав в плед, Росс готовил стейки, а Шон поехал за пивом в деревню, в тот самый паб. И мы снова говорили… О том, как мне жилось в Питере, как они подумали, что я в самом деле испугалась новой жизни, так сильно отличающейся от моей прежней. Эмили была права, предположив, что братья решили, что это мое решение, и его надо уважать. А мне снова стало стыдно за свою импульсивность и несдержанность, и я спряталась в плед до самого носа.

— Надеюсь, теперь недоразумений не возникнет? — усмехнулся Росс, покосившись на меня, и перевернул стейк. — Поверь, Кир, мы зарабатываем достаточно, чтобы обеспечить и тебя в том числе. Кстати, когда ты уезжаешь? — осведомился он, и как раз в этот момент появился довольный Шон.

— Да, мне тоже интересно, — он выставил на стол два бумажных пакета с купленным пивом.

— А я не брала обратные билеты, — немного застенчиво улыбнувшись, призналась братьям.

На несколько минут воцарилась тишина, потом Росс глубокомысленно протянул:

— Ага-а, понятно…

Шон же присел передо мной, нашарил в складках пледа мою ладонь и легонько сжал, с серьезным видом заглянув в лицо.

— Тогда предлагаю на завтра такой план действий. Сначала в ювелирный, а потом — подадим заявление.

— К-куда? — растерянно переспросила я, глядя на него во все глаза и опасаясь, что неправильно поняла его.

— В загс, — за брата ответил Росс, ставя на стол тарелку с мясом, распространявшим умопомрачительный аромат. — Это, конечно, чистая формальность, но у тебя есть время до завтра подумать, кого выберешь официальным мужем, — он ухмыльнулся и подмигнул, а потом наклонился к оторопевшей и онемевшей мне, ухватил за подбородок и мягко прижался к губам в коротком, но многообещающем поцелуе. — Я же сказал, не отпустим, — чуть тише добавил он.

А… Ох. Ну да. Кажется, только что мне сделали предложение, пусть и в такой оригинальной форме. Надо бы не забыть завтра Даринке сказать и маме, что вот так внезапно я остаюсь жить в Ирландии. Пока расскажу об одном брате, а потом, потихоньку, объясню и всю необычную ситуацию. Сразу не стоит, поберегу ее здоровье. Когда смогла говорить, покорно кивнула, наконец обретя дар речи, и кротко отозвалась:

— Хорошо, как скажешь.

Наверное, в полной мере осознание придет завтра, а пока был чудный вечер втроем, вкусное мясо, пиво, задушевные разговоры, и после мы плавно переместились в спальню. И мир стал еще прекраснее, расцвел яркими красками, вспыхнул множеством искр, когда я млела от жарких ласк и поцелуев, погружаясь в восторг и наслаждение. Да, именно этого мне так не хватало, и по этому скучала долгими ночами, мучаясь от бессонницы. Господи, как же хорошо мне было, и как чудесно, что теперь так будет всегда.

Уже засыпая поздно ночью, уютно свернувшись в теплых объятиях братьев между ними, я все-таки услышала долгожданное признание.

— Мы тебя очень любим, рыжик.

Да-а. И я вас, кажется, тоже, но сейчас я уже практически сплю, поэтому… Признаюсь потом. Позже. Как-нибудь.