Искушение добродетели

Глава 12

Все ее естество ожило в его руках. Она упивалась им — винной сладостью рта, жаром тела, мягким дыханием и солоноватым привкусом кожи. Все его движения становились ее наставниками. Она возвращала ему поцелуй за поцелуем, прикосновение за прикосновением, отвечая на каждую его ласку.

— Вивьен… родная моя, знаешь ли ты, как долго я этого ждал, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее пушистые волосы. — Мне кажется, я хотел тебя всю жизнь.

Его откровение было подобно взрыву. Внезапно она почувствовала головокружение и готовность подчиниться всему, что он скажет или сделает с ней.

Лоуренс сорвал с себя сюртук и отшвырнул его в сторону. Затем его рука легко скользнула по ее груди к пуговицам жакета.

— Милая, боюсь, с этим мне не справиться. Я такой неловкий.

Еще мгновение — и жакет присоединился к его сюртуку. Вскоре туда же последовал и шелковый жилет. Она пробежала пальцами по его сорочке и нетерпеливо потянула за галстук. Развязав его, обнаружила маленькую жемчужную пуговку у воротника, слегка замешкалась, а затем расстегнула ее. С торжествующей улыбкой Лоуренс подхватил ее на руки и отнес на диван.

Он лежал, любовно исследуя и боготворя каждую линию, каждый изгиб ее тела. Крючки, казалось, расстегивались сами собой, обнажая пылающую страстью кожу.

Лоуренс потерся горящей щекой о показавшийся из-под оборок сосок, затем захватил его ртом, дразня, лаская, терзая. Вивьен выгибалась навстречу его рукам, неслась на волнах блаженства, которые катили ее к неведомым берегам.

Она тоже ласкала любимого, исследуя каждый интимный уголок его тела. Чувственный контакт смягчил странную тяжесть в чреслах и напряжение в низу живота. Девушку охватил поток новых ощущений, и он все усиливался, оставляя ее опустошенной и блаженно трепещущей.

Лоуренс видел, как выгибается ее тело, как глаза закрываются с каждым приливом желания. В его голове, сердце, жилах стучало: она моя! моя! навсегда!

Внезапно он услышал голоса, но вначале они доносились до него словно сквозь туман. Лишь когда в дверь забарабанили, и, судя по звуку, ногами, он резко выпрямился и сел. Стук становился все яростнее, и Лоуренсу даже показалось, что кто-то выкрикивает его имя. Все это было более чем странно.

От ударов тряслись даже стены. Лоуренс едва успел накинуть на Вивьен покрывало, как дверь с треском распахнулась. Он вскочил и встал между девушкой и непрошеными гостями, приготовившись защищать ее и себя.

— Убирайтесь отсюда к чертовой матери или я… — Лоуренс осекся на полуслове. Один из мужчин, ворвавшихся в комнату, был ему хорошо знаком. Это был Уильям Гладстон!

— Вы?! — выдавил Сэндборн.

Он не мог поверить своим глазам. Что делает здесь старый прохвост? Как он попал сюда и кто его спутники? Один, полноватый, со строгим лицом, судя по воротничку, был священником. А вот кто второй, высокий, загорелый, в дорожном костюме? Собрав остатки самообладания, Лоуренс гневно заговорил:

— Как вы посмели ворваться в личные апартаменты? Вы не имеете права…

— Это ты, подлец, не имеешь права! — взорвался высокий джентльмен и ринулся вперед. — Ты совратил мою дочь, опозорил мою семью и весь род.

— О каком совращении вы говорите? — искренне удивился Лоуренс, но тут же запнулся и взглянул вначале на Вивьен, а потом вновь на этого джентльмена. — Вы сказали — вашу дочь?

Память услужливо вытащила на поверхность имя этого человека: герцог Карлайлз…

— Послушайте, здесь явно какая-то ошибка, — твердо произнес Лоуренс, отступая к дивану.

— Ваше присутствие здесь — вот единственная ошибка! — заявил герцог, пыхтя от негодования. — Как посмели вы, сэр, затеять столь мерзкую игру?

— Игру? — Лоуренс досадливо сморщился. Однако странно, что у Карлайлза с Арабеллой совершенно разные понятия о морали. — Я стал любовником Вивьен с согласия ее матери, — ответил он, не вдаваясь в дальнейшие подробности.

— Л-любовником? — Герцог побагровел, вены на шее вздулись. — Немедленно возьмите свои слова обратно, или мне придется вызвать вас на дуэль! Да как вы смеете утверждать, будто моя дочь… шлюха? Это наглая ложь, и я застрелю вас как паршивого пса!

Вивьен с ужасом наблюдала за происходящим. Она, Вивьен Лерой, в постели с мужчиной, едва одета — и все это на глазах ее собственного отца и других мужчин!

— Остановитесь! — Она села на край дивана, судорожно прижимая к себе одежду. — Граф Сэндборн ни в чем не виноват. Я сама согласилась встретиться с ним. И я одна во всем виновата.

— Тебе не в чем себя винить, девочка, — сердечно произнес Гладстон, подходя к ней. — Тебя предала родная мать и соблазнил презреннейший из негодяев. После нашего вчерашнего разговора я не знал ни минуты покоя и твердо решил тебе помочь, и сделаю все, что в моей власти.

— Но это правда! Я действительно хотела стать любовницей графа. Это мой выбор, и никто меня к нему не принуждал.

— Ты сама согласилась стать его любовницей? — ахнул герцог. — Да как ты посмела?

— Мне уже девятнадцать лет. — Она твердо посмотрела отцу прямо в глаза. — Я достаточно взрослая, чтобы решать за себя, и в состоянии разобраться, каков человек — плох или хорош.

— Мне плевать, сколько тебе лет, — буркнул Карлайлз, сбитый с толку ее дерзостью. — Ты моя дочь! А моя дочь не может быть… продажной девкой. — Он повернулся к Сэндборну: — Итак, сэр, вы запятнали мою честь и оскорбили мою дочь! И я вижу только один выход из создавшегося положения, — он выдержал театральную паузу и закончил: — Как порядочный человек, вы обязаны на ней жениться.

— Жениться?! На ней? — Граф обернулся и сердито посмотрел на Вивьен. При слове «жениться» его привычно передернуло, но Вивьен с припухшими от поцелуев губами и заплаканными глазами выглядела такой беззащитной и соблазнительной, что все остальные слова застряли у него в горле.

— Разумеется, абсурдно ждать, что вы поведете себя как джентльмен. И еще абсурднее думать, что вы возьмете на себя ответственность за этот позор, — язвительно заметил герцог. — И все же я требую, чтобы вы женились на Вивьен.

Он заметил, как Лоуренс смотрит на девушку, но истолковал этот взгляд по-своему.

— О, понимаю! Вы полагали, что ничем не рискуете, потому что она незаконнорожденная? Ну так вот, Вивьен не просто внебрачная дочь, она дочь герцога Карлайлза! И в ней течет достаточное количество голубой крови, чтобы сочетаться браком с таким прохвостом, как вы.

Лоуренс замер. Еще одно слово — и он с удовольствием врезал бы по этой напыщенной физиономии. Но герцог ничего больше не добавил — он выжидающе уставился на Лоуренса, в комнате воцарилось молчание.

Первой нарушила тишину Вивьен:

— Прошу вас… отец, — одними губами проговорила она. — Не принуждайте его. Граф вовсе не обязан на мне жениться. Между нами ничего не было.

— Искренне на это надеюсь, — хрипло промолвил герцог, скептически разглядывая ее, — потому что дворянин никогда не женится на обесчещенной женщине. Какой джентльмен удовлетворится, — он болезненно поморщился, — жалкими отбросами?

Священник поспешно выступил вперед и, взяв Лоуренса за плечи, заглянул ему в глаза:

— Герцог Карлайлз говорил с вами излишне резко, но в одном он, безусловно, прав: вы должны жениться на девушке. Это единственный способ исправить ваше прегрешение перед законами совести и церкви. Вы соблазнили невинную девушку, и ваш святой долг взять ее в жены.

Спокойная авторитетность этих слов заставила Лоуренса задуматься. Ведь на самом деле священник прав. Лоуренс действительно хотел Вивьен и добивался ее благосклонности, пока она не сдалась. Он намеревался сделать ее своей любовницей, а теперь что же? Теперь он должен сделать ее своей женой!

Он хотел помочь ей, защитить ее, а что вышло? Если он откажется жениться, то своего места в жизни ей уже не найти, а если согласится — что будет с ним? С его репутацией, связями и положением в обществе? Реакцию же Беатрис даже страшно себе представить.

В нем бурлили злость и смятение. Им снова манипулируют, и он опять вынужден подчиниться…

— Что ж, Вивьен, похоже, в конце концов ты получишь то, что хотела, — с горькой усмешкой проговорил он. — Скоро ты станешь замужней дамой.

Вивьен смотрела на него во все глаза, а Лоуренс, не очень любезно оттолкнув священника, обратился к герцогу, вложив в слова весь свой сарказм:

— Достаточно, сэр, мне будет очень приятно, если вы сами обратитесь в мэрию за лицензией на брак. Чем скорее с этим фарсом будет покончено, тем лучше.

С этими словами он поднял с пола сюртук и вышел, громко хлопнув дверью.

Вивьен зябко поежилась. Бедный Сент-Джеймс! За пять минут он лишился свободы, которую ценил больше жизни. Впрочем, так же, как и она. Мечты о браке и добропорядочной жизни рассыпались в прах. И что осталось на пепелище надежд? Оскорбленный жених и опозоренная невеста… Нечего сказать, веселое начало семейной жизни.

Герцог Карлайлз ворвался в особняк Лерой как торнадо, все сметающий на своем пути. Отправив вытянувшегося при его появлении Барни в комнату Вивьен собирать вещи, он во всю мощь своих легких крикнул:

— Арабелла!

Арабелла, в этот самый момент накладывающая маску на лицо, подскочила с дивана и испуганно пролепетала:

— О боже, он уже здесь.

Не успела она и шагу ступить, как дверь в ее личное убежище распахнулась, и на пороге появился герцог. Вид у него был такой, словно он явился сюда прямо из Африки, причем всю дорогу за ним гнались дикие львы и тигры.

— Август, дорогой! Ты здесь! — бросилась к нему Арабелла. — Я так рада, я ждала тебя только завтра.

— Как ты посмела?! — загремел он, уворачиваясь от ее объятий.

— Что посмела? Что случилось, мой милый? В чем я провинилась перед тобой? — зачастила она, недоуменно моргая глазами.

— Арабелла, как ты могла? — Карлайлз устало махнул рукой и рухнул на диван. — Моя плоть и кровь! Моя дочь! — приговаривал он, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Вивьен? — ахнула Арабелла. — Где она? Она больна? Скажи мне, что с ней? — Она подбежала к любовнику и схватила его за рукав.

— Хуже, чем больна, — простонал герцог, — она опозорена. — Он брезгливо стряхнул ее руку, вскочил и отошел к окну. — И, как я только что выяснил, по твоей вине.

Арабелла побледнела.

— Опозорена? Ничего не понимаю, объясни толком.

Герцог одарил ее уничтожающим взглядом и отчетливо произнес:

— В Портмуте я получил записку от Уильяма Гладстона. Он сообщил мне, что моя дочь в страшной опасности, и я примчался в Лондон, загнав по пути три пары лошадей. Дома я застал сэра Гамильтона, который просил меня не медля ехать в «Монмартр». Там-то я и увидел свою дочь в объятиях этого развратника графа Сэндборна. Моя малютка стала жертвой самого отъявленного из негодяев! И знаешь, что он имел наглость заявить? Что делает это с твоего полного одобрения. Каков прохвост! Ну я до него доберусь!

Арабелла облегченно вздохнула. Зная шальной характер Вивьен, она опасалась, что та выкинула что-нибудь похлеще.

— Август, дорогой, ну какая жертва? Вивьен не может быть жертвой Сэндборна: они ведь любовники. По крайней мере, собирались ими стать в самое ближайшее время.

Ноздри Карлайлза угрожающе раздулись, и Арабелла поняла, что объяснения не избежать.

— Видишь ли, Вивьен без ума от графа, и он, я уверена, искренне любит ее. Бог мой, да ты бы видел, как он за ней ухаживал! Его репутация, конечно, оставляет желать лучшего, но я устроила ему форменную проверку, и он ее блестяще выдержал. Тогда я дала детям свое благословение…

— Ты позволила дочери завести любовника и теперь так спокойно в этом признаешься?

— А почему я должна волноваться? — встревоженно спросила Арабелла. За все время их совместной жизни она ни разу не видела Августа в таком состоянии. — Сэндборн богат, знатен и любит ее, а значит, будет заботиться о ней. Не понимаю, почему ты сердишься. Я всего лишь хотела обеспечить дочери прочное положение.

— И не сказала мне ни слова! Даже не посоветовалась! — вскричал он. — Ты должна была спросить у меня разрешение или хотя бы узнать, какие у меня на нее планы.

— Планы? У тебя? — Арабелла прижала руки к пылающим щекам. — Да у тебя никогда не было на нее планов, ты даже ни разу не назвал Вивьен своей дочерью! Ты всегда вел себя так, будто ее не существует, а в школе навестил девочку лишь однажды, хотя в Париже бывал по три-четыре раза в году. Когда я заикалась о Вивьен, ты грубо обрывал меня, и вот теперь оказывается, что у тебя на нее есть какие-то виды.

— Но я же знал, что она учится в престижной академии, и просто не хотел лишний раз травмировать ребенка, — начал оправдываться герцог, покраснев как рак. — Я… я никогда не отвергал ее. Если ты покопаешься в памяти, то вспомнишь, что именно я платил за эту дорогую школу, будь она неладна.

— Нет, дорогой, — с усмешкой заметила Арабелла, — ты платил мне, а я уже платила за школу. Вивьен носит фамилию Лерой, и она только моя дочь. А с памятью у меня все в порядке, и я прекрасно помню, что после рождения Вив ты потребовал убрать ее с твоих высокочтимых глаз. И я уступила, но не забыла про обязанности матери. Теперь я хочу, чтобы у Вивьен был богатый покровитель, и, клянусь богом, он у нее будет!

— Покровитель? — прошипел он. — Значит, ты намерена превратить мою дочь, мое бесценное семя в обыкновенную шлюху? И к тому же подобрала ей мужчину, единственное достоинство которого — глубокие карманы? — Карлайлз двинулся на нее, угрожающе сверкая глазами. — В «Монмартр» меня вытащил не кто иной, как Уильям Гладстон, премьер-министр Британии. И знаешь, кого он привел с собой? Епископа лондонской церкви! И в присутствии этих достойнейших джентльменов я был вынужден лицезреть собственную дочь в объятиях великосветской свиньи. Никогда в жизни я не был так унижен!

Он, видите ли, унижен! А как же Вивьен? Со слов герцога Арабелла поняла, что вся компания ворвалась в номер, когда Вивьен и граф занимались любовью, может быть, даже в первый раз…

— Моя бедная дочурка, как она сейчас оскорблена и подавлена! — Арабелла схватила герцога за руку. — Где она? Я хочу пойти к ней.

— Она в моем доме, — с ледяным спокойствием произнес Карлайлз, — и она останется там, пока не будут произнесены законные клятвы.

— Клятвы? Какие клятвы?

— Супружеские, разумеется. Без клятв она не больше, чем шлюха. Они поженятся сразу же после получения лицензии. Сюда я приехал, чтобы забрать ее вещи и служанку.

«Без клятв она не больше, чем шлюха». Арабелла беззвучно открывала рот, словно рыба, вытащенная из воды, но наконец собралась с силами и робко заметила:

— Но, Август, ты сам себе противоречишь. Ведь мы с тобой не произносили супружеских клятв.

— Ох, Арабелла, ну что ты сравниваешь, — он нахмурился. — Ты моя любовница, а Вивьен дочь.

— Понятно… — Арабелла едва могла дышать.

Герцог распрямил плечи и направился к выходу.

У самых дверей он остановился и обронил:

— Церемонию, я думаю, лучше провести в какой-нибудь маленькой церкви, подальше от центра. Я сообщу тебе, когда все закончится.

— Закончится? — переспросила Арабелла. — Ты хочешь сказать… что я не смогу присутствовать на свадьбе дочери? — У нее подкосились ноги, и она ухватилась за спинку стула. Комната поплыла перед глазами, весь ее мир пошатнулся. — Но я же мать, Август, ты не можешь лишить меня этой возможности.

— Ради бога, Арабелла, призови на помощь здравомыслие, — высокомерно бросил Карлайлз, — ведь Вивьен выходит за графа.

Он вышел, даже не попрощавшись. Ну, разумеется, она же для него только любовница, а значит, обыкновенная шлюха.

— Боже мой, после двадцати лет, — прошептала Арабелла и без сил упала на стул. — После двадцати прекрасных лет выясняется, что мы совершенно чужие люди. О Август, как ты мог?

Наступил день свадьбы. Утро выдалось серым, дождливым и невыносимо унылым. Поездка к церкви святой Марии, в которой должно было состояться венчание, прошла в полном молчании.

В храме их уже поджидали епископ, премьер-министр Гладстон, его жена Кэтрин и пожилая дородная женщина в темно-сером платье и модной шляпке с перьями. Лоуренс еще не приехал…

В церкви было неестественно тихо, и звук шагов Вивьен эхом отдавался от каменных стен. Ей хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в самый дальний угол, только бы не чувствовать себя такой заметной, одинокой и виноватой.

Один лишь епископ сердечно приветствовал Вивьен. С его стороны это было подлинным великодушием, учитывая обстоятельства их последней встречи. Внезапно Вивьен поймала на себе взгляд женщины в сером. Та смотрела на нее, как тигрица, и казалось, вот-вот набросится на незадачливую невесту.

Послышался скрип открывающейся двери, и в церковь вошел Лоуренс. Лицо его было непроницаемым, но глаза светились ожесточенным блеском.

Обменявшись короткими приветствиями, новобрачные подошли к алтарю. Епископ указал, какие места следует занять жениху и невесте, как вдруг откуда-то сзади послышался громкий, полный страдания возглас:

— Вивьен!

Девушка обернулась и увидела свою мать. Арабелла, одетая в ярко-желтое шелковое платье и такую же шляпу, спешила к ним по проходу. Она улыбалась, и это была первая частичка человеческого тепла, коснувшаяся Вивьен за последние три дня. Не думая о возможных последствиях, она вырвалась из рук герцога и оказалась в материнских объятиях.

— Вив, детка, ты в порядке? — прошептала Арабелла, взволнованно глядя на дочь.

— Да, мама, все хорошо.

Арабелла облегченно вздохнула.

— Спасибо, что пришла, — шепнула Вивьен. — Зная, как ты относишься к браку, я думала…

— Что я останусь дома? Глупышка! — рассмеялась Арабелла. — Ты моя дочь, и, как бы я ни относилась к браку, такое событие я не могла пропустить. — Она замолчала, силясь обуздать нахлынувшие эмоции, а потом легонько подтолкнула Вивьен к алтарю: — Иди, дорогая, произноси свои клятвы и будь хорошей женой. Ты ведь этого хотела, да?

— Да, но не таким способом. К тому же он этого совсем не хочет. — Девушка выглядела такой несчастной, что Арабелле ничего не оставалось, как прижать ее к себе и погладить по волосам.

— Успокойся, малышка, сегодня ночью он получит то, чего желает. Только пообещай мне, что на тебе не будет ничего, кроме простыни и улыбки. — Она лукаво подмигнула: — Обещаешь?

— Обещаю, — краснея, пробормотала Вивьен и вернулась к алтарю, заметно повеселев.

Несколько удивленный епископ откашлялся и спросил:

— Я вижу, к нам присоединилась новая гостья. Позвольте узнать ваше имя и то, кем вы приходитесь жениху или невесте?

— Я Арабелла Лерой, — звонко ответила Арабелла. — Мать невесты.

Епископ смущенно взглянул на Карлайлза, глаза которого метали молнии, и сказал:

— В таком случае ваше место здесь. — Он указал на скамью в первом ряду справа.

Арабелла бодро прошествовала вперед и, заметив женщину в удручающе сером платье на скамье слева, с вызовом ей улыбнулась, получив в ответ полный презрения взгляд.

Епископ призвал собравшихся к тишине, и церемония бракосочетания началась.

Герцог вложил руку Вивьен в ладонь Лоуренса и отошел. Этим символическим жестом он как бы передавал свою власть, как, впрочем, и ответственность за дочь, жениху.

Девушка была как в тумане. Вот Лоуренс произнес свою часть клятвы, а затем развернул ее к себе и надел на палец золотое кольцо с крупным рубином. Они посмотрели друг другу в глаза, и словно искра пробежала между ними. Все печали сразу отошли на второй план, осталась только страсть…

Отныне они муж и жена.

Епископ заколебался, не зная, предлагать ли жениху поцеловать невесту, но Лоуренс не нуждался в напоминании. Он схватил Вивьен за плечи и соединился с ней в долгом поцелуе, в котором было не только вожделение, но и вызов, злость и негодование. Словом, все, кроме счастья и любви.

Он оттолкнул ее от себя так же резко, как обнял, подошел к столу и быстро расписался в регистрационной книге. Когда с формальностями было покончено, Лоуренс повернулся к свидетелям и объявил:

— Мы с женой немедленно уезжаем в Сассекс. Надеюсь, вы понимаете, что в данных условиях о традиционном свадебном обеде не может быть и речи.

Он бросил свирепый взгляд на Гладстона, горький — на мать, подхватил Вивьен на руки и понес к выходу из церкви. Проходя через галерею, он неловко повернулся, и нога Вивьен задела одну из колонн.

— Лоуренс, пожалуйста! — ахнула она, но он уже вышел на улицу под холодный дождь.

Вивьен прижалась к нему и закрыла лицо руками, спасаясь от крупных капель. Лоуренс, не обращая на это ни малейшего внимания, донес ее до экипажа и поставил на подножку.

— Полезай внутрь, — сердито приказал он. — Я не намерен здесь мокнуть по твоей милости.

— Но я потеряла туфельку, — взмолилась она, усаживаясь на сиденье. — Она свалилась, когда ты вынес меня из церкви.

— Подумаешь! — хмыкнул Лоуренс и нетерпеливо постучал по крыше кареты. — Это всего лишь туфли, к тому же у тебя наверняка есть другие.

— Да, но не такие, — ответила Вивьен и удивленно посмотрела на него, словно видела впервые. — Эта пара была мне особенно дорога. — Девушка сняла с ноги вторую туфлю и прижала ее к груди.

Это был изящный башмачок из белой парчи, украшенный голубыми лентами и розочками, тот самый, что он ей подарил.

Лоуренс гневно посмотрел на свою жену, отвернулся и уставился в окно.

Вивьен, сдерживая слезы, прижимала к себе туфельку и с тоской думала о том, что, получив мужа, она, кажется, потеряла друга.