Испытание чувств

8

— Это поэтому ты… — Джон прикусил губу, не решившись произнести фразу до конца: он сам не знал, рад ли он тому, что Мэгги связала его нерешительность с его браком и с потерей жены.

Сам он считал, что такая зависимость имелась, по крайней мере частичная. Он думал, что давно уже смирился с происшедшим, но, может, это было не так?

Джон вывел машину на дорогу и переключил скорость. Покрышки мерно шуршали по мостовой, жалобно взвыли на мосту с металлическим покрытием и с глухим шумом проехали по неровной заплате на асфальте. Из радиоприемника слышался негромкий голос Майкла Болтона: он пел о тоскующем разбитом сердце. Джону стало казаться, что в мире остались только эта темнота, задушевный голос, его собственные печальные мысли и Мэгги.

— То, что я испытывал к Лауре, было особенным, ни на что не похожим, — произнес он наконец, заставив Мэгги вздрогнуть от неожиданности. — Первая любовь, — продолжал он. — Я все время спрашиваю себя: возможно ли испытать такое сильное, всепоглощающее чувство дважды за свою жизнь? И если нет, то разве честно было бы предлагать другой женщине меньшее, чем такая любовь?

Он вдруг почувствовал, что говорит совсем не то. Почему он не сказал «предлагать тебе»? Струсил. Гораздо легче, безопаснее было говорить в безличной форме, гипотетически.

— Я не знаю, Джон, — проговорила она. — Возможно, с другой женщиной это и должно быть как-то иначе…

— Может быть, — произнес он, хотя был уверен, что так оно и есть. То, что он чувствовал к Лауре, и то, что испытывал сейчас, были разные чувства. Сейчас все было совсем по-другому — острее и гораздо опаснее, потому что было задействовано больше людей. Он знал Лауру еще задолго до того, как понял, что влюблен в нее, и она полюбила его, зная о нем все, что только можно было о нем знать, — его прошлое, в общем, все. А Мэгги не знала, и нечестно было с его стороны скрывать это от нее.

«Так расскажи ей, идиот».

«А если я все расскажу, пока ее чувство ко мне — не более, чем увлечение, я рискую убить его в зародыше».

Ее голос прервал его тяжелые сомнения, заставив на время отключиться от них:

— Как ты познакомился с Лаурой?

Он уже открыл было рот для ответа, потом закашлялся и наконец заговорил:

— Ее родители были владельцами конюшни, в которой я работал. Кажется, я говорил, что вместе с работой мне была предложена и квартира. Но за исключением нескольких самых необходимых предметов мебели, это было абсолютно пустое помещение, и я не представлял себе, что с этим делать.

Он вдруг негромко рассмеялся.

— И тут появилась Лаура. Светловолосая и голубоглазая, она была похожа на сказочную принцессу. Ей было всего четырнадцать, и она пожалела меня. Она взвалила на себя заботы обо мне и о моей жизни и перетаскала кучу вещей с чердака своих родителей, чтобы устроить мне удобное жилье. Родители ее, посмеиваясь, говорили: «Лаура играет в домик».

Он снова улыбнулся. Этот рассказ был для него не таким тяжелым, как могло бы стать повествование о его более раннем прошлом. Он был безумно рад, что Мэгги не попросила его рассказать о своих родителях.

— Но Лаура все время говорила, что она вовсе не играет, — продолжил он. — Она строила для меня дом потому, что у меня его не было, а я… я позволял ей, потому что не хотел ее обидеть.

Он включил сигнал поворота и въехал на подъездную дорожку перед домом Мэгги. У дома уже стояла машина, и он понял, что это — нянина.

— Никому никогда не хотелось обидеть Лауру. Даже когда я делал вид, что она — докучливый, приставучий ребенок, не заслуживающий внимания меня — восемнадцатилетнего, я бы скорей убил себя, чем оскорбил ее чувства. Каждый, кто был с ней знаком, хотел сделать ее счастливой, потому что она излучала столько света! Все просто обожали ее.

Он оперся рукой о руль и повернулся к Мэгги.

— А потом она стала взрослой. Практически в одночасье. Но ничего не изменилось. Она была высокой, — он оценивающе взглянул на Мэгги, — почти такой же высокой, как ты, но… хрупкой. По крайней мере, она выглядела хрупкой, как будто не была создана для долгого пребывания в нашем мире. — Его голос сорвался. Мэгги взяла его ладонь в свою и сжала.

Некоторое время он смотрел на их руки, затем сплел свои пальцы с ее, снова откашлялся и продолжил:

— Мне пришлось ждать, пока она вырастет. Я женился на ней через десять лет после того, как познакомился с ней. Я был тогда в интернатуре. Мы прожили в браке всего несколько месяцев и тут узнали о ее болезни.

Он отвернулся и уставился в окно невидящим взглядом.

— Это был рак, и необходимо было удаление матки. Потрясение было ужасным и для нее, и для меня, ведь мы так мечтали о большой семье! Преодолев шок и получив заверения врачей, что вся опухоль удалена, мы подали заявление с просьбой об усыновлении, и через некоторое время у нас появилась Энди. Жизнь снова была прекрасна.

И тут рак возобновился. Необходимо было с самого начала удалить яичники, но она была так молода, и ее случай выглядел таким простым. Опухоль была очень маленькой, говорили врачи, абсолютно изолированной. Она никак не могла развиться, и тем не менее это случилось.

Мэгги стиснула зубы, слушая, как Джон продолжал:

— Они пробовали тамоксифин, но… — ощущение резкой боли мелькнуло на его лице. — По крайней мере, все кончилось быстро. Рецидив протекал три месяца, и она… ее не стало. Она умерла почти три года назад.

Ее сердце сжалось от горя, читавшегося на его лице.

— Мне очень жаль.

— Да, мне тоже. Я… — Джон умолк, и, когда он зажег в машине свет, он уже выглядел успокоенным.

— Зайди в дом, если тебе что-нибудь нужно, — предложила Мэгги. — Позвонить, например.

— Спасибо, у меня есть телефон в машине.

Только тут Мэгги заметила трубку, которую Джон как раз взял в этот момент.

— Хорошо, не буду задерживать. Спасибо за то, что отвез меня домой, Джон. — Она потянулась к дверной ручке. Прежде чем она успела вылезти из машины, он придвинулся к ней и, коснувшись ладонью затылка, заставил ее повернуться к нему.

— Мэгги… спасибо за дружбу.

— Пожалуйста. — Под влиянием импульса она наклонилась ближе к нему и поцеловала его. Это был легкий дружеский поцелуй, но, прежде чем она успела отстраниться, он издал хриплый звук, и с этого момента от нее уже ничего не зависело. Его губы медленно двигались по ее губам, упругим и теплым, а пальцы старались удержать ее голову.

Еще не поняв, что происходит, Мэгги уже добровольно подчинилась его натиску, и он притянул ее к своей груди. Она почувствовала себя необыкновенно хорошо. Все должно было быть именно так. Она нежно провела рукой по его щеке, и его поцелуи стали еще жарче и неистовее. Ее пальцы проникли в его волосы, и его ладони повторяли ее движения. Он пожирал ее губы своими, пытаясь вобрать ее всю; свободная его рука проникла под блузку и жадно ласкала грудь.

Она глухо застонала, ощущая, как тело перестает подчиняться ей, соски набухли до боли. Он передвинулся так, чтобы руль перестал ему мешать, затащил ее на себя и сжал бедрами. Оба они дышали часто и неровно и теперь смотрели друг другу в глаза.

— Мэгги… Мэгги, — повторял он. Джон обвил руками ее голову и на этот раз поцелуй его был таким глубоким, таким опустошающим, какого никогда не было в жизни Мэгги. У него не было ни начала, ни конца, только обоим было ясно, что он должен перерасти во что-то новое, еще более совершенное.

Мэгги двигалась, подчиняясь ему, вместе с ним, он взял ее за плечи, стараясь повернуть ее в более удобное положение, она приподнялась, и тут вдруг неожиданный громкий звук прорезал темноту вокруг и заставил их обоих застыть в оцепенении. Звук все не смолкал, он продолжался и тогда, когда они заморгали от неожиданного яркого света, который зажгла на крыльце Стефани, няня Джолин.

Мгновенно, с застывшим лицом, Джон усадил Мэгги на сиденье, отодвинув ее от себя, и тем самым убрал ее локоть с сигнальной кнопки. Во внезапно наступившей тишине он открыл было рот, потом закрыл его и затем снова открыл, уставившись на Стефани, которая продолжала смотреть на них. Казалось, прошла вечность, прежде чем она снова вернулась в дом, закрыла дверь и потушила свет.

Мэгги почувствовала, что ее разбирает смех. Она попыталась было сдержать его, но ее подбородок уже задергался, в горле что-то всхлипнуло, и она захохотала.

— Ох, Джон, если бы ты видел свое лицо! — задыхаясь, произнесла она. — Ты выглядел как… — Она закусила губу и зажала рот рукой, но это не помогло, она не могла удержаться. — Ты выглядел точно так же, как Джилгамеш, когда я как-то раз поймала его с одной из моих куриц в зубах. — Согнувшись пополам, Мэгги уже раскачивалась от новых приступов смеха.

Через мгновение она увидела, что Джон присоединился к ней, и его смех, вторивший, словно эхо, ее собственному, заставил ее хохотать еще сильнее. Она схватилась за живот, откинулась назад и продолжала смеяться, пока не выдохлась. Понадобилось некоторое время, чтобы Мэгги смогла успокоиться. Она откинула с глаз прядь волос и стала вытирать ладонью взмокшее от смеха лицо. Мэгги увидела, что Джон делает то же самое и что он так же прерывисто дышит, как и она.

— Это было… — смех все еще душил его, он едва смог с ним справиться, — это было форменное сумасшествие. Но было весело! — Джон посмотрел на нее, наклонив голову: — Послушай, это… это действительно было так смешно?

— Ну, нет, но… — Она закусила губу, снова встретилась с ним взглядом, и вот они уже опять хохотали, смеялись как сумасшедшие, со стонами, всхлипами и подвываниями, пока не затихли в изнеможении.

— Ох! — произнесла наконец Мэгги, ткнув кончиком пальца себе в живот, который болел от смеха. — Ох! У меня все болит. Со мной такого не было уже лет сто. Не помню, когда я последний раз так смеялась.

— Я тоже. — Джон коснулся ее щеки кончиками пальцев. — Мэгги?

Она ничего не сказала, только взглянула на него, и не только недавний смех был причиной тому, что дыхание ее сбилось.

— Я выглядел виноватым? — спросил он.

— Нет… — «Не так, как в прошлый раз» — хотела сказать она, но Джон улыбнулся и зарылся ладонями в ее волосах, заставив ее замереть. — Я этого не ощущал, — произнес он, — мне было…

— Как тебе было? — спросила она наконец, не услышав продолжения фразы.

Он не отвечал, стараясь подыскать нужные слова.

— Хорошо, — произнес наконец Джон, потом быстро наклонился к ней и поцеловал в губы. — Чертовски хорошо. Мне ужасно понравилось смеяться с тобой. — Он нажал пальцем ей на нос, как нажал бы своей маленькой дочери. — Я тебе позвоню.

«Лучше, чем ничего», — подумала Мэгги, выйдя из его машины. Стоя на крыльце, она смотрела на автомобиль Джона, пока тот не скрылся из виду.

«Я тебе позвоню». Когда? Все следующие дни она повторяла про себя этот вопрос.

Он не позвонил на другой день, как она того ожидала, ни в среду.

В четверг Мэгги без всякой охоты взяла для подарка корзиночку печенья собственного приготовления и шелковую ночную рубашку и отправилась на свадьбу. Оттуда она вернулась слишком поздно и влетела в дом, на ходу рассыпаясь в извинениях перед Стефани, у которой уже закрывалось общежитие. Стефани убежала так быстро, что Мэгги забыла спросить ее, звонил ли кто-нибудь.

Впрочем, она все равно не думала, что «кто-нибудь» звонил.

В пятницу днем на уроке верховой езды Джолин рассказала, что Энди ударила ногой Рудни Уотсона, а мисс Ларкин это видела.

Восседая на спине Призрака, Джолин очень серьезно взглянула вниз на мать, которая держала поводья.

— Рудни заплакал и повалился на землю, и еще схватился за колени. Он катался по земле и орал ужасно громко. Я думаю, что он притворялся.

Мэгги в ответ сказала, что очень может быть, потому что хулиганы часто кричат громче других, даже когда им не так уж и больно.

Джолин выглядела встревоженной.

— У Энди из-за этого крупные неприятности.

— А что сделал Рудни? — поинтересовалась Мэгги.

— Он дергал меня за волосы и хотел связать меня скакалками, а потом пришла Энди и ударила его ногой, и он перестал. Она сказала, что, если он еще раз попробует обидеть ее сестру, ему будет гораздо хуже.

— Ну-ка! — Мэгги несильным ударом кнутовища заставила Призрака пойти помедленнее. — Понятно. Может, теперь, когда Рудни узнал, что у тебя есть сестра, готовая за тебя заступиться, он оставит тебя в покое?

Резко сменив тему разговора, она произнесла:

— Но сейчас я советую тебе сосредоточиться, если вы с Призраком хотите быть в форме на юношеских соревнованиях следующей весной.

— Да, хорошо.

Следующий круг они шли молча, потом Джолин вновь заговорила:

— Мам? — Джолин приподняла одну бровь. — А это нормально, ударить мальчика по яйцам, если он тебя обижает?

Мэгги, шедшая сзади, оступилась и со всего маху села на землю. «Выходит, — подумала она, — Рудни мог и не притворяться, когда он катался по земле и орал». Тем не менее она была уверена, что он заслужил это за то, что обижал Джолин. На лице Мэгги появилась совершенно неуместная улыбка, выдавшая ее одобрение поступка Энди. Она едва удерживалась от смеха, и все же, встав на ноги, она сказала строгим голосом:

— Эта часть тела называется «гениталии», Джолин, но мне бы не хотелось, чтобы ты часто употребляла это слово. Оно предназначено для наших личных разговоров с тобой, а не для болтовни с подружками.

После тренировки, когда они занимались уборкой, эта тема вновь была поднята:

— Это нечестно, — упрямо произнесла Джолин, и голос ее был в этот момент удивительно похож на голос сестры.

— Что нечестно?

— Что Энди должна теперь три дня оставаться после уроков за то, что она ударила Рудни, а ему ничего не было, когда он украл у нее совсем новый фирменный ластик и обручальное кольцо ее мамы. Если ее папа когда-нибудь узнает, что кольцо исчезло, ей крышка! Ей не разрешалось трогать его. Ей нельзя брать это кольцо, пока она не станет совсем взрослой, но Энди взяла его на счастье в первый день, а Рудни стащил его у нее из пенала.

— Обручальное кольцо?

— Да. Энди говорит, оно голубое и все в брильянтах, и ужасно красивое.

Мэгги с открытым ртом уставилась на Джолин, вспомнив резинового человечка и изящное кольцо, которые Рудни Уотсон всунул ей в руку первого сентября.

— О Боже мой! — воскликнула она и кинулась к машине. Мэгги перебрала фантики, палочки от мороженого и прочее барахло в отделении для перчаток, пока не нашла ластик и кольцо. Слава Богу, что она все это время ленилась выкинуть мусор!

Джолин подбежала к ней:

— Что случилось?

— Смотри, — Мэгги раскрыла ладонь. — Они с того дня лежали у нас в машине.

Глаза Джолин округлились:

— Ничего себе! Мы должны отнести их Энди! Сейчас же! Представляю, как она удивится!

Мэгги не подала виду, что удивилась такому пылу дочери, и постаралась остановить волну сходных чувств, всколыхнувшихся в ее собственной груди.

— Мы можем это сделать, если ты хочешь, — небрежно произнесла она. Джолин широко улыбнулась и нетерпеливо кивнула головой в знак согласия.

Когда они выходили из дома, Мэгги предложила поужинать в городе. Джолин высказалась за рыбу с чипсами, и она согласилась. Почему бы и нет? Тот факт, что ее дочь смирилась с появлением в ее жизни сестры, безусловно, стоило отметить.

По дороге они вместе подпевали радиоприемнику, и Мэгги решила, что на такой веселый лад их настроила перспектива не готовить самим и не убирать потом посуду. Она подумала, что им стоило бы почаще куда-нибудь выезжать. Джолин редко выглядела такой возбужденной. Да, честно говоря, и она сама тоже.

Сердце Джона замерло, когда он увидел машину Мэгги позади своего автомобиля — Джон в этот момент как раз собирался съехать с дороги. Не успел он открыть дверцу, как Мэгги уже выскочила из своего «чероки».

«Отлично! Мы могли бы поужинать все вместе!» — мелькнуло у него в голове. Еще не выяснив, согласится ли она, Джон уже рисовал в своем воображении, как они вчетвером сидят за одним столом. Он уже собирался произнести свое приглашение вслух, когда вдруг заметил, какое серьезное выражение лица было у Мэгги. Она лишь слегка улыбнулась ему, бросив на ходу слова приветствия. После этого она обратилась к Энди:

— Я что-то принесла тебе. — Она протянула девочке сжатый кулак. Заинтригованная Энди не сразу подставила ладонь.

Мэгги вложила в нее свои дары, и Джону на мгновение показалось, что Энди сейчас расплачется. Она зажмурила глаза, лицо ее сморщилось, затем она вновь открыла глаза и уставилась на свою полураскрытую ладонь.

— Где вы это взяли? — воскликнула она, быстро сжав кулак, так что все еще ничего не понимающий Джон успел только заметить, как что-то блеснуло в ладошке девочки.

— Мне это дал Рудни Уотсон в первый день занятий, — объяснила Мэгги. — Я думаю, он принял тебя за Джолин и испугался, что будет следующим в моем черном списке.

Энди кивнула, продолжая во все глаза смотреть на Мэгги.

Та продолжила:

— Дело в том, что, когда Рудни передал мне твои вещи, я не обратила на них внимания и даже толком не рассмотрела их. И вспомнила о них только сегодня, когда Джолин рассказала мне, что у тебя неприятности из-за того, что ты ударила Рудни по гениталиям.

Джон почувствовал, как у него отвисает челюсть.

— Что она сделала? — переспросил Джон, переводя взгляд с дочери на Мэгги.

— Она ударила Рудни, потому что он обижал меня, — поспешила добавить Джолин, но Джон, похоже, этого уже не слышал. Он не мигая смотрел на Энди: когда же она наконец задумается о том, что делает? Она должна прекратить драться в школе!

— Я собиралась тебе все рассказать, папа, — произнесла она робко.

— Когда, интересно знать? — спросил он, не сводя с нее взгляда. — После того, как мы поели бы гамбургеры? Неужели ты, Андреа Джейн, всерьез полагаешь, что я разрешил бы тебе выходить из дому, если бы узнал, что ты сегодня подралась в школе?

Она вызывающе выдвинула подбородок:

— Но меня уже наказали там. Я должна три перемены просидеть за партой одна в пустом классе и не могу ни с кем разговаривать, поэтому я не понимаю, почему я должна быть наказана еще и дома за то же самое! Это нечестно, папа, и вообще, Рудни первый начал. Он меня так разозлил! Он все утро пихал меня ногами под партой, пока учительница не видела, а когда я хотела ей пожаловаться, она не стала меня слушать. Потом, во время завтрака, когда я увидела, что он мучает Джули, я почувствовала, как будто он мучил меня, и я снова ужасно разозлилась и ударила его ногой. Сильно. Как раз туда, где больнее всего.

Джон провел рукой по волосам.

— Ладно, — произнес он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Иди обратно в дом. Нам нужно это обсудить. — Повернувшись к Мэгги, он натянуто улыбнулся и удрученно склонил голову: — Простите меня, но это дело, мне кажется, не может ждать.

— Я понимаю, — ответила она. — Мы заехали только, чтобы передать Энди ее вещи. — Она бросила на Энди взгляд, полный раскаяния, затем снова заговорила, обращаясь к Джону: — Я бы не стала ничего говорить, но я была уверена, что Элм… что директор позвонил тебе через минуту после, э-э, происшествия.

— Может быть, он и звонил, но у меня было столько дел, что на автоответчике скопился вот такой, — Джон широко развел руки, — список срочных звонков.

— Мы идем есть рыбу с чипсами, — произнесла Джолин в наступившей тишине, снова подняв на Джона свои большие серьезные глаза. Она протянула ему руку. — Мы хотели, чтобы и вы с нами пошли, Джон. — По удивленному взгляду, который Мэгги бросила на дочь, Джон понял, что для нее слова дочери стали новостью. У него внезапно возникло сильное желание наплевать на воспитательные меры, но он смог побороть его.

— Я… м-м, нет, боюсь, Джули, ничего не выйдет.

— А-а. — Разочарование, читавшееся в ее глазах, заставило его сердце сжаться. Он был рад, когда она опустила огромные серые глаза. — Понятно, — протянула Джолин и снова подняла на него взгляд, так по-женски взмахнув ресницами, что Джон поразился и чуть не растаял. — Но мама говорила, что нам нужно когда-нибудь пригласить вас с Энди с нами поужинать. Поймите, Энди просто заступилась за меня сегодня. Рудни все время задирается, и его никогда не наказывают, потому что он такой подлый. Все ребята обрадовались, что Энди ударила его по… — Она метнула взгляд на мать и не докончила фразы. — Мне нельзя говорить это слово. Он ужасный хулиган, но у него богатый папа, и его не трогают, потому что мистер Абернефи играет с ним в гольф.

Джон догадался, что это «с ним» относилось к богатому отцу Рудни. Пожалуй, можно стать богатым, если владеть магазином подгузников, похоронной конторой и лавкой «Товары для дома».

Джолин вдохнула побольше воздуху и продолжила:

— Вот поэтому моя мама выдвигается в школьный совет. Потому что мистер Абернефи — хлыщ.

Джон прыснул от смеха, а Мэгги уставилась на свою дочь:

— Джолин! Это слово тоже нельзя произносить, и я никогда его не говорила! Точно так же я ни разу не говорила твердо, что собираюсь выдвигаться в школьный совет. Я рассматривала такую возможность, но, по-видимому, я не буду этим заниматься. Но если даже и буду, то только потому, что меня волнует наше школьное образование, и я хочу проконтролировать, что деньги налогоплательщиков расходуются на полезные нужды и что каждый ребенок получает все необходимое. Это не имеет ничего общего с какой бы то ни было личной враждой.

Она взглянула на Джона, который издавал какие-то сдавленные звуки. Мэгги ни капельки не сомневалась, что он давится от смеха.

— А теперь пошли, — произнесла она, беря Джолин за руку. — Если мы не поспешим, мистер Литл распродаст всю рыбу и чипсы, и нам придется лечь спать голодными.

Энди жалобно протянула:

— Папа? А мы собираемся лечь спать голодными? Ведь миссис Виздом ушла на целый вечер, потому что ты сказал, что мы собираемся съесть по гамбургеру, и она ничего нам не приготовила.

По лицу Джона легко было понять, как он разозлен:

— Энди, мы никогда еще не ложились спать…

— Я оставлю тебе немного жареной картошки и кусочек рыбы, — быстро проговорила Джолин, неожиданно придвинувшись к Энди. — Мистер Литл всегда накладывает мне слишком много. Мы сможем завезти тебе это по дороге домой. Правда, мама?

Мэгги прикрыла глаза и прикусила губу:

— Джули, мне кажется, у Джона и Энди могут быть свои планы.

— Но мама! — решительно возразила Джолин, и в глазах у нее заблестели слезы. — Она же моя сестра! Я не могу допустить, чтобы Энди легла спать голодной!

Джон медленно провел рукой по лицу.

— О Боже мой! И почему только я уехал из Гамильтона!

— Потому что ты как лосось, папа, — ответила ему Энди. — Инстинкт заставил тебя вернуться в родные края. Ты сам так сказал. — Она быстро посвятила Джолин в то, что лосось возвращается домой нереститься.

— Папочка, ты уже понерестился?

Тут Мэгги не выдержала и громко расхохоталась, с удовольствием отметив растерянное выражение лица Джона. Она радовалась, что может отомстить ему за его фырканье в тот момент, когда сама сгорала от смущения.

— У меня нет абсолютно никакого желания нереститься, — ответил он Энди, но она его уже не слушала. Она обращалась к Джолин:

— Принеси мне треску или палтуса, ладно, Джо? Я не люблю лосося.

Джолин презрительно наморщила нос:

— Ты что, дурочка? С чипсами никогда не дают лосося. Ты ничего не знаешь, что ли?

Энди расправила плечи:

— Я знаю много такого, чего ты не знаешь. Это ты дурочка. Ты даже не знала, как бить мальчишек по… — она метнула взгляд на Мэгги и важно докончила, — … по гениталиям.

Мэгги не могла больше сдерживаться. Она сгребла обеих девочек в охапку и расхохоталась, успев заметить, что Энди, воспользовавшись общим весельем, постаралась как можно глубже засунуть кольцо в карман джинсов.

— Я уверена, что вы можете научить друг друга куче полезных вещей, но только в другой раз, — проговорила Мэгги, опуская девочек на землю, но продолжая держать их за руки. — Сегодня Энди останется дома, и заслуженно: за нечестное ведение боя.

Она повернулась к Энди: — Я уверена, что папа объяснял тебе, какой большой вред ты можешь нанести мальчику таким ударом. Его можно применять, только если ты уверена, что твоя жизнь в опасности, или в случае изн… — Мэгги осеклась. — В случае, если твоя жизнь действительно в опасности, — докончила она наконец. — Вот тогда это пригодится. Тогда и нужно использовать такой удар.

Она с большой неохотой выпустила руку Энди.

— Пошли, доченька, — сказала она Джолин и вдруг почувствовала, что в горле у нее застрял комок. Ей ужасно не хотелось уходить. По крайней мере, без Энди. Она уже предвкушала, как проведет время с обеими девочками… и с Джоном, еще даже не осознавая этого, прежде чем Джолин высказала эту идею вслух. Но у нее не было выбора. Энди — дочь Джона, и он отвечает за ее воспитание. Да и сам Джон — приходилось это констатировать — если и хотел быть с ней, то удачно скрывал это.

— Подождите. — Голос Джона заставил ее встрепенуться. — Я не объяснял Энди, какой большой вред она может нанести мальчику таким ударом, поэтому, в некотором смысле, это отчасти и моя вина. Кроме того, Энди действительно защищала свою сестру. Меня бы устроили рыба с чипсами. Я так понимаю, что вы знаете лучшее по этой части заведение в городе?

При взгляде на два сияющих детских личика и на их сплетенные руки Мэгги почувствовала, что ее сердце подпрыгнуло как воздушный шарик от дуновения ветерка.

— Не в городе, — сообщила она. — За городом. Подсаживайтесь. Мы едем в Дигбай.

Джон колебался всего мгновение, прежде чем протянуть руку к дверце джипа и открыть ее для Мэгги.

— Отлично, — произнес он. — Я уже несколько лет там не был.

Усевшись на пассажирское место, Джон закрыл глаза и провел ладонью по лицу.

— Ты выглядишь усталым, — заметила Мэгги.

— Я как выжатый лимон. Эта неделя была ужасной. За все эти дни у меня едва ли выдался один свободный час, не говоря уж о времени на воспитание Энди. Не удивительно, что она снова распустилась. А ты как?

— У меня тоже были дела. — Мэгги попыталась сдержать распиравший ее восторг, но он продолжал медленно вскипать в ней и рваться наружу. Похоже, то, что Джон не звонил ей все это время, вовсе не означало разрыва, как она думала раньше.

— Итак, ты все еще обдумываешь идею выдвижения в школьный совет?

Она пожала плечами и покосилась на него:

— А что, ты бы за меня проголосовал?

Джон сделал вид, что обдумывает ответ, и задумчиво насупил брови:

— Мне необходимо получше тебя узнать.

С заднего сиденья послышался голосок Энди:

— Я буду за вас голосовать, мисс Эдейр. Когда вы победите, вы уволите мистера Абернефи? Джули права. Он хлыщ.

Джон быстро обернулся:

— Андреа Джейн, тебе тоже не разрешается произносить это слово.

Мэгги повернула зеркало заднего вида так, чтобы видеть девочек.

— Если я выставлю свою кандидатуру и если меня выберут, то я стану лишь одним из членов школьного совета, и скорее всего вопроса о том, чтобы кого-нибудь увольнять, не встанет. Мистер Абернефи во многих отношениях прекрасно выполняет свою работу, и широкий круг родителей и учащихся его поддерживает.

— Только не я, — произнесла одна из сестер.

— И не я, — абсолютно таким же голосом произнесла другая.

Чтобы сменить тему разговора, Мэгги обратилась к Джону, вернув зеркало в прежнее положение:

— Что сделало эту неделю такой ужасной?

— Андреа Джейн, — немедленно ответил он, чем вызвал бурю протеста на заднем сиденье.

С этого момента разговор стал общим, и все четверо вдоволь насмеялись. Мэгги с удовольствием отметила про себя, что Джолин держится уверенно, а не подчиняется во всем Энди и не сидит тихонько в углу, как это обычно бывает с ней в обществе других девочек. Только один раз за все время разговора возникла некоторая неловкость, когда во время случайно возникшей паузы Джон неожиданно спросил:

— А что ты передала Энди тогда, около дома?

Мэгги на мгновение задумалась и потом произнесла со спокойной улыбкой:

— Просто вещицу, которая Энди очень дорога. Она взяла ее как талисман в первый день в школу на счастье, а может, чтобы чувствовать себя увереннее. Я думаю, что в будущем она будет обращаться с этим предметом осторожнее. Надеюсь, эта тема исчерпана? — Она поймала в зеркале благодарный взгляд Энди и подмигнула ей.

Джон обернулся и посмотрел, сощурившись, на дочь:

— Энди? Это что-то, о чем я должен знать?

На этот раз настала очередь Энди обдумывать свой ответ. Наконец она произнесла:

— Нет, папа. Мисс Эдейр права. Я буду теперь осторожнее. Я обещаю, мисс Эдейр!

Снова улыбнувшись и подмигнув отражению Энди, Мэгги сказала:

— Если хочешь, любовь моя, можешь тоже называть меня просто по имени.

Джон тут же вмешался с улыбкой:

— О, любовь моя, спасибо! Сочту за честь.

Мэгги весело рассмеялась, но внутренне вся затрепетала, когда он так обратился к ней, пусть даже и в шутку.

Казалось, прошло всего несколько минут, а они уже выходили из машины на самом краю пирса, где рыба и чипсы мистера Литла подавались все то время, что Мэгги себя помнила.

— Как я рад, что приехал сюда, — произнес Джон, когда они покончили с ужином. Он действительно был рад. Очень. Он наслаждался легким, приятным разговором, который они вели с Мэгги во время ужина, тем, что причудливой формы жареную картошку полагалось делить с настырными морскими чайками, наслаждался, слушая, как сестры разговаривают, спорят и дружно смеются вместе.

Они с Мэгги выбрали местечко на одном краю пирса и сидели там, свесив ноги. Девочки забрали свои порции на другой край и устроились со своими пакетами так, чтобы родители могли их видеть, но чтобы у обеих пар была возможность спокойно обсуждать свои дела.

— Мне очень приятно, — ответила Мэгги на восторженное признание Джона. Ее глаза были сейчас ярко-зелеными и излучали мягкий блеск. На щеках у нее играли розовые блики, которые отбрасывало заходящее солнце. Джон не мог себе представить, где бы ему сейчас могло быть лучше и с кем было бы приятнее делить этот ужин. Все причины, почему это неправильно — проводить время с Мэгги Эдейр, которые он в свое время выдвигал, казались какими-то нереальными.

— Согласись, очень технично организовано, — добавила она, — ведь это Джолин вас пригласила.

— Но она сказала, что ты подумывала о том, чтобы пригласить нас поужинать вместе, — напомнил он.

Мэгги пожала плечами.

— Подумывала. Но она не была в восторге от этой идеи, и я не стала настаивать.

— Ясно.

Они некоторое время продолжали смотреть друг другу в глаза. Джон первым отвел взгляд.

Когда он снова посмотрел на нее, она вытряхивала из своего пакета остатки хрустящего картофеля и скармливала их чайкам. Подняв на него взгляд, она произнесла:

— Ты не представляешь, как я рада перелому в отношении Джолин к Энди. Мне кажется, она уже больше не жалеет, что все так получилось.

— А ты?

— Я? — Ее глаза округлились.

— Вначале ты не очень-то обрадовалась.

Она вновь пожала плечами.

— Наверное, я просто очень испугалась. Ведь Джолин — это все, что у меня есть. Я была… эгоисткой. Мне не хотелось ни с кем ее делить, даже с ее собственной сестрой, да к тому же она с самого начала так тянулась к тебе. Я ревновала ее. Теперь я сожалею об этом. Ведь я же сама пыталась внушить ей, что любовь — не пирог, который становится все меньше и меньше от того, что его делят, а, наоборот, она растет, охватывая всех, кого мы храним в сердце.

Что-то в его молчании заставило Мэгги снова взглянуть на него. Его темный профиль застыл над водой, подбородок выдавался вперед, губы были плотно сжаты, брови сдвинуты, он не отрываясь смотрел куда-то вдаль. Она закусила губу. Черт! Джон наверняка подумал, что этой фразой она намекала на него самого и на то ощущение вины, от которого он все еще не может избавиться! Не подумал ли он, что она предлагает ему попытаться отыскать место для нее у себя в сердце, рядом с Лаурой?

Мэгги рассеянно обвела вокруг себя взглядом, пытаясь найти подходящие слова, но, прежде чем ей что-нибудь пришло в голову, он уже поднялся и стоял, отвернувшись от нее.

— Мне хочется еще лимонада, — проговорил он. — Тебе принести? — И он быстро зашагал вперед, не дожидаясь ее ответа.

Мэгги смотрела ему вслед и вдруг осознала, что уже давно не проверяла, как там их дети. Она повернулась и увидела, что они… исчезли.