История моей измены

Глава 18

— Что же, такого я не предвидела —

Миша взглянула на свой мобильник, потом на мужа. Джетлаг вырубил его, как ребенка. Он даже не разделся, просто растянулся поверх одеяла и храпел.

Она закусила нижнюю губу, размышляя, отвечать ли на звонок, затем схватила телефон и на цыпочках прошла через номер. Медленно открыла дверь, вздрогнув от того, насколько громко это прозвучало. Но когда взглянула на кровать, Майк все еще лежал в отключке. Она выскользнула из номера и прикрыла за собой дверь.

После этого на всех парах рванула в другой конец коридора, на ходу отвечая на звонок.

— Алло? — выдохнула она, остановившись, когда добралась до стены.

— Что, черт побери, происходит? — спросил Таль.

Миша поморщилась. Он звучал сердито.

— Ничего, я только что ускользнула из номера, — прошептала она, расхаживая взад и вперед, глядя на дверь, из которой недавно вышла.

— Тебе не пришлось бы ускользать, если бы его там не было, — отрезал Таль.

— Знаю, знаю, — простонала она.

— Какого хрена случилось с планом!?

— План никуда не делся! — огрызнулась она. — Просто он… задерживается, ясно!?

— Нет! Ни хрена не ясно! Отрасти хребет, Миша!

— Эй! Я пытаюсь! Для меня это тяжело, а ты ни хрена не облегчаешь мне дело! — прошипела она.

— Ну, извини, но я прекрасно знаю, как дерьмово ты справляешься с трудными ситуациями. Почему он все еще там? — потребовал Таль.

Миша предпочла проигнорировать его комментарий про ее «дерьмовые» способности.

— Потому что у меня пока не было возможности что-то ему сказать, — начала она. Послышался его глубокий вздох, возможно, Таль собирался накричать на нее, и она прервала его. — Он хотел увидеть достопримечательности, и я точно не могла бросить его в гроте Форнилло среди толпы туристов!

— Вы провели там весь гребаный день? — голос Таля звучал язвительно.

— Нет, но мы побывали почти везде. Этот человек может ходить целыми днями, Таль. Пришлось упрашивать его сделать перерыв на обед. Потом он захотел рассказать мне обо всем, что происходит дома — обо всем, что я упустила, потому что избегала его телефонных звонков, проводя время с другим, — бросила она ему в ответ. Если он хотел заставить ее чувствовать себя дерьмово, то пусть сам почувствует себя так же.

— Не вешай эту хрень на меня. Вы провели вместе весь день. Гуляли. Разговаривали. Все это было в первоначальном плане, — отметил он.

Миша закатила глаза.

— Иногда планы идут иначе, чем были задуманы, когда приступаешь к их исполнению!

— Нет, не идут. Я живу по планам, и знаешь, что? Составив план, ты следуешь ему и выполняешь. Пока что ты сделала только первый шаг.

— Знаешь, что? Как бы то ни было, уже слишком поздно. Язви сколько хочешь, день закончился, уже десять часов. Завтра, я обещаю все сделать, — поклялась она ему.

— Ты его трахнула?

Она была потрясена.

— Ты, правда, задаешь мне этот гребаный вопрос!? — спросила она.

— Да, правда. Ты изменила ему со мной, кто сказал, что ты не изменишь мне с ним?!

Она чувствовала себя так, будто ее ударили. Отдернув телефон от уха, Миша отключила связь.

Как он, бл*ть, мог мне такое сказать!? Как он, бл*ть, посмел сказать мне такое! Кем, черт возьми, он себя возомнил!? Какого хрена, по его мнению, происходит между нами!?

Миша стиснула зубы и издала приглушенный крик, заметавшись по коридору вдвое быстрее.

Это очень важный момент. Плохая здесь ты. Не Майк. Не Таль. Только ты. Не сердись. Пойми его мотивы и двигайся дальше.

Когда у нее зазвонил телефон, она ответила.

— Прости, — тут же сказал Таль спокойным и ровным голосом.

— И ты меня тоже прости, — сумела ответить она столь же ровным, спокойным тоном.

— Бл*ть, Миша, — простонал он, и спокойствие исчезло. — Я просто… я знаю, тебе тяжело, я понимаю. Но мне чертовски не просто знать, что ты там с ним. Что сегодня он будет спать рядом с тобой. Что, если он прикоснется к тебе!? Что, если разбудит тебя так же, как разбудил тебя я!? Я, нахрен, убью его.

— Прекрати, никого ты не убьешь. И он тоже так не поступит, он не такой. И даже если он случайно решится на такое, я не позволю. Обещаю тебе. Ты и я, верно? Ты сам так сказал. Ты сказал, — напомнила она.

— Знаю, знаю. Это просто… тяжело.

Некоторое время они оба молчали, и Миша прислонилась спиной к стене, прежде чем соскользнуть по ней, сев на пол.

— Когда я приехала в Италию, — начала она хриплым голосом. — У меня был свой план. Но ничего не пошло по этому плану. Когда я переспала с тобой, все пошло не по плану. Ничего не пошло так, как я задумала, и ничего не было так легко, как я полагала.

— Неправда, — его голос звучал мягко.

— Абсолютная правда, — вздохнула она.

— Влюбиться в тебя было самым легким из того, что я когда-либо делал, — прошептал он.

Миша улыбнулась сквозь слезы и дернула подол платья.

— Да, это так, — ее голос был едва слышен.

— Обещай мне, что поговоришь с ним завтра, — в голосе Таля снова появились стальные нотки. Она кивнула.

— Обещаю. Я уже сказала ему, что после завтрака мы идем на пляж. Ничего больше, никаких других остановок, только пляж, — уверила она Таля, проводя пальцами по ноге и сжимая колено.

— Если я не получу от тебя вестей к полудню, то позвоню в номер, — предупредил Таль.

— Мне не нравится, когда мне угрожают, — огрызнулась она.

— А мне не нравится, когда меня отодвигают на второй план.

Туше, мистер Канаан.

— Хорошо-хорошо. Если не получишь известий от меня к полудню, то позвонишь. Было бы легче, если бы ты знал номер его мобильного? — она не удержалась от сарказма, сочившегося из ее слов.

— Я его уже знаю. Полдень.

Затем линия оборвалась.

Откуда он все знает!?

Миша отрывисто постукивала ногой по булыжнику. Прикусив губу, она дергала за прядь волос. Слепой мог бы сказать, как она нервничала; Майк же просто продолжал запихивать яичницу себе в рот.

— Эй, не хочешь пробежаться по пляжу? — спросил он.

— Хм? — она его не слушала.

— Пробежаться по пляжу. Ты сказала, что хочешь сходить на пляж, — напомнил он.

Пляж. Пляж, где я, вероятно, влюбилась. Пляж, где я собираюсь положить конец нашей любви. Я больше никогда не смогу пойти на пляж.

— Ой. Да. Нет, я не хочу на пробежку, Майки.

Он взглянул на нее поверх солнцезащитных очков.

— Помню, с каким энтузиазмом ты тренировалась перед отъездом, — сказал он осторожно.

— Прошу прощения!?

— Я не пытаюсь быть козлом, детка, но ты была так настроена похудеть. Ты же не хочешь набрать весь потерянный вес, пока ты здесь, — заметил он.

Она села прямо и положила руки на бедра.

— Хочешь сказать, я потолстела? — спросила она, глядя на него.

— Нет. Ну, то есть, может, на пару фунтов, что это нормально, ты прекрасно выглядишь. Но дашь себе поблажку и в мгновение ока вернешься к прежнему весу, — предупредил он.

К черту все это.

— Ты закончил? — рявкнула она, вставая из-за стола.

— Что? Я только начал, я…

Миша отошла от стола.

Он догнал ее на улице, рассмеялся и быстро обнял.

— Брось, милая, не сердись на меня, — взмолился он своим сюсюкающим голоском, целуя ее в шею. Миша сопротивлялась желанию оттолкнуть его.

Он все еще думает, что твоя кожа принадлежит ему, потому что ты не сказала ему, что отдала ее другому.

— Я не сержусь, Майки, — заверила она его, а затем позволила ему взять ее за руку. Переплести их пальцы.

Они еще немного поболтали, пока шли к берегу. Он рассказал обо всем, чем хотел заняться во время пребывания в Италии, и о том, как взволнован, что они будут это делать вместе. Майк никогда не выезжал за пределы Соединенных Штатов. Он не любил летать и однажды сказал, что не испытывает особого желания путешествовать. Это послужило одной из причин, почему они никогда не ездили в отпуск. Даже в медовый месяц. Майк был домоседом.

— Здесь так красиво, — простонал он, отпуская ее руку и подбегая к воде.

Миша поплелась за ним и остановилась поодаль. Взглянула направо, на выступ скалы, скрывающий особый пляж. Особый секрет.

— Да, — прошептала она.

— И я так рад, что здесь с тобой, — добавил он, повернувшись к ней.

Она улыбнулась, когда муж подошел к ней. По-своему она скучала по нему, что было чертовски странно. Ей нравилось разговаривать с ним, он мог быть очень забавным. Ей этого не хватало. И будет очень не хватать в будущем.

— Майки, мне кое-что… — начала она.

Но ее прервал внезапный поцелуй, такой крепкий, что ей стало трудно дышать. Когда он отстранился, Миша охнула от изумления.

— Боже, я скучал по тебе, Миша, — простонал он, целуя ее в шею.

— Что ты делаешь!? — воскликнула она, уклоняясь от его прикосновений, пока его руки блуждали по ее телу.

— Я знаю, что дома все было странно, но это время в разлуке заставило меня задуматься. Мы попробуем, хорошо? Мы постараемся. Ты приложила столько усилий, чтобы вернуться в форму, что теперь я буду внимательнее, — сказал он ей, целуя ее в ухо.

Подождите… он только что намекнул, что мы не занимались сексом, потому что я набрала вес!?

— Майк, остановись, мне нужно поговорить с тобой. — Она отталкивала его руки, становившиеся все более цепкими.

— Мы и так все время разговариваем. Ш-ш-ш, — ответил он, и его язык скользнул ей в ухо. Она буквально подпрыгнула.

— Что ты делаешь!? — взвизгнула она, отдергивая от него голову.

— Добавляю остроты, пробую что-то новое, — засмеялся он.

— Фу, ты же знаешь, мне это не нравится! Прекрати! — воскликнула она, почувствовав, его руку на своей груди.

— Да ладно тебе, здесь почти никого нет. Давай пошалим, — предложил он, другой рукой двигаясь к ее заднице и прижимая к своим бедрам.

— Давай не будем. Мне нужно с тобой поговорить. Майкл, остановись, — рявкнула она, упираясь руками ему в грудь и толкая. Звук его полного имени привлек его внимание, и он, наконец, отстранился.

— Что такое? Ты в порядке? — спросил он, наклонив голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Вся игривость, которая была минутой раньше, исчезла, и у Миши возникло ощущение, что он наконец-то увидел ее. По-настоящему увидел ее.

И зрелище было не из приятных.

— Нет, я не в порядке. Совершенно не в порядке. Я должна поговорить с тобой о чем-то важном. Об очень важном, — настаивала она.

— О, боже. Это будет один из тех разговоров, да? — пожаловался он.

Милый, ты и не представляешь.

— Просто сядь, — ответила она, прежде чем шлепнуться на задницу. Он уселся на песок рядом с ней.

— Ладно, что такого важного тебе нужно сказать, что не может подождать до окончания нашего чудесного отпуска? — язвительно спросил он.

О, боже. Я не могу. Как я это сделаю?

— Майки, у нас проблемы, — медленно начала она.

— Я знаю, детка. И я только что сказал тебе, что хочу поработать над ними.

Миша с трудом протолкнула образовавшийся в горле ком.

— Да, сказал, но… эти проблемы у нас уж какое-то время, и… я просто… — она с трудом находила слова.

— Что?

— Иногда уже ничего нельзя исправить, — ее голос был таким тихим, что даже она едва его расслышала.

— О чем ты? Конечно, можно. Тебя просто долго не было, и все кажется странным, мы не виделись месяц. Разве мы когда-нибудь разлучались так надолго? — заметил он.

Миша покачала головой.

— Все было странно еще до моего отъезда. Еще до того, как я согласилась на эту работу. Все зашло слишком далеко. И теперь, Майк, уже ничего не исправить, — сказала она, глядя на свои колени.

— Подожди, — его голос был серьезным, и он повернулся к ней лицом. — Подожди, подожди, подожди. Что ты хочешь сказать, Миша?

— Я хочу сказать… — ее голос продолжал срываться.

— Только не говори, что это то, о чем я думаю, — умолял он.

— Да.

— Нет.

— Майк.

— Нет.

— Майк. Что-то было не так какое-то время, и ты это знаешь. Ты несчастен, я несчастна. Это зашло слишком далеко, — попыталась она объяснить.

— Нет! Нет, мы можем все исправить! Вернемся домой и все исправим, я хочу все исправить.

— Я не хочу.

Он охнул.

— Ты хочешь расстаться!? — он казался совершенно потрясенным.

— Да.

— Ты хочешь развода!?

— Да.

— Господи, Миша, мы вместе целую вечность! И ты ни с того, ни с сего хочешь разойтись!? — теперь он перешел на крик.

— Не «ни с того, ни с сего»! — крикнула она. — Это длится давно, Майк! Я пыталась поговорить с тобой об этом! Столько раз! Ты постоянно отмахивался от меня, или относился снисходительно, или обещал измениться, или игнорировал меня! Столько раз! Не «ни с того, ни с сего»!

— Детка, детка, детка, ты расстроена. Я понимаю. Что бы ни было, прости меня. Только пожалуйста, давай вернемся домой. Дома будет лучше, — подчеркнул он.

— Не будет. Дома еще хуже. Я ненавижу быть дома. Прости, Майк. Боже, мне так жаль. Ты не представляешь, как мне жаль. Мне так чертовски жаль, — она начала плакать.

— Ты ненавидишь быть дома!? Как ты вообще могла такое сказать!? Ты — лучшая часть дома! Ты мой лучший друг! — крикнул он.

— Я должна быть твоей женой!

Ее крик обрушился на них, заставив немногочисленных гуляющих по пляжу обратить на них внимание.

— О чем ты? — спросил он, выглядя совершенно потерянным. Миша вытерла глаза.

— У меня было много времени подумать об этом, Майк, и мне кажется, мы всегда были хорошими друзьями. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем снова ими стать. Но я не думаю, что мы когда-то были… мы… мы никогда не были любовниками, — подчеркнула она, и в ее голове пронесся голос Таля.

— Любовниками? Ты шутишь что ли?

— Нет. Если бы. Боже, как бы я хотела, чтобы это была шутка. Я не могла говорить с тобой об этом по телефону. Я должна была сказать тебе лично. Прости, — всхлипнула она.

Майк зарылся руками в волосы и наклонился вперед.

— Должна была сказать лично. Лично. Почему для этого ты не могла вернуться домой? Почему я должен был лететь через весь мир?! — спросил он.

— Прости. Я не могу вернуться домой, просто не могу. Прости меня, Майк, мне так жаль, — ей было трудно дышать сквозь слезы.

Внезапно он двинулся по песку. Практически накинулся на нее и навалился всем весом. Миша упала на спину, издав приглушенный крик, когда он снова ее поцеловал. Его язык проник ей в рот, агрессивно и грубо, не в его обычном стиле. Она отвернула голову.

— Перестань! — воскликнула она.

— Ты просто забыла, каково это. Ты любишь меня, Миша. Я знаю, что ты любишь. Я знаю, — прошептал он, целуя ее челюсть, щеки и веки.

— Я люблю тебя, Майк. Только не так. Перестань, — повторила она, отталкивая его руки.

— Ты любишь. И я люблю тебя. Я люблю тебя, — подчеркнул он, целуя ее декольте.

— Перестань! — закричала она, толкая достаточно сильно, чтобы скинуть его с себя. Он выглядел потрясенным.

— Господи, что это было? — спросил он, садясь и осматривая свой локоть. Миша тоже села, скрестив руки на груди и подтянув колени.

— Я просила тебя остановиться, — ответила она.

— Я просто… — начал он, но прервал предложение. Поднял на нее глаза. Пристально посмотрел. Его рот открылся, и Мишу охватила дрожь. Но не в хорошем смысле.

— Прости, — прошептала она.

— Ты продолжаешь это повторять. Почему ты продолжаешь это повторять?!

— Потому что не хочу причинять тебе боль, — закричала она.

— Для этого немного поздно! Почему ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, Миша!? Почему не можешь вернуться домой, Миша!? Какого черта происходит!? — взревел Майк, вскакивая на ноги.

Она встала вслед за ним.

— Прости меня, Майк, прости. Пожалуйста, прости, — лепетала она.

Он встал рядом с ней, приблизив свое лицо вплотную.

— Ты мне изменила, — прошипел он.

Не вопрос. Заявление. Факт.

— Прости, — всхлипнула она, спрятав лицо в ладонях.

Ее глаза были закрыты, так что, конечно, Миша не могла видеть и была потрясена, когда почувствовала на плечах его руки. Он толкнул ее. Толкнул. Достаточно сильно, чтобы сбить с ног. Она неуклюже приземлилась на задницу, издав крик.

Когда она поднялась, Майка на пляже уже не было. Миша немного выждала, желая дать ему пространство. Но они не могли закончить вот так, не с разбитым сердцем и с синяками на ее заднице. В конце концов, она пошла за ним.

Всю дорогу до отеля она его так и не увидела, и частично задавалась вопросом: будет ли он в номере или уже уехал в другое место. Подойдя к комнате, она довольно быстро получила ответ. Дверь была широко распахнута.

Майк, ворча себе под нос, носился по номеру с охапкой одежды. Она не осознавала, что это ее одежда, пока он не сбросил ее с балкона. Миша вздохнула и вошла в комнату.

— Не думал, что ты появишься! Полагал, ты будешь занята, трахая другого! — крикнул он ей, доставая из ее чемодана еще одну охапку одежды.

Миша села у изножья кровати. Смотрела, как часть ее одежды отправилась в полет через перила. Ничего не предпринимала, чтобы это остановить.

Я заслужила это. Я заслуживаю это. Я заслуживаю гораздо худшего.

— Мы можем поговорить? — спросила она скрипучим голосом.

— Иди на х*й.

— Майкл, мы должны поговорить об этом, — умоляла она.

— Ты должна была поговорить со мной об этом, прежде чем изменять мне! — завопил он, роняя одежду, которую нес, и устремляясь к ней.

Миша ни разу за все время их отношений не видела его таким злым.

— Я знаю! Теперь я это знаю! Правда! Я чертовски ужасный человек, и я не заслуживаю ни доброты, ни прощения! Но, пожалуйста, поговори со мной! — умоляла она.

Майк опустился на корточки и снова запустил руки в волосы. Он боролся за глоток воздуха, и она была почти уверена, что он тоже плакал.

— Ты права. Ты права. Прости, — выдохнул он.

— Не надо. Тебе не за что извиняться, — выдохнула она, хватая ртом воздух.

— Это не должно покончить с нами, — сказал он тихим голосом.

— Что?

— Именно так. Я понимаю, почему ты это сделала. Понимаю. Мы можем с этим справиться, — продолжил Майк.

Хм, это не то направление, на которое я надеялась.

— Нет, Майк. Здесь не с чем справляться, прости. Уже слишком поздно, — мягко сказала она.

Он подполз к ней на коленях.

— Нет, не поздно. Все хорошо. Все будет хорошо, — подчеркнул он.

— Не будет, Майк. Не будет, — заверила она. Его руки крепко сжали ее запястья.

— Я смогу научиться жить с этим! Обещаю! Я смогу простить тебя. Мы пойдем на терапию, пройдем курсы, что угодно.

— Я не хочу ничего из этого. Не хочу. Прости.

— Ты просто переспала с другим, я понимаю. Выпустила пар, мы можем с этим справиться, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Нет, — прошептала она, отвечая на все. На все вышеперечисленное.

Она практически видела, как над его головой загорается лампочка, и его брови взлетели вверх.

— Ты не просто переспала с другим, — мягко сказал он.

— Нет, — повторила она.

— Ты не выпускала пар, — добавил он, медленно поднимаясь на ноги. Он не отпускал ее запястья, и Мише пришлось встать рядом с ним.

— Нет.

— Ты все еще с ним.

— Да.

Едва слово сорвалось с ее губ, как он начал трясти ее. Его руки переместились к ее плечам, и он с силой дернул ее. Миша взвизгнула, ее голова моталась из стороны в сторону. Она уперлась руками ему в плечи, умоляя остановиться.

— Почему!? Почему я должен останавливаться!? — кричал Майк.

Затем он потащил ее через комнату. Миша вскрикнула и попыталась вырваться, спотыкаясь о собственные ноги. Он толкнул ее к стене, затем оторвал и снова толкнул. И снова.

— Прекрати! — крикнула она.

Он остановился, но удержал ее у стены, оперевшись руками по обе стороны от ее головы. Он врезал ладонями по стене, и Миша закрыла лицо руками и закричала.

— Как ты могла!? Восемь лет вместе! Восемь лет! Гребаная шлюха! — кричал он, продолжая бить.

— Я знаю! Боже, прости! — кричала она в ответ.

Ее руки все еще были прижаты к лицу, и он снова схватил ее за левое запястье и дернул ее руку на себя. Она была потрясена, застигнута врасплох и испугана. Она и подумать не могла, что Майк может ее напугать. Он зажал ее предплечье между своим локтем и грудью, стискивая ее запястье, и начал тянуть за палец.

— Сука. Поверить не могу. Шлюха, — рычал он.

— Ты делаешь мне больно! — вскрикнула она, толкнув его в плечо в попытке высвободить руку.

— Думаешь, меня это волнует!?

Он продолжал тянуть, и сначала она подумала, что он пытается выдернуть ее палец из сустава. Но потом поняла, что он делает, как только ее кольца оцарапали костяшки пальца и исчезли с него. Майк отпустил ее, а она все еще пыталась его оттолкнуть, так что споткнулась, ударилась о стену и упала на пол.

— Пожалуйста, нет, прости меня, остановись, — всхлипнула она, вскидывая руки в защитном жесте, когда он склонился над ней.

— Ты не заслуживаешь их, — прошипел Майк, сжимая ее кольца в кулаке.

Миша рыдала на полу, обхватив себя руками. Она слышала, как он топал по номеру, собирая свои вещи. Он почти ничего не распаковывал — пробыл здесь недолго. Затем он выбежал из номера, со всего размаха хлопнув дверью.

О, боже. О, боже. Это было ужасно. Хуже, чем я думала. О, боже.

Она почувствовала рвотный позыв. Рыдая и трясясь, ей удалось встать на четвереньки и заползти в ванную.

Оказавшись там, она включила душ и залезла в ванну. Ей было все равно, что она все еще была одета. Ей было все равно, что она включила только горячую воду. Ей было все равно. Она просто свернулась в клубочек на дне ванны.

И плакала, плакала и плакала.