История о двух сестрах (ЛП)

Глава 1

Нед Блайдон тяжело вздохнул и, прежде чем вывести лошадь из конюшни, посмотрел по сторонам. Ох, изматывающая это задача — избегать трех женщин одновременно.

Первой была его сестра. Арабелла Блайдон Блэквуд имела четкие взгляды на то, как ее брат должен был прожить свою жизнь, и этими идеями она не стеснялась делиться.

Ее мнение Нед упорно игнорировал на протяжении последних восьми лет или около того.

Белл обычно была очень любящим и разумным человеком, но, похоже, она считала, что ее статус замужней дамы давал ей право диктовать ему, что делать. Хотя, как он не уставал напоминать ей, он был старше ее на целый год.

Второй была его двоюродная сестра Эмма, которая, если это вообще возможно, была еще более прямолинейной, чем Белл. Единственная причина, по которой она не присоединилась к его сестре в составлении списка женщин, которых «следовало-избегать-любой-ценой», заключалась в том, что, будучи на седьмом месяце беременности, она не могла слишком быстро передвигаться.

Если Нед был плохим человеком, пытаясь убежать от ходящей вперевалку беременной женщины, пусть будет так. Его душевный покой того стоил.

И, наконец, как ни стыдно ему было это признавать, еще была Лидия.

Он застонал. Через три дня Лидия Торнтон станет его женой. И тогда как против нее лично он ничего не имел, время, которое он провел в ее обществе, состояло из неловких пауз и поглядывания на часы.

Он не так представлял себе свой брак, но был вынужден признать, что это было все, на что он мог надеяться.

Он провел в Лондоне восемь последних сезонов: очаровательный молодой человек, слегка распутный, но не настолько, чтобы нервные мамаши прятали от него своих дочерей. Он никогда сознательно не избегал женитьбы — по крайней мере, в течение последних лет — но в то же время он еще не встречал женщину, которая бы возбудила в нем подлинную страсть.

Желание, да. Похоть, определенно. Но настоящее чувство? Никогда.

Так что к тридцати годам практичная часть его разума победила, и он решил, что раз он не собирается жениться по любви, то с тем же успехом может жениться ради земли.

И тут появилась Лидия Торнтон.

Двадцатидвухлетняя, с красивыми светлыми волосами, привлекательными серыми глазами, довольно смышленая и с хорошим здоровьем. А ее приданое состояло из двадцати акров отличной земли, которые лежали вдоль восточной границы Мидлвуда, одного из самых маленьких семейных угодий.

Двадцать акров — это немного для человека, у которого владения семьи простирались через весь юг Англии, но Мидлвуд был единственной собственностью, которую Нед мог с чистой совестью назвать своей. Остальное принадлежало его отцу, графу Уорту, и будет принадлежать, пока тот не умрет и не передаст титул сыну.

И в то время как Нед осознавал, что его графский титул принадлежал ему по праву рождения, он не торопился взять на себя права и обязанности, которые за этим следовали. Он был одним из немногих людей своего круга, кто действительно любил своих родителей. Последнее, чего он хотел, — хоронить их.

Его отец в своей бесконечной мудрости понял, что человек подобный Неду нуждается в чем-то, что принадлежало бы только ему, а потому на двадцать четвертый день рождения Неда он передал ему Мидлвуд, одно из графских немайоратных владений.

Возможно, дело было в элегантном доме или в полном форели пруде, а, может быть, просто в том, что Мидлвуд принадлежал только ему, но Нед любил каждый клочок земли своего поместья.

И поэтому, когда он осознал, что старшая дочь его соседа достигла брачного возраста, ему в голову пришла очень разумная мысль.

Лидия Торнтон была идеально красива, обеспечена приданным, привлекательна и вообще была совершенством.

Просто она не отвечала его идеалу.

Но было бы несправедливо обвинять в этом ее. Он знал, что делал, когда предлагал руку и сердце. Он просто не ожидал, что его приближающееся бракосочетание будет казаться ему петлей на шее. Хотя, если признаться, до прошлой недели он ничего такого не ощущал, когда приехал в Торнтон-Холл праздновать предстоящую свадьбу со своей семьей и семьей Лидии. Не считая порядка пятидесяти ближайших друзей.

Примечательно, как много абсолютно незнакомых людей можно встретить в такой компании.

Этого было достаточно, чтобы свести человека с ума, и Нед не сомневался, что станет потенциальным кандидатом в Бедлам к тому моменту, когда он выйдет субботним утром из семейной церкви, а на пальчике Лидии будет крепко надето семейное обручальное кольцо.

— Нед! Нед!

Этот настойчивый женский голос он очень хорошо знал.

— Не пытайся от меня сбежать! Я тебя вижу!

Черт побери! Это была его сестра, и, если все пойдет, как обычно, это означало, что Эмма ковыляла вместе с ней, готовая прочитать свою собственную лекцию, когда Белл прервется, чтобы перевести дыхание.

А завтра — Господи! — прибудет его мать, чтобы дополнить ужасающий триумвират.

Нед вздрогнул — на самом деле вздрогнул — при одной только мысли об этом.

Он пустил лошадь легкой рысцой — самое быстрое, что он мог себе позволить так близко к дому, планируя перейти на полный галоп, как только это станет безопасным для всех.

— Нед! — закричала Белл, явно не обращая внимания на этикет, приличия или даже опасность, поскольку бежала по дорожке, не замечая корня дерева, который змеился на ее пути.

Бух!

Нед закрыл глаза в мучении, останавливая лошадь. Теперь ему уже не убежать. Когда он их открыл, Белл сидела в пыли, раздраженная, но не менее решительная.

— Белл! Белл!

Нед отвел глаза от Белл и увидел свою кузину Эмму, ковыляющую к ним так быстро, насколько ее раздавшиеся формы ей позволяли.

— Ты в порядке? — Эмма спросила Белл, затем немедленно развернулась к Неду и спросила: — Она в порядке?

Он посмотрел вниз на сестру.

— Ты в порядке?

— А ты в порядке? — отпарировала она.

— К чему этот вопрос?

— Он довольно уместный, — отрезала Белл, хватаясь за протянутую Эммой руку и поднимаясь на ноги, почти опрокинув в процессе беременную кузину. — Ты избегал меня всю неделю.

— Мы здесь всего два дня, Белл.

— Значит, они тянутся, как неделя.

Нед не мог с этим не согласиться.

Белл бросила на него хмурый взгляд, когда он не ответил.

— Ты так и собираешься сидеть на лошади или спустишься и поговоришь со мной, как разумный человек?

Нед обдумывал этот шаг.

— Довольно грубо, — вставила Эмма, — сидеть на лошади, когда две леди стоят.

— Вы не леди, — пробормотал он, — вы родственницы.

— Нед!

Он повернулся к Белл.

— Ты уверена, что не пострадала?

— Да, конечно, я… — Ярко-голубые глаза Белл расширились, когда она уловила его намерения. — Ну, вообще-то у меня немного болит лодыжка и… — Она несколько раз сильно кашлянула, словно это могло добавить убедительности ее заявлению о подвернутой ноге.

— Отлично, — бросил Нед. — Значит, тебе не понадобится моя помощь. — С этими словами он пришпорил лошадь, оставив их позади. Может это грубо, но Белл была его сестрой, а потому должна его любить, не смотря ни на что. Кроме того, она пыталась поговорить с ним о его предстоящей женитьбе, а это было последнее, что он хотел с ней обсуждать.

Он направился на запад: в первую очередь потому, что в этом направлении находилась дорога, ведущая к скорейшему спасению, а также потому, что он вскоре должен был оказаться на землях, входивших в приданное Лидии. Напоминание о том, ради чего он женится, могло помочь ему не свернуть с выбранного пути. Это были отличные земли, зеленые и плодородные, с живописным прудом и небольшим яблочным садом.

— Ты же любишь яблоки, — тихо пробормотал Нед. — Ты всегда любил яблоки.

Яблоки — это хорошо. Будет неплохо иметь свой сад.

Это почти достойная причина для брака.

— Пироги с яблоками, — продолжал он. — Пирожные. Бесконечные пироги и пирожные. И яблочное пюре.

Яблочное пюре — это тоже хорошо. Просто превосходно. Если бы у него получилось приравнивать свой брак к яблочному пюре по крайней мере до следующей недели, ему бы удалось сохранить рассудок.

Он прикинул расстояние, пытаясь определить, сколько ему еще ехать до земель Лидии. Он решил, что не более пяти минут, и …

— Привет! Эй! Приве-ет!

О, отлично. Еще одна женщина.

Нед придержал лошадь, оглянувшись и пытаясь определить, откуда шел голос.

— Я здесь! Пожалуйста, помогите!

Он повернул направо и тут же понял, почему не заметил девушку раньше. Она сидела на земле, ее зеленая амазонка делала ее незаметной на фоне травы и низкого кустарника за ее спиной. Ее длинные светло-каштановые волосы были откинуты назад в манере, которая не выдержала бы никакой критики в лондонской гостиной, однако, ему понравилась ее коса.

— Добрый день! — воскликнула она, на этот раз ее голос звучал немного неуверенно.

Он нехотя остановился и спешился. Он хотел всего лишь немного уединения, желательно верхом, когда мчался сломя голову через поля, но он был джентльменом (несмотря на ужасное отношение к сестре), и не мог оставить леди в беде.

— Что-то случилось? — спросил он мягко, подходя к ней.

— Боюсь, я подвернула лодыжку, — ответила она, поморщившись от боли, когда попыталась стянуть ботинок. — Я гуляла и…

Она посмотрела на него, несколько раз моргнула своими огромными серыми глазами и затем произнесла:

— Ой!

— Ой? — повторил он.

— Вы лорд Бервик.

— Верно.

Ее улыбке странно не хватало теплоты.

— Я сестра Лидии.

Шарлотта Торнтон чувствовала себя дурой, а она ненавидела это ощущение.

Не то чтобы, думала она, это понравилось хоть кому-то, но она находила это особенно раздражающим, поскольку всегда считала здравый смысл одной из самых похвальных черт.

Она отправилась на прогулку, желая избежать навязчивой толпы гостей, которые наводнили ее дом в течение недели, предшествующей бракосочетанию ее старшей сестры.

Шарлотта не понимала, зачем Лидии понадобилось пятьдесят гостей, чтобы засвидетельствовать клятвы. И это, не считая всех тех гостей, которые прибудут в день самой церемонии.

Но Лидия так хотела, или вернее, их матушка хотела, а потому их дом был заполонен так же, как соседние дома и местные гостиницы. Шарлотту это сводило с ума. И потому, прежде чем кто-нибудь смог попросить ее спуститься и помочь с каким-нибудь ужасно важным делом, например, проследить, чтобы для герцогини Эшбурн был доставлен лучший шоколад, она надела амазонку и сбежала.

Однако, когда она достигла конюшни, она обнаружила, что конюхи отдали ее кобылку кому-то из гостей. Они настаивали, что ее мать дала им разрешение на это, но это не улучшило плохого настроения Шарлотты.

Она пошла пешком вниз по дорожке в поисках благословенной тишины и спокойствия и, не заметив, наступила в кротовую нору. Она еще даже не успела упасть, когда осознала, что подвернула лодыжку. Та уже успела распухнуть в ботинке, и, конечно, учитывая ход сегодняшних событий, она надела ботинки без застежек, а не те с тонкими черными шнурками, которые можно было бы легче и быстрее снять.

Единственным радостным моментом было отсутствие дождя, хотя с ее удачей в последнее время и серым небом над головой, она бы и на это не рассчитывала.

Теперь ее спасителем оказался не кто иной как Эдвард Блайдон, виконт Бервик, человек, который должен был жениться на ее сестре через три дня. По словам Лидии, он был законченным повесой и был абсолютно нечувствителен к нежным эмоциям женщин.

Шарлота не совсем поняла, что подразумевалось под «нежными эмоциями», и на самом деле слегка сомневалась, что у нее самой когда-либо были такие чувства, но все равно, это говорило не в пользу молодого виконта. Описание Лидии делало его похожим на невыносимого грубияна. Это самый подходящий тип человека для спасения дамы в затруднительном положении.

А он определенно выглядел, как распутник. Шарлотта могла не быть романтичной мечтательницей, как Лидия, но это не мешало ей обращать внимание на мужскую внешность и привлекательность. Эдвард Блайдон — или Нед, как его называла Лидия, — обладал самыми поразительными ярко-голубыми глазами, которые она когда-либо видела. У кого-то другого они бы казались женственными (особенно с этими длинными темными ресницами), но Нед Блайдон был высоким и плечистым, и каждый мог заметить, что под своей одеждой он был стройным и атлетичным, даже те, кто на это не смотрел, а она точно этого не делала.

О, хорошо, она смотрела. Но что она могла с этим поделать? Он нависал над ней, как какой-то свирепый бог, его мощный силуэт заслонял ей еле заметное в облаках солнце.

— Ах, да, — произнес он, немного снисходительно, с ее точки зрения. — Каролина.

Каролина? Их представляли друг другу не менее трех раз!

— Шарлотта, — коротко поправила она.

— Шарлотта, — повторил он, смущенно улыбнувшись.

— Каролина тоже есть, — природная честность вынудила ее признаться. — Ей пятнадцать.

— А посему, я полагаю, она слишком молода, чтобы гулять в одиночестве.

Подразумевалось, что она тоже слишком юна. Она прищурила глаза, услышав легкий сарказм в его голосе.

— Вы отчитываете меня?

— Даже и не думал об этом.

— Потому что мне не пятнадцать, — дерзко заявила она, — и я всегда гуляю одна.

— Я в этом уверен.

— Ну, пешком-то я гуляю не очень часто, — признала она, немного успокоенная его вежливым замечанием, — а верхом езжу.

— Так почему же вы тогда не на лошади? — спросил он, опускаясь рядом с ней на колени.

Она почувствовала, как ее губы неприятно скривились.

— Кто-то взял мою лошадь.

Он удивился.

— Кто-то?

— Какой-то гость, — вымученно ответила она.

— А-а, — он сочувственно произнес. — Похоже, их тут очень много разъездилось.

— Как нашествие саранчи, — пробормотала она прежде, чем осознала, что только что непростительно нагрубила человеку, который оказался вовсе не таким невоспитанным, каким его описывала ее сестра. Кроме того, саранча для одного человека была свадебными гостями для другого. — Извините, — быстро произнесла она, с сомнением глядя на него.

— Не извиняйтесь, — ответил он. — Почему, как вы думаете, я выехал на прогулку?

Она прищурилась.

— Но это ваша свадьба.

— Да, — сухо заметил он, — моя, не так ли?

— Вообще-то да, — ответила она, приняв его вопрос буквально, хотя она знала, что ответа он не ждал, — ваша.

— Я поведаю вам один маленький секрет, — сказал он, прикасаясь к ее ботинку. — Можно?

Она кивнула, затем постаралась не заплакать, когда он потянул ботинок с ее ноги.

— Свадьбы, — заявил он, — придуманы для женщин.

— Предполагается, что в ней должен участвовать хотя бы один мужчина, — возразила она.

— Верно, — согласился он, наконец снимая ботинок. — Но, скажите честно, разве от жениха требуется еще что-то, кроме слова «согласен»?

— Он должен сделать предложение.

— Чушь! — Он фыркнул, не согласившись. — Это занимает краткий миг, а за ним следуют месяцы. К моменту самой свадьбы о нем уже никто не помнит.

Шарлотта знала, что он прав. Ей никогда не делали предложения, но она спросила Лидию, что именно сказал виконт, когда просил ее выйти за него замуж, а Лидия только вздохнула и ответила: «Я не помню. Я уверена, что-то ужасно обычное».

Шарлотта сочувственно улыбнулась будущему зятю. Лидия никогда не говорила о нем хорошо, но он абсолютно не походил на плохого человека. На самом деле она даже почувствовала некое родство с ним, поскольку они оба сбежали из Торнтон-Холла в поисках покоя и тишины.

— Я не думаю, что вы ее сломали, — сказал он, слегка нажимая на ее лодыжку.

— Нет, я уверена, что нет. Наверняка, завтра будет лучше.

— Неужели? — спросил Нед, скривив губы в сомнении. — Я не уверен в этом. Пройдет не меньше недели прежде, чем вы сможете ходить без неприятных ощущений.

— Только не неделя!

— Ну, возможно, и нет. Я определенно не врач. Но вы все равно какое-то время будете хромать.

Она тяжело вздохнула.

— Хороша же я буду в роли подружки невесты, вы так не думаете?

Неду не приходило в голову, что ей предложили стать подружкой невесты; по правде говоря, он мало уделял внимания деталям бракосочетания. Но у него очень хорошо получалось изображать интерес, поэтому он вежливо кивнул и пробормотал нечто невразумительное, а затем постарался не выглядеть таким изумленным, когда она заявила:

— Может быть, теперь мне не придется этого делать! — Она взглянула на него, явно взбудораженная, ее широко распахнутые серые глаза заблестели. — Я могу свалить все на Каролину и спрятаться на задних рядах.

— На задних рядах?

— В церкви, — объяснила она. — Или на передних. Мне все равно где. Но, возможно, теперь-то мне не придется принимать участие в этой злосчастной церемонии. Я… Ох! — Она прижала ладонь к губам и покраснела. — Я извиняюсь. Это же ваша злосчастная церемония!

— Надо признать, она действительно ужасна, — ответил он, не сумев справиться с веселым удивлением.

— Это все из-за желтого платья, — пожаловалась она, словно эти слова все объясняли.

Он взглянул на ее зеленую амазонку, абсолютно уверившись в том, что ему никогда не понять женской логики.

— Извините?

— Я должна буду надеть желтое платье, — пояснила она. — Лидия выбрала для меня желтое платье, как будто самого моего присутствия на церемонии недостаточно.

— Э… А почему церемония должна быть такой ужасной? — спросил Нед, внезапно почувствовав страх.

— Лидия же знает, что я отвратительно выгляжу в желтом, — продолжала Шарлотта, не обращая внимания на его вопрос. — Как жертва чумы. Прихожане с воплями разбегутся из церкви.

Нед должен был почувствовать тревогу при мысли, что его свадьба превратится в массовую истерию; но вместо этого обнаружил, что такая картина ему нравится.

— А что не так с церемонией? — вновь спросил он, вспомнив, что она не ответила на предыдущий вопрос.

Она поджала губы, ощупывая пальцами лодыжку, не обращая на него особого внимания.

— Вы видели программу?

— Э… нет. — Он начинал думать, что это было большой ошибкой с его стороны.

Она взглянула на него с явным сочувствием в огромных серых глазах.

— Лучше бы вы посмотрели, — это было все, что она произнесла.

— Мисс Торнтон… — сурово произнес он.

— Она очень длинная, — ответила она. — И там будут птички.

— Птички? — отозвался он, задохнувшись от приступа кашля.

Шарлотта подождала, пока он оправится, затем ее лицо приняло нарочито невинное выражение и она спросила:

— А вы не знали?

Он нашел в себе силы только нахмуриться.

Она рассмеялась, ее смех был сочным и музыкальным, затем она выпалила:

— Вы совсем не такой, каким Лидия вас описывала.

А это уже было интересным.

— Правда? — вкрадчиво спросил он.

Она сглотнула, явно пожалев о вырвавшихся словах. Но должна же она была сказать хоть что-то, поэтому он терпеливо ждал, пока она не попыталась поправиться:

— На самом деле она не очень-то распространялась. И это позволило мне считать вас немного равнодушным.

Он присел рядом с ней на траву. С ней было очень легко общаться после неустанного внимания к его персоне в Торнтон-Холле.

— А почему вы пришли к такому заключению? — спросил он.

— Я не знаю. Думаю, я просто вообразила, что если бы вы не были равнодушным, то ваши с ней беседы были бы более… — Она нахмурилась. — Не знаю, как сказать…

— Многословными?

— Точно! — Она повернулась к нему с лучезарной улыбкой, и Нед резко втянул в себя воздух. Лидия никогда ему так не улыбалась.

Что еще хуже, он этого и не хотел.

А Шарлотта Торнтон… была женщиной, которая знала, как надо улыбаться. Улыбка была на ее устах, отражалась в глазах; она вся словно светилась.

Черт, на данный момент ее смеющийся взгляд спускался по его телу туда, куда чьей бы то ни было свояченице смотреть не следовало.

Ему надо было немедленно встать и найти предлог доставить ее домой — все что угодно, лишь бы закончить их маленькую беседу, потому что не было ничего хуже, чем желать сестру своей жены, которой собственно она и станет через три дня.

Но все это было бы заведомой ложью, так как он только что сказал ей, что хочет избежать предсвадебных приготовлений.

Это, не считая того факта, что реакция некоторых частей его тела была бы слишком очевидна, если бы он поднялся.

Посему он решил просто наслаждаться ее обществом, поскольку ему не выпадало такой возможности с момента прибытия в поместье два дня назад. Дьявол, она была первым повстречавшимся ему человеком, кто не пытался поздравить его или — как в случае с его сестрой и кузиной — руководить его жизнью.

Правда заключалась в том, что он находил Шарлотту Торнтон очаровательной, а поскольку он был уверен, что его реакция на ее улыбку была странной и случайной — не то чтобы очень мешающей, но определенно сбивающей с толка, — то не было большой беды в продолжении их беседы.

— Верно, — сказала она, определенно не замечая его неудобства. — А если бы ваши с ней беседы были более многословными, я думаю, ей было бы, о чем мне рассказать.

Нед вообще-то думал, что неболтливая жена — это неплохо. Это было очко в пользу Лидии.

— Возможно, — сказал он немного резко, — она не любит сплетничать.

— Лидия? — Шарлота хмыкнула. — Едва ли. Она всегда мне все рассказывает о…

— О чем?

— Ни о чем, — быстро ответила она, отводя взгляд.

Нед знал, что лучше не настаивать. Что бы она ни хотела сказать, это не было комплиментом Лидии, а что он точно мог сказать о Шарлотте Торнтон, так это то, что она была предана сестре и не собиралась выдавать ее секреты.

Забавно, ему никогда не приходило в голову, что женщина, подобная Лидии, может иметь тайны. Она всегда казалась такой… вежливой. На самом деле именно из-за ее ровного характера он считал, что их брак — неглупая затея. Если не собираешься любить свою жену, она тоже не будет тебя доставать.

— Как вы считаете, нам уже безопасно возвращаться? — спросил Нед, кивнув головой в направлении Торнтон-Холла. Он бы, конечно, с большим удовольствием остался тут с Шарлоттой, но он полагал, что неприлично оставаться наедине с ней так долго. Кроме того, он чувствовал себя более… спокойным, а потому мог встать без опасности конфуза.

Вообще-то таким невинным девушкам, как Шарлотта, не положено вообще было знать, что это означает.

— Безопасно? — переспросила она.

— После нашествия саранчи. — Он улыбнулся.

— О! — Ее лицо помрачнело. — Сомневаюсь. Я думаю, мама организовала какой-нибудь официальный завтрак для леди.

Он улыбнулся еще шире.

— Великолепно.

— Для вас, возможно, — отпарировала она. — А вот меня там наверняка ждут.

— Подружку невесты? — спросил он с ехидной улыбочкой. — Определенно, вас ждут. На самом деле они без вас не смогут начать.

— Не каркайте. Если они достаточно голодны, то даже не заметят, что меня нет.

— Голодны? А я всегда думал, что женщины едят мало, как птички.

— Это только ради мужчин. Когда вас нет рядом, мы набрасываемся на окорок и шоколад.

— Одновременно?

Она засмеялась вновь.

— А вы забавный, — сказала она с улыбкой.

Он наклонился вперед с самым угрожающим видом.

— Разве вы не знаете, что повесе нельзя говорить, что он забавный?

— Но вы же не можете на самом деле быть распутником, — отмахнулась она.

— Это еще почему?

— Вы женитесь на моей сестре.

Он пожал плечами.

— Распутникам тоже однажды приходится жениться.

— Только не на Лидии, — ответила Шарлотта с ухмылкой. — Она бы стала наихудшей женой для повесы. — Она вновь посмотрела на него с одной из своих широких солнечных улыбок. — Но вам не о чем беспокоиться, поскольку вы явно очень разумный человек.

— Никогда не думал, что женщина назовет меня разумным, — задумчиво произнес он.

— Поверьте, я считаю, что это один из самых высоких комплиментов.

— Я так и понял, — пробормотал Нед.

— Здравый смысл кажется такой простой вещью, — произнесла она, подтверждая слова жестами. — Не могу понять, почему у большинства людей его нет.

Нед против своей воли засмеялся. Он разделял это мнение, хотя и никогда не задумывался, чтобы облечь его в конкретные слова.

А затем она вздохнула, этот мягкий усталый вздох дошел до самого его сердца.

— Мне лучше вернуться, — сказала она, явно не обрадованная перспективой.

— Вас не так долго не было, — подметил он, неожиданно желая продолжить их разговор.

— Это вас не так долго не было, — поправила она. — Я ушла час назад. И вы правы. Я не могу избежать завтрака. Мама будет ужасно сердита, что я, конечно, переживу, потому что она всегда ужасно сердита, но это будет несправедливо по отношению к Лидии. Я все же ее подружка на свадьбе.

Он поднялся на ноги и протянул руку.

— Вы очень хорошая сестра, не так ли?

Она внимательно на него посмотрела, вложив свои пальцы в его руку. Словно пыталась разглядеть его душу.

— Я стараюсь ей быть, — тихо ответила она.

Нед вздрогнул, вспомнив, как его сестра, сидя в пыли, кричала на него. Ему, наверное, стоит пойти и извиниться. Она, в конце концов, была его единственной сестрой.

Но, возвращаясь в Торнтон-Холл с Шарлоттой Торнтон, сидящей позади него в седле и обхватившей руками его талию, он думал совсем не о Белл.

И даже не о Лидии.