Итальянские и русские любовники – 2

Глава 14

Несколько дней спустя после разрыва с Франко на моем телефоне высветился незнакомый номер.

Женский голос, напоминающий голос диктора центрального телевидения сказал:

– Здравствуй, Таня. Это Люба. Невеста Франко. Не бойся. Я не собираюсь с тобой ругаться. Я хочу с тобой познакомиться. Франко сказал, что ты его отшила и он тебя высадил на улице. Я его за это отругала.

– Здравствуй, Люба. У меня с Франко ничего не было и не могло быть. Мы с ним разные люди. Мне жаль, что мы познакомились с тобой при таких обстоятельствах.

– Мы можем встретиться, пообщаться. Отношения с Франко у нас не ладятся. Мы с ним часто ссоримся. Ты же знаешь как здесь в эмиграции тяжело найти нормального человека. – сказала Люба.

Я это знала. И также знала то, что в эмиграции трудно найти человека, говорящего с тобой на родном языке.

У нас в России есть поговорка:

"На чужой сторонушке, рад своей воронушке".

Именно поэтому русскоязычные эмигранты цепляются за каждого своего соотечественника. Мы с Любой были родом из одной и той же страны. Из бывшего СССР. Мы говорили на одном и том же языке, смотрели одни и те же фильмы, одни и те же передачи по ТВ и нас не различали между собой ни итальянцы, ни мы сами.

Кто русский, а кто украинец мы понимали только по паспорту. В остальном мы были абсолютно одинаковыми. Внешность, знание русского языка, тяга друг к другу, как к своему родному человеку, общие разговоры, общие шутки, общие анекдоты, желание делиться друг с другом впечатлениями, обсуждать итальянцев и их быт.

Украинцы и русские имеют одинаковые пищевые привычки. Нам нравится одна и та же еда. Борщ, салат оливье, майонез, сало. Никогда украинец не упрекнет русского в том, что мы любим салаты с майонезом. Потому что, украинцы их тоже любят.

И да, мы считали друг друга своими. Не чужими. Мы с Любой были гораздо ближе друг к другу, чем к итальянцам. Именно поэтому и она и я перешагнули через Франко и начали сближение друг с другом. Франко был тем, благодаря кому мы с Любой познакомились.

Более того, отношения Любы и Франко зашли в тупик. Они были слишком разные. Люба была учителем начальных классов. Это чувствовалось. У нее была четкая, поставленная речь человека, привыкшего выступать перед большой аудиторией и привыкшей отдавать приказы.

Когда я узнала Любу ближе, я чувствовала себя перед ней виноватой. Я бы никогда не встречалась с Франко, если бы познакомилась сначала с ней.

У меня железобетонный жизненный принцип. Я никогда не увожу женихов, мужей, бой-френдов своих подруг. Как бы они мне не нравились и как бы настойчиво они за мной не ухаживали.

Я не люблю предателей. Я их презираю. И сама не хочу им быть.

После того, как мы начали общаться с Любой, Франко стал для меня невидимкой. Я была очень рада тому, что не переступила через себя и не вступила с ним в интимную связь.

Принципы существуют не просто так. Это спасательные круги, которые вытаскивают того, кто им верен из самых сложных жизненных ситуаций. И топят того, кто их предает.

В будущем я тысячу раз была благодарна судьбе, за то, что та свела меня с Любой через знакомство с Франко. И на примере нашей с ней дружбы я лишний раз убедилась, что женская дружба гораздо надежнее дружбы с мужчиной. Даже, если она возникла на почве такого неприятного повода.

Мы с Любой договорились встретиться и поболтать. Я заверила ее, что между мной и Франко ничего не было. Мы даже не прикасались друг к другу. И после знакомства с Любой быть с Франко ничего не может.

После разговора с Любой на душе у меня полегчало. И я решила пообщаться с Маурицио, тем более, что он настаивал.

Мы с ним встретились на пьяцце Гарибальди и он повез меня в Салерно. Полюбоваться Рождественской иллюминацией.

Наш путь лежал через горы и я любовалась захватывающими дух видами. Горы, покрытые вечнозеленой растительностью, синее море, необыкновенной красоты побережье и притулившиеся людские поселения на стыке моря и гор создавали впечатление, что я играю роль в итальянском фильме.

– Тебе нравится любоваться красивыми местами. – сказал Маурицио.

– Да. – подтвердила я. А про себя подумала, что Франко не додумался бы так сказать. Франко было наплевать на красоту окружающего мира и на эмоции своих любовниц. Он совсем не разбирался в чувствах. Эта сфера была для него terra incognita.

Но, самое сногсшибательное зрелище ждало меня в Салерно. Световых цветов, растений, драконов, лошадей, сказочных животных и елок такой красоты и расцветки я не видела никогда. Я даже не могла себе представить, что человеческая фантазия способна такую красоту создать. Я ходила по улицам Салерно чуть ли не с открытым от восторга ртом. Маурицио наслаждался моей реакцией.

– Нравится?

– Я никогда ничего подобного не видела! – восхищалась я.

Откровенно говоря, путешествие в Салерно доставило мне гораздо больше эстетического удовольствия, чем еда, которую мне покупал Франко. Одна поездка в Салерно стоила всех свиданий с Франко вместе взятых.

На нашем пути возник базарчик и Маурицио купил мне магнитик с видом Салерно на память об этой поездке. В конце улицы я увидела большую елку, украшенную световыми гирляндами. По елке стекала световая слеза и я не могла оторвать от нее глаз.

– У тебя есть с собой фотоаппарат? – спросил Маурицио.

– Есть.

– Включи его и дай мне.

Я выполнила приказ Маурицио. Он остановил прохожего, протянул ему фотоаппарат и попросил его сфотографировать нас. Прохожий сделал замечательное фото.

С него на меня смотрит девушка, растерянно улыбающаяся от восхищения и уверенный взрослый мужчина, улыбающийся улыбкой Джанни Моранди.

После иллюминаций Маурицио повел меня на набережную. Набережная Салерно вымощена цветной плиткой и защищена от морского ветра двумя рядами высоких пальм, растущими параллельно друг другу с правой и левой стороны мощеной дорожки.

Мы говорили о ерунде. Маурицио не такой разговорчивый как Франко и ему никогда не приблизиться по умению разговаривать к Кристиану.

Прогуливаясь по набережной Салерно между покачивающимися от морского бриза пальмами я думала о том, как было бы хорошо, если бы вместо Маурицио со мной прогуливался Кристиан. Кристиан бы купался в моей любви, восхищении и благодарности. Я бы смотрела на него влюбленными глазами и он бы чувствовал себя Королем.

Подсознательно я ждала от Маурицио красноречия Кристиана. Но, Маурицио не отличался разговорчивостью. Его воображения не хватало на долгие разговоры обо всем и ни о чем. Мне это казалось немного странным. Разве журналисты молчаливы? Разве журналисты не найдут тем для разговоров с женщиной, которая им нравится? Маурицио же знал, что я хорошо понимаю и говорю по-итальянски. Так почему же он не утруждал себя общением со мной?

Видимо, потому что он не был таким развитым как Кристиан. Думала я. Не все журналисты, как оказалось, мастера разговорного жанра.

На обратной дороге мы с Маурицио в основном молчали.

Когда мы приехали на пьяццу Гарибальди Маурицио дал мне ключ от своего офиса.

– Держи. Ты можешь заходить ночью и вечером в любое время, когда тебя никто не видит. В офисе ты можешь выходить в интернет и смотреть любые передачи, которые тебе нравятся. Хочешь на русском, а хочешь на английском или на итальянском.

– Спасибо! – поблагодарила я.

– Сколько тебе лет? – спросил Маурицио.

– 34.

– Не может быть! Ты всего лишь на 10 лет моложе меня… А я думал тебе лет 25. Ты очень молодо выглядишь.

– Спасибо. – поблагодарила я.

– Я позвоню тебе и мы увидимся в следующий твой выходной. – пообещал Маурицио.

– Хорошо. – согласилась я и вышла из машины.

Когда я осталась наедине с собой, то подумала, что мне чего-то не хватает в общении с Маурицио. Не хватало мне этого в общении с Франко. И у меня это было в избытке при общении с Кристианом. И я поняла чего мне не хватает.

Мне не хватало шуток. Мне не хватало юмора, смеха, веселья. Кристиан мог пошутить по любому, самому незначительному поводу и я взрывалась от хохота, оглушая смехом окружающих. Ни с Франко, ни с Маурицио я ни разу не засмеялась. Я даже улыбалась не потому что мне этого хотелось, а из вежливости.

Так не должно быть. Мужчина, который не умеет шутить, не умеет и любить. Эти два умения как-то взаимосвязаны между собой. И одно без другого не работает.

Наконец, наступило долгожданное Рождество. Мы с Джузеппиной не сомкнули глаз до трех часов утра. Взрывы петард и фейерверков были настолько громкими и непрерывными, что мы даже не могли смотреть телевизор. Вернее могли только смотреть, но петарды не давали нам возможности услышать ни звука.

Когда Джузеппина уснула, я прокралась в офис Маурицио через соседнюю дверь, включила компьютер и залипла на просмотре финала года клуба веселых и находчивых. Я смеялась, закрывая рот руками, чтобы меня никто не услышал. Наши красавцы юмористы шутили так остроумно и зажигательно, что я невольно подумала:

– Ну, почему никто из них мне не достался? Ну, почему я вынуждена ехать за тридяветь земель в тридесятое царство, в тридевятое государство в поисках моего суженого? Вот же они красавцы мои соотечественники. И как так получилось, что пути наши ни с кем из них не пересеклись?

Это было первое сожаление о моей Родине и соотечественниках. Первая, так сказать, ласточка, предвещавшая весну. Первая, но не последняя.

На следующее утро у меня был выходной. 25 декабря в канун католического Рождества общественный транспорт работает только по утрам. Но, об этом я еще не подозревала.

За несколько дней до Рождества я купила себе подарок. Солнцезащитные очки от Ив Сен-Лоран за 150 евро. Очень красивые. Я решила их взять с собой, чтобы показать подруге. Мы договорились встретиться. Я взяла с собой 35 евро, на всякий случай и положила их в карман куртки.

Очки я положила в сумку и туда же положила 10 евро и телефон. Любимая дочь Джузеппины Джанна пришла со своим мужем Антонио провести Рождество с мамой. Мы поздравили друг друга с Рождеством и попрощались до вечера.

– Хорошего Рождества! – пожелали мне Джанна и Антонио.

– Хорошего Рождества! – пожелала им я.

На улице было непривычно пусто. На людных улицах Афраголы не было ни души в 9 утра. Я пошла на автобусную остановку, чтобы доехать до Неаполя, но автобуса в привычное время не было. Я решила дойти до Казории. В Казории автобусы ходили чаще, потому что съезжались туда из разных пригородов.

Мне было непривычно ходить по пустым улицам Афраголы и как-то не по себе. Вдруг мимо меня пронесся припозднившийся автобус. Я пожалела, что не махнула ему рукой. Возможно, он бы остановился. Но, автобус промчался мимо.

Когда я почти подошла к остановке в Казории, я внезапно почувствовал резкий удар по руке и упала, подставив руки и ударившись коленом о камни мостовой.

Большой бугай, прилично одетый сорвал с меня сумку и побежал с ней к машине марки SMART. Это не дешевая машина, да и бугай был одет весьма прилично.

Мне было жалко сумку, которая была со мной на свидании с Кристианом. И было очень жалко очки и телефон, в котором были фотографии цеха, где мы работали с Кристианом.

– Стой! Отдай сумку! У меня есть деньги и я дам тебе их! – прокричала вслед убегающему бугаю я.

Но, бугай не остановился. Он подбежал к машине, сел в нее и скрылся.

Я стояла растерянная, не замечая окровавленную руку, которую я поранила при падении о мостовую.

– Таня! -услышала я женский крик.

Я обернулась. Ко мне подъехала белая машина с Франко за рулем. Из машины выбежала Люба. Мы никогда не виделись прежде. Только общались по телефону и я узнала Любу по голосу.

– Что случилось? – громко спросила меня Люба.

– Здравствуй, Люба. – сказала я. – С меня сорвали сумку.

– Садись в машину! – скомандовала Люба мне.

– Франко, поехали в полицию. Тут рядом. Таня напишет заявление об ограблении. – распорядилась Люба.

– Может не надо? – подала голос я. – Вряд ли вора найдут.

– Надо! – сказала Люба. – У тебя рука в крови и тебе нужна помощь. Садись в машину и поехали!

Я села на заднее сиденье и вжалась в кресло. Мы подъехали к участку минут через пять. Люба расспрашивала меня о том, как все произошло. Франко грыз ногти. Люба била его по рукам и говорила: "Прекрати!"

Втроем мы зашли в участок. Франко поприветствовал полицейских. Они были в хорошем расположении духа, улыбались и шутили друг с другом.

Я была в шоковом состоянии и до конца не сознавала происходящее.

Молодые полицейские не особо обращали на меня внимание. Они были заняты общением с Франко, хлопали его по плечу, расспрашивали о семье, он расспрашивал их о том, как у них прошло Рождество, что они ели на ужин и сочувствовал тому, что им приходится работать в такой праздник.

Я уже не хотела ничего писать и хотела уйти. Но, Люба настояла, чтобы я осталась.

– Сейчас ты напишешь заявление! Это обязательно надо сделать! Пусть ищут вора! – злилась Люба.

– Они думают, что с нами можно делать что угодно и что мы постоять за себя не можем. Пусть знают, что это не так! – привела решающий аргумент она.

Наконец, один молодой полицейский повернулся ко мне с неохотой. Я видела, что ему не хотелось принимать у меня заявление в такой день. Но, Люба давила на Франко, а Франко попросил заявление у меня все же принять.

Полицейский дал мне бланк, чистый лист бумаги и попросил скопировать текст на итальянском языке с бланка заявления на чистый лист. В кармане у меня была ксерокопия загранпаспорта.

Мне не составило труда это сделать. Возможность что-то написать на итальянском языке переключила меня на мою любимую деятельность: изучение иностранны языков и я с воодушевлением переписала все необходимое, добавила подробности от себя, поставила дату, подпись и отдала заявление полицейскому.

Ему не очень понравился факт, что нелегальная эмигрантка свободно пишет на итальянском языке заявление в полицию о нападении. Но, заявление он у меня принял.

Я с облегчением покинула полицейский участок в компании Любы и Франко.

– Куда ты сейчас? – спросила Люба. – Мы едем в Неаполь. Подвезти тебя?

– Подвезите, конечно. – попросила я.

– Может быть тебе нужна помощь? Деньги? – спросила Люба.

– Спасибо. У меня есть. В Неаполе я встречаюсь с подругой. Она меня уже ждет. – сказала я.

Люба скомандовала Франко везти нас в Неаполь. По дороге она общалась со мной на русском языке и одновременно раздавала указания Франко. Я видела, что Люба общается с Франко так, как если бы он был ее мужем и мне стало неловко от мысли КАК мы с Любой познакомились и КАК она помогла мне в трудную минуту.

– Люба. Большое тебе спасибо за помощь, за то, что не прошла мимо. – поблагодарила я.

– Ты бы сделала точно также. – сказала Люба. – Мы здесь чужие и должны помогать друг другу. Ты знаешь где я живу. Приходи, когда Франко не будет дома. – сказала Люба.

– Хорошо. Спасибо. – сказала я и вышла из машины.

Моя подруга ждала меня в назначенном месте.

– Таня, ты опаздываешь. Я уже было хотела уйти. Что с тобой?? На тебе лица нет! – сказала Татьяна.

– Меня ограбили. Сорвали сумку. Представляешь, в тот самый момент мимо проезжал Франко с Любой и они меня завезли в полицейский участок. Люба заставила меня написать заявление, а потом попросила Франко подвезти меня сюда.

– У тебя такие глаза.... Пойдем прогуляемся и ты мне все расскажешь. – сказала Татьяна.

Мы гуляли по Неаполю, общались, что-то ели, а у меня было чувство, что грабитель вместе с сумкой украл у меня часть меня. Он забрал с собой какую-то легкость, беспечность, уверенность в завтрашнем дне. У меня было ощущение, что Высшие силы отвернулись от меня и хотят преподать мне какой-то урок, который я не могу понять. А как же иначе? Ограбление в день католического Рождества это грозное предупреждение о том, что я иду не своей дорогой. Я нахожусь не на своем месте и Высшие силы меня за это наказали.

Как оказалось, испытания в этот день для меня не закончились. Вечером мне пришлось нанять такси, чтобы добраться до Афраголы. Общественный транспорт 25 декабря в пригороды после обеда не ходит. Я отдала таксисту все свои 35 евро, которые у меня были, но просил он 50. Мне пришлось отдать деньги и выпрыгнуть из машины, потому что он не хотел меня отпускать. Он требовал, чтобы я дала ему больше. Я бы дала больше, но с собой у меня больше не было. Поэтому мне пришлось убегать.

По какой-то странной причине я решила пойти не к Джузеппине, а к Любе. Я подошла к ее дому и позвала ее по имени. В ее окнах на втором этаже горел свет и я знала, что она дома.

– Люба. – позвала я.

Люба выскочила на балкон разъяренная и закричала:

– Таня, сделай так, чтобы я больше тебя никогда не видела!

За ее спиной появился Франко. Он вышел на балкон, чтобы понаблюдать за происходящим. Думаю он получил удовольствие от моего унижения в тот день. Но, я об этом не думала. Я молча развернулась и ушла.

К Джузеппине я зашла как ни в чем не бывало.

– Как прошел твой день? – улыбаясь спросила Джанна.

– Спасибо, хорошо. – ответила я.

– Мы оставили тебе праздничный обед. Поешь. – сказала Джанна.

– Спасибо. – поблагодарила я.

Джанна и Антонио ушли. Я осталась с Джузеппиной и у меня было ощущение, что моя жизнь разделилась на тот период, который был до ограбления и на тот период, который наступил после. Я уже не буду прежней.

И ничего вокруг меня уже не будет прежним больше никогда.