Измена. (Не) чужой ребенок (СИ)

11.04 Глава 39

Егор

Мне кажется, что у меня внутри все собралось в комок. Ладони жжет, в висках пульсирует. Реальность словно изменена.

Убью.

Я его убью.

Маша бледна, но держится. Пытается что-то сказать мне взглядом, но для меня самое главное, что она жива. Моя девочка жива.

– Я так понимаю, – певучим голосом начинает “патологоанатом”, – та барышня вас не интересует…

Гоха даже хмурится пару секунд, пытаясь понять, о ком он говорит. А потом смеется. И дергает при этом Машу.

Я чуть не срываюсь, но решала меня остановливает одним движением руки.

– Говори, что тебе надо, – рычу я.

– Паспорт, чемодан бабла и самолет! – выпаливает Гоха, похоже, первое, что пришло в голову..

– Сколько? – уточняю.

– Что? – он аж брови удивленно вскидывает.

– Сколько бабла должно быть в чемодане?

Гоха немеет. Он, вероятно, решил, что никто его требования выполнять не будет.

– Десять миллионов! – выдает ошалело. – Долларов. И самолет! За штурвалом буду я сам! Покатаю твою женушку по Европе!

Я дергаю подбородком. Гоха, как мой телохранитель, был обязан уметь управлять нашим самолетом. На случай экстренных ситуаций. А я вот нет. Черт!

– Налик быстро не соберем, – я тяну время, чтобы подумать. – Я полечу с вами. Как только сядем и ты освободишь Машу, дам тебе ключи от зарубежных счетов. Идет?

Гоха в ответ просто смеется. Смеется, скот, и тянет Машу за шею. Вижу, что сдавливает ее, шагаю вперед, но тут решала выставляет руку.

– Не доверяешь мне, да, шеф?– ржет Гоха.

– Никому не доверяю, – стискиваю зубы. – Наш борт в Раменках.

– Значит, покатаемся! – отвечает подонок весело, но тут же меняет тон. – Но если ты что придумаешь! – в затылок Маши тут же упирается пистолет.

Я замираю, перед глазами пелена, но меня приводит в себя спокойный голос решалы.

– Можешь любую машину взять, – кивает Гохе патологоанатом.

А я достаю телефон. Надо подготовить борт к полету.

.

Маша

Боже, дай выжить. Я не знаю, чем я так провинилась, но мне жутко страшно. Цепляюсь за взгляд Егора. Я ничего не сказала о ребенке. Ничего. Все в порядке. Да? Скажи мне, что все в порядке, что Сашку не нашли.

О боже! И сказать-то не может. Они о чем-то торгуются с Гохой, я плохо понимаю, в ушах нескончаемый писк, сознание путается. Последствия стресса и асфиксии – отмечаю сама для себя холодным канцеляритом. Егор, пожалуйста, забери меня отсюда. Егор, я на все согласна. Пожалуйста, только забери.

Машина.

Куда меня волокут?

Егор?

Ловит мой взгляд.

Что-то проговаривает губами.

“Все будет хорошо!” – это я понимаю.

“Я люблю тебя, Маша!” – это тоже считываю.

Я тоже тебя люблю.

И всегда буду любить.

До самой смерти.

Только бы не сегодня.

Боже, я очень прошу, не сегодня, не сейчас.

Гоха подталкивает меня. В присутствии Егора он обращается со мной гораздо вежливее. Только мне все равно страшно. Жутко страшно.

Машина несется загород. Гоха не запрещает смотреть в окно, но я все равно не узнаю эту местность. Судя по тому, что вокруг нас едут машины, в одной из которых я, кажется, вижу Егора, это и не важно.

Минут через сорок дороги мы сворачиваем на грутновку, и я вижу взлетную полосу.

Нет. Только не это. Не хочу! Я боюсь летать.

У ангаров стоит самолет, трап опущен. Коренастый мужичок в форме суетливо крутится около шасси, будто что-то проверяя.

Машин вокруг – штук восемь. Вижу Федора. Он смотрит на меня раскрытыми от ужаса глазами. Передает Егору какой-то портфель, тот подносит, вероятно, деньги Гохе.

– Маш, я буду рядом, – говорит мне муж, а Гоха при этом гомерически хохочет..

– Да-да! В одном судне!

Подхватывает портфель.

– Ты смотри, – указывает глазами на свою ношу, – если чего не досчитаюсь, то ты тоже, – тыкает меня в спину пистолетом, – не досчитаешься!

Вижу, как дергается щека моего мужа. Вижу, как он смотри на Гоху. Почему-то понимаю, что, как бы ни закончилась для меня эта история, для Гохи она окончится плохо. Только мне сейчас от этого не легче.

Садимся в самолет. Поднимается трап, выруливаем на ВПП…

– Пристегнитесь, начинаем взлет, – слышим голос Егора в динамике.

Гоха отшвыривает меня в одно из кресел, сам пристегивается. Вижу, что его трясет. Он не верит. Сам себе не верит. И правильно.

Снова голос из динамика:

– Пожалуйста, не отстегивайте ремни до окончания набора высоты.

И тут меня начинает неумолимо клонить в сон.

Не понимаю, что происходит. Только что я тряслась, а тут…

Смотрю на Гоху – и он глаза трет…

Это… Это что-то ненормальное… Я…

.

***

Прихожу в себя, и первое ощущение – мне в лицо кинули песок.

– Ааааааааааааааа!

– Не дергайся! – Егор кричит мне прямо на ухо, тут же обхватывает меня руками, ногами. – Не дергайся, стропы спутаешь!

Я лечу! Я лечу вниз с дикой скоростью. На мне шлем, но нижняя часть лица открыта, и воздух бьет по коже, будто плети! Кто придумал, что он мягкий?!

– Все хорошо! Все! Я держу тебя! Мы в связке! Не бойся!

Муж крепко прижимает меня к себе.

– Закрой глаза!

Зажмуриваюсь.

И тут слышу хлопок. Падение замедляется. Становится скорее плавным, но я все равно не хочу смотреть.

– Посмотри вокруг! Тут красиво!

Я отчаянно кручу головой и слышу, как смеется мой муж.

– Маша! Приземляемся!

Ой!

Черт!

Ай!

Больно!

– Маша! – муж отстегивает стропы, ощупывает меня. – Маш, ты в норме?

– Егор! – шепчу, сама себе не веря.

Какое-то поле, посреди стоят машины, куча людей, к нам со всех ног несется Федор.

– Егор, Егор… – я вообще не понимаю, где я и что происходит. – Что происходит?

– Все хорошо, – выдыхает муж. – Все так, как и было задумано.

– Ну, – к нам подходит тот самый странный мужик, с которым Егор приехал в гараж, – вам места здешние нравятся? Или все же в город поедем?

– Поедем, – муж поднимается, берет меня на руки. – Нас сын ждет…