Изобретательница динамита: Оригиналка

Глава 16

Чтобы представить себе Криськиного ребенка нынешним вечером, вообразите белый цвет. Сплошной белый. Белые пеленки, белый чепчик и бледное, бескровное младенческое личико с белыми губами.

Он дышит, но еле-еле. У ребенка обморок, он без сознания, если так можно выразиться о грудном младенце.

Мы с сестрой вызываем «скорую».

Последние дни с Криськой творилось что-то неладное, она будто предчувствовала: просиживала часами на кухне, писала стихи, к своему малышу наведывалась только затем, чтобы укачать его или покормить из бутылочки. Хотя месяца полтора назад, я помню, когда сестра переехала ко мне, она не отходила от ребенка ни на шаг. Потом началась эта стройка века, сестра стала пропадать до самой ночи на берегу реки у разрушенного сарая, а ребенок оставался на мое попечение.

И вот, кажется, для Криськи пробил час расплаты за пренебрежение материнским долгом.

В машине «скорой помощи» мы несемся с мигалками, но почти без сирены. Я сижу рядом с водителем, а сестра с ребенком и санитарами — позади, за перегородкой. До местной «неотложки» мы добираемся на удивление быстро.

В здании больницы холодно, несмотря на батареи; и темно, несмотря на люминесцентные лампы под потолком. Пусто, несмотря на множество людей, которые ходят по коридорам и ютятся под стенами, сидят на корточках и на стульях с квадратными откидными сиденьями. Эти стулья плюс неряшливого цвета кафель — обязательные для наших районных больниц вещи.

Санитары остались возиться с каталкой у машины «скорой помощи», а Криську и меня перехватил и потащил за собой молодой бородатый врач. Он повел нас по бесконечно петляющим коридорам в неотложное отделение или в реанимацию, не знаю.

— Где он? Что с ним? Когда я увижу ребенка? — Криська допрашивает по пути молодого доктора, но тот лишь презрительно бросает ей через плечо: «Успокойтесь».

Мне кажется, Криська получила свое очередное несчастье, из тех, которые она так любит. Новый источник творческих сил и вдохновения.

Меня останавливает пожилая медсестра:

— Вы муж?

— Нет, — говорю. Я родственник. То есть брат.

— Вам туда нельзя. — Медсестра качает головой. — Ожидайте в зале.

Честно говоря, мне и самому не особенно хотелось заходить.

— Коля. — Я оборачиваюсь на Криськин голос. Она стоит в дверях «неотложки». Говорит: — Не жди меня, иди домой.

Киваю, выхожу на улицу. Курю, жду минут двадцать, потом плетусь на остановку, лезу в автобус.

Прихожу домой, сажусь в кресло, наугад беру с полки книжку. Листаю страницы, притворяясь для кого-то, будто читаю. Для себя самого, видимо. На самом деле мне трудно уловить, о чем книга. Я не всматриваюсь даже в иллюстрации.

В спальне никто не плачет. В квартире ни звука. Только пустая, мертвая тишина.

На втором часу моего притворного чтения за окном темнеет. На третьем — наступает поздний вечер.

Щелкает замок входной двери, из прихожей доносится шорох. Я вскакиваю с кресла и выхожу встречать.

Криська стоит на пороге, глядя на меня. Взгляд ее безразличен и пуст, ничего не выражает.

— Водка есть? — спрашивает сестра.

— Полбутылки, — говорю. — В холодильнике.

Криська кивает, потом как-то буднично кладет у зеркала сумочку, снимает куртку, вешает ее в шкаф.

— Что с ребенком? — спрашиваю.

— Ребенка больше нет, — просто отвечает сестра, стаскивая туфли и аккуратно пристраивая их под стену.

На миг я теряю ощущение твердой почвы под ногами. Потом делаю шаг к сестре, беру ее за плечи, смотрю в Криськины карие глаза. Она никак не реагирует, молча глядит на меня в ответ.

— Ты… — запинаюсь. — Ты в порядке?

Дебильный вопрос из американских фильмов.

Сестра без слов пожимает плечами, отводит взгляд. Обнимаю Криську, она прячет лицо у меня на груди.

Мы стоим, стоим, стоим без единого звука, молчим оба. Уже поздно, в доме все спят. В спальне тихо. Квартира звенит тиши ной. Это от электросчетчика, мне кажется, там очень тонкие нити в предохранителях, они вибрируют и тонко поют, чуть слышно бормочут, когда по ним проходит ток.

Криська не плачет. Она вялая, бледная и прохладная.

— Я кричала, — шепчет сестра мне в свитер. — Я угрожала им…

Глажу ее смоляные волосы, пропускаю длинные пряди сквозь пальцы. Что еще можно сказать или сделать, я не знаю. У меня нет опыта. Просто стою и обнимаю ее, не говоря ничего в ответ.

— Они ведь… — сдавленно бормочет Криська. — Они ведь даже не пытались. Даже не попробовали…