Извращенная принцесса

10

ГЛЕБ

Поза Вэла напряжена, его громадная фигура странно нарушает равновесие без Ефрема, стоящего по ту сторону двери кабинета Петра. Костыль, прислоненный к стене за его спиной, напоминает мне, что у нашего пахана один телохранитель. С тех пор как его подстрелили, Вэл дежурит в ограниченном режиме, а это значит, что уровень защиты Петра совершенно недостаточен для той бури дерьма, с которой мы столкнулись.

— Как он? — Спрашиваю я, понижая голос, пока добираюсь до стоического телохранителя.

— Не очень, — отрывисто отвечает Вэл. Он и без меня знает, что я спрашиваю о Петре. И, судя по выражению его лица, я понимаю, что нас ждет тяжелое утро. — Приготовься, — тихо добавляет он.

Это все, что он собирается мне сказать. И меня это устраивает. Выбирая между Вэлом и Ефремом, я всегда лучше ладил с Вэлом. Думаю, это потому, что мы оба более угрюмы. Он, возможно, даже больше, чем я, если это возможно. Но я с ним общаюсь, даже если за то время, что я его знаю, мы перекинулись лишь парой слов. Больше всего в Вэле мне нравится то, что я всегда знаю, в каком положении я с ним нахожусь. Этого я не мог сказать о Ефреме.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем постучать. Затем мой пахан вызывает меня.

— Где ты был? — Рычит Петр, как только я вхожу.

— В доме девочек, обустраивал их. — В моем голосе чувствуется усталость. Потребовалась целая вечность, чтобы организовать их всех и посадить на самолет сегодня утром. Как пасти кошек, клянусь. А когда мы вернулись в дом, он все еще был в полном беспорядке. Пришлось подметать здание, чтобы убедиться, что все чисто, заменить входную дверь и убедиться, что достаточно людей на месте, чтобы завтра не пришлось все делать заново.

Хмурый взгляд Петра смягчается, и он откидывается на спинку кресла, напряжение спадает с его плеч. Я чувствую, что той трепки, которую он собирался мне устроить, теперь не будет. Да и не так уж много вреда это принесет.

Я устал.

Опустившись в кресло на дальнем конце его стола, я откинул голову назад и позволил глазам закрыться. Я не спал три дня подряд, разыскивая этот чертов коттедж, где Михаил держал девочек. А вчера вечером, когда Мэл уснула в моих объятиях, я не мог перестать думать о том, как близко я был к тому, чтобы опоздать. Она сказала мне, что вчера вечером ее должны были выставить на аукцион — капитан Змей так и сказал, прежде чем уйти.

Я чуть не потерял ее, и теперь, когда у меня есть она, теперь, когда я знаю, каково это, держать ангела на руках и достигать небесных врат, я не могу снова потерять Мэл.

Я все еще прихожу в себя и понимаю, как отчаянно она мне нужна.

Ни к одной женщине я не испытывал таких чувств, как к ней, и теперь я знаю, что она тоже хочет меня. Я опасно близок к тому, чтобы сойти с ума из-за нее. Моя забота о ее безопасности доводит меня до исступления. Тем временем она так чертовски хочет вернуться к обычной жизни, но Михаилу было бы слишком легко снова нацелиться на нее в том состоянии хаоса, в котором мы сейчас находимся. И одна только мысль о том, что кто-то снова прикоснется к Мэл так, как он прикоснулся к ней, заставляет меня быть на грани помешательства.

— Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую, — сухо замечает Петр.

Я так хочу спать и завязываю узлы, что почти забыл о причине, по которой он вызвал меня сюда раньше времени. Сидя, я беру себя в руки и потираю лицо ладонями, чтобы привести себя в чувство.

— Да, это была тяжелая неделя.

— Без шуток. По крайней мере, ты вернул девушек. — Его острый серый взгляд внимательно следит за мной, пока я киваю.

— Теперь мне просто нужно, чтобы Мэл перестала быть такой чертовски упрямой, — категорично заявляю я.

Петр фыркнул.

— Удачи тебе. — Затем, после минутной паузы, он захихикал.

— Что?

— Просто вспомнил о том первом дне, когда я пришел повидаться с девочками, когда они только-только сошли с грузовика. Я подумал, что она может врезать мне по яйцам, когда я предложил ей остаться у меня дома.

Темный смешок поднимается в моем горле, когда я качаю головой.

— Я подозреваю, что она уже не раз хотела дать и мне по яйцам.

— Правда? Мне всегда казалось, что она смотрит на тебя, как… не знаю, может быть, как потерявшийся щенок.

Я качаю головой.

— Иногда мне кажется, что ей нравится спорить со мной, просто чтобы вывести меня из себя. — Она точно знает, как использовать свой язык в качестве оружия. — Если я правильно помню, когда ты предложил ей крышу над головой, она без обиняков заявила, что она не проститутка.

Губы Петра искривились в кривой ухмылке.

— Что-то в этом роде. Хорошо, что у меня есть жена и дочь, от которых я без ума. Это спасло мою шею в тот момент. Мэл крепкая, как гвозди. Но кто может ее винить?

Я киваю. Она многое пережила. Из того немногого, что она рассказала мне о своем прошлом, следует, что это ее родной дядя продал ее клану Живодеров, когда она приехала к нему жить в Колорадо. Чертово чудовище. Ему повезло, что у меня не было времени выследить его. Я не уверен, почему она вообще уехала с Гавайев. Там она жила с отцом, но это не могло быть хорошей ситуацией, если дядя был лучшим вариантом.

Я чертовски уважаю ее за то, что она постояла за себя. Но в такие моменты ее твердолобость может вывести из себя. Я продолжаю обсуждать, как далеко я готов зайти в нашем споре, чтобы обеспечить ее безопасность. Должен ли я заставить ее подчиниться или дать ей свободу, которой она так жаждет?

Как бы мне ни хотелось поддержать надежды и мечты Мэл, у меня просто нет мужчин, чтобы обеспечить ее безопасность прямо сейчас. Не до такой степени. Пока мы с Петром сидели в засаде в штате, силы Михаила в городе были заняты тем, что разрывали на части операцию Велеса.

У нас кровотечение, и если мы с Петром не остановим его в ближайшее время, то можем не выжить в этот раз. Нам нужно спасти то немногое, что у нас осталось от Братвы. И я уже потратил слишком много драгоценных ресурсов, чтобы защитить девочек. Но они и так уже пережили слишком много жестокости. Я не смогу жить в ладу с собой, если их снова похитят.

— Мэл умная, — говорю я, как бы успокаивая себя. — Она одумается.

Петр кивает. Затем его взгляд устремляется на дверь, которую я плотно закрыл за собой.

— Я вызвал тебя пораньше, чтобы поговорить об утечке, которую мы, похоже, устроили, — говорит он, понижая голос до такого низкого уровня, что слышу только я.

Я киваю.

— Это самое важное в моем списке.

— У тебя есть план, как мы собираемся его вычислить?

— Ну, я бы взял след из последней плохой информации, которую нам дали, — о том, что Михаил покинул город с несколькими людьми…

— Но это же Макс нам сказал.

Я киваю.

— И он не выжил в этой чертовой бойне.

— Значит…?

— Так что вряд ли он был крысой, если только он не остался там намеренно. Но я сомневаюсь, что Михаил захочет терять такой ценный ресурс, пока не опустит тебя на шесть футов под землю. Так что я думаю, можно предположить, что это был не Макс.

— Значит, кто-то снабдил его плохой информацией, — замечает мой пахан.

Петр быстр. Ему не нужно многого, чтобы уловить суть. Это одна из тех вещей, за которые я его больше всего уважаю и ценю. Может, меня и учили стратегическому мышлению с тех пор, как я научился говорить, но он — прирожденный стратег.

— И мы не узнаем, кто этот кто-то, потому что человек, который мог бы нам рассказать, скорее всего, кормит ворон в поместье Михаила, — мрачно говорю я.

— Думаешь, крыса была там с нами? Может, он следил за тем, чтобы Макс не вернулся домой?

— Возможно, но я уже однажды вскочил не в ту колею, так что пока не найду веских доказательств, буду держать свое мнение открытым. — Это самое близкое, что я могу сделать, чтобы извиниться за то, что неправильно оценил Ефрема. Потому что человек, перед которым я должен извиниться, никогда этого не услышит.

И теперь, когда я понятия не имею, кто в нашем клане крыса, я снова начинаю считать подозреваемыми всех и каждого. Даже Вэла, хотя трудно не доверять телохранителю, когда на него можно положиться. Ему около сорока, он служит в клане Велеса уже много лет и никогда не оспаривал приказы. Надежный, даже если ему приходится получать пулю в бедро, чтобы защитить жену своего пахана.

— Итак, с чего ты начнешь?

— Надеюсь, люди Макса что-нибудь знают. Может, Макс рассказал кому-то из них, откуда у него информация. Посмотрим, что будет дальше.

Петр кивает.

— Найди его, Глеб. Этот ублюдок виновен в смерти Ефрема. Я хочу, чтобы он пострадал за всех, кого он предал, за всех хороших людей, которые погибли из-за него.

— Я не остановлюсь, пока не найду его, — заверяю я своего пахана.

— Хорошо. — Его глаза переходят на часы, когда он поворачивает запястье. — Время для нашего военного совета, — сухо говорит он.

Я бы вряд ли назвал это войной в данный момент, когда у нас так мало людей, что мы едва можем позволить себе защищать оставшиеся заведения. Сейчас нам нужен план действий, который позволит нам просто удержаться на плаву.

Поднявшись со стульев, мы выходим за дверь и направляемся по коридору в зал заседаний. Там нас уже ждут самые доверенные советники Петра. Матрона, бывшая глава Братвы Велеса и мать Петра, — одна из самых умных женщин, которых я когда-либо встречал. Именно благодаря ей Петр так хорошо разбирается в стратегиях, и я никогда не знал человека с такими ледяными убеждениями. Юрий Панченко, финансовый директор "Велес Транспортейшн Инк." — одной из компаний, служащих прикрытием для настоящего бизнеса Велеса, — управляет финансами их империи. И он настолько далек от Матроны, насколько это вообще возможно. Вечно нервничающий и постоянно потеющий в присутствии властной женщины, он немного похож на проныру. Но он хорошо разбирается в цифрах и имеет хорошую голову на плечах.

— Петр, — говорит Матрона, когда они оба встают при нашем появлении. Она обходит стол и берет сына за плечи, и он напрягается.

Я не знаю истории их отношений, но мне хорошо известно, что Петр и его мать чаще сталкиваются, чем соглашаются. Она не будет в восторге от результатов нашей попытки свергнуть Михаила. Думаю, она больше всех нас желает смерти главе клана Живодеров. А это уже о чем-то говорит.

— Рада видеть, что вы оба вернулись живыми, — говорит она, ее серые глаза, очень похожие на глаза ее сына, необычайно мягкие, когда она осматривает нас обоих.

— Благодаря Ефрему, — говорит Петр, его тон горький. — Но ему не посчастливилось вернуться домой. Или ты не знала?

Матрона заметно бледнеет, ее руки опускаются с плеч сына. В комнате воцаряется тишина, никто не двигается с места. Ни для кого не секрет, что конфликт между Живодером и Велесом начался с Матроны. И во многом именно она распорядилась судьбой Петра. Не сомневаюсь, что он на нее за это обижен. И он явно считает ее ответственной, хотя бы в малой степени, за смерть одного из своих ближайших людей — человека, которого он считал братом.

Поколебавшись, Матрона прекращает противостояние, возвращаясь в свое кресло, и мы все усаживаемся в него для долгого и мучительного тактического совещания.

— Итак, давайте обсудим, как нам теперь выбираться из этого дерьма? — Предлагает Петр.