Извращенная принцесса

3

ГЛЕБ

Мне нужно решить, что делать с Мэл. С одной стороны, мысль о ее поцелуе вызывает во мне острое удовлетворение, не говоря уже о неутолимом голоде по ее сладким губам. С другой стороны, я должен подавить это пламя, пока оно не переросло во что-то, что я не смогу контролировать. Потому что я ей не подхожу. И теперь, когда я почувствовал вкус Мэл, у меня не осталось сомнений, что я могу легко потерять это из виду. Это было бы слишком просто — потерять из виду все, что действительно имеет значение.

У меня не выходит из головы, что больше всего я должен беспокоиться о ее безопасности, хотя она, конечно, сделала все возможное, чтобы отвлечь меня от этого сегодня. Клянусь, единственная цель Мэл в жизни — бросать мне вызов. Несмотря на то, что с момента знакомства я только и делаю, что пытаюсь обеспечить ее безопасность.

При мысли о новом модельном шоу, о котором она мне рассказала, по моим венам пробегает нескрываемое беспокойство. Потому что я знаю, что, когда она появится на публике, у меня будет гораздо меньше возможностей защитить ее. И все же я не могу отрицать, что меня переполняет чувство гордости. Мэл бесстрашна, не желает позволять обидчикам запугивать ее. Она создана для того, чтобы быть на обложках журналов. Она самая необычная и яркая женщина, которую я когда-либо встречал. И я увидел ее необработанный талант на фотографиях, которые она показала мне сегодня.

Что только делает меня еще более отвратительным. Потому что я не заслуживаю ее.

И это делает наш поцелуй еще более опасным.

Я так отвлекся на противоречивые мысли и эмоции, что, оказавшись в своей квартире, бросил ключи и телефон на тумбочку возле двери, прежде чем заметил, что у меня пропущенный звонок.

Это от Льва, моего помощника и правой руки.

Взяв телефон, я перезваниваю ему, а сам направляюсь на кухню, чтобы найти что-нибудь подходящее на ужин.

— Братан, тебе нужно срочно ехать в "Империю", — рычит Лев, как только берет трубку.

Я замираю на месте, заметив срочность в его голосе.

— Что случилось? — Требую я, резко разворачиваясь и направляясь обратно к входной двери.

— Люди Михаила обстреляли клуб. Похоже, они убили всех наших людей. Товар пропал. Весь.

С моих губ срывается череда русских ругательств.

— Вот тебе и перемирие. Уже еду.

"Империя" находится недалеко от моего дома. Быстрее всего будет доехать на метро до Манхэттена. Быстро проскользнув в подземку, я сажусь в поезд за мгновение до того, как закроется дверь. И менее чем через десять минут я снова на улице, направляюсь к ночному клубу Петра.

Солнце еще не зашло за город, так что клуб, по крайней мере, не был открыт для посетителей. Но вряд ли это можно считать победой, когда бесчисленное множество людей Велеса — мертвы, потому что у Михаила нет чести, ни одной честной кости в его теле.

Иногда я ненавижу быть правым.

Я вижу ценность в усилиях Петра по поддержанию мира и надежды. Это часть того, что делает людей людьми. Но в случае с Михаилом, думаю, можно считать, что он — исключение из правил.

Разрушения видны сразу, как только я поднимаюсь по ступенькам "Империи" и вхожу в трехэтажный ночной клуб со сводчатыми потолками. Пулевые отверстия тянутся по стенам, оставляя следы по обе стороны от разбитых бра. Пол усыпан стеклом и заляпан кровью.

Лев встречает меня, как только я вхожу, его лицо темнеет от ярости.

— Приведите все в порядок. И заприте входные двери. Вывесите табличку, что у нас ремонт.

Он кивает и идет со мной по просторному танцполу. Я пробираюсь между кабинками по направлению к задней комнате, где мы продаем наш товар. По пути я обращаю внимание на намеренные разрушения. Похоже, мужчины отстаивали свою позицию. Должно быть, живодёры нанесли им сильный удар. И в нескольких телах я узнаю людей Михаила. Он даже не удосужился забрать своих.

Я усмехаюсь.

Свинья. Это один из способов оставить сообщение.

Телефон вибрирует у меня на ноге, и я молча киваю Льву, отстраняя его, чтобы он приступил к выполнению моих приказов.

— Да, — отвечаю я, не удосужившись взглянуть на экран.

— Глеб, слава богу. Здесь кто-то есть. В доме, — вздыхает Мелоди, ее голос низкий и приглушенный, словно она пытается поймать свой голос в ловушку возле телефона.

Блядь.

— Кто?

У меня сводит живот, когда я слышу несколько криков и скорострельную стрельбу из пулемета.

— Я не знаю, — признается она, ее голос на грани слез. — Я прячусь наверху, в шкафу. Но… они убили Игоря. — Она тихонько всхлипывает.

У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю свои последние слова, сказанные ему. Он мог задеть меня за живое, слишком много читая в моих поступках, но он был хорошим человеком. Хорошим солдатом. Он не заслуживал смерти.

— Оставайся на месте. Я уже иду. — Этот день становится все хуже и хуже.

— Хорошо… — Пробормотала она, ее голос дрожал. — Подожди, я… проверю… может, они ушли.

— Не высовывайся, — предупреждаю я, поворачиваясь к двери.

— Хорошо… — Ее первое послушное слово, обращенное ко мне, обрывается, заканчиваясь испуганным вскриком.

Телефон трещит и бьется, а потом я слышу только приглушенные крики.

— Отпусти меня! Ой! Пожалуйста, прекрати, — умоляет Мэл, а затем: — Ты делаешь мне больно!

Мое сердце замирает в груди. Они нашли ее. И, судя по звуку, они тащат ее из комнаты. Проклятье!

Я не стал дожидаться Льва.

Я выбегаю за дверь, не успев даже засунуть телефон обратно в карман.

Я мчусь через весь город за рекордное время, отпихивая людей с дороги в метро, чтобы попасть туда, куда мне нужно. Пистолет в руке, прежде чем я достигаю нижних ступенек бетонного крыльца дома девочек, я замедляю шаг, приседая в оборонительной стойке. Затем я незаметно поднимаюсь по лестнице.

Дверь открыта, засов снесен, несколько пуль прошили толстое дерево. Игорь безжизненно валится на пол, его глаза безучастно смотрят в сторону точки проникновения злоумышленника. Дом неподвижен — слишком неподвижен, и от этого у меня сводит желудок.

Хотя я знаю, что Мэл была наверху последней, я не спеша прочесываю первый этаж, чтобы убедиться, что никто не затаился и не подкрался ко мне сзади. Но дом пуст. Каждая из двух спален первого этажа разгромлена, что говорит о том, что они пришли не только за Мэл.

Их должно было быть несколько человек, чтобы убрать охрану всех девушек.

Сосредоточившись на дыхании, я сдерживаю сердцебиение, мягко ступая по дому. Старые дома, подобные этому, обычно издают звуки, когда их меньше всего ждешь, но я не издаю ни звука. И никто другой тоже. И это, как ничто другое, говорит мне о том, что я опоздал. Они уже ушли. Но я должен это подтвердить. Я проверяю каждую из спален, дохожу до последней, где живет Мэл, и, открыв дверцу складного шкафа, обнаруживаю ее телефон, бесполезно лежащий на полу.

Похоже, она устроила настоящую битву.

Лампа с ее комода разбита на полу, на одном зазубренном краю — изрядное количество крови, а на ковре и в углу кровати — следы борьбы. Даже дверной проем в крови.

У меня нет сомнений, кто ее похитил. Не тогда, когда Михаил решил совершить набег на "Империю" в тот же день. Петр должен знать. На этот раз действия ублюдка не могут остаться без ответа.

Снарядив оружие, я направляюсь прямо к дому Велеса.

Дорога из Гарлема в Бруклин-Хайтс занимает немного больше времени. И к тому времени, когда я добираюсь до ступенек его дома в коричневом камне, я уже настолько взвинчен, что едва могу соображать.

Едва распахнув входную дверь, я выбиваю из рук Осипа пистолет и в безудержной ярости бросаюсь к кабинету Петра. Когда все начеку, я понимаю, что глупо появляться в таком виде. Но все, о чем я могу думать, это слова Мэл, которые эхом отдаются в моей голове.

Пожалуйста, остановись, ты делаешь мне больно!

Я хочу убить того, кто посмел наложить на нее руку. Я хочу разорвать его на части. Я в такой ярости, что, распахивая дверь в кабинет Петра, даже не задумываюсь постучать при виде двух массивных, мускулистых телохранителей моего пахана, заполнивших дверной проем. Вэл вздрагивает, в его лице читается яростное предупреждение. Ефрем, похоже, готов выстрелить в меня, его рука лежит на пистолете у бедра.

И тут меня пронзает вспышка раздражения.

Я уже давно подозреваю, что кто-то передает информацию Живодеру. Я могу почти гарантировать это. И не раз у меня возникали подозрения, что это может быть светловолосый, зоркий телохранитель Петра. У меня есть четкое ощущение, что я ему не нравлюсь, и я начинаю думать, не потому ли, что ему есть что скрывать. Но как только я затронул эту тему с Петром, он тут же меня отшил. Он полностью доверяет обоим своим телохранителям. Они доказывали свою преданность бесчисленное количество раз. И хотя с тех пор я не поднимал эту тему, у меня все еще есть подозрения. Ефрем наблюдает за мной так, что я начинаю сомневаться. Интуиция подсказывает мне, что они с Петром слишком близки, чтобы мой пахан мог рассуждать объективно.

И сегодня, прямо сейчас, когда на кону стоит жизнь Мэл, я не в настроении терпеть тактику Ефрема. Он может быть большим, сильным и быстрым, но я уверен, что смогу одолеть его, если действительно захочу его убить, никаких полумер с этим громадным мужчиной. Вряд ли мне удастся просто подчинить его, но я смогу уложить его, если понадобится.

— Уйди с дороги, — рычу я, мой голос низкий и ровный, как предупреждение.

Это, похоже, только укрепляет его решимость запретить мне вход.

— Пропустите его, — ровно произносит Петр со своего места за столом.

Вэл и Ефрем нехотя обмениваются взглядами и отходят в сторону. Я вхожу в комнату, не сводя глаз с Петра.

— В чем дело? — Спрашивает он, оценивая меня острым взглядом.

Вибрируя от напряжения, я сжимаю руки в кулаки, пытаясь восстановить контроль над своими эмоциями. Обычно это происходит без усилий. Но не сейчас. Я хочу крикнуть, что они забрали Мэл. Но если я начну с этого, я знаю, что потеряю контроль. Поэтому вместо этого я начинаю с того, что больше всего хочет услышать мой пахан.

— Он нарушил перемирие, Михаил. Люди Живодера только что совершили набег на "Империю".

— Блядь. — Петр негромко выругался, его взгляд мгновенно стал яростным. — Насколько все плохо? — Спрашивает он, поднимаясь со стула, его острые серые глаза не отрываются от моих.

— Люди мертвы, товар пропал. На этот раз он не удосужился оставить записку.

— Но ты уверен, что это был он?

Я киваю, думая о людях, которых он так охотно оставил после себя, чтобы они служили визитной карточкой его работы. Я не могу больше ждать. Мне нужно, чтобы Петр знал, как далеко зашел Михаил.

— Это еще не все.

— Он ударил больше, чем одной дубиной? — Спрашивает мой пахан, нахмурив брови.

Я качаю головой, мое нутро сжимается, когда я пытаюсь сохранить свой обычно ровный тон.

— Он нашел дом девочек, за которыми мы присматриваем некоторое время после того, как мы забрали их из рук Михаила.

Кровь отхлынула от лица Петра.

— И?

— Он забрал их. Убил их охранников. Девочки исчезли. Следов нет.

В комнате воцаряется тишина, похоже, все поняли, что я нахожусь на своем уровне. После того, что случилось со стриптизершами, которых Михаил похитил из нашего последнего клуба, я боюсь, что девушек постигнет такая же ужасная участь. Если не хуже.

Мой разум не может перестать посещать самые темные места. Тот грузовик, на который мы с моими людьми совершили налет, тот, в котором я нашел Мэл, изначально предназначался для того, чтобы поставлять Михаилу дорогие предметы для аукциона. А это значит, что теперь, когда они снова в руках Михаила, Мэл, Тиффани, Энни, Тори и Лия могут быть проданы в качестве секс-рабынь самым богатым и развратным клиентам этого больного ублюдка. Их будут терроризировать, избивать, насиловать, держать в тюрьме бог знает сколько времени.

Челюсть Петра яростно работает, его ярость отражает мою собственную. Мы не можем продолжать стоять в стороне и позволять Михаилу обходить нас стороной. Он не остановится.

— Верни их, — приказывает Петр, его глаза расплавлены. — Чего бы это ни стоило.

Решимость захлестывает меня. Я не позволю этим девушкам страдать или умирать в руках этого садиста-монстра, ни на минуту дольше, чем им придется. Мотнув головой в знак признательности, я направляюсь к двери, мгновенно переходя к действиям.

— Глеб, — говорит Петр, останавливая меня перед выходом из комнаты.

Я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом, и молюсь, чтобы не опоздать.

— На этот раз ты не можешь потерпеть неудачу, — говорит он категорично.

— Да, пахан, — прохрипел я, мой голос сорвался от этой мысли.

Лев и Дэн уже ждут меня, когда я приезжаю по адресу девочек в Гарлеме. Лев смотрит на меня своими фирменными любопытными голубыми глазами. Дэн смотрит на открытую входную дверь, его русые волосы в свете сумерек становятся ближе к каштановым. Я позвонил им, как только ушел от Петра, и попросил встретить меня здесь. Лев все еще был занят наведением порядка в клубе, но он знал, что лучше не задавать вопросов.

— Девушек похитили. И нам поручено их найти, — отрывисто говорю я, направляясь обратно в дом.

Я и не так искусен в слежке, как Лев, и Дэн, мои лучшие помощники, и чем быстрее мы возьмем след, тем больше шансов найти девочек живыми. В голове постоянно мелькают воспоминания об избитых и обезглавленных стриптизершах, которых Михаил оставил в качестве послания в прошлый раз, когда мы его разозлили.

Яркое ощущение губ Мэл, прижатых к моим, быстро сменяется новым, усиливая мое внутреннее смятение. Я даже не успел осознать, какой эмоциональный номер она проделала со мной. Мэл вызывает во мне гораздо больше эмоций, чем я привык. Временами мне трудно сдерживаться.

А теперь ее нет.

Никогда в жизни мне так отчаянно не хотелось что-то сломать. Но у меня нет времени на истерику. Каждая потерянная минута приближает Мэл к ужасной участи, о которой я отчаянно пытаюсь не думать.

Снова войдя на старенькую кухню, я осматриваю комнату, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Фотографии Мэл разбросаны по полу, отпечатки ботинок запятнали ее безупречное лицо после того, как кто-то небрежно растоптал их. Моя грудь сжимается при виде Мэл, одетой в различные сезонные наряды, на нескольких снимках сделанными с мастерской точностью и четкостью.

То, как Мэл владеет языком тела, приковывает мое внимание даже сейчас. Ее глаза, глубокие, отражающие серебристо-черный оттенок, смотрят со снимков, словно заглядывая мне прямо в душу. И каждая эмоция, которую она вызывает, без труда передается со страницы, затягивая меня в свой мир.

Я скрежещу зубами от ярости, что кто-то может забрать ее. Что кто-то готов подвергнуть ее боли и страданиям. Из того немногого, что я знаю о ее прошлом, следует, что в жизни Мэл мало кто заботился о ней или понимал ее настолько хорошо, чтобы захотеть обеспечить ее безопасность. Когда я нашел ее, всю в синяках и побоях, но полную силы, я принял эту роль. Я сказал ей, что буду защищать ее.

Я полностью ее подвел.

Отгоняя волну вины, грозящую поглотить меня, я провожаю взглядом слабые отпечатки ботинок. Они доходят до задней двери, которая все еще выглядит нетронутой. Я осторожно ступаю, избегая следов, а затем поворачиваю ручку и обнаруживаю, что она не заперта.

Мне не требуется много времени, чтобы прийти к нескольким очевидным выводам: кто бы ни воспользовался этой дверью, его впустили в дом. Это мог сделать злоумышленник, который ворвался в дом через переднюю дверь, или нет. Это был мужчина, судя по всему, крупный. И он покинул дом через ту же дверь, через которую вошел.

Я подозреваю, что все они ушли через заднюю дверь. Переулок, выходящий на главную дорогу, менее населен, так что их никто не увидит. И это позволит быстро скрыться. Я выхожу на заднюю аллею и сразу же замечаю несколько следов борьбы. В десяти футах от двери — черные следы шин. Судя по всему, девушек затолкали в машину немалых размеров, скорее всего, фургон и водитель быстро уехал.

Свистнув, я зову Льва и Дэна к себе на улицу, и они оценивают следы шин.

— Они могли увезти девочек куда угодно отсюда, — замечает Дэн.

— Все охранники в доме на месте? — Спрашиваю я, приседая, чтобы оценить следы потертостей на земле.

Лев и Дэн переглядываются.

— Не уверен, — говорит Лев.

— Проверь. — Я прижимаю средний палец к маленькой капельке темной жидкости на земле, и когда я поднимаю руку, размазывая вещество большим пальцем, оно становится красным. Кровь.

Надеюсь, это кровь похитителя Мэл, а не самой Мэл.

Поднявшись, я поворачиваюсь, чтобы последовать за своими людьми обратно в дом. Но тут у меня в кармане снова звонит телефон. Судя по определителю номера, это Петр.

— Да.

— Девочкам придется подождать, — говорит он по-русски, сразу переходя к делу.

И хотя обычно я принимаю решения Петра без вопросов, мои губы раздвигаются, чтобы не согласиться.

— Михаил только что улетел к себе домой на севере штата Нью-Йорк. Он пытается засунуть голову в песок, потому что знает, что я не позволю этому провалиться.

Или он решил сбежать с девушками, чтобы выставить их на свой следующий аукцион.

По городу ходят слухи, что он начал устраивать несколько эксклюзивных мероприятий в своем шикарном поместье на севере. Только для своих лучших, самых высокооплачиваемых клиентов. И теперь у него есть девушки, которых он собирался продать, пока мы их не забрали.

— Ты хочешь пойти за ним? — Спрашиваю я, слыша убежденность в его голосе еще до того, как он это произносит.

— Да. Макс сообщил мне, что он взял с собой только несколько проверенных людей.

Со стратегической точки зрения это имеет смысл.

— Если его цель — скрыться, он предполагает, что мы будем искать его здесь. Он хочет сохранить численность в Городе, чтобы подкрепить это предположение, — замечаю я.

И все же я не могу избавиться от ноющего чувства на задворках сознания. Не слишком ли это удобно?

Для него слишком много смысла лететь на север. Так почему бы ему не предположить, что мы рассмотрим такую возможность? Значит, для него это не самое лучшее место, чтобы затаиться с несколькими проверенными людьми. Возможно, он думает, что, когда еще один клуб Велеса уничтожен, товар исчез, а девушки пропали, мы будем слишком отвлечены, чтобы увидеть очевидное. Но что-то подсказывает мне, что дело не только в этом.

— Приготовь своих людей, — приказывает Петр. — Завтра на рассвете они должны быть здесь. Но ты мне нужен здесь сейчас, сегодня ночью. Это будет долго, но у меня не хватит времени, чтобы составить этот план самостоятельно, а ты лучше всех понимаешь мысли Михаила.

— Понял.

— И Глеб? — Петр делает паузу, молчание растягивается по линии. — Ты был прав. С Живодером пощады не будет. Я слишком долго надеялся. Завтра я хочу убить Михаила и развалить его империю раз и навсегда.

— Да, сэр, — соглашаюсь я и направляюсь внутрь, чтобы найти Льва и Дэна.