Каратель

Эван

3 месяца

Три месяца.

Столько понадобилось другу Люка, Барни, чтобы сделать необходимые документы моей матери. Барни было восемьдесят лет, он жил в здании, которое практически развалилось, но в квартире было чёртово золотое оборудование.

По слухам, он был лучшим фальсификатором на восточном побережье.

Поэтому понадобилось так много времени.

Не потому, что у него было слишком много клиентов, а потому, что он был абсолютным перфекционистом. Что было хорошо. Когда дело касалось подделки государственных документов, хотелось, чтобы они были как можно ближе к реальности.

Но документы были отправлены моей матери неделю назад.

И самолёт приземлился пять минут назад.

А я?

Я была комком нервов.

Почему?

Я была не совсем уверена.

План всегда был таким. Я хотела, чтобы она прилетела в Штаты, где мы сможем по-настоящему воссоединиться, где сможем рассказывать истории, укреплять связь.

Конечно, отчасти мой желудок завязывался в узлы, потому что, как я сказала Люку в постели прошедшей ночью, я приходила в ужас от необходимости делиться своими историями.

Во всех них присутствовал Алехандро.

Я наконец перестала думать о нём семейными терминами: отец, папа, папи.

Он был Алехандро.

Он был человеком, который возил меня по миру, показывал то, что я никогда не увидела бы без него, конечно, но он не был моим отцом.

На самом деле, мой настоящий отец был каким-то неизвестным фермером из Бразилии, который погиб в автобусной аварии за два месяца до моего рождения.

Поэтому Габриэла приняла решение попробовать переехать в Штаты — ради меня, ради нашего будущего. Она знала, что если осталась бы там со мной, я скорее всего рано вышла бы замуж, работала бы уборщицей или не ферме, обзавелась бы кучей детей и продолжила бы цикл бедности, который поколениями тянула её собственная семья.

Этого было достаточно, чтобы она отправилась в двухлетнюю миссию по Бразилии, Колумбии, Панаме, Коста-Рике, Никарагуа, Гондурасу, Гватемале и наконец… Мексике.

Пока она рассказывала мне это по телефону однажды вечером, я могла думать только о том, как тяжело ей было безопасно путешествовать с ребёнком по восьми странам, без единой царапины, только чтобы её изнасиловали, как только она наконец-то добралась до своей цели.

— Она знает, с кем именно ты путешествовала, Эв, — сказал тогда Люк, пожимая плечами. — У неё было много месяцев, чтобы обдумать эту ситуацию. Может, она и ненавидит его и никогда не простит — и она не должна этого делать — но она не ждёт, чтобы ты поменяешь свои истории, чтобы для неё они были более сносными.

Я пыталась поверить в это.

Время покажет.

— Перестань выкручивать руки, — сказал Люк, хватая одну из них, переплетая свои пальцы с моими и сжимая их. — Нет повода нервничать. Она любит тебя. Ты любишь её. Когда такое происходит, всё получается так, как должно быть.

Я знала, что он прав.

Но мои внутренности развязались только тогда, когда она подошла, села на заднее сидение машины и обняла меня сзади, выговаривая что-то на португальском так быстро, что я не улавливала смысла.

— Это всё, что вы взяли? — спросил Люк, отъезжая от обочины и направляясь в сторону Нейвсинк Бэнк.

Багаж моей мамы умещался в один большой чемодан на колёсиках. Это было всё, не считая сумочки. Она жила в маленьком доме и в принципе не могла хранить кучу вещей, но всё же.

— Я хочу начать заново, — отмахнулась она. — Я отправила посылкой одну коробку с домашней утварью. Это всё, что мне нужно. Как только начну работать, я куплю новое.

Она позволила нам с Люком найти ей квартиру, уступив только тогда, когда мы сообщили ей, что деньги не из наших карманов (или из запаса Алехандро), а от придурочного секс-торговца детьми, у которого на кошельке с биткоинами лежало почти тридцать тысяч. Этого было более чем достаточно, чтобы оплатить её квартиру на целый год, а также внести небольшие изменения, вроде покраски стен, обновления приборов и покупки мебели для спальни и гостиной.

Я была рада возможности помочь матери начать жизнь в Америке, которую она хотела для меня так же, как и для себя. Конечно, это произошло двадцать четыре года спустя и после многих страданий, но произошло ведь.

Мы были вместе.

Мы строили свою жизнь.

И всё это, буквально до последней капли, было полностью благодаря Люку.

Если бы он не искал — и не нашёл — Алехандро, если бы не заставил его исчезнуть, если бы не прояснил то, что прояснил, я никогда не стала бы его искать. Если бы этого не произошло, я не узнала бы правду о том, кто Алехандро на самом деле; я не узнала бы (и не нашла бы) о своей матери. И, знаете, скорее всего я была бы очень больна из-за отравления мышьяком.

Для меня было сумасшествием, что Люк никогда не понимал значимость своего существования на земле. Он так много времени злился, стыдился и мстил, что не способен был смотреть сквозь свои действия. Он изменил бессчётное количество жизней. Может, люди, которых он убивал, обижали своих жён или детей, которые после этого становились свободны от пыток. Все дети, которые могли стать жертвами растления, не будут лишены своего детства. Женщины, которых преследовали, насиловали, избивали, могли спать спокойнее, зная, что их мучители мертвы.

Конечно, он был карателем.

Он убивал людей.

Но это не всё, кем он был или что делал.

Моей миссией по жизни было помочь ему увидеть значимость его действий, их глубину.

Может, я не очень должна была радоваться тому, что мой парень убийца. Может, это было ненормально. Может, это даже не было разумно.

Но стоит сказать, я росла с тем, кто зарабатывал убийствами на жизнь; я видела последствия действий таких людей, которых убивал Люк. Я понимала необходимость прерывать жизни.

Я не была против его работы.

На самом деле, иногда по вечерам, когда он проводил расследования, я находилась рядом с ним, читала через его плечо все ужасы, которые творили люди, и предлагала яды, которые могли лучше подойти для их уничтожения.

Что, в каком-то смысле, сделало меня соучастницей как минимум трёх убийств.

Секс-торговец детьми, серийный насильник и сутенёр, который избил одну из своих проституток так сильно, что ей пришлось вставлять проволоку в челюсть, чтобы она срослась.

Я была рада поучаствовать в том, чтобы положить этому конец.

Но я знала, что когда-нибудь это закончится. Когда-нибудь Люку понадобится уйти, передать дела, найти другой способ проводить время.

И это было нормально.

Когда до этого дойдёт, мы разберёмся с этим вместе.