Каролина. Часть третья

10. Я вижу его

Дважды отключившись и в очередной раз с трудом, заставляю себя подняться. Больше нельзя оставаться на месте, нужно придумать как перетянуть рану и найти выход из сложившегося незавидного положения.

Голова идет кругом, левая рука практически отказывается откликаться на мольбы разума. Мысли разбросаны по углам, но я хватаюсь за одну и не отпускаю ее.

Мне нужно покинуть Ротон.

Приоткрываю дверь шкафа и выглядываю. Судя по свету из окна я просидела в самовольном заточении около двух часов. За пределами комнаты слишком тихо, словно я одна в доме. Мне уже удалось заметить, что Поул куда-то дел людей из особняка, но кто-то все же должен быть внутри.

Выхожу из укрытия и прикрываю дверь, заметив лужу крови на полу шкафа. Костюм залит ею, нужно найти другую одежду, в этой на улице первый встречный обратит на меня внимание. А сейчас мне это не нужно.

Осмотрев помещение, не нахожу ничего, что могло бы пригодиться для самообороны. Ничего для смены гардероба. Комната совершенно пуста, она томится в ожидании гостя. На кровати нет даже постельного белья, голый матрас и нагая подушка, пустой стол на резных ножках, стул и шкаф, в котором я скрывалась.

Подбираюсь к выходу и, приложив ухо к двери, вслушиваюсь в тишину.

Слишком тихо.

Представляю, как Поул стоит по ту сторону и, так же приложив ухо к разделяющей нас преграде, с улыбкой ждет, когда я выйду, и он прострелит мне голову, как сделал это с Берингом.

Беринг мертв.

Черт.

Как ребенок может убить родителя? Не уверена, что смогла бы сделать подобное по отношению к своему отцу. А ведь он истязал меня, когда я была всего лишь маленькой девочкой. В противовес моей ситуации – Беринг любил Поула, дал ему уйму возможностей и благ, о которых большинство людей и мечтать не могут.

Вот такой благодарностью Поул отплатил отцу – пустил пулю ему в лоб. И я уверена, что винить в этом он будет меня.

Не мой день.

И не Беринга.

Из-за спутанного от снотворного разума и самомнения он сделал неправильный выбор. Беринг не мог и подумать, что в его городе, в его доме, его убьет родной сын. Единственный наследник.

Будь он проклят!

Поворачиваю ручку и, выглянув, не нахожу ненавистную физиономию Поула. Волна облегчения прокатывается по телу, но я стараюсь не расслабляться. Еще не время. Если меня вырубит где-то в коридоре, то для ликования и радости малым победам не будет места.

Выхожу из гостевой и прикрываю дверь. Медленно приближаюсь к лестнице.

Никого нет.

Я одна.

Почему Поул не ищет меня? Где он? Может быть… я и вовсе сейчас не крадусь по особняку, а до сих пор валяюсь в шкафу, и это лишь поток умирающего сознания представляет, как я пытаюсь выжить и спастись из логова зверя?

Зрение снова мутится, крепко хватаюсь за перила и останавливаюсь на середине пути. Через главные двери я не пойду, раньше там всегда была охрана, а вот дверь кухни может мне пригодиться.

Осталось добраться до нее.

Первый этаж левый корпус.

Только после того, как зрение возвращается, спускаюсь ниже и прячусь за лестницей. Я по-прежнему одна, но чувствую, что опасность рядом. Она ближе, чем я предполагаю. Кажется, что Поул может материализоваться из воздуха прямо передо мной. Или он стоит позади и с улыбкой извращенного наслаждения наблюдает за моими жалкими попытками вжаться в подножие лестницы.

Выжидаю пару минут, оборачиваюсь, прислушиваюсь, и, кажется, до меня доносятся шаги со второго этажа.

Осматриваю слишком просторный холл, собрав силы в кулак, поднимаюсь и бегу. Меня бросает в жар так сильно, что на лице выступает пот, а дыхание сбивается через несколько быстрых шагов, которые в былые времена я бы не назвала бегом.

Я уже вижу нужную дверь, за ней скрывается широкий коридор, ведущий на кухню. Там мне придется пройти сквозь нее, и я окажусь в зоне разгрузки. Недалеко всегда стояла легковая машина, на случай если на кухне вдруг что-то срочно понадобится и придется ехать на склады с продовольствием.

Я смогу спрятаться в машине.

Молюсь на эту идею и прибавляю шаг, ведь он стал слишком медленным. Меня мотыляет из стороны в сторону.

– Она где-то здесь!

Негодующий голос Поула прилетает сверху. Следом слышу быстрые шаги, он сбегает по спиралевидной лестнице. Продолжаю бежать, боль пульсирует под лопаткой, левую руку по-прежнему не чувствую. Поул кричит о том, что увидел кровь на лестнице. Сердце обрывается. Я попалась. Он вот-вот схватит меня.

Влетаю в коридор и замираю. На меня смотрит женщина, от вида которой я чуть не теряю сознание. Жена повара. Вряд ли она узнает меня, но я из последних сил прошу:

– Пожалуйста, не кричите.

Она прижимает к себе пустой поднос и, нахмурившись, рассматривает мое лицо. А потом узнавание пробивает ее насквозь – глаза увеличиваются, а брови взлетают.

– Эшли? – не веря, шепчет она.

У меня хватает сил только на то, чтобы кивнуть.

Мы так и стоим друг напротив друга. Пока она не сокращает разделяющее нас расстояние и не обнимает меня, при этом заехав подносом по плечу.

Обнимаю ее правой рукой, висну на женщине и молю:

– Мне нужна помощь.

Она отстраняется и только сейчас замечает кровь и мое полуобморочное состояние.

– Идем со мной, – бросает женщина и, развернувшись на пятках, уверенно шагает по коридору, открывает дверь на кухню и пропускает меня вперед.

Слышу бряканье посуды, тихие голоса поваров и с трудом удерживаю веки, не давая им упасть.

Мы продолжаем идти. Идем и идем. Идем и… я падаю и хватаясь за воздух, роняю кастрюли и крышки. Звук настолько громкий, что я снова прихожу в себя, но только на пару мгновений.

Сознание наглым образом бросает меня, но я слышу, что кто-то несколько раз называет мое имя. Остается только этот голос, и он вытягивает меня на поверхность. Поднимаю веки и вижу перед собой взволнованное лицо Адриана. На фоне слышу крики и беготню кухонных работников.

– Помоги, – шепчу я.

– Я вынесу тебя отсюда, – обещает Адриан.

Его появление не способствует скрытности при побеге. Вид Лже-Люка наводит ужас на тех, кто его не знает. Да что говорить о них, мне бы тоже было не по себе, увидь я подобного человека впервые и не зная его историю.

– Поул придет сюда, – шепчу я, фокусируя взгляд на лице с красными глазами.

– Надо уходить.

Киваю или у меня просто падает голова на грудь. Каждый решает сам, как интерпретировать сей жест. Я понимаю, что сдалась. Мне не встать. Даже словесно не поучаствовать в своем спасении.

Адриан хватает меня на руки, сквозь стиснутые зубы мычу от боли и отключаюсь.

Прихожу в себя от новой вспышки агонии, начинаю стонать, но мне зажимают рот.

Сил сопротивляться нет, но их хватает, чтобы открыть глаза и увидеть листву над собой. В поле зрения появляется лицо Адриана. Успокаиваюсь, он тут же убирает руку и шепчет:

– Тише. Кажется, мы переполошили половину Ротона.

Киваю и пытаюсь сесть. Адриан помогает мне, замечаю, что на нем накинута куртка, она расстегнута, а под ней ничего нет.

– Зачем ты разделся? – спрашиваю я.

– Чтобы перевязать рану.

Перевожу внимание на грудь и вижу, что она перетянута черной тканью.

– Спасибо, – шепчу я.

Кажется, что зрение уже никогда не придет в норму. Оно то проясняется, то пропадает. Будто кто-то играет светом и пытается свести меня с ума.

Не знаю, как долго нахожусь в полуобморочном состоянии, время перестало существовать еще несколько дней назад. Единственное, что я понимаю, так это факт того, что Беринг умер всего несколько часов назад. Солнце еще светит. Проклятое солнце продолжает свою работу, мешая нам покинуть Ротон.

– Подожди немного, – просит Адриан и накрывает мою ладонь своей, сжимает пальцы и внимательно смотря мне в глаза, говорит: – Мы вытащим тебя отсюда.

– Мы? – пищу я, и в груди все сжимается.

В этот момент ветви раздвигаются, и я вижу Брайана. Он быстро осматривает меня, задерживает взгляд на наших с Адрианом сплетенных пальцах и говорит:

– Транспорт готов.

Ни тебе привет, ни тебе пока.

Я могла бы возмутиться и высказать свое недовольство, но проклятая пуля, выпущенная Поулом медленно, но верно убивает меня.

Увидев Брайана, организм отказывается бороться и решает, что теперь за мою жизнь должна сражаться не я. Пелена скрывает от меня невозмутимое лицо, и я не успеваю сказать, как же рада видеть его.