Джеймс резко затормозил около дома Дэна и, в два прыжка покрыв расстояние до входной двери, с замиранием сердца позвонил. Колыхнулись занавески и, к его глубочайшему облегчению, на пороге появилась Мелани. Лицо ее светилось счастьем, а в глазах плескались невыплаканные слезы.
– Джимми, мальчик мой! Ты жив! Слава богу!
– Мелли, почему вы не отвечали на звонки? Где Дэн?
– Дэнни пошел в клуб, у него сейчас занятие с детьми. А я сижу дома и не высовываю на улицу даже носа.
У Вэя немного потеплело на сердце. Испытывая облегчение оттого, что его сестра и друг в полном порядке, Джеймс чуть улыбнулся одними глазами, проходя в дом, где царил идеальный порядок, совершенно не свойственный любимому ученику Джеймса. Интересно, сколько времени потребовалось Мелани, чтобы вычистить эту берлогу?
Словно прочтя его мысли, она пожала плечами:
– Мы не спали всю ночь, вот я, чтобы чем-то себя занять, немножко убралась у неряхи. Когда ты приехал, я как раз домывала кухню… Но где Алиса? Что случилось?
Смягчившееся лицо Джеймса снова окаменело. Стараясь не встречаться с сестрой глазами и сцепив пальцы рук так, что побелела кожа на суставах, он глухо проговорил:
– Алису увезли. Я не смог ее защитить.
Мелани помолчала, пытаясь найти слова утешения и ободрения, потом робко подошла к брату и, обняв его, прижалась щекой к его плечу. Сколько прошло времени – кто знает? – прежде чем Джеймс смог заговорить.
– Мелли, я не знаю, что делать. Эти негодяи нашли ее, когда я пошел тебе позвонить. Она даже не позвала меня на помощь, хотя я был близко… Может, она решила вернуться к ним? Может, я зря пытался ее спасти?
Подняв голову, Мелани внимательно взглянула в лицо брата, застывшее маской скорби, и отрицательно покачала головой.
– Думаю, она просто не смогла в тот момент поступить иначе… Может, боялась за тебя. Что ты собираешься делать?
Задать этот вопрос было проще, чем на него ответить. Джеймс тяжело вздохнул и, опустившись на стоящую у стены софу, проговорил, уныло глядя перед собой:
– Не знаю, Мелли. Попробую поговорить с шерифом. Может быть, он сможет мне чем-нибудь помочь? А вообще-то я собираюсь вернуться назад и попытаться найти какие-то концы. Надеюсь, Дэн мне поможет… Кстати, ты позвонила Айдахо?
Мелани кивнула.
– Он собирался вылететь первым же рейсом, так что должен появиться с минуты на минуту. Боюсь, что ему будет трудно смириться с произошедшим, Джимми. Он никого не упрекал, но был очень расстроен. Алиса была для него как дочь.
Джеймс понимающе кивнул головой, вспоминая разговор с Айдахо в мотеле, потом пружинисто встал, поправляя растрепавшиеся волосы. В нем снова проснулся тот Вэй, которого слушали и уважали коллеги-каскадеры, мужественный, бесстрашный, энергичный.
– Значит, так, сестренка, поскольку гроза миновала, мы возвращаемся домой. С этого момента там будет штаб-квартира, а ты будешь исполнять обязанности координатора и держать меня в курсе всех новостей. Думаю, что твои приятельницы помогут тебе в этом деле. Когда появится Айдахо – объясни ему ситуацию, а я поеду к Риду и по дороге заеду в зал к Дэну.
К тому времени, когда у дома Вэев остановился вишневый «шевроле» Айдахо, Джеймс уже успел переговорить со всеми нужными людьми. В результате, когда старик появился на пороге их жилища, то застал небольшой военный совет, собравшийся вокруг стола с подробнейшей картой штата. Джеймс и Дэн обсуждали возможные маршруты похитителей, а Мелани, разливая по чашкам зеленый чай, вставляла свои замечания. Они приветствовали Энди, который тут же потребовал объяснить диспозицию и свою роль в поисках «дочки», как он выразился.
Но прежде чем они снова вернулись к прерванному обсуждению, появился еще один визитер – шериф Рид. Когда в местном бомонде заходила о нем речь, обычно вспоминали две вещи: его любовь к игре на скрипке и потрясающие снайперские способности, на которые совершенно не влияло количество выпитого спиртного. Этот достойный муж мог падать с ног от принятого алкоголя и смутно помнить собственное имя, но при этом попадал в мелкую монетку с тридцати шагов. Ведя довольно замкнутый образ жизни, он при этом умудрялся быть в курсе всех местных новостей и оказываться в нужное время в нужном месте.
Вот и сейчас, едва войдя в дом и метко швырнув шляпу на каминную полку, он сразу взял быка за рога:
– Добрый вечер всем, кого не видел. Мелли, налей и мне чашечку дара богов. Итак, Джеймс, и вы, ребята, слушайте меня внимательно. Я и мои люди обзвонили всех соседей и выяснили, что черный «БМВ» с нью-йоркскими номерами не пересекал границу штата и вряд ли сможет это сделать, поскольку я разослал ориентировку, что в ней разъезжают наркоторговцы. Конечно, жаль, что ты не дал нам почти никаких зацепок, но будем обходиться тем, что есть. Я считаю, что они где-то здесь.
Его рука описала широкий эллипс, охватывающий весь солнечный штат Калифорния от Мексики до Орегона. Приняв из рук Мелли чашку ароматного напитка, он кивком поблагодарил хозяйку дома и поинтересовался планами «заговорщиков».
Вей пожал плечами. Вообще-то они с Дэном собирались вернуться на место пропажи Алисы и облазить в поисках хоть каких-то сведений все окрестности, но, может быть, Джек предложит что-нибудь более эффективное? Рид внимательно оглядел осунувшееся лицо друга, который не спал уже почти двое суток, и тяжело вздохнул. Ему ужасно не хотелось расстраивать Джеймса, но, решив, что в данном случае сантименты неуместны, он постарался охладить горячие головы, заявив, что местный начальник полиции его старый приятель, и, соответственно, тамошние ребята сделают это гораздо быстрее и эффективнее. Это решение было тем более целесообразно, что преступники, возможно, выйдут на контакт и потребуют выкуп, так что Вэю неплохо бы находиться на месте. Рид же, в свою очередь, постарается пообщаться с кое-кем из местных темных личностей. На том и порешили, невзирая на сопротивление Айдахо, требующего немедленно поднять на ноги все вооруженные силы Соединенных Штатов. Джеймсу тоже не сиделось на месте, но он согласился с доводами профессионала, хотя и не представлял себе, как сможет прожить это время, ничего не предпринимая для спасения Алисы.
Потянулись тоскливые часы ожидания, складывающиеся в дни. Черный «БМВ» с нью-йоркскими номерами как сквозь землю провалился.
В доме воцарилась тишина и тягостное ожидание. Айдахо с Мелани часто уединялись на кухне, где за чашечкой зеленого чая в сотый раз обсуждали свалившееся на них горе, а Джеймс почти совсем переселился в клуб, нарочно доведя себя бесконечными тренировками до полного изнеможения, чтобы потом забыться беспокойным сном хотя бы на несколько часов.
Он уступил свои апартаменты Айдахо, перебравшись спать на диван в гостиную. Он просто физически не мог лечь в постель, где они с Алисой провели столько сладостных часов, лаская друг друга. Лежа в темноте, он гнал от себя кошмар беспрестанных мыслей о том, что может сделать с беглянкой мстительный мафиози: в его мозгу роились видения сцен насилия, и он стонал от бессильной ярости.
Дэн только грустно поглядывал на друга, не находя слов утешения. Да и нужны ли были сифу бесполезные слова? Айдахо и Мелани тоже видели, что происходит с Джеймсом, но ничем не могли помочь, а от Рида не было никаких новостей. Прошло несколько дней, а дело совершенно не сдвинулось с места. И тогда мужчины, махнув на все разумные доводы рукой, решили провести собственное расследование.
Алиса перекатилась со спины на бок и, застонав, попыталась сориентироваться во времени и пространстве. Ей казалось, что ее тело побывало в мясорубке, хотя на самом деле все было в целости – подручные Француза умели бить очень профессионально: максимально больно, но при этом не оставляя следов, так что на ее коже не было даже кровоподтеков.
Собрав все свои силы, она села на металлической кровати, стоящей у стены узкой холодной комнаты, больше похожей на камеру Алексеевского равелина, где она когда-то, в другой жизни, была на экскурсии. Ужасно хотелось пить, но в комнатушке не было ни капли живительной влаги.
Всю эту неделю Алиса вела неравную борьбу со своими похитителями. Силы ее медленно угасали, но воля, казалось, крепла с каждой минутой, не позволяя мгновенной слабости или мольбе о пощаде сорваться с запекшихся губ.
Надо отдать должное Французу, он проявил чудеса изобретательности, пытаясь сломить упрямую бабу. В первый день, когда они приехали в этот прилепившийся к холму обшарпанный дом, он был сама галантность, но вскоре, поняв, что показная забота не обманет пленницу, устроил ей настоящий ад. Три дня избиений, насилия и издевательств слились в ее памяти в один сплошной кошмар. В конце концов она просто перестала воспринимать происходящее, превратившись в полуживую куклу, вся воля которой была сосредоточена на слове «нет». Она была уже готова к тому, что доживает последние часы, и даже радовалась предстоящему освобождению от всех земных неприятностей, как в одночасье все снова переменилось. Ее оставили одну, заперев в «келье», и вот уже три дня никто не тревожил ее. Сначала она слабо удивилась, отметив краем сознания, что куда-то пропали мучители, потом, по мере того как оживало ее тело, в душу стала закрадываться тревога: неужели она умрет здесь от жажды и голода?! В темной комнате, куда попадали только крохи света из вентиляционного отверстия под потолком, стояла гробовая тишина, от которой было так же жутко, как от побоев.
Вытянувшись на узкой койке и стараясь не шевелиться, чтобы не разбередить боль, она и не подозревала, что эта пауза – только часть иезуитских замыслов, роящихся в голове ее главного палача.
Поняв, что ни лестью, ни побоями добиться покорности от Алисы невозможно, Француз переменил тактику. Сидя в мягком кресле и попивая добытый Андреем армянский коньяк, он философствовал, глядя, как кружится янтарная жидкость в прозрачном хрустале широкого бокала.
– Человек – странная скотина. Возьмем, например, женщину. С одной стороны, она готова выносить невероятные муки, рожая ребенка, с другой – падает в обморок при виде мышонка. Но еще больше, как утверждают психологи, женщины боятся неизвестности и резких перемен. Вот и наша милая дамочка посидит дня три-четыре взаперти, проголодается, пить захочет, испугается – и станет послушной девочкой.
– А если нет? – приподнявшись с грязного дивана, Андрей швырнул в угол комнаты тщательно проштудированный журнал с голой девицей на обложке. – Если она загнется? И вообще, сколько мы будем здесь сидеть? Или ты ради прекрасных зеленых глаз готов торчать в этой дыре до конца света?
– Я, кажется, слышу нотки ревности? – Француз лениво посмотрел поверх бокала на бывшего мужа Гаевской и криво усмехнулся. – Не твоего ума это дело, но так и быть, из сострадания к мучениям дважды рогоносца скажу, что у меня есть несколько идей. Не забудь: я всегда наказываю непослушных, чего бы мне это ни стоило. Это же надо: так легко удрать от нас в Нью-Йорке! Если бы она не прокололась и не послала письмо этому безмозглому индюку из Флориды с просьбой о работе, мы бы ее ни за что не нашли… Ладно, ладно, это ты догадался с ним связаться… А теперь заткнись и сходи посмотри, что поделывает твоя бывшая. Думаю, что она уже дозрела, чтобы стать примерной девочкой, в противном случае у меня есть пара интересных мыслей на ее счет.
– Например? – встав с продавленного дивана, на котором валялся весь день, Андрей, скорее по привычке, чем по необходимости, проверил револьвер и, сунув его за ремень брюк на спине, выжидательно посмотрел на шефа.
– Например, вы нанесете визит ее китайскому красавчику и привезете его сюда. Представляю, что будет, когда она увидит его, привязанного вон к тому королевскому креслу. – Он сделал плавный жест в сторону стоящего у окна обшарпанного стула. – Под угрозой его жизни она будет вытворять такие чудеса, которые не снились матерым шлюхам.
– Но ведь ты, кажется, никогда не убиваешь американцев?
– Не убиваю. – Француз сделал глоток коньяка и мечтательно закатил глаза. – Нектар и амброзия, а не напиток… Не убиваю, верно. Зачем мне неприятности с полицией? А трупы эмигрантов здесь мало кого волнуют… Но, во-первых, наша барышня ничего не знает о моем рациональном гуманизме, а во-вторых, всегда можно сделать небольшое исключение. Жаль, что Мишаня этого не слышит. Он бы наверняка пришел в восторг от одной мысли свернуть этому китаезе шею… Ну ладно, иди! Только смотри, не суйся к ней в комнату. Нечего тебе там делать.
Андрей неторопливо спустился на первый этаж и, пройдя по коридору, открыл дверь, ведущую в погреб, у которой нес дежурство Мишаня, пол-лица которого занимал огромный кровоподтек, закрывший левый глаз. Увидев смену, бывший спецназовец криво осклабился и, сделав ручищей жест, означающий «счастливо оставаться!», отправился докладывать шефу, что пленница не подает никаких признаков жизни.
Спустившись в подвал, Андрей встал у двери и прислушался. Его окружила тишина. Казалось невероятным, что там, за кирпичной перегородкой, есть живое существо, которое уже третий день как-то существует без еды и воды. Ему стало немного жутко. Достав из кармана ключ, он вставил его в замок и провернул. Нарушая приказ Француза, он оправдывал свой поступок тем, что мертвая Гаевская не нужна никому, но в глубине души ему хотелось позлорадствовать, глядя на мучения «предательницы». Его услужливая память давно забыла, что он сам отдал ее Французу. За эти месяцы он почти убедил себя, что это Алиса бросила его, переметнувшись к более выгодному кавалеру, и он ненавидел ее за свою подлость и ее «измену».
Тихо скрипнув дверью, он вошел в комнату, поморщившись от стоящего там запаха. В помещении почти не было света, и он содрогнулся, представив себя в этом склепе.
Алиса лежала на постели, ее глаза были закрыты, грудь недвижима. Превозмогая себя, он подошел и дотронулся до худенькой шеи, ища пульс, еле заметным биением показывающий, что пленница еще жива.
От прикосновения она не пошевелилась, и Андрей, быстро отдернув пальцы, отвернулся, рассматривая комнату. Почувствовав, что он отвел взгляд, Алиса чуть приоткрыла глаза, взглянула на своего мучителя, пытаясь понять, зачем он потревожил ее почти кладбищенский покой, и вдруг заметила заткнутое за брючный ремень оружие. Револьвер! От радости у девушки заколотилось сердце, и она почувствовала прилив сил, вызванный неистовым желанием вырваться на свободу и ненавистью к этому ублюдку, поломавшему ее жизнь.
Странно, над ней издевались по приказу красавца с профилем Алена Делона, а ненавидела она этого мужчину, которого некогда поклялась любить и в горе, и в радости…
От бессилия Алиса застонала, и Андрей резко обернулся, сразу насторожившись.
– Любимый, – прошептала она по-русски будто в забытьи, – Дюшенька, я умираю…
Услышав имя, которым она когда-то называла его в минуты ласки, он рефлекторно шагнул к жене и остановился возле кровати. Ее слова пробудили в мужчине эхо давних воспоминаний, и, поколебавшись, он присел к ней на койку.
– Ты сама во всем виновата.
– Да, я глупая. Я вздорная… Но я никогда не переставала тебя любить, даже когда жила с другим. Ты жестоко обидел меня, отдав чужому мужчине… я была ужасно обижена на тебя… Ты причинил мне много боли, но вот теперь все кончено. Пожалуйста, побудь со мной последние минуты… Дюшенька… Любимый… Мне страшно…
Он явно колебался, решая, остаться или пойти доложить шефу. От отчаяния она всхлипнула. Из уголка глаза выкатилась капелька соленой влаги и, прочертив блестящую дорожку по грязной щеке, затерялась в спутанных рыжих волосах. Эта случайная слеза решила ее судьбу. Впервые в жизни увидев, как плачет его жена, Андрей полностью уверился, что присутствует при ее последних мгновениях, а ласковое прозвище, которым воспользовалась Алиса, лишило его той капли бдительности, которая уберегает от роковых поступков.
– Поцелуй меня на прощание, – прошептала она.
От напряжения ее стала бить нервная дрожь, и Андрей c видом крайнего отвращения, решив, что началась агония, склонился над Алисой, чтобы выполнить ее последние желание, что, собственно, ей и было нужно.
Приподнявшись на своем ложе, она с отчаянием обняла бывшего мужа. Ее руки метались по спине мужчины, прижимая его к себе с силой, которой тот не мог ожидать от умирающей женщины. Рванувшись из ее объятий, он не почувствовал, как, зажатый ее рукой, выскользнул из-за брючного ремня «питон». Одним прыжком Андрей вылетел за дверь и, захлопнув ее за собой, прижался к ней спиной, тяжело сопя.
Отдышавшись, мужчина прислушался. За дверью опять стояла гробовая тишина, и Андрей был готов поклясться, что там, на кровати, осталась покойница.
Что ж, ему остается только сообщить хозяину о свершившемся факте. Предчувствуя, что за этим последует, он автоматически пригладил волосы и оправил выбившуюся из-под ремня рубашку. Сначала он только почувствовал, что чего-то не хватает, потом резким движением снова обследовал брючный пояс – за спиной ничего не было! В растерянности он остановился и еще раз неуверенно пошарил в районе поясницы. Там было пусто, но Андрей точно помнил, что взял «питон», когда спускался вниз. Видимо, потерял, когда вырывался из ее рук, хотя стука металла об пол не было слышно. Может, он упал на кровать? То, что Алиса мертва, не вызывало у него никаких сомнений. Он снова отпер дверь и шагнул внутрь.
Раздался хлопок выстрела, приглушенный подушкой, и, не успев ничего понять, гангстер сполз на землю, оставляя на стене кровавый узор…