Клыки и воспоминания

Глава 7

Джейн не могла в это поверить. Она согласилась жить с двумя мужчинами, которых даже не знает. Один из них платил ей за это бешеные деньги, а второй… второй думал, что обручен с ней. Ох, а еще он думал, что живет в Англии в девятнадцатом веке.

И кто же здесь сумасшедший? Пожалуй, чтобы выяснить это, им придется тянуть жребий.

Она осмотрела комнату, которую предложил ей Себастьян на время пребывания здесь. Что ж, спальня что надо.

Она подошла к кровати, погладила роскошное покрывало из синего бархата, наброшенное поверх матраса. Затем провела пальцами по тонкому шелку балдахина. Да уж, это гораздо лучше скрипучей медной кровати, в которой Джейн спала почти всю жизнь.

Джейн отошла к окнам и раздвинула плотные красные шторы. Был вечер, но она не могла разглядеть даже очертаний города. Толстое матовое стекло едва пропускало свет.

На секунду она почувствовала разочарование. Ей хотелось изучить вид из окна, и, возможно, хотя бы попытаться определить, где она. Но потом Джейн поняла, что окна такие из-за Риса. Чтобы защитить его от солнца.

Да уж, ну и чудные у Риса болезни. Он совсем не походил на хронически больного человека. В физическом плане он казался идеальным.

Она заставила себя выбросить из головы образ его совершенного тела. Нужно держать желание под контролем — чего бы это ни стоило.

Джейн снова задумалась о его аллергиях. Как странно никогда не видеть солнечного света. Хотя если подумать, сама она не так уж и много времени проводит на солнце. Джейн не любила загорать — от этого у нее появлялись веснушки и слезала кожа. И второе дыхание у нее всегда открывалось по вечерам — часто после полуночи.

Однако от еды она отказаться не смогла бы. Ну кто не любит аппетитную горячую сливочную помадку или сочную пиццу с пепперони?

Вздохнув, она задвинула штору и отправилась исследовать ванную. У нее была собственная ванная, вот еще одно удобство, которого никогда не было у нее дома. Хотя эту ванную нельзя было назвать просто удобством. Она была великолепна.

Джейн потрогала белую гладкую мраморную раковину. Подошла к ванне. Огромная встроенная ванна с легкостью вместила бы и двоих. Кроме того, здесь был еще и отдельный душ. Настоящая роскошь.

Но как бы роскошна ни была эта комната, Джейн знала, что не может остаться здесь надолго. Только пока не решит проблему с деньгами.

Она вернулась в спальню и подошла к новому чемодану, который стоял у письменного стола. Какой-то тип по имени Мик из службы безопасности клуба съездил к ней в гостиницу и привез ее вещи. Джейн открыла чемодан и стала доставать одежду и рассовывать ее по ящикам комода. Потом передумала и побросала одежду обратно в чемодан.

Какой смысл распаковываться и устраиваться поудобнее? Хотя Джейн и нравилось говорить себе, что она просто попала в странную ситуацию, на самом деле, она не могла остаться только потому, что ей чертовски нравился Рис. А Джейн не могла позволить себе привязаться к мужчине, который не знал, кто она на самом деле. Черт, да он даже, кто он сам, не знает. Эти отношения изначально обречены.

Она вздохнула и вытащила чистые джинсы, зеленый свитер с высоким воротом и белье.

Может, горячая ванна поможет ей собраться с мыслями, или даже вспомнить, что же произошло прошлой ночью.

Единственное, что пришло ей в голову в качестве объяснения потери памяти, это текила. Или, скорее, смесь текилы со стрессом из-за всех этих неприятностей.

Но что вызвало амнезию у Риса? Может, их воспоминания как-то связаны? Если их не похищали пришельцы, что, впрочем, не исключено, учитывая, какие странности кругом творятся, она никак не могла объяснить себе, что же с ними произошло. Может, ей тоже стоит поговорить с лечащим врачом Риса? У него могут иметься какие-нибудь соображения на этот счет. Массовая амнезия? Ага, в самую точку.

Она бросила одежду на крышку унитаза, села на край ванны, повернула кран и сунула на место затычку.

Несколько секунд Джейн смотрела на текущую воду, затем подошла к раковине, чтобы найти мыло. Погруженная в поиски, она подняла глаза и наткнулась на свое отражение в зеркале над раковиной.

Выглядела она ужасно. Волосы растрепались, вокруг глаз пятна туши. Из-за размазавшейся косметики темные круги под глазами казались еще живописнее.

С какой стати такому лакомому кусочку, как Рис, ей увлекаться? Себастьян, наверняка, ошибается. Но ведь она была в постели с Рисом? И он…

Щеки ее вспыхнули, лицо стало ярко розовым, вокруг глаз темные пятна.

Она зажмурилась и прерывисто вздохнула. Джейн не помнила прошлую ночь, но ясно помнила руки Риса на своем теле, когда проснулась.

Жар отхлынул от щек и сосредоточился где-то в животе, затем ниже. Она никогда не испытывала ничего восхитительнее тех ощущений, что дарили пальцы Риса, прикасаясь к ее коже.

Словно по собственной воле ее пальцы скользнули к пуговицам блузки. Не открывая глаз, она сделала вид, что это Риса расстегивает пуговицы ее блузки, раздвигает полы из белого хлопка. От пара, подымавшегося от воды, наполнявшей ванну, кожа ее увлажнилась, и Джейн представила, что это поцелуи Риса согревают ее.

Что она делает? Она никогда не фантазировала о мужчинах. Особенно так. Но ни один мужчина никогда не прикасался к ней так, как Рис. Это было столь… волнующе.

Она сбросила блузку на пол, пальцы ее коснулись передней застежки лифчика. Тонкие половинки разошлись, и от влажного воздуха ее соски набухли.

Смущенная, но не в силах остановиться, она провела по ним пальцами, пытаясь вспомнить, что чувствовала, когда Рис сосал их.

Кто-то тихо кашлянул, и она открыла глаза и развернулась к открытой двери.

В проеме стоял Рис и наблюдал за ней.

Она сложила руки на груди, пытаясь прикрыться, а заодно скрыть то, чем занималась. Но по его обжигающему взгляду было ясно, что он все видел.

К стыду примешивалось желание, которое будили в ней эти пронзительные глаза. Она так хотела этого мужчину.

Его взгляд скользнул по ее прикрытой груди, и их глаза встретились.

Она слегка поежилась, увидев жажду в его взгляде.

— Прости, — сказал он, голос его звучал более хрипло, чем обычно. — Мне показалось, что ты меня звала.

Она уставилась на него. Да, пожалуй, ее тело взывало к нему, но она не думала, что делала это вслух.

— Я… нет.

Он резко кивнул.

— Тогда оставлю тебя, чтобы ты могла спокойно принять ванну.

Еще секунду они смотрели друг на друга, затем Рис слегка наклонил голову и вышел, захлопнув за собой дверь.

Джейн привалилась к раковине, все еще прикрывая грудь.

Невероятно. Ей понадобилась вся ее рассудительность, чтобы удержаться и не пригласить его присоединиться к себе в ванне. Что же с ней не так? Она всегда была такой разумной, такой сдержанной. А теперь ведет себя словно нимфоманка.

Рис закрыл дверь в ванную, а потом и в спальню Джейн, хотя ему казалось, что он все еще чувствует эти тянущие волны желания, призывающие его вернуться. Он остановился в коридоре, собственная жажда тоже уговаривала его пойти к ней. В конце концов, она же его невеста. Они еще не женаты, но поженятся, как только он все устроит, а потом это восхитительное тело будет в полном его распоряжении.

Рис чуть не застонал при мысли о том, что она делала, когда он вошел в ванную. Ее руки ласкали бархатистую кожу. Обхватывали полукружья грудей. Пальцы дразнили набухшие розовые соски.

Он все еще ощущал их вкус. Жар ее тела. Плоть в его брюках болезненно пульсировала.

Джейн уже принадлежала ему, но скоро она будет рядом с ним каждую ночь.

Заставив себя не обращать внимания на свое чересчур возбужденное тело, он отправился искать Себастьяна. После того как они выпили в честь помолвки Риса, его брат ушел, чтобы еще раз поговорить с Джейн. Рису было очень интересно узнать, что же Джейн рассказала его брату.

Себастьян был у себя в комнате. Он застегнул рубашку, затем накинул пиджак.

— Куда-то собираешься?

— В клуб, — Себастьян провел пальцами по светлым волосам. Непослушные пряди как обычно растрепались.

Рис кивнул.

— Я бы составил тебе компанию, но думаю, Джейн сочтет меня настоящим развратником. Пожалуй, мне лучше остаться и провести этот вечер с ней, чтобы попытаться убедить ее в обратном.

Себастьян весело улыбнулся, что несколько озадачило Риса.

— Да, ты прав, так будет лучше.

Рис слегка нахмурился, затем подошел и поднял с комода галстук Себастьяна. Как, черт возьми, кому-то удается сделать приличный шейный платок из такой тонкой тряпки? Он бросил галстук обратно на комод.

— А где Уилсон? — Рис не видел их камердинера весь вечер. Правда, братья нечасто пользовались его услугами. Все трое были уверены, что если мужчина не умеет одеваться сам, то он ни на что не годен.

Себастьян нахмурил брови, а потом глаза его расширились.

— Ах, Уилсон. Мы отпустили его на праздники — сейчас ведь рождество.

Рождество? Точно. Сегодня рождество. Боже правый, Джейн, должно быть, решила, что выходит замуж за дикаря. Он даже не пожелал ей веселого рождества. А как же рождественский ужин — ведь не могли же на кухне забыть его приготовить только оттого, что Элизабет и Кристиан в отъезде? Или все тоже разъехались на рождество?

Рис нахмурился. Как любопытно.

— Я постараюсь не задерживаться в клубе, — сказал Себастьян. — Но я подумал, что вам с Джейн не помешает немного времени побыть наедине.

Рис посмотрел на брата, больше не беспокоясь о том, что тот уходит. Наоборот, ему тоже очень понравилась идея иметь Джейн в полном своем распоряжении. Правда он жалел, что не подумал о том, чтобы устроить настоящее рождество, пусть и только для них двоих. Нужно как-то загладить свою вину за все — он надеялся, что Джейн женщина рассудительная.

— Счастливо повеселиться, — сказал Себастьян. И на его губах снова появилась эта понимающая ухмылка.

Рис решил, что его брат находит смешным то, что он так увлечен своей невестой — особенно после всех прежних возражений. Рис должен был признать, что это в самом деле забавно. Если бы он знал, что теряет, то устроил бы ее приезд как можно раньше.

Ванна не возымела желанного эффекта. Джейн была слишком взволнована происшедшим за последние два дня, чтобы расслабиться. Нет, ей очень хотелось провести оставшееся время у себя в комнате. Но она ведь должна была присматривать за Рисом.

Джейн высушила волосы, слегка подкрасила ресницы, надеясь, что это поможет ей выглядеть менее усталой. Изучив свое отражение, она пришла к выводу, что все это ей нисколько не помогло, но она хотя бы оделась нормально, ее свитер с высоким воротом и джинсы смотрелись очень скромно.

Джейн с трудом вздохнула, и, выйдя из спальни, отправилась искать красавчиков-братьев.

Она прошла вниз по коридору и открыла одну из дверей столовой, но там никого не оказалось. Джейн замерла — рука ее застыла на дверной ручке — и прислушалась.

В квартире было так тихо, словно здесь не было ни единой живой души. Ей завладело беспокойство. Что если Риса тут нет? Что если он вышел из дома?

Она тихо прикрыла дверь и быстрым шагом устремилась дальше по коридору. Он привел ее в большую гостиную. Эта комната была такой же роскошной, как и вся остальная квартира, все та же антикварная мебель темного дерева с дорогой обивкой. Но Джейн не остановилась, разве что окинула оформление беглым взглядом.

Она подбежала прямо к двери в другом конце гостиной. Дверь была приоткрыта. Джейн толкнула деревянную панель и шагнула внутрь.

Рис стоял перед большим каменным камином, она видела его профиль, в руке он держал стакан.

Какое-то мгновение она не говорила ни слова, слишком зачарованная его красотой. Свет камина отбрасывал блики на его волосы. Простой черный свитер и черные брюки словно подчеркивали широкие плечи и узкие бедра.

Несколько секунд спустя он вдруг оглянулся и посмотрел на нее.

— Входи. Я не кусаюсь.

Джейн почувствовала, что кожа ее начинает гореть от странной смеси смущения и желания, которую вызвали в ней его слова. Она очень хорошо помнила, как он покусывал ее кожу, от этого воспоминания у нее заныли соски.

Пытаясь успокоиться, она с трудом втянула в себя глоток воздуха и вошла в комнату, ее слегка пошатывало. Присев на краешек одного из мягких, удобных стульев, она заставила себя сосредоточиться на обстановке. Комната, как и все другие в этой квартире, была огромной. Одну стену почти полностью занимали три арочных окна. Здесь стекла были прозрачными. Джейн видела снаружи мерцающие огни города.

Оставшиеся три стены были заставлены шкафами от пола до потолка и забиты сотнями книг. Несмотря на размеры комнаты, здесь было очень уютно. Может, из-за огня. Или из-за тепла блестящих светлых паркетных полов с вкраплениями темного дерева. Или это все большая мягкая мебель и рояль в углу у окон. Но Джейн сразу полюбила эту комнату.

Она встала и подошла к окнам. Вид был потрясающим. Из окон был виден весь город. Вспыхивали огни, в зимнем воздухе ласково кружились снежинки.

— Это моя любимая комната.

Джейн вздрогнула. Рис оказался прямо рядом с ней; она чувствовала тепло, исходящее от его тела.

Он продолжал смотреть в окно.

— Замечательный вид, не правда ли?

— Да, — согласилась Джейн, снова поворачиваясь, чтобы повосхищаться видом. — Здесь очень красиво, и совсем не так, как там, где я жила.

Он повернулся к ней.

— Я забыл, что для тебя все это в новинку. Я должен показать тебе все здешние места.

Джейн улыбнулась. Осматривать достопримечательности Нью-Йорка вместе с Рисом — это звучало великолепно.

— Было бы здорово.

— Иногда Лондон обескураживает, но к этому быстро привыкаешь.

Она моргнула, внезапно вспомнив о настоящем положении вещей. Он даже не знал, что находится в Нью-Йорке. И он не мог показать ей здешние места, пока память к нему не вернется, а к тому времени ей уже придется уехать, оставив этот странный мир, в который оказалась втянутой.

— На что похожа Америка? — спросил он, отходя от окон и возвращаясь обратно к камину.

Она не знала, что ответить. Рассказать ему о Мэне? Постараться, чтобы ее ответы подходили тому времени, в котором он, по его мнению, живет?

— Она совсем другая. Там очень много деревушек. Много деревьев, озер и животных. — Все это было правдой и едва ли могло еще больше его запутать.

— Похоже на мое поместье в Дербишире. Мы будем проводить там лето. Дом стоит в холмах, а рядом есть пруд, мы часто там плаваем.

Джейн улыбнулась. Жаль, что места, которое он описывал, не существует. Звучало просто здорово.

— У меня есть и еще одно поместье поближе к Лондону. Кристиан и Элизабет сейчас там. Они поехали на вечеринку к графу Баррингтону. Каждый год в это время он устраивает бал. Моя младшая сестра Элизабет никогда его не пропускает, она обожает красивые платья и танцы. Не говоря уже о том, что ей чертовски нравится сын герцога, лорд Грэнфорд. Она — безнадежный романтик, — Рис улыбнулся с нежной снисходительностью.

Джейн улыбнулась в ответ, это нежное выражение казалось ей очень милым, оно так не подходило мужчине, который вчера провожал ее в гостиницу.

— А вот мой брат Кристиан совсем наоборот. Боюсь, что он — черная овца в нашей семье. Настоящий повеса и бесконечно этим гордится, — И снова было видно, что Рис совсем не расстроен распущенным поведением брата.

Джейн заставила себя перестать думать об этом. Очень легко забыть, что эти люди всего лишь плод воображения Риса. Он говорил о них так легко. Хотя, может, они не были выдуманными? Кроме того, может, у Риса в самом деле были сестра и еще один брат.

— Я должен извиниться перед тобой за Кристиана. Он постоянно втягивает нас с Себастьяном во всевозможные дебоши, поэтому я и оказался в таком состоянии прошлой ночью. Но уверяю тебя, больше это не повторится.

Она кивнула, не зная, что сказать, поскольку не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.

Рис, похоже, принял ее замешательство за сомнение.

— Надеюсь… — Он откашлялся. — Надеюсь, что прошлый вечер… тебе понравился, несмотря на мое состояние и дерзкое поведение.

Она снова моргнула. Следить за его мыслью было все равно, что пытаться разгадать загадку… на иностранном языке.

— Он мне… очень понравился.

На лице Риса отразилось облегчение, но его тут же сменило серьезное выражение.

— Я, конечно же, договорюсь об оглашении как можно скорее.

Она кивнула. О чем он, черт возьми? Она попыталась вспомнить те несколько романов об Англии эпохи Регентства, которые когда-то читала. В них что-нибудь говорилось об оглашении?

Она никак не могла вспомнить, поэтому все-таки сказала:

— Хорошо.

Когда она согласилась, Рис снова облегченно улыбнулся. Но его улыбка исчезла, когда он внимательно посмотрел на нее. Его взгляд задержался на ее свитере и опустился к джинсам.

Ее простая одежда вдруг показалась Джейн слишком открытой.

— Американские мужчины, должно быть, очень либеральны. Эта одежда гораздо более смелая, чем та, что носят женщины в Англии.

Она уставилась на него. Он что, хочет, чтобы она носила турнюр или что-нибудь такое? Нет, в это время носили платья с высокой талией с множеством нижних юбок. Она знала, что должна потакать ему, но всему есть предел.

— Такую одежду считают очень удобной.

Он подошел к ней и остановился.

— Прости. Думаю, в наших странах многое разнится. И я не хотел смущать тебя. — Он слегка отодвинулся и снова поглядел на ее одежду. — Кроме того, должен признать, мне нравится, как она смотрится. — Он протянул руку и провел пальцем по шву джинсов на ее бедре.

Джейн смотрела на него, изумленная тем, что так остро ощущала его прикосновения даже сквозь плотную материю.

Один палец за другим, пока вся его широкая ладонь не оказалась на ее бедре.

А потом, когда она думала, что сейчас он станет гладить ее всей рукой, он вдруг убрал пальцы и отступил на шаг.

— К тому же не мне говорить о стиле, — сказал он, и голос его звучал осуждающе, хоть и гораздо ровнее, чем голос Джейн. — Уилсон, мой камердинер, для меня тоже отобрал очень необычную одежду. — Рис оттянул горло свитера и хмуро поглядел на него: — Это так на него непохоже. Он не оставил мне ни одного приличного шейного платка или обеденного костюма.

— Времена… меняются, — сказала она рассеянно, потому что ей приходилось бороться с томлением, от которого ныли все члены.

Рис рассмеялся, у него был красивый, глубокий смех.

— Да уж.

Джейн на мгновение посмотрела на него, удивленная тем, что все в этом мужчине кажется ей таким притягательным. Она заставила себя отвести глаза, подошла к роялю и пробежалась пальцами по черной крышке.

— Ты играешь? — спросил Рис.

Она покачала головой.

— Нет. Но моя мама играла.

— Играла?

— Она умерла, когда мне было десять.

Рис казался по-настоящему расстроенным.

— Наверное, это было тяжело. У тебя есть братья или сестры?

— Нет, я единственный ребенок.

— И все же твой отец отослал тебя так далеко, чтобы ты вышла замуж. Должно быть, ему это далось нелегко.

Тупая боль сдавила грудь, как всегда, когда она думала о смерти отца.

— Он тоже умер. Почти год назад.

Секунду Рис смотрел на нее, затем пересек комнату, снова оказавшись рядом с ней.

— Значит, у нас много общего. Мои родители умерли чуть больше трех лет назад.

Она кивнула, задумавшись над тем, понимал ли он одиночество и ощущение потери, которые сопровождали смерть. Когда умер отец, ее мир, каким она его знала, рухнул.

А потом ей пришло в голову, что родители Риса могут еще быть живы. Он ведь рассказывал ей о жизни, которой никогда не существовало. А, может, и существовала. Может, он в самом деле понимал ее.

— Джейн, — тихо сказал Рис, вытягивая ее из печальных мыслей. Он поднял руку, и его пальцы, сильные и теплые, сжали ее подбородок. — Я хочу, чтобы ты знала, я о тебе позабочусь. Ты ни в чем не будешь нуждаться, и… я верю, мы будем счастливы вместе.

Как бы безумно это ни звучало, ей никогда еще так ни хотелось поверить чьим-то словам — наконец-то обрести кого-то, кому было бы не все равно. Кого-то, кто поможет ей. Больше не быть одной.

А затем она снова вернулась в реальность. Этот мужчина думал, что они помолвлены. Он считал, что они скоро поженятся. Что они будут жить вместе. Но все это было неправдой — особенно часть про «и жили они долго и счастливо».

И все же Джейн подняла руку и сжала его пальцы, прижимая его ладонь к своей щеке, словно впитывая ощущение его шершавых пальцев и ладони. Так приятно было ощущать чью-то привязанность, сочувствие и больше не чувствовать себя так одиноко — даже если всего на несколько секунд, даже если это просто игра.

Его большой палец скользнул по ее чувствительной нижней губе. Он посмотрел на нее сверху вниз, и глаза его стали золотистыми в каминном свете.

— Никто не говорил тебе, какие у тебя красивые глаза, такие ясные и зеленые, как свежая трава? — Голос его стал низким и хриплым, лаская ее кожу словно прикосновение.

Она покачала головой, чуть задев его ладонь.

— Нет? А как насчет твоих губ? Никто не говорил тебе, какие они нежные и соблазнительные?

Вышеупомянутые губы приоткрылись, и с них сорвался тихий стон. Она снова смогла лишь слабо покачать головой.

— Хмм, — протянул он. — Какая оплошность со стороны мужчин. Но должен заметить, что очень рад, что я первый, кто сказал тебе об этом.

Джейн тоже была рада. Она не могла представить себе кого-то другого, кто говорил бы ей подобные комплименты.

— А сейчас, моя маленькая невеста, должен предупредить, что тебе, наверное, лучше закрыть глаза… потому что я собираюсь попробовать на вкус эти губы, — Он опустил голову и накрыл ее рот своим.

Джейн закрыла глаза и обвила руками его шею, его волосы щекотали ее пальцы.

Она понимала, что сейчас живет в мире фантазий, так же как и Рис, но ей было все равно. Этот поцелуй казался таким правильным.

Рис целовал Джейн, упиваясь ее мягкостью и пьянящим вкусом. Неужели хоть одна женщина была столь же прекрасна в его руках? Он не мог вспомнить такой.

Рис нежно обвел ее мягкие губы языком, уговаривая их раскрыться, чтобы он мог полностью распробовать ее, почувствовать ее жар.

Джейн приоткрыла рот, ее язык нежно и настороженно коснулся его.

Ее робость возбуждала сильнее любого приема опытной любовницы.

Он целовал ее еще несколько секунд, а затем разжал руки, чувствуя, что слишком быстро теряет контроль. Проклятье, он хотел ее.

Рис посмотрел на Джейн: зеленые глаза затуманились от желания, а нежные губы все еще были приоткрыты.

Желание защитить ее, смешанное со страстью, лишь усиливало его жажду. Он в самом деле верил во все, что сказал ей. Он собирался сделать так, чтобы она была счастлива, знала, что ее любят, чувствовала себя в безопасности. По какой-то непонятной причине, для него было важно, чтобы она была в безопасности.

Он решил, что это оттого, что Джейн осталась в этом мире одна. И все же какое-то странное ощущение не отпускало его. Он не мог вспомнить, в чем же дело… хотя это неважно; он всегда будет рядом с Джейн. Всегда.

Рис поднял руку и сжал кисть одной из рук Джейн, все еще обнимавших его за шею. Сплетя свои пальцы с ее, он потянул Джейн к ковру перед огнем.

— Садись, — сказал он с притворной строгостью. — У меня для тебя кое-что есть.

Она послушно села, поджав ноги, и с любопытством посмотрел на него.

Он подошел к столу и достал прямоугольную зеленую бархатную коробочку.

Рис опустился на пол рядом с ней и вытянул ноги, а потом протянул коробочку ей.

Джейн хмуро поглядела на нее, глаза ее потемнели от смущения.

— Рис, что это?

Он лукаво улыбнулся.

— Ну, тебе придется открыть ее, чтобы узнать это. — Он снова протянул коробочку ей.

Джейн еще какое-то время колебалась, но потом взяла коробочку, снова поглядела на него и открыла крышку. Глаза ее расширились. Она покачала головой, пытаясь сунуть коробочку обратно ему.

— Нет, Рис, — сказала она твердо. — Нет, я не могу принять его.

Рис усмехнулся, увидев ее изумление.

— Конечно, можешь. Ты должна его принять.

Мать Риса оставила ему несколько украшений, которые он должен был в один прекрасный день передать жене. Много лет он и не вспоминал о них, но теперь ему захотелось, чтобы фамильные ценности принадлежали этой женщине.

Он вытащил кулон из коробочки и протянул ей. Каминный свет плясал в гранях золотистого топаза, заставляя окружавшие его бриллианты переливаться. Он придвинулся к ней, чтобы надеть украшение ей на шею.

Джейн сидела не двигаясь, пока он возился с застежкой. А потом она подвинулась и заглянула ему в лицо. Топаз оказался прямо у нее на груди.

И внезапно стало казаться, что свитер, всего несколько секунд назад такой вызывающий, скрывает слишком много. Рис хотел видеть, как камень сверкает на ее бледной коже. Хотел заниматься с ней любовью, когда на ней не будет ничего, кроме этого кулона — символа того, что она принадлежит ему.

— Рис, пожалуйста, я не могу.

Мгновение он изучающе ее разглядывал.

— Я хочу, чтобы оно было у тебя. Не только как подарок к свадьбе, но и чтобы отметить наше первое Рождество.

Зеленые глаза заблестели как огромные изумруды, в них застыли слезы.

Он встревоженно нахмурился.

— Почему ты плачешь?

— Потому что мне хочется, чтобы все это было правдой, — сказала она и закусила нижнюю губу, словно решив, что сказала что-то не то.

Он мягко взял ее двумя пальцами за подбородок.

— Джейн, это — правда. Это более реально, чем все, что когда-либо со мной происходило. — Он не мог сказать, почему ему так казалось, но знал, что этот так. — Пожалуйста, не снимай его. Ради меня.

Секунду она смотрела на украшение. Затем кивнула — очень медленно, — он начинал понимать, что Джейн делает так, когда в чем-то не уверена.

Рис улыбнулся и притянул ее к себе, так что она оказалась между его длинных ног. Джейн смущенно прислонилась к нему, ее напряженная спина оказалась прямо у его груди. Но она не стала отодвигаться.

Они сидели так какое-то время, молча смотря в огонь. Его переполняло счастье. И он знал, что этот момент особенный, такое нечасто с ним случалось, счастье очень долго ускользало от него.

Но почему? Ему стоило бы быть счастливым: у него прекрасная семья, у него есть все, что только должно быть у очень богатого человека. Почему же он вдруг решил, что прошлое не всегда было безоблачным?

Рис сделал глубокий вдох, пытаясь понять свои расплывчатые мысли, когда его ноздри защекотал ее чистый, цветочный аромат.

Он не смог сдержаться и зарылся носом в ее мягкие волосы. Его руки крепче сжали ее талию, и он отметил про себя, что она осталась абсолютно расслабленной.

Его туманные воспоминания вдруг перестали иметь значение. В эту минуту Рис чувствовал себя счастливым, и он поклялся себе, что Джейн тоже узнает, что такое счастье.

Он в этом убедится — не будь он пятым виконтом Ротмером.