Княжна. Тихоня. Прачка (СИ)

Глава 13 О плате по счетам

Дознаватели появились в моей квартире через три дня, когда я уже успокоилась и поверила: пронесло, не заметили. Я все раздумывала, как же пройти магическую комиссию, и раз за разом приходила к одному и тому же неутешительному выводу: придется решать вопрос кардинально. Или все бросать и возвращаться домой — рискуя угодить в тюрьму, или стабилизировать магический фон раз и навсегда.

Домой не хотелось. Как представлю, что там матушка будет вокруг меня кудахтать, а отец, ссутулясь, молча курить трубку и прожигать меня негодующими взглядами… бррр! Он никогда не ругался на меня, он многозначительно молчал, всем видом демонстрируя разочарование в единственной дочери. Мог неделями со мной не разговаривать. После несостоявшейся помолвки с княжичем Синегорским отец возложил всю вину на меня. Асура же рядом не было, да и в жизненных перипетиях всегда виновата женщина… Мы не разговаривали больше года. Что будет теперь, страшно даже представить. Нет, уж лучше тюрьма.

Приехать в родительский замок я могу. А вот свободно дышать там — вряд ли. Теперь, когда я себе доказала, что вполне взрослая и самостоятельная, что справляюсь со всеми трудностями и даже могу открыть свое дело, вновь вернуться под удушающую опеку родителей — смерти подобно. Да, меня не прогонят. Обнимут, пожалеют, утрут слезы. Но северные леди связаны многими устоями и традициями. Я снова стану беспомощной девочкой, обязанной во всем слушаться старших. И так до тех пор, пока не выйду замуж.

Честное слово, вариант «в темноте и быстро» стал казаться мне все более привлекательным. Ничего же страшного? Переживу. Все женщины через это проходят.

Останавливало меня лишь то, что кандидатуры (мысленно именуемой теперь «морковкой» благодаря распутной и вульгарной жене Асура) на горизонте не имелось. Гор? Пожалуй. Но как мне это сделать? Меня учили быть скромной, вести себя так, чтобы у мужчины не возникало греховных мыслей. Наука соблазнения совершенно непостижима для меня.

А я ведь обещала Гору прогулку… но провела ночь и день в доме головы. Приходил ли он, искал ли меня? Что подумал, когда не застал никого дома? Обиделся, должно быть? Мне было стыдно, я никогда раньше не нарушала своих обещаний. Но как извиниться? Я не могла ни написать ему, ни «случайно» встретить возле дома — я попросту не знала, где он живет! На Юге это, конечно, не проблема, но когда скромная вдова начинает задавать такие вопросы о холостом мужчине — это конец репутации.

Когда в дверь постучали и знакомый голос попросил открыть, я не раздумывала ни мига. И зря, в общем-то. На лестнице и в самом деле оказался Гор, но не один. С ним был усатый толстячок в фуражке с цельной совой. Бригадир-дознаватель.

— Госпожа Марта Плетнева, просим вас последовать за нами, — скучающим голосом пробубнил усатый.

На лице Гора мелькнула вина.

— С какой целью? — хладнокровно спросила я. Голос звучал твердо, но внутри все упало. Кончики пальцев похолодели.

— С целью допроса, госпожа, — не стал скрывать дознаватель.

— Меня в чем-то обвиняют?

Толстяк оглянулся на Гора, тот поправил фуражку с пером на кокарде и твердо заверил:

— Исключительно как свидетеля. Пока.

Я беспомощно оглянулась на детей, мирно играющих на полу. Амала увлеченно колотила ложкой по кастрюле, а Марэк распускал по ниточкам старый, поеденный молью шарф. Зато не плачут и не дерутся.

— Я сейчас не могу. У меня дети. Не оставлю же я их одних. Или это быстро? Взять их с собой?

— Упаси небеса, — натурально содрогнулся бригадир. — Никаких детей в полицейском участке!

— Тогда я приду завтра?

Интересно, если я прямо вечером улизну в имение князя Озерова и попрошу о защите, они сильно разозлятся?

— Нет-нет, прямо сейчас, — бригадир был непреклонен. — Это не шутки, сударыня. Дело очень серьезное.

— Но дети…

— Вы можете кому-нибудь их оставить?

— Нет.

— Родственники, друзья? Нянька?

— Я вдова, приезжая. У меня в Большеграде нет никого из близких.

Про Катерину умолчала. Платить мне ей теперь было нечем.

— В таком случае просто заприте их в комнате, — посоветовал бригадир. — Никуда они не денутся!

Гор дернул глазом и нахмурился:

— Я заберу детей к себе.

— Ну уж нет, — отрезала я. — Я вас совсем не знаю. Как можно?

— Я уважаемый человек, меня все в городе знают, — ответил Гор. — Ничего с вашими детьми не случится…

— Гостиница «Черная роза», — сдалась я. — Чета Синегорских. Отвезите детей им. Господин Синегорский — мой старинный знакомый.

Асуру я все же доверяла больше, чем дознавателям.

Ехали молча. Гор правил экипажем, и поглядеть ему в глаза при свете дня у меня не вышло. Бригадир совершенно бесцеремонно меня разглядывал. Дети притихли, не капризничали, явно напуганные незнакомцами в черном. Я страдала и держалась за голову.

Сил в это глупое платье было вбухано немеряно, я до сих пор не отошла. Теперь я понимала, почему большинство сильных магов было в постоянных отношениях. Истощение резерва легко и быстро восстанавливалось интимной близостью. Но мне этот путь был недоступен.

И главное — даже простого «спасибо» я не услышала! А проблемы, видимо, заимела. Я чувствовала, что предъявить мне, в общем-то, нечего. Но нервы потреплют изрядно. Да я и сама уже начала трястись. Куда я опять вляпалась?

Остановились перед «Черной розой». Гор как молодой и сильный сбегал в гостиницу и привел Асура. К сожалению, вместе с женой.

— Что ты натворила, Марта? — К счастью, Синегорский даже в удивлении меня не выдал. — Тебя арестовали?

— Господа сказали, что вызвали, — пожала я плечами, пряча глаза, — как свидетеля. Наверное, скоро отпустят. Я могу оставить с тобой детей?

— Разумеется.

Княжич тут же забрал на руки Амалу, а Марэку помог спрыгнуть с пролетки.

— Что происходит? — строго спросил Асур бригадира, безошибочно определив в нем старшего. — В чем обвиняется госпожа Плетнева?

Как и я, он ни на миг не поверил в сказки про «свидетельницу».

— Незаконная магическая деятельность, — с тяжким вздохом признался дознаватель.

— Я найду адвоката как можно быстрее.

— Не стоит спешить, — процедил сквозь зубы Гор. — Никто госпожу Плетневу не арестовывает и не запирает в тюрьму. Ее пригласили просто поговорить.

— Имейте в виду, моя сестра замужем за княжичем Озеровым, — какого-то демона весьма бесцеремонно влезла в мужской разговор Милана. — Если Марте причинят какой-то вред, я нажалуюсь князю, и он вас всех… вам всем… все ответите!

Я закатила глаза, едва удерживаясь от фырканья. Выглядела Милана нелепо и ни капли не грозно. Думаю, дознаватели не ответили ей грубостью лишь потому, что она в положении. Всем известно, что беременные дамы склонны к ненужным истерикам.

Гор заскочил в пролетку, дернул поводья — и мы поехали. Я оглянулась на детей, в очередной раз убеждаясь, что они в надежных руках. Асур их точно не обидит.

В полицейском участке я не была ни разу в нынешней жизни, да и в прошлой заглядывала лишь однажды и ненадолго. Сейчас же было совершенно по-другому. Черная пролетка остановилась возле внушительного двухэтажного здания с узкими окнами, длинного, приземистого и некрасивого. В большом дворе стояло несколько экипажей, как открытых, так и закрытых. Ходили люди. Решетки на окнах первого этажа мне категорически не понравились.

Интересно, черный — это цвет южной полиции? Почему? Так страшнее? На Севере полицейские носили серую и сизую форму.

Гор подал мне руку и помог спуститься. Я не знала, чего от него ждать, поэтому не стала шарахаться, как от чумного. Посмотрим, на что хватит его благородства. Матушка учила не судить людей по их происхождению. И князья бывают подлецами, и среди простых горожан есть добрые и честные люди.

— Пройдемте на второй этаж, сударыня, — подхватил меня под локоть Огневицкий. — Там располагается служба дознания.

Полицейские и на Юге, и на Севере делятся на три неравные службы. Самые страшные — это дознаватели. Именно они вычисляют нарушителей и расследуют преступления. Они же ведут допросы. Их символ — сова. Не то потому, что мудрая, не то за то, что видит в темноте. Есть еще Охотники, которые, как понятно из наименования, разыскивают беглецов. На кокардах у них изображен гончий пес. Я полагаю, именно Охотники сейчас ищут моих братьев… И зачем я только вспомнила об этом! Как будто мало мне страхов!

Третья служба, самая многочисленная и наименее уважаемая — это городовые, издревле называемая на Юге «шальварщиками». Ранее городовые носили смешные синие штаны-шальвары. Форма давно поменялась, а прозвище осталось. У них на фуражках были пустые бляхи — медные и серебряные. Не нашлось для шальварщиков подходящего зверя. Общественность предлагала чеканить мышей или крыс, но, конечно, полиция не согласилась. В общем-то, понятно, что шальварщиков в народе не любили нигде, ни на Севере, ни на Юге. А дознавателей боялись и уважали, ведь среди них чаще всего работали маги. Охотника же в форме встретить можно редко, они обычно в цивильной одежде, дабы не выделяться из толпы.

Огневицкий привел меня в большой кабинет с раскрытыми нараспашку окнами, усадил на стул возле заваленными бумагами стола и любезно предложил:

— Чаю или, может, кофию, госпожа?

— Чаю травяного, если найдется, Го… — взглянула на его недовольное лицо и быстро поправилась, — господин дознаватель.

Он кивнул, вышел стремительно, оставив меня одну. Я огляделась. В окно, что ли, выпрыгнуть? Так ноги переломаю. Заглянуть в бумаги? Скорее всего, тут есть «глазки» или слуховые щели. Я бы на их месте точно испытывала подозреваемых таким образом. Поэтому просто огляделась, изо всех сил удерживая на лице равнодушное выражение.

Занятный кабинет. Высокий потолок, выкрашенные желтой краской стены, дощатый пол. Три одинаковых стола, большие шкафы с бумагами вдоль стены. Весьма качественные портреты государя и государыни. Лик Елизанны перетянут черным крепом. Надо же, кому-то есть до нее дело…

Гор явился через несколько минут с подносом, небрежным жестом отодвинул бумаги и водрузил его на стол. Одна чашка, тарелочка с засахаренными орехами и двумя сухариками. Какая щедрость!

Дознаватель уселся за стол и положил перед собой тетрадь. Вид у него был ужасно строгий.

— Итак, госпожа Плетнева, я буду с вами откровенен. У вас некоторые проблемы.

— Какие именно, господин дознаватель?

— Вам знакома дама по имени Минора Белянская?

Я наморщила лоб, вспоминая. Ах да, кузина с чернилами! Ответила совершенно честно:

— Я никогда не встречала указанную даму.

— А вот она уверяет, что вы — бытовой маг.

— Верно, — я кивнула, принюхиваясь к чашке. Надеюсь, там нет ничего лишнего. Зачем я захотела именно травяной чай? Впрочем, в кофий подлить какого-нибудь интересного зелья, развязывающего язык, еще проще.

— Верно? — удивился Гор. — Вы не отрицаете?

— Нет. Я — бытовой маг. Более того, я планирую в ближайшее время получить патент и открыть собственную прачечную.

— Какой у вас уровень? — Гор записал что-то в тетради и внимательно на меня поглядел.

— Я полагаю, что пятый, — нехотя ответила я. — Может, даже шестой.

— И вы до сих пор без патента? С таким-то уровнем? — изумился дознаватель. — Почему?

— Деньги, — вздохнула я. — Где их взять? У меня ведь дети, их нужно кормить и одевать. И учить. Марэк — тоже маг, как и я.

— Действительно, я и не подумал, — смутился Гор. — Вы ведь вдова. И из небогатой семьи, верно?

— Плетневы — это нищета как она есть, — кивнула я. И снова не соврала. Уверена, у них тут есть артефакты какие-нибудь, реагирующие на ложь. Не может не быть. Не совсем же они дураки — верить всем на слово.

Гор посмотрел на меня… странно. С сочувствием, пожалуй. А я вдруг сообразила:

— Послушайте, господин Огневицкий, а почему вы меня один допрашиваете? У вас ведь лишь одно перо, разве вы вправе?

Он отложил тетрадь и лукаво сверкнул глазами.

— Дражайшая Марта, вам ли не заметить, что я отношусь к вам чуть лучше, чем к остальным… дамам? Узнав про обвинение, я выпросил ваше дело для себя. Пришлось немного… надавить на своего начальника, но тут мне отец подсобил. Он все же начальник всего полицейского управления.

Я вздохнула и снова понюхала чашку. Нет, не рискну. Вот ведь лис какой… Сейчас шантажировать начнет.

— Вы мне можете полностью доверять, — журчал Гор. — Я желаю вам только добра. Потому и забрал себе ваше дело, не хочу, чтобы мои… сослуживцы грубили или расстраивали вас.

— Я ни в чем не виновата…

— Я вам верю. Но в спальне молодой госпожи Белянской и на ее свадебном платье есть остаточные следы магии. Причем эманации довольно сильные. Объяснитесь?

— Извольте, — вздохнула я. — Ко мне пришла Альмира Белянская со странной просьбой… спасти ее свадебное платье. Сказала, что прислала ее ваша тетушка, Береника Шанская.

— Что случилось с платьем?

— Кто-то облил его чернилами. Альмира считает, что в злодеянии виновна ее кузина Минора.

— И вы… воспользовались магией, Марта? Зная, что это строго запрещено делать без патента?

— Минутку! — качнула головой я. — Запрещено продавать магические услуги. А помогать несчастной невесте — нет. Денег я не просила. Да и в руки мне кошелек никто не совал.

— Допустим. И какой для вас в том интерес? — вскинул брови Гор.

Я повела плечами, поморщилась от боли в шее и вздохнула с самым несчастным видом:

— Женская солидарность. Когда-то меня тоже бросил жених, полюбив другую. Я не могла не помочь Альмире. Кроме того, она пришла от вашей тетушки, а госпоже Шанской отказывать и вовсе не в моих интересах.

— И какие дела у вас с тетей Береникой? — замороченно спросил Гор, поднимаясь из-за стола. — Что с шеей? Болит?

— С госпожой Шанской мы на паях открываем прачечную, — любезно сообщила я. — Это никакой не секрет, можете спросить у тети. Болит. Я всю ночь сидела с этим дурацким платьем. Не думайте, что только с магией. Свежие чернила прекрасно выводятся с помощью горячей воды и горчицы. Взгляните на мои руки — все в ожогах.

И я доверчиво раскрыла перед дознавателем ладони.

Сам напросился. Обмолвился, что неравнодушен ко мне — и я не могла не воспользоваться моментом. Я все же женщина, и женщина с мозгами. Не стоит меня недооценивать.