Княжна. Тихоня. Прачка (СИ)

Глава 26 О превратностях судьбы

Альмира на меня, кажется, обиделась, но что поделать, если я знала ее «князя» гораздо дольше? И в виновности Ратмира у меня не было ни малейших сомнений. Я посоветовала девушке молчать о новом знакомом, и она, как ни странно, согласилась, но лишь заботясь о своей репутации.

— Знаешь, Марта, я верю, что эта беседа останется между нами, — серьезно поглядела на меня Альмира. — Ты никому ничего не сказала про платье, я думаю, что ты — хорошая подруга.

— Дознавателям рассказала, — нехотя призналась я. — Задавали вопросы. Ваша кузина, кажется, сообщила обо всем куда следует.

— Это я знаю, — отмахнулась девушка. — Но сплетен не было, даже госпожа Шанская толком не знает, что там произошло. Спасибо тебе за это. Ах да, мой долг — раз уж ты получила патент.

И на стол легли пять новеньких золотых монет.

— Слишком много! — запротестовала я. — Платье стоит в пять раз дешевле!

— Платье — возможно. А мой триумф я оцениваю именно так.

С этим спорить было сложно.

— Ах да, я ведь принесла дорожный плащ на чистку! — спохватилась Альмира. — И вот тут платье, я его соусом облила.

Я забрала свертки, записала в тетрадь и пообещала отдать уже завтра. А потом, не обращая внимания на грохот, устроенный Амалой, села на стул и схватилась за голову. Что мне делать?

Ратмир что, совсем разум потерял? Ему бы сидеть и не высовываться, а он соблазняет чужих жен и называет им свое имя. Брат, конечно, любил блистать в свете… но не до такой же степени!

Наверное, я должна рассказать обо всем дознавателям. Таков мой гражданский долг. В конце концов, имена заговорщиков печатали во всех газетах. Но это мой брат… и репутация Альмиры. Я не желала зла ни одному, ни второй. А умолчав, не возьму ли я часть его вины на себя?

Сложно! Как же сложно!

То спокойствие, что я обрела в усадьбе Озеровых, исчезло, словно пятно от соуса на подоле платья. Исчезло навсегда, я полагаю. Прошлое идет за мною следом и уже наступает на пятки. Одна радость — наследник надежно укрыт.

Я закрыла прачечную, подхватила на руки дочь и поплелась домой, постоянно оглядываясь, словно мой брат мог выскочить из темной подворотни. К счастью, никого не встретила, но все равно вздрагивала от каждого шороха.

И все же он мой брат! Разве осмелится Ратмир причинить мне вред? Но кто-то же кинул бомбу в покои государыни… Может, и не Ратмир. Но кровь и на его руках тоже, он все знал и поддержал. Как я могу его не бояться теперь?

Заглянув к Подгорным, я тут же получила приглашение на ужин. Этого я и ожидала: весь вечер рассказывала о своих успехах, вывела пару застарелых пятен на скатерти и заручилась помощью Катерины. Теперь, кажется, я могла платить ей чуть больше, а детей стало вдвое меньше. Да и работа моя не столь напряженная и не до ночи. Все шло как по маслу, я была собой довольна. Если б не весточка из прошлой жизни, можно было бы уже и расслабиться.

Утром я все же разыскала листок с именем торговца: Поликарп Лучевой, Яблоневая улица. Не центр, но и не трущобы, не самая окраина. Вполне приличный квартал.

Почему я была уверена, что у торговца готовым платьем есть черная краска? Да очень просто. Черный — цвет глубокого траура. Но покупать или шить черную одежду простым горожанам слишком накладно, и обычно они окрашивали уже имеющиеся вещи. Обычно довольно поношенные, которые потом не так жалко убрать в сундук до темных времен. Краску можно купить и в аптеке, и в любой скобяной лавке, но я знала, что Поликарп Лучевой кое-какие товары приводил с Севера, а значит, мог купить и краску Стреловских мануфактур: самую лучшую и яркую. А те мануфактуры принадлежали моему родичу Вацлаву Стреловскому, который не раз хвастался своим секретным производством: дескать, он добавляет в краски какие-то выжимки древесных грибов для глубины и стойкости цвета.

Вот и проверим, что там за краски.

Сегодня я чувствовала себя богатой. Пять золотых! Это так прекрасно! Без всяких угрызений совести я взяла извозчика и доехала до Яблоневой улицы быстро и с комфортом, а заметив по соседству с лавкой готового платья вывеску «Табачные изделия Шанских», убедилась еще раз: место достойное.

Да и сама лавка выглядела вполне респектабельно: светлая витрина, солидная вывеска, новенькое крыльцо. Внутри все по делу, целых две комнаты. В передней верхняя и повседневная одежда, как для мужчин, так и для женщин, а в дальней — всяческая галантерея: перчатки, шарфы, ленты, ремни, чулки, носовые платки. И пелерины подобные той, что красовалась сейчас на моих плечах. Я носила ее не снимая.

— Добро пожаловать, госпожа… — навстречу мне шагнул сам хозяин, высокий и сухопарый, подслеповато прищурился, разглядывая мою одежду, и уверенно кивнул. — Бытовичка. Матрена, кажется?

— Марта.

— Верно. Вижу, ваши дела пошли в гору?

Я была сегодня в платье, что подарили мне у Озеровых. И еще — в батистовой сорочке и кружевных панталонах. Хоть об этом никто не мог знать, а уверенности хорошее нижнее белье прибавляло изрядно.

— Не жалуюсь, господин Лучевой. Недавно я получила патент и вчера открыла собственную прачечную.

— Поздравляю от всей души! — мужчина искренне улыбнулся и взмахнул руками. — Такая успешная дама теперь должна и одеваться соответствующе, верно? Хотите, подберем вам новый гардероб?

— О нет, я пришла за черной краской. Вы ведь возите товары с Севера. Нет ли у вас краски Стреловских мануфактур?

— Разумеется, есть. Сейчас принесу.

Я его уже не слушала, замерев от восторга. Среди платьев и жакетов, почти потерявшись в темном углу, деревянном манекене висело оно.

Пальто.

Оно было не просто прекрасно. Оно — символ. Осколок той жизни, от которой я почти отвыкла. Толстая шерсть пыльно-голубого цвета, мягкие складки. Воротник-стойка. Широкие прорези вместо рукавов — к такому наряду полагаются высокие, до локтей перчатки. В мою бытность княжной Снежиной у меня имелся подобный наряд, только более короткий, до середины бедра. И с чудесной вышивкой на полах. Я носила его ранней осенью на улицу, а зимой — на дружеские обеды и ужины в холодных северных замках. Это было модно. Но тогда все носили что-то подобное.

Здесь же похожий наряд я видела лишь на Альмире, но у нее он был изумрудного цвета, с капюшоном и меховой оторочкой, длиною почти до пят. Надо признать, пальто дочери головы выглядело очень эффектно и роскошно.

Заметив мой тоскливый взгляд, торговец тут же засуетился:

— Отличное пальто, госпожа! Северный покрой, модная модель! Примерьте, оно же на вас пошито! И всего два золотых.

Два золотых. Дорого. Но пальто определенно того стоило хотя бы потому, что второе такое вряд ли у кого-то на Юге будет. Кроме Альмиры, конечно.

Насчет моды я сомневалась: скорее всего, на Севере уже носят что-то другое. Но пальцы сами собой погладили плотную шерсть. Не колючая совершенно. Мягкая.

— Я привез их из Устинска, — пел соловьем торговец. — Только две модели: зеленое и вот это, голубое. Зеленое, кстати, на днях купили.

— Да, дочь головы. Я видела. Нет, не уговаривайте. Что скажут люди? Разве прачка может носить то же, что дочь головы?

— Да вы примерьте, я ж не требую у вас денег! Просто накиньте на плечи… ручки вот сюда… позвольте, я поправлю… Нельзя такое говорить, но если поставить вас и госпожу Альмиру рядом — никто и не скажет точно, кто из вас дочь головы!

Я смотрела на себя в зеркало. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Да, я уверенно чувствовала себя в роскошной одежде. Не сутулила плечи, не прятала руки. К светлым волосам и бледной коже цвет подходил чрезвычайно, но я знала об этом и раньше. Мой любимый оттенок… Длина почти до колена — удобно, пачкаться будет меньше. В этом пальто я стала на мгновение самой собой, настоящей — впрочем, уже не княжной Снежиной, но и не нищей вдовой. Кто же я теперь?

С сожалением потянулась к большим костяным пуговицам. Расставаться с этой вещью было по-настоящему тяжело, но я справилась. Увы, мне не привыкать отказываться от чего-то хорошего.

— Спасибо, господин Поликарп. Уверена, вы без труда продадите это пальто даме побогаче. Для меня это слишком роскошная вещь.

— Красивая женщина так говорить не должна, — строго ответил торговец. — Не бывает слишком роскошных вещей. Бывают неуверенные в себе дамы. Вы, Марта, уж извините, таковой не кажетесь. В вас есть стать.

— А вы льстец, — усмехнулась я. Комплимент мне пришелся по душе. — Какая же стать с моим-то ростом и сложением? Вот у Альмиры Белянской — у нее стать. А я…

— А вы ничуть ее не хуже. Глупо сравнивать яблоко и морковку.

Я поперхнулась и решительно сунула пальто в руки Поликарпа.

— Я за краской пришла. Вот краску и куплю. Мне две банки.

— Ну что вы, госпожа Марта, разве можно возить с Севера краску в банках? А вдруг разольется? Я покупаю только в порошке.

— Еще и лучше, — обрадовалась я. — Показывайте.

Врученный мне пакет из вощеной бумаги я разглядывала долго и тщательно, и даже убедившись, что фирменная печать Стреловских чернильных мануфактур присутствует, проверила все уголки. Князь Стреловский всегда гордился качеством своей продукции. Надеюсь, я могу доверять его мнению.

Пять золотых от Альмиры жгли мне карман. На эти деньги можно прожить месяц, почти ни в чем себе не отказывая. Зачем мне такое пальто? Я куплю поношенный плащ. Какая разница, что носить? Все равно это лишь временные неудобства. Вот вернусь домой и куплю хоть десять таких.

К тому же к пальто непременно нужны высокие перчатки. И шляпка! Голубая, с узким пером, как та, что выставлена в витрине шляпной лавки. А я, между прочим, вдова! Мне полагается носить белый платок, а не какие-то там шляпки. Хотя если прикрепить к ней черную вуаль… Нет-нет-нет, Марта, не думай об этом?

Я быстро расплатилась за две упаковки краски, скомканно попрощалась и вылетела из лавки прочь, даже не слушая крика торговца вслед:

— Я придержу пальто до завтрашнего вечера специально для вас, госпожа Плетнева!