Княжна. Тихоня. Прачка (СИ)

Глава 19 О долгах

— Где я среди ночи найду целителя? — шепотом спрашивала я девочку. — и чем заплачу? Я только что отдала все деньги в Магическую комиссию!

— А я почем знаю? — так же шепотом отвечала Катерина. — Это все же ваш ребенок, а не мой!

Я сердито подумала, что зря не оставила дочь у Озеровых. Там сразу два отменных целителя. Что же мне делать? Ждать до утра?

Побежала вниз, не понимая, на что надеясь — и вскрикнула от радости, увидев, что пролетка с дознавателями еще не уехала. Мужчины о чем-то тихо переговаривались, лошадь довольно бодро переступала копытами.

— Господин Гор!

— Марта? Что стряслось?

— Амала заболела! Мне срочно нужен целитель!

Гор досадливо вздохнул, спрыгнул с брички и процедил сквозь зубы:

— Спасать вас скоро войдет у меня в привычку.

Мне не понравились ни слова его, ни тон. Про себя запомнила: больше к этому мужчине за помощью не обращаться. И без того слишком много задолжала.

— Показывайте вашу дочь.

— Вы что, целитель? — злясь на него и на себя, грубо спросила я. — Чем вы ей сейчас поможете?

— У меня трое младших братьев и сестер. Я немного разбираюсь в недугах, — буркнул Гор. — Господин Асланов, простите. Придется немного задержаться, сами же понимаете…

— Беги, парень, подождем.

— У меня патрулирование, — шепотом пояснил дознаватель, быстро поднимаясь по лестнице. — И я в этом отряде — подчиненный. Не сердитесь, Марта. Мне потом непременно влетит от начальства.

— Так идите, работайте! — прошипела я. — Ни в коем случае не хочу…

— Помолчите уже. Где ваша дочь?

Он шагнул в квартиру, опустился на одно колено рядом с Амалой и потребовал:

— Свечи-то зажгите! Или нет свечей?

— Есть, конечно, есть.

Я растерянно заметалась по комнате, схватила свечу с подоконника, зажгла нервным жестом, даже не вспомнив, что огонь вызывать могут лишь огневики да маги выше шестого уровня. Поднесла ближе к постели.

— Вы правы, дело серьезное. Тут лихорадка, — нахмурился Гор, трогая восковой лоб девочки. — Поехали к целителю. Наверное, от брата заразилась.

«Или в дороге продуло», — подумала я растерянно.

— Погодите, я найду деньги.

— Быстрее.

Он подхватил девочку на руки и шагнул на лестницу, а я вытащила из-под тюфяка мешочек с монетами. Осталось всего четыре серебряных. На лечение, должно быть, хватит. А вот что мы потом будем есть? Ничего, на пару недель попрошусь обратно в «Хромой петух».

Побежала следом за Гором. Один из дознавателей, коренастый пожилой мужчина, протянул мне руку, буквально затаскивая в экипаж.

— Не волнуйтесь так, сударыня. Все дети иногда болеют, — прогудел он. — Поверьте, я знаю, о чем говорю, у меня пятеро. Серж, гони на Генеральскую к Пиляеву, он лучший детский лекарь в Большеграде.

— У меня денег мало, — просипела я, испугавшись слов «лучший в Большеграде». — А если заплатить не смогу?

— Значит, Гор заплатит, — хмыкнул мужчина. — От него не убудет. Да, Гор?

— Да, — коротко ответил Огневицкий.

Амалу на руках он держал вполне уверенно, из чего я сделала вывод, что он не врал про младших. У Гора явно опыт имеется.

Третий дознаватель, тот, что занял место кучера, молчал. Мы неслись по ночным улицам, пугая запоздавших прохожих цоканьем копыт и скрипом колес. В тишине и темноте эти звуки казались мне громом. Лучший в Большеграде лекарь жил на окраине города, причем в той части, где располагался дом головы, из чего я сделала вывод, что точно останусь в долгу. Это вам не Старый Окрай, где по большей части селились ремесленники и работяги. Здесь живут по-настоящему состоятельные люди.

Бричка затормозила возле высокого каменного забора.

На руках у Гора была тихо хныкающая Амала, и звонить в колокольчик пришлось мне. У ворот доктора имелось хитрое устройство, нечасто встречавшееся на Юге, но вполне привычное на Севере: артефакт, который передавал звук в дом. Я подергала за цепочку, колокольчик зазвенел очень тихо, но в прихожей дома лекаря звук был таким громким, что слышно было даже нам. Или это потому, что вокруг все спали, даже собаки? Какой уютный и спокойный район…

— Кого там болотные демоны принесли? Высплюсь я когда-нибудь или нет? — раздалось сердитое ворчание. — Как ночь, так кто-то помирает! Сговорились вы, что ли?

От волнения мне захотелось пошутить про «в гробу отдохнешь» — любимую присказку моего отца. Но я вовремя прикусила язык.

За калиткой оказался высокий мужчина с фонарем в руках, в тяжелом стеганном халате. Длинный нос, кустистые брови, тонкие, скривившиеся в презрительной гримасе губы. Некрасивый, даже отталкивающий. Ровно до того момента, как он разглядел ребенка на руках у Гора.

— Что стряслось? — взволнованно и мягко спросил мужчина, меняясь на глазах.

— Лихорадка, — коротко ответил Гор.

— Вы отец?

— Нет, я… друг семьи. Вот ее мать.

— Проходите, я придержу дверь.

— Слушайте, Гор, вы ведь на работе, — я бесцеремонно выхватила дочь. — Идите и работайте. Спасибо за помощь, дальше я сама справлюсь.

— Марта, но деньги…

— Разберемся, — оборвала я его. — Идите уже.

— Напишите хоть записку утром!

— Всенепременно.

Доктор хмыкнул, пропуская меня в калитку, и захлопнул дверь перед носом дознавателя.

— Любовник? — в его голосе прозвучало одобрительное любопытство.

— Пока нет, — спокойно ответила я.

— Так что с девочкой?

— Я не знаю. Раньше она так не болела. Вся горит.

— Сейчас поглядим.

Мы быстро прошли по извилистой дорожке, поднялись на крыльцо. Дом у лекаря был очень неплох. Сразу видно: он не бедствовал. Толстые ковры на деревянном полу, новенькая мебель, явно выполненная под заказ, картины на стенах.

— Марк, опять? — молодая женщина в шелковом пеньюаре (о, я прекрасно представляла его стоимость!) сонно моргала, стоя в дверях гостиной.

— Дорогая, пора бы привыкнуть. Ты знала, на что шла, когда соглашалась стать моей женой. Сударыня, кладите дочь на диван, сейчас поглядим, что с ней, — и пояснил с легким смешком: — Я две недели как женился.

Я осторожно положила Амалу на мягкую поверхность. Доктор опустился на колени рядом с диваном.

— Как зовут?

— М-меня? Марта.

— Девочку.

— Амала. Амалия.

— Красивое имя. Северное, да? Давно приехали?

— Больше четырех месяцев назад.

— Хорошо. Дорогая, раз уж ты все равно не спишь, принеси мне и госпоже Марте чаю.

Красавица в пеньюаре горделиво фыркнула и исчезла. Я раньше, наверное, повела бы себя так же. Вот еще глупость — предлагать чай незванным ночным гостям! Но сейчас за чашку горячего чая я отдала бы несколько лет жизни.

Доктор колдовал над Амалой, а я переминалась рядом с ноги на ногу, не зная, что делать.

— Сядьте в кресло и не дышите мне в затылок.

Я послушалась.

— Чей ребенок?

— Мой.

— Вранье, — лекарь поднялся на ноги и осторожно прикрыл Амалу одеялом. — Опытная мать прекрасно знает, как сбивать жар у детей. И когда бежать к доктору тоже. Ничего серьезного, обычная простуда. Ноги промочила или сквозняк.

— Но она… задыхалась.

— Сопли. Выпишу вам крахмальные капли в нос, закажете в аптеке.

— Горячая… И утром была еще в порядке. Так быстро…

— Чем младше ребенок, тем стремительнее развивается болезнь. И я не поверю, что утром девочка была бодра и весела. Должно быть, капризничала и ныла.

— Да, — пришлось признать мне.

— Так чей ребенок?

— Мой.

— Сударыня, мне плевать на ваши жизненные обстоятельства, уж поверьте. Но я уверен, что девочка болеет не в первый раз и уж точно не в последний. Довольно хиленькая она у вас. Я просто ложь не люблю, понимаете?

— Падчерица, — зажмурилась я. — Дочь моего покойного мужа.

— Вот так бы сразу. Сидите, я выпишу рецепты. С вас два серебряных. Пришли бы днем — запросил бы вдвое меньше. А вообще на такой случай нужно иметь дома артефакт, измеряющий жар. Непременно купите в аптеке.

Я знать не знала о существовании подобных артефактов, у нас в замке жил семейный лекарь, поэтому молча кивнула и промолчала.

Красивая жена доктора принесла поднос с чайником и двумя чашками.

— Ромашка с медом и лимоном, — сообщила она, поджимая губы. — Полагаю, мне принести одеяла?

— Да, мой ангел. Благодарю.

— Одеяла? — нахмурила лоб я.

— Ночь на дворе. Ваш будущий любовник уехал уже далеко. Вы пойдете пешком через весь город с больным ребенком на руках?

— Нет, но… мне, право, неловко.

— Неловко — это когда вас ограбят или пристукнут в подворотне. Что будет с вашей дочерью? Пейте чай. Утром поеду на работу и отвезу вас в центр города.

— И часто у вас так? — невольно вырвалось у меня.

— Каждую ночь, — опередила лекаря его супруга, выразительно закатывая глаза. — Каждую проклятую ночь! Я замужем две недели, всего две недели! И каждую ночь звенит этот чертов колокольчик! Честное слово, люди специально это делают!

— Простите, — съежилась в кресле я. — Я не хотела вас тревожить.

— Сегодня вы третья, — фыркнул доктор. — До этого был парень со сломанной рукой и сосед, у которого закололо сердце. Я привык. Иди спать, дорогая. Обещаю, мы заведем служанку.

— Не нужно, я… я сама, — неожиданно покачала головой женщина. — Ты прав, я знала, за кого шла замуж.

Я тихо вздохнула, грея все еще противно дрожащие пальцы о горячую чашку. Как это… красиво. Ведь есть же она, настоящая любовь! Есть! Я вижу ее не впервые. Почему же это светлое чувство прошло мимо меня? Неужели я недостаточно хороша? Некрасива? Характером скверна? Вроде бы и нет. Ну да, ростом не высока, формы не слишком выдающиеся, и волосы могли бы быть гуще и кудрявее, но сама я всегда считала если уж и не красавицей, то по меньшей мере миленькой. А гляди ж ты, жених другую выбрал, а больше никто и не польстился. Гор не в счет — я не чувствую с его стороны каких-то ухаживаний. Вроде бы он и показывает, что я ему нравлюсь, но на этом все. Впрочем, зачем ему вдова с детьми?

Симеона Озерова тоже записать в поклонники не могу, понятно же, что ему от меня было нужно. Поиграл и бросил, если б мне самой от него того же самого не требовалось, впору на него обидеться. Но теперь я лишь улыбнулась, вспомнив ту странную ночь. Горечь и стыд прошли. Осталось только туманное воспоминание.

А вот с Гором выходило прескверно. Я снова его должница, и мне это очень не нравилось. Не люблю ощущать себя кому-то обязанной.

От мрачных раздумий меня отвлекла тихая беседа доктора и его супруги:

— И не думай, утром я сам все соберу и отнесу в прачечную.

— Не мужское это дело — с грязными тряпками возиться.

— Это издержки моей работы. Не трогай, говорю. Мне жена не для того нужна, чтобы чужую рвоту убирала.

Я поморщилась и, приоткрыв глаза, пробормотала:

— Давайте я уберу. Я — бытовой маг.

— Практикующий? — почесал в затылке доктор. — Там… Противное.

— Через два дня у меня экзамен на патент. Справлюсь. Платок мне только дайте носовой.

Мне тут же выдали чистейший носовой платок и препроводили в одну из комнат, где ковер и диван были испачканы… Сильно испачканы. Запах, несмотря на открытые окна, стоял столь резкий, что меня тут же едва не вывернуло. Молодая жена доктора побледнела, закашлялась и исчезла.

— Ведро с водой и тряпку, которую не жалко сжечь, — прохрипела я, зажимая нос платком. — И с вас два серебряных.

Стыдно не было — в конце концов, он же сам сказал, что у Амалы лишь простуда. И страшно тоже не было, уверена, в доме доктора настолько плотный магический фон, что никто не заметит остаточных эманаций моей магии.

— Я согласен, — быстро кивнул доктор и усмехнулся: — Пришел бы днем — был бы один серебряный?

— Нет, четыре. Это все бы засохло. Скажите, это вот — тот, который со сломанной рукой или с сердцем?

— С сердцем. Перепил и сам себе выдумал проблему. Никакое это было не сердце.

— Ясно. Выливайте воду на ковер, а тряпку кладите на диван. И в сторону.

Не столь это было сложно, сколь противно. Чистить платья и мыть окна мне нравилось больше. Но два серебряных на дороге не валяются, поэтому я добросовестно перенесла грязь с дивана на тряпку, а с ковра собрала воду вперемешку с остатками чьей-то трапезы — обратно в ведро. Ушло у меня на это чуть больше получаса.

— Ковер нужно будет проветрить. Диван посыпать солью, потом убрать щеткой. Если хотите, я сделаю.

— Благодарю, дальше справлюсь. Любопытная вы женщина, Марта. Совершенно не разбираетесь в детях, зато магия… какой уровень? Пятый?

— Шестой. Соль сыпьте везде, хуже не будет.

— Говорят, соль отгоняет демонов, — пробурчал доктор, унося ведро с водой и тряпкой. — В моем случае, увы, не поможет.

— Сделайте комнату для пациентов, раз уж они все равно приходят к вам домой, — посоветовала я, вспомнив, что дома, в замке, у нас были целые покои для больных. — И поставьте кушетку, обитую кожей. Ее легко будет мыть.

— И никаких ковров, — согласился лекарь. — Думал об этом. Флигель стоит пристроить, хуже точно не будет. Марта, где вы живете? Когда получите патент, я смогу вас нанять на уборку в кабинете?

— Конечно. Я в ближайшие дни открою собственную прачечную в Лавровом переулке. Обращайтесь.

И с такой гордостью я это сказала, что даже самой стало неловко. Для княжны Снежиной это и не достижение вовсе, а позор. Для вдовы Марты Плетневой — высочайшая вершина. Стоит признать, что будь я настоящей вдовой из черных горожан, я никогда не достигла бы такого успеха. У меня не было бы ни магии, ни знаний, ни стремлений.

И все же я сейчас собой гордилась.