Колумбина или... Возвращение голубков (СИ)

Глава 33 (честь семьи…. дуэль…)

— Раз уж здесь собрание, — сразу начал речь Врангель, слегка удивившись тому, что у барона встреча с Петром и Ионой. — Очень интересно. Сразу всё и обсудим. Где моя супруга?

— Я не могу знать, — немедленно ответил барон, поднявшись, но не выпуская из объятий вцепившегося в него мальчика.

— Быть может, соизволите одеть ребёнка? — чувствуя неудобство от того, что мальчик наполовину раздет, высказал Врангель.

— Не соизволю. Зачем вы приехали? — с неменьшим удивлением ответил барон.

— Вы её скрываете, это же видно, — смотрел Врангель свысока. — Моя супруга обязана вернуться домой.

— Перестаньте. Она сюда не доехала, — вставил всё же Пётр, вмешавшись в начинающийся скандал.

— Где же она?! — Врангель еле сдерживал вырывающееся возмущение и встал ближе к гордому перед ним барону. — К сожалению, просто вынужден вызвать вас на дуэль.

— Повременить прошу с выводами и решением, граф, — удивлённо взглянул Пётр.

— Это ещё почему? — ухмыльнулся в его сторону тот.

— Неизвестно, где ваша супруга, а потому не вижу причины обвинять барона Герцдорф в том, чего нет. Тем более, устраивать дуэль.

— Я защищаю честь своей семьи. Я раньше должен был вызвать его на дуэль. Уже даже потому, что он осмелился подарить моей супруге этого голубя. Кстати, вы вернули барону эту птицу, как я просил?

— Птицу? — удивился сам барон, и Пётр подтвердил:

— Да, Колумбину. К сожалению, на оранжерею графини было совершено нападение. Кто-то похитил голубку, а с нею и пару картин.

— Да, — кивал Врангель. — Я слышал… Одну из картин рисовала моя супруга именно с вами, барон. Интересное совпадение. Похищено то, что ей дорого. Кому это надо?!

— Кому надо, мы разберёмся, — обещающе выдал Пётр.

— Вот как?! За это дело вы взялись охотно? — удивился Врангель с колким намёком. — Однако мне отказали. Понимаю, — кивал он, мельком взглянув на тихую подле Петра Иону. — Здесь дело носит личностный характер. Какие-то голуби и картины важнее фамильной чести. И какой фамилии! Врангель!

— Прошу вас, граф, вам лучше успокоиться, и тогда мы будем говорить обо всём. И о вашем деле, которым я невольно, всё же, занят, и о деле с Колумбиной, — спокойно ответил Пётр, понимая, как тот вот-вот может взорваться на эмоциях.

— Я нанесу вам визит позже, — ответил Врангель. — Но запомните, я человек чести и справедливости. А вы, — взглянул он свысока на барона. — Готовьтесь к дуэли.

С этими словами, прозвучавшими угрозой, он быстро зашагал прочь. В воцарившейся недолгой тишине оставшиеся в зале переглянулись, а мальчик, так и обнимающий барона, несмело молвил:

— Мама.

— Что всё это значит?… Кража, похищение, — спросил поражённый происходящим барон.

— Прошу вас, присядьте, я расскажу, — сказал Пётр.

Барон сел обратно, взяв мальчика себе на руки, и слушал весь рассказ Петра о том, что случилось…

— Выходит, Колумбину действительно кто-то похитил. А картины зачем взяли и потом бросили? — не понимал он после рассказа.

— За ненадобностью? — предложила Иона. — Меня ведь тоже, по сути, выпустили вдруг. Зачем меня похитили?

— Мы во всём разберёмся, — обещал Пётр.

Теперь он как никогда был уверен, что во всём стоит поставить точку, а негодяев отыскать.

— Колумбина сейчас в доме моего брата здесь, в Петербурге. Мы немедленно передадим её вам, — добавил он.

— Только вы должны знать и о том, что у Колумбины теперь двое птенцов, — улыбнулась Иона барону и тот приятно удивился:

— Вот как?! У неё появился друг сердца?! Где же он?! Как она смогла высидеть птенцов без него?!

— Видимо, любовь творит чудеса, — радовалась тому факту и Иона. — Не знаю, как она выжила всё произошедшее, но её надо вернуть к милому.

— Я помогу, сделаю всё, что в моих силах, но… без Габ…. графини Врангель, — запнулся он. — Я не смогу. Я должен дождаться её, если она, действительно, собиралась меня навестить.

— Да, она отправилась со мной именно по этой причине, — напомнила Иона всё, что ему уже рассказали.

Только барон казался крайне взволнованным, даже потерянным или в шоке. Видя его состояние, Пётр сразу предложил встретиться завтра, когда все эмоции улягутся, когда, может, и граф Врангель успокоится, чтобы с тем заново переговорить…