Колючка для мерзавца, или сводные в академии драконов (СИ)

14.2

Воздух такой горячий, что им становится невозможно дышать. Слышу крики, кажется, меня зовут по имени, но откуда? Что происходит?

Пытаюсь открыть глаза, но их тут же режет от сухости. Меня накрывает паникой, я не понимаю, как прекратить всё это. Мне пока не больно, но слишком жарко. Горло стягивает, будто я сильно простудилась. Очень хочется пить, лёгкие едва двигаются и болят, словно в них попала стеклянная крошка.

Мне страшно. Я прекрасно понимаю, что не могу контролировать происходящее и меня это пугает. Очень.

Впервые в жизни я так ярко и отчётливо понимаю, что вот сейчас — тот миг, в котором моё время становится до невозможности прозрачным. Одно неловкое движение и я пересеку черту без права вернуться к жизни.

Или я уже пересекла её?

Огонь оборачивается вокруг меня прекрасным вихрем белого света. Я чувствую искр магии в ослепляюще ярких всполохах, но по-прежнему не могу двигаться.

— П-пом…

Не знаю точно, что я пытаюсь изобразить, но вместо звука у меня получается хрип, а по горлу изнутри будто ножом проводят.

— Пожал…

Не знаю, как долго я стою, пока среди огня и света не возникает тёмный силуэт. Я пытаюсь сфокусироваться, но в глазах расплывается.

Запоздало понимаю, что падаю, пугаюсь этого, но удара не следует. Силуэт подхватывает меня на руки, а после огонь исчезает.

Мне требуется некоторое время, чтобы снова начать видеть. Не сразу, но цветные пятна перед глазами начинают проясняться. Я замечаю камеру, магических нитей паутины в ней уже нет. Стены и потолок покрыты сажей везде, кроме дальнего угла. Там остался единственный чистый полукруг, в котором сидит лис с огромными удивлённо испуганными глазами. Похоже, Рик успел создать магический барьер…

— Охренеть! — слышно с другой стороны. — Фергус, ты видел? Решётка докрасна раскалилась!

Я поднимаю голову, и шея, не выдержав напряжения, слабеет. Теперь я ясно вижу мерзавца, взирающего на меня с непонятным выражением на роже. К счастью для него, молчит.

— Давай в лазарет, — снова подаёт голос Саймон. — Я здесь порядок наведу и… наше дело продолжу.

Фергус кивает и, плавно развернувшись, выходит из камеры вместе со мной.

Негромкий стук его ботинок кажутся успокаивающим. Я чувствую, как горит моя кожа, будто от солнечного ожога, глаза закрываются, но я пытаюсь держать их открытыми.

Сил на злость у меня не остаётся, но соблазн влепить этому гаду по щеке достаточно силён. Клянусь драконьими богами, если бы не слабость, я бы точно это сделала.

— Не пытайся двигаться, — цедит он сквозь зубы. — У тебя ожоги по всему телу. Слабые, но всё же. Лекарям работы на весь день и половину ночи тоже. Как можно быть настолько безрассудной?

— Пошёл… ты…

— Я бы с радостью, но такой бестолочи, как ты, просто необходим я, иначе от тебя останется чудесная кучка пепла, которая молчит, не бесит и не целуется с кем попало.

— От…ва…ли.

— Ты не понимаешь, что могла сегодня умереть?

Эти слова он произносит со злостью и какой-то горечью. Пф. Будто кто-то другой перед всем этим выглядел так, словно собирается меня придушить. Совсем я его не понимаю.

И тем не менее я понимаю, это и правда мог быть мой последний день. Проклятье. Так глупо погибнуть от собственной силы? А что если бы это случилось, когда я была дома?

Под эти невесёлые мысли мы оказываемся в лазарете. Фергус тут же отсыпает звучные команды. Меня размещают в палате, рядом появляется пара медсестёр, одна из которых сразу приступает к лечению, окутывая меня восхитительно прохладной дымкой, которая неуловимо светится голубым, а другая помогает снять одежду.

— Ох, милая, хорошо же ты… — качает она головой. — Но не волнуйся. Всё будет в порядке. Молодая, быстро восстановишься. Правда кожа первые часов десять-двенадцать будет очень нежной, как крылья бабочки. Любое неосторожное движение и сдерёшь.

Мне дают попить чего-то, по вкусу напоминающее холодный мятный чай и внутри растекается приятная прохлада. Кажется, теперь я по-настоящему готова жить. Вот только сил у меня…

— Слабость сильная, — жалуюсь врачам.

— Так неудивительно. Ты же почти весь резерв размотала со слов магистра Фергуса, — медсестра, что занималась моим лечением, бросает кокетливый взгляд в коридор. — Пока восстановишься полностью, пройдёт пара дней. До этого даже не пытайся пользоваться магией.

— Ладно…

Я тоже поглядываю на дверь. В полотне очень некстати есть стеклянная вставка, за которой видно белобрысый затылок и широкий размах плеч мерзавца. Стоит, телохранитель хренов…

И всё же с ним спокойнее, потому как с меня даже бельё сдирают, после чего ещё раз поят и укладывают на кушетку, накрыв мягкой белой простынёй.

Закончив лечение, медсестра встряхивает кистями и отходит:

— Ну всё, теперь отдыхай. Постарайся поспать, так силы восстановятся быстрее. Фергус, заходите.

— Чего?! — вздрагиваю я и натягиваю простынь до самого носа. — А ему что тут делать?!

— Как что? Он присмотрит, чтобы у вас не случилось очередного самовозгорания, — будто неразумному ребёнку объясняют мне.

— Но я… Стойте, дайте хоть одежду какую!

— Исключено. Вашему телу нужно восстановиться, — отмахиваются они и выходят, впуская мерзавца, который тут же закрывает дверь и щёлкает замком.

Потрясающе. Теперь между нами только эта простыня…