Контрабанда, шпионаж и… любовь

Глава 5

Когда Георгия незаметно проскользнула к няне в комнату, старушка уже засыпала.

– Это ты, моя милая? – спросила она, поднимая от подушки голову.

– Да, няня, – тихо отозвалась Георгия.

– Тот джентльмен уехал?

Георгия подошла к няне и посмотрела в ее доброе морщинистое лицо.

– Нет. Он остался.

– Остался? Значит, он поплывет с вами?

– Я его уговорила, – кивнула Георгия. – Ох, няня, пожалуй, я совершила большую глупость, доверившись незнакомому мужчине. Правда, у меня не было иного выхода.

– Мистер Рейвен вас не выдаст, – поспешила успокоить ее няня. – Я уверена в этом так же, как и в том, что лежу сейчас в собственной постели.

– Но все же странно! Он хорошо одет, у него прекрасные манеры и в то же время скрывается от властей. Спрашивается, почему?…

Няня задумалась.

– Обычно господа бегают от долгов, но на мистера Рейвена это не похоже. Если тебе интересно мое мнение, он наверняка знатного рода. Кому, как не мне, об этом судить, когда я всю жизнь прослужила благородным людям.

– Нет ничего благородного в той жизни, какую мы ведем последние несколько лет, – заметила Георгия. – Вероятно, ты запамятовала, как выглядит настоящий джентльмен. Гости мачехи отнюдь не освежают твою память.

– И то правда, моя милая, – согласилась няня. – Лучше не вспоминай о них, ведь это так огорчает тебя.

– Это выше моих сил. – Голос Георгии дрогнул. Она присела на краешек няниной кровати. – Стоит мне увидеть их в нашем доме, как я вспоминаю тот ужасный день, когда мачеха в первый раз привезла из Лондона гостей.

– Не надо, доченька, – взмолилась няня.

Но Георгия словно не слышала ее.

– Как сейчас вижу ее сиятельство перед собой. В муслиновом платье, в накидке, отороченной лебяжьим пухом. «Георгия, – сказала она резко, – что за вид у тебя! Ты выглядишь как скотница! Оставь свои деревенские манеры хотя бы на сегодняшний вечер и спускайся ужинать к гостям. Один достойный господин мечтает с тобой познакомиться».

– Забудь, забудь… – умоляла ее няня.

Она уже не раз слышала печальную историю.

Георгия смотрела на распятие, висевшее над кроватью, но не видела его. Перед ней снова возникали картины ужасной ночи.

Тогда она с радостью согласилась поужинать с гостями, поскольку после смерти отца чувствовала себя очень одиноко, и неожиданное развлечение пришлось как нельзя кстати. Она надела дорогое платье, которое дала ей мачеха, и причесалась по последней моде.

Взглянув на себя в зеркало, осталась довольна: ей можно не стыдиться своей внешности. «Какая ты сегодня красивая, Георгия, – восторгалась няня. – Жаль, что сэр Гектор тебя сейчас не видит». – «Наверное, отцу было бы приятно видеть меня с гостями», – ответила она няне. Весь год она не снимала траур и чувствовала, как угнетающе действовал на нее пустой, одинокий дом. И вот из Лондона приехала мачеха. Она привезла с собой множество слуг, кучу свечей, на кухне появились повара, готовившие изысканные кушанья. Из сада и теплиц принесли цветы и украсили ими гостиную. Цветы стояли даже в передней. С мебели сняли чехлы, во всех комнатах затопили камины.

Столь роскошного платья, какое дала ей мачеха, у нее еще никогда не было. Когда вошла в гостиную, взоры всех присутствующих устремились на нее, но она нисколько не смутилась и не испугалась. Страх ощутила позднее, когда услышала голос лорда Ревенскрофта, замирающий от страсти, и увидела его похотливые, налитые кровью глаза.

Она старалась держаться от него подальше, но все ее старания были тщетны. Кто-то играл в карты, кто-то любезничал в укромных уголках, он же не оставлял ее ни на минуту. Георгия хотела под каким-нибудь предлогом уйти, однако побоялась рассердить мачеху – та ясно дала ей понять, что его сиятельство – важная персона.

Он попросил показать ему картину известного художника, висевшую в передней. Не подозревая ничего плохого, Георгия согласилась. Но как только они остались одни, он схватил ее и притянул к себе.

– Отпустите меня, милорд! – взмолилась она.

– Какая милашка! – прохрипел Ревенскрофт и так крепко прижал ее к себе, что девушка не могла даже вздохнуть. В лицо ударил крепкий запах спиртного.

– Мне нужно вернуться! Что подумают гости! Пустите же меня!

– Подумают то, что должны подумать: ты очаровательна, и поэтому обязательно будешь моей.

Георгию охватил страх. Она боролась изо всех сил – вырывалась, била его кулаками в грудь, но он был гораздо сильнее. Его толстые губы коснулись ее щеки. Она хотела закричать и не смогла.

– Маленькая пташка все равно будет моей, – хохотал он. – Вырывайся сколько хочешь, никуда от меня не денешься!

Он целовал ее. Георгия чувствовала, что вот-вот потеряет сознание от ужаса и отвращения. Из последних сил она оттолкнула его и все-таки вырвалась. Но, вместо того чтобы убежать куда-нибудь и скрыться, в страхе устремилась в гостиную.

И вот тогда она поняла весь ужас происходящего. Мужчины, разгоряченные вином и подбадриваемые криками лорда Ревенскрофта «В погоню!», бросились за ней.

Совершенно обезумевшей Георгии не пришло в голову искать защиты у няни – она побежала к дубовой лестнице. Кто-то схватил охотничий рог и принялся трубить в него. С шумом и криками мужчины кинулись за девушкой. Георгию охватил дикий страх – наверное, так чувствует себя трепетная лань, за которой гонится свора охотничьих собак.

Она была уже почти на самом верху, когда вдруг вспомнила о молельне. Добежав до нее, она проскользнула в дверь и без сил, задыхаясь и почти теряя сознание, рухнула на пол.

Она слышала, как хлопают в коридоре двери, раздаются крики «Ату ее!» и громко трубит рог. Суматоха еще долго не прекращалась.

До самого рассвета девушка лежала, дрожа как в лихорадке. Но наступил новый день, и она воспряла духом. Георгия решила, что, несмотря ни на какие угрозы мачехи, она не встретится больше с лордом Ревенскрофтом.

Леди Грейзбрук была очень недовольна ее поведением.

– Тупица! – бушевала она. – Лорд Ревенскрофт мог бы тебе помочь. Или ты хочешь провести в этой вонючей дыре всю свою жизнь?

– Я ничего не хочу, – отвечала Георгия. – И никогда, слышите, никогда больше не выйду к вашим гостям! Если они опять приедут сюда – а этого я не могу предотвратить, – они меня не увидят.

– Будь же благоразумна, – начала, было, леди Грейзбрук, но осеклась, взглянув на отрешенное лицо девушки.

– Я скорее покончу с жизнью, – твердо сказала Георгия, – чем позволю этому человеку еще раз прикоснуться к себе.

Каролина Грейзбрук явно смутилась.

– Возможно, его сиятельство и был слишком груб, – заметила она, – ибо он привык, что женщинам льстит его внимание. Ничего, Георгия, ты сама поймешь, как нужно вести себя с мужчинами. Хочешь, я поговорю с лордом Ревенскрофтом, чтобы он действовал не столь напористо?

– Я отказываюсь даже беседовать с ним, – заявила Георгия. – А если вы попробуете заставить меня встречаться с лордом Ревенскрофтом или с кем-либо другим, я убегу.

– Ерунда! Куда тебе бежать? – презрительно бросила леди Грейзбрук.

Однако, решив, что зашла слишком далеко, больше не заставляла Георгию выходить к гостям.

Увы, злоключения Георгии на этом не закончились. На следующий день она рано отправилась спать, но заснуть не могла – все думала о том, что произошло накануне вечером. Когда часы пробили полночь, за дверью спальни послышался шорох. Георгия не задула свечу, ибо после всего пережитого боялась даже темноты. Она села на постели и расширившимися от ужаса глазами смотрела на ручку двери. Та медленно поворачивалась. К счастью, Георгия закрыла дверь на ключ, чего раньше никогда не делала. Но сегодня что-то подсказало ей так поступить.

За дверью слышалось тяжелое дыхание.

– Кто там? – спросила она, вся дрожа.

В ответ раздался тихий шепот:

– Впусти меня, Георгия, крошка, я хочу с тобой поговорить.

Георгия узнала голос, и в тот же миг страх с новой силой охватил ее. Она спрыгнула с кровати и принялась двигать мебель, баррикадируя дверь. Казалось, в нее вселилась сверхъестественная сила, но когда дверь была надежно укреплена, все ее тело болело от неимоверного напряжения. Она замерла, прислушиваясь. Из-за дверей снова донесся самоуверенный и надменный голос:

– Я подожду, крошка Георгия, подожду.

И он, похохатывая, удалился.

Георгия с ума сходила от страха весь следующий день и даже после того, как вся компания вернулась в Лондон. Выход из положения нашла няня. Когда ее сиятельство приезжала с друзьями в поместье, Георгия спала в крошечной комнатке, примыкающей к няниной спальне.

Комнатка – не больше шкафа, но в ней Георгия чувствовала себя в безопасности. Во всем доме было только два места, где ее не могли найти, – эта комнатка и молельня.

– Забудь все, моя хорошая, – повторила няня, когда Георгия закончила свой рассказ.

– Не могу. Когда лорд Ревенскрофт приезжает сюда, я сразу же вспоминаю ужасы той ночи. Мерзкий, отвратительный тип. В его присутствии даже комнаты кажутся мне грязными.

– Все уже позади, – успокаивала ее няня.

– И все же я никогда не буду чувствовать себя в полной безопасности, пока он жив, – возразила Георгия. – Мне кажется, хотя мачеха и не признается, он до сих пор требует привести меня. Сегодня она снова просила спуститься вниз и развлечь гостей. Кто, кроме него, мог желать этого?

– Думаю, не следует преувеличивать опасность. Ты всего лишь незначительный эпизод в жизни его сиятельства. Не сомневайся, многие женщины рады услужить лорду. А тебя он, должно быть, уже забыл.

Няня и сама не очень-то верила в свои слова, но ей хотелось хоть как-то утешить Георгию.

– Если бы это было действительно так, – вздохнула Георгия.

– Ну, в любом случае завтра они уедут, – сказала няня.

– Завтра? – Лицо Георгии сразу просветлело. – Почему так скоро?

– Если верить кучеру ее сиятельства, они завернули сюда лишь на один день. Прошлой ночью гостили в доме лорда Ревенскрофта – его поместье не далее чем в тридцати милях отсюда, – а завтра отправятся к другому приятелю ее сиятельства. Не помню, как его зовут.

– Кстати, мистер Рейвен очень хочет узнать имя того джентльмена в сером. По-видимому, это новый ухажер мачехи.

– Джентльмена в сером? – переспросила няня. – Кажется, перед ужином я видела его в коридоре. Худой, темноволосый, с морщинистым лицом.

– О нем и речь, – подтвердила Георгия. – Ты знаешь, как его зовут?

– Постараюсь завтра выяснить у слуг, – пообещала няня. – Среди них есть один, который получше, чем все остальные. Такой вежливый молодой человек.

– Слава Богу, хоть один приличный нашелся, – улыбнулась Георгия. – Будем надеяться, что они не учинят такого разгрома, как в прошлый раз.

– Да уж, я неделю после них все приводила в порядок, – вздохнула няня. – Если бы миссис Айвес не помогла мне, я провозилась бы куда дольше.

– Мы даже не можем позволить себе нанять прислугу, – сказала Георгия.

– Хорошо, что миссис Айвес не берет денег, – добавила няня. – Иногда она уносит домой овощей с нашего огорода, а когда я варю куриный бульон, то наливаю тарелку для ее младшенького. Он такой слабенький, бедняжка.

– Не могу представить, что бы наши люди без тебя делали, милая нянюшка, – сказала Георгия и поцеловала старушку в щеку.

– Ну, нечего тут сидеть всю ночь напролет, – смущенно проворчала та в ответ.

– Постараюсь уснуть, – вздохнула Георгия, – хотя все время думаю о том, что нам предстоит завтра.

– Ее сиятельство не ведает, что творит. Еще весла не обсохли, а тебя снова посылают. И когда же только всему этому наступит конец! Иногда мне кажется, что не доживу до этого дня.

– Мы ничего не можем поделать.

– Я знаю, добром это не кончится. Ее сиятельство требует все больше и больше. Конечно, нужны немалые деньги, чтобы платить этим нахальным слугам и покупать дорогие безделушки. Но неужели ради них ты должна рисковать своей жизнью? Неужели она не понимает, что если тебя схватят, то не будет больше ни лошадей, ни карет, ни красивых нарядов? Без тебя карманы ее скоро опустеют, не мог же сквайр, бедняжка, оставить ей столько денег, чтобы их хватило на все ее прихоти.

– Вряд ли мою мачеху способно что-то остановить, – с горечью заметила Георгия. – Уж если она захочет что-то получить, непременно добьется любыми средствами. А желание у нее только одно – деньги.

– Она заплатила людям? – поинтересовалась няня. – Если нет, тебе будет трудно уговорить их выйти в море еще раз.

– Я настояла на том, что деньги нужны немедленно, – ответила Георгия. – К счастью, она выиграла в карты и не стала спорить со мной. Я даже убедила ее дать каждому гребцу на одну гинею больше, поскольку на сей раз мы везем пассажира. Мои люди не настолько глупы, чтобы не понять, кого им предстоит переправить через канал.

– А как отнесся к этому мистер Рейвен? – неожиданно спросила няня.

– Он пришел в ужас. Конечно, с моей стороны было чистое безумие довериться совершенно незнакомому человеку. Но я просто вынуждена так поступить: плыть без одного гребца равносильно самоубийству. Наше единственное спасение в том, что мы окажемся быстрее береговой охраны.

– Единственное ваше спасение, милая ты моя, в том, чтобы никто вас не выдал. Наше поместье всегда было вне подозрений, так как сэра Гектора, да упокоит его душу Господь, уважали все в округе.

– Бедный отец, – вздохнула Георгия. – Не представляю, как бы он отреагировал, если бы узнал, что творится в его доме.

– Иди спать, моя милая, – сказала няня, подавляя зевок. – Уже поздно. Ступай в свою комнату, а я встану и запру дверь.

– Я сама ее запру. – Георгия закрыла дверь на ключ и на засов, который поставили недавно. – Теперь я чувствую себя в безопасности. Но пока этот человек не уберется из нашего дома, страх не оставит меня.

– Жаль, что мистер Рейвен не может заступиться за тебя. Он бы поставил его сиятельство на место. Такой приятный молодой человек! Завтра дам ему рубашку мистера Чарльза, а пока он будет в море, выстираю и выглажу его собственную.

– С какой стати ты беспокоишься о мистере Рейвене! – воскликнула Георгия. – Если бы он не попал в беду, его бы здесь не было.

– Дам-ка я ему еще и куртку, в которой мистер Чарльз обычно ходил в море, – продолжала няня, не обращая на слова Георгии никакого внимания. – Не может же он плыть в своем шикарном сюртуке! Знаешь, Георгия, я рада, что он будет с вами. Думаю, если случится беда, ты сможешь рассчитывать на него.

– Я никому не доверяю и ни на кого не рассчитываю, – выпалила Георгия. – Ты знаешь, какого я мнения о мужчинах, а особенно о всяких разных господах. Единственная моя защита – мой пистолет. А мистеру Рейвену я доверяю не больше, чем остальным мужчинам его круга.

Георгия вдруг почувствовала, что незаслуженно обвинила человека, который согласился ей помочь в трудную минуту. И хотя она пыталась убедить себя, что он поступает так ради денег, все-таки в глубине души сознавала: причина в другом. Он уже собирался уезжать, но вдруг почему-то изменил свое решение. «Уедет, как только вернемся обратно», – успокаивала себя Георгия, стараясь не думать ни о чем. Вдруг ее охватил страх. А если они никогда не вернутся? Если их схватят?

Герцог провел скучнейший день. Он лежал на кровати и пытался читать старинные книги. Он не стал спускаться по лестнице и подслушивать под дверью, не стал и заглядывать через маленькое окошко в гостиную. Ему была отвратительна эта шумная пьяная компания, да и на Каролину смотреть не было никакого желания.

Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы вспомнить, до чего она вульгарна и распущенна, при всей своей красоте. Даже если бы он и не подслушал ее разговора с Георгией, для него было очевидно, что Каролине и ее гостям в этом доме не место. С годами герцог научился разбираться в людях и прекрасно знал, какова настоящая Каролина – алчная, злая, развратная.

С тех пор как герцог получил наследство, в отношениях с красотками он был предельно холоден и осторожен. Каролина преподала ему хороший урок, который запомнится надолго. И все-таки Трайдон не мог забыть, как вызывающе она вела себя с молодой, беззащитной девушкой. Его охватывала ярость при мысли о том, что из-за ненасытных желаний развратной женщины Георгия и ее люди вынуждены нарушать закон и рисковать жизнью.

Герцог не хотел принимать участия в делах бывшей любовницы. Однако он дал слово Георгии и не собирался его нарушать. Его сейчас волновало другое: справится ли он с ролью гребца? Все-таки не садился за весла уже очень давно, со времен окончания Оксфорда. Успокаивало только то, что он находился в отличной физической форме.

– Да, ваши гости неплохо повеселились, – усмехнулся герцог, идя по опустевшему дому с Георгией.

Через открытые двери спален они наблюдали вопиющий беспорядок: неубранные постели, разбросанные вещи, тазы с грязной водой. Полы затоптаны, на обеденных столах остатки ночной трапезы. Всюду – следы безобразной пьяной оргии.

– После них всегда так, – отозвалась Георгия.

Герцог решил не продолжать разговора на эту тему. Хорошо смазанная дверь, ведущая в погреб, бесшумно отворилась, и он стал осторожно спускаться по стертым каменным ступеням вслед за Георгией.

– А бочонки и тюки все еще здесь, – как бы между прочим заметил герцог.

– Товар заберут сегодня ночью, – сказала девушка.

– А кто его обычно забирает?

– Я никогда не видела этого человека. Мне известно только его имя – Филипп. Товар выносят из погреба через другую дверь, которая выходит во двор за конюшней. Никто в доме не знает, когда и как это происходит. – Георгия беззаботно говорила, как вдруг остановилась и с тревогой посмотрела на герцога. – А почему вы спрашиваете? – забеспокоилась она. – Боже мой, а если это ловушка! Вы и так слишком много знаете.

– Если бы вы как следует подумали, то не высказывали бы нелепых предположений. Я обещал не причинить вам никакого вреда, и свое слово сдержу.

– Но вы все время задаете вопросы, – дрогнувшим голосом произнесла Георгия.

– Просто я заинтригован. На моем месте вы поступили бы точно так же. Вообразите себе: вы спокойно едете по своим делам и вдруг оказываетесь в столь необычном положении. Разве вы не попытались бы выяснить, что здесь происходит, к каким людям попали? Кроме того, мне с детства хотелось знать побольше о контрабандистах.

– Если бы вы знали о них столько же, сколько знаю я, вам бы не было так интересно, – с горечью сказала Георгия. – Что ж, у меня нет иного выбора, приходится верить вам на слово. Но не спрашивайте меня больше ни о чем. Завтра вы должны забыть все, что видели и слышали. Вы мне поклялись.

– Слушаюсь, моя повелительница! Готов выполнить все ваши указания! – ухмыльнулся герцог. – Вам следовало бы родиться мальчиком. Вы отдаете приказы не хуже офицера.

Георгия улыбнулась:

– А знаете, почему меня назвали Георгией? Мои родители считали, что родится мальчик. Они хотели назвать сына в честь его величества короля Георга. И так свыклись с этой мыслью, что, когда родилась я, просто прибавили к имени женское окончание.

Герцог громко рассмеялся. Его смех прозвучал как-то зловеще в гулкой тишине подземного коридора.

– Тихо, – быстро прошептала Георгия. – Мои люди не знают, что вы плывете с нами. Когда спустимся в нижнюю пещеру, я пойду вперед и объясню, почему вынуждена взять вас с собой. Иначе это может им не понравиться.

Если со стороны команды и возникли какие-то возражения, однако никто не задал герцогу ни единого вопроса. Хотя, как ему показалось, встретили его довольно настороженно – он чувствовал на себе холодные недоверчивые взгляды.

К тому времени когда лодка была спущена на воду и отошла от берега, последние солнечные лучи скрылись за горизонтом и на небе зажглись первые звезды.

Герцог занял место рядом с плотным мужчиной, который, как ему сказали, был кузнецом, и, крепко сжав в руках весло, приготовился сделать все возможное, чтобы выглядеть не хуже других. К его удивлению, лодка была довольно легка на ходу и быстро заскользила по морской глади.

Герцог посмотрел на Георгию – она сидела на корме за румпелем. Усмехнувшись, подумал: сейчас никому бы и в голову не пришло назвать ее знатной дамой. Одета девушка была так же, как и позапрошлой ночью: высокие рыбацкие сапоги, старый камзол, на голове черный платок.

– Вперед! – приказала Георгия. – Темп задает Фред. Посмотрим, сможем ли мы идти полным ходом.

Для герцога началось серьезное испытание. Через некоторое время он вздохнул с облегчением: гребля давалась ему не так уж тяжело, как он предполагал. Хотя завтра спину будет не разогнуть с непривычки.

На море был полный штиль. Они шли, не сбавляя хода, и вскоре достигли середины Ла-Манша. Гребли молча. Только Георгия время от времени отдавала команды. Один из гребцов начал вдруг насвистывать.

– Прошу тебя, Коббер, прекрати. Ты сбиваешь дыхание, – тут же оборвала его Георгия. – Кроме того, никогда не знаешь, кто тебя может подслушать.

Прошло несколько часов, все было спокойно. Лишь один раз Трайдон заметил вдалеке зеленый огонек. Наверное, это корабль, решил он. Наконец Георгия тихо сказала:

– Впереди земля.

Они подошли к небольшой бухточке. Двое, сидевших на носу, спрыгнули в воду и подтащили лодку к берегу. Потом, шлепая по отмели, на берег выбрались и все остальные. Герцог шел, печально размышляя о том, что скажет Перегин, увидев свои когда-то лучшие ботфорты.

Мужчины остались стоять у лодки, а Георгия шагнула в темноту.

– Почему вы не идете за ней? – спросил герцог.

– Нам приказано ждать на берегу, – ответил один из них. – Если что-то случится и госпожа не придет, мы должны возвращаться без нее.

– Мужчины так не поступают, – резко возразил герцог.

– Она нам приказала, – угрюмо повторил рыбак.

– Не люблю, когда здоровые, сильные мужчины прячутся за спиной женщины, – зло сказал герцог и, не обращая внимания на глухое роптание, направился вслед за Георгией.

Ночь выдалась светлая. Он ясно видел Георгию впереди и очень скоро догнал ее.

– В чем дело? – рассердилась она. – Я приказала команде оставаться на берегу.

– Если что-то случится, их там вполне достаточно, чтобы столкнуть лодку в море и уплыть, – ответил герцог.

– Я не потерплю, чтобы мои команды не выполнялись, – бросила она. – Я сама прекрасно знаю, что мне делать.

– Надеюсь на это, у меня нет ни малейшего желания попасть в засаду.

– Здесь не может быть засады, – возразила Георгия. – Возвращайтесь и ждите меня на берегу.

– И не подумаю, – заявил герцог. – Так что не стоит терять времени даром, находясь во вражеской стране. Где пассажир?

Георгия поняла – что бы она ни говорила, на герцога это не произведет ни малейшего впечатления. Она двинулась вперед, храня угрюмое молчание. Еще несколько шагов – и они оказались у входа в пещеру, искусно замаскированную огромными камнями.

Георгия остановилась и тихо свистнула. Тотчас же появился какой-то рыбак. В руке его тускло мерцал фонарь.

– Не ждали вас так рано, мадам, а то бы подошли к самому берегу.

Рыбак говорил на местном диалекте, и герцог с трудом понимал его.

– Доплыли быстрее обычного, – на отличном французском ответила Георгия. – Все готово?

– Да, мадам. Сегодня, как вы знаете, груза не будет. Только месье. Он очень нервничает.

– Сообщите ему, что мы должны немедленно возвращаться, – приказала Георгия.

Рыбак исчез в пещере и через секунду появился вновь. За ним шел мужчина в длинном дорожном плаще и шляпе, глубоко надвинутой на глаза.

– Добрый вечер, месье, – поздоровалась Георгия.

Француз вскинул голову от удивления, услышав женский голос.

– Женщина? – спросил он рыбака.

Тот начал ему что-то объяснять, а Георгия тихо, чтобы француз не слышал, сказала герцогу:

– Пассажирам никогда не сообщают, что их повезет женщина. Иначе они побоятся сесть в лодку.

Француз подошел к Георгии и поцеловал ей руку.

– Я в восторге, мадам, – пробормотал он тоном, свидетельствующим скорее об обратном.

– Поторопитесь, – резко сказала Георгия. – Мы не можем здесь долго задерживаться.

Рыбак помог пассажиру пройти по скользкой гальке и вывел его на песчаный берег.

Когда они подходили к лодке, Георгия приказала герцогу:

– Перенесите его – он без сапог.

Герцог с улыбкой направился к французу. Тот сначала запротестовал, но потом сдался – ибо не хотел промочить ноги. Герцог усадил его на корму, и гребцы столкнули лодку на воду.

Мужчины снова принялись ритмично грести. Но герцогу показалось, что действуют они уже не столь слаженно, хотя лодка плыла достаточно быстро и море по-прежнему было спокойным. Дул свежий морской бриз, однако никто не чувствовал холода, за исключением, пожалуй, пассажира. Он плотно завернулся в плащ, но все равно дрожал в ознобе. А может быть и от страха, подумал герцог.

Только теперь он ощущал, как болит все его тело, и это неудивительно: за весла он не садился восемь лет. Ладони жгло как огнем. Герцогу стало стыдно за свою слабость, и он почти обрадовался, когда услышал, как тяжело дышит его сосед кузнец.

– Еще четверть часа, и мы будем дома, – сообщила Георгия.

Услышав ее голос, француз встрепенулся и начал озираться.

– Уже скоро, месье, – сказала Георгия по-французски, стараясь успокоить его.

Тот что-то проворчал в ответ, и герцога внезапно охватило жгучее желание выкинуть его за борт. «Чертовы шпионы, – подумал он, – как змеи, заползают в Англию».

Поговаривали, что Бонапарт получает ценнейшие сведения о передвижении британских войск и на суше, и на море, благодаря своим агентам. Они втираются в доверие и покупают сведения у всяких подонков, готовых стать предателями, едва зайдет речь о деньгах.

От злости у герцога даже прошла усталость, и он стал грести с еще большим усердием, мучительно соображая, как бы выдать шпиона властям, не привлекая при этом внимания к Георгии и ее людям.

Вдруг откуда-то из темноты донесся крик:

– Эй, на лодке! Именем его величества короля Георга приказываем остановиться!

– Береговая охрана! – чуть слышно прошептала Георгия. – Быстрее!

Но все уже поняли, какая опасность им угрожает, и никого не нужно было подгонять. У гребцов словно открылось второе дыхание, весла так и мелькали. Каждый боролся за собственную жизнь.

– Остановитесь! – неслось из темноты. – Или мы будем стрелять.

– Быстрее! Быстрее! Пригните головы!

Казалось, лодка уже не плывет, а летит над водой. Внезапно раздался выстрел, и герцог услышал, как совсем близко просвистела пуля.

– Головы вниз! – скомандовал он так, будто очутился у себя в полку. – Георгия, на дно лодки, быстро!

И она ему безропотно подчинилась! Снова раздались выстрелы. Казалось, стреляли над самыми их головами.

– Быстрее, быстрее! – Георгия уже не приказывала, а молила. – Быстрее! Боже милостивый, помоги нам! Помоги нам вернуться домой!

Обезумевший от страха, француз вскочил со своего места.

– Это ужасно! Я боюсь! – закричал он и замахал руками, будто собираясь выпрыгнуть из лодки.

– Сядьте, идиот! – заорал герцог, но было уже поздно.

Раздался выстрел, и француз рухнул на дно лодки прямо на Георгию.

– Быстрее, быстрее! – продолжал командовать герцог. – Темп задаю я. Раз-два, раз-два…

Прозвучало еще несколько выстрелов, но уже не так близко. Герцог огляделся. Стоял густой туман. Береговая охрана, должно быть, потеряла их из виду. Но он не давал гребцам расслабиться:

– Раз-два, раз-два.

Лодка неслась все стремительнее.

Георгия снова заняла место у румпеля. Француз, обмякнув, лежал на дне лодки.

– Малый ход, – сказала наконец Георгия, и голос ее дрогнул. – Мы дома.

Лодка вошла в небольшой залив. Мужчины спрыгнули в воду и вытащили ее на берег.

– Бегите все по домам! И забудьте то, что сегодня произошло, – велела Георгия.

Ей не пришлось повторять дважды. Не успела она произнести последние слова, как берег опустел.

– Давайте отнесем его в пещеру, – дрожащим голосом сказала Георгия, указав на француза.

– Я сделаю это сам, – ответил герцог. – Принесите фонарь.

Трайдон поднял француза. Когда он нес его по берегу, тот еще дышал. Однако дыхание его было слабым и прерывистым. Георгия поджидала их у входа в пещеру с фонарем в руке.

Опустив раненого на пол, герцог увидел, что пуля пробила ему грудь. Его плащ и светлый камзол намокли от крови.

– Он… умирает? – чуть слышно прошептала Георгия.

Француз с трудом произнес по-французски:

– Передайте Жюлю… передайте Жюлю… нужно убить… принца Уэльского… немедленно… приказ императора…

Тут изо рта его хлынула кровь, он дернулся и затих.

На войне герцогу не раз доводилось видеть смерть, и он понял, что француз-шпион мертв.