Контрабанда, шпионаж и… любовь

Глава 7

Георгия, присев на диван, взяла бокал вина, предложенный ей Перегином. Почувствовав, что мужчины по-прежнему смущены, она, волнуясь, спросила:

– Простите, я сделала что-нибудь не так? Мне, наверное, следовало остаться внизу?

Перегин взглянул на герцога. Тот спокойно ответил:

– Все в порядке. Просто не совсем удобно, когда в доме неженатого мужчины находится женщина.

– Да, но я замужняя женщина! – воскликнула Георгия.

– Боюсь, для тех, кто выдумал подобные правила, это не послужит оправданием, – улыбнулся герцог.

Георгия вспыхнула.

– В таком случае я ухожу, – сказала она и поспешно встала.

– Нет-нет, – остановил ее герцог. – В том, что вы находитесь здесь, в общем-то нет ничего страшного, тем более нам нужно многое обсудить. Одну проблему уже разрешил капитан Каррингтон – он предложил, чтобы вы остановились у его бабушки, леди Каррингтон.

Георгия смущенно посмотрела на них и пробормотала:

– Да, но… я не могу остановиться у незнакомых людей.

– К сожалению, у нас нет другого выхода, если мы хотим выполнить то, что задумали, – заметил герцог. – К тому же это ненадолго. Как только мы найдем француза, вы немедленно отправитесь домой. И не забывайте, что покровительство дамы из высшего общества, в данном случае бабушки Перегина, вам просто необходимо. Иначе мы не сможем получить для вас приглашение в Карлтон-хаус.

– Хорошо, – сказала Георгия и смущенно потупилась.

Пропыленная бархатная шляпка съехала ей на лоб.

– Простите, – прервал неловкое молчание Перегин, – я вынужден вас покинуть на несколько минут. Мне необходимо написать записку приятелю. Мы договаривались поужинать вместе, и я должен известить его о моем отказе. После этого мы сразу же отправимся к бабушке.

Он вышел из комнаты, Трайдон проследовал за ним. Георгия услышала слова герцога: «Сначала прикажи своему слуге отвести лошадей ко мне на конюшню. И пусть поскорее доставит сюда мою карету».

Наличие собственной конюшни и кареты свидетельствовало о том, что мистер Рейвен достаточно состоятельный человек. И Георгия с облегчением подумала, что те неприятности, о которых он ей говорил, отнюдь не связаны с его финансовым положением. Девушка даже обрадовалась. Зная по собственному опыту, каково приходится в нужде, она опасалась, что из-за нее у мистера Рейвена возникнут непредвиденные расходы, которые ему, возможно, не по карману. Он платил за обеды в трактирах, где они останавливались по дороге в Лондон. А на почтовой станции, попросив грума присмотреть за лошадьми, сунул ему в руку несколько гиней, что не ускользнуло от внимания Георгии.

Она чувствовала неловкость от того, что не в состоянии за себя заплатить. Конечно, это было непростительной глупостью с ее стороны – уехать из дому без гроша в кармане. Но в спешке она даже не сообразила, что после деревушки Литтл-Чедбери придется платить только монетами. И лишь перед самым Лондоном решила намекнуть герцогу, что у нее нет с собой денег, но так и не придумала, как ей это лучше сделать.

Окинув взглядом великолепную гостиную Перегина, Георгия ощутила внезапное беспокойство. Мысль о том, что она вынуждена находиться в доме знатного господина, который всего лишь снизошел до нее, была настолько невыносимой, что ее охватило непреодолимое желание немедленно вскочить, хлопнуть дверью и бежать отсюда без оглядки к своему родному дому. Пусть ей приходится нелегко – контрабанда, риск, угрозы мачехи, но там она, по крайней мере, среди своих, среди тех, кого знает и понимает. Лондон же такой чужой и неведомый – и потому страшен вдвойне.

Как только герцог вернулся в комнату, Георгия порывисто вскочила и бросилась к нему.

– Прошу вас, увезите меня отсюда, – взмолилась она. – Я не могу здесь больше оставаться. У меня ничего не выйдет, и вам будет стыдно за меня. Пожалуйста, мистер Рейвен, позвольте мне уехать домой.

– Что с вами? Что произошло?

Она схватила его за руку и, устремив на него взгляд, полный мольбы и отчаяния, прошептала:

– Я боюсь.

Несколько секунд герцог внимательно смотрел на нее и вдруг неожиданно вспомнил, что именно такой страх ему доводилось видеть в глазах молодых солдат перед сражением.

– Это вы-то боитесь? Никогда не поверю. Не вы ли вчера ночью хладнокровно отдавали приказы под свистящими над головой пулями? Любая женщина давно лежала бы без чувств, а вам все было нипочем! И не вы ли, приказав своей команде разойтись по домам, кинулись помогать мне, когда я нес умирающего француза в пещеру, а потом спокойно ждали, пока я сброшу его труп в море? И теперь вы, оказывается, боитесь неизвестно чего, сидя на мягком диване.

Герцогу показалось, что Георгия немного успокоилась, хотя ее руки по-прежнему дрожали.

– И все же я хочу вернуться, – вымолвила она. – От меня не будет никакого проку.

– Об этом позвольте судить мне. Вы подумали, как я смогу узнать человека, которого никогда в жизни не видел?

– А если его нет в Лондоне?

– Вы прекрасно знаете, что он здесь. И какое у него задание, вам тоже известно. Мы с вами обязаны сделать все, чтобы он не успел его выполнить. Будьте же мужественны, Георгия! Ведь вы отважная амазонка, не так ли?

Помолчав, она сказала:

– Если когда-то я и была отважной, то только потому, что боролась не за себя, а за другого человека.

– Бог мой! – воскликнул герцог. – Что же изменилось сейчас? Вы по-прежнему сражаетесь за вашего брата и одновременно за всю Англию. Неужели вы не понимаете, что может произойти, если Бонапарту удастся нас завоевать? Разве вы не знаете, какой голод, какая нужда и лишения обрушились на Европу, находящуюся под его пятой! Мне доводилось видеть крестьян, которых враг лишил родного гнезда. Несчастные брели по дорогам, умирая от голода и жажды.

Георгия опустилась на диван и закрыла лицо руками.

– Смерть принца, – продолжал герцог, – подорвет моральный дух армии и будет иметь для нашей страны роковые последствия. Сейчас вы должны быть храброй вдвойне.

Георгия отняла руки от лица, и герцог увидел, как она бледна.

– Простите меня, – прошептала девушка. – Я думала только о себе.

– Поверьте мне на слово, бабушка Перегина не страшнее береговой охраны.

Губы Георгии тронула слабая улыбка.

– Простите, – повторила она. – Просто я боюсь, что не вынесу, если окажусь в светском обществе. Но если эта леди – пожилая дама, она, наверное, совсем другая, правда?

Герцог сразу обо всем догадался:

– Ну конечно! Леди Каррингтон весьма почтенная дама и уж никак не похожа на гостей вашей мачехи. Кроме того, обещаю, вы не будете одна. Я и мой друг сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить вас от того человека, которого вы так боитесь.

Увидев, как засияли глаза Георгии, он понял, что она ждала от него именно этих слов.

«Похоже, Ревенскрофт напугал ее до полусмерти, – мелькнуло у него в голове. – Черт бы его побрал, мерзавца! Когда-нибудь я сверну ему шею!»

В гостиную вбежал запыхавшийся Перегин.

– Все готово! – выпалил он. – Карета будет здесь с минуты на минуту. Бабушка живет совсем рядом, на Гросвенор-сквер.

– Превосходно! – Герцог подошел к окну. – Кстати, карета уже у подъезда. Прошу вас, Георгия.

Он помог ей подняться. Ее пальцы были холодными, как лед. «Все же странно, что Георгия так напугана», – подумал герцог, но, припомнив разговор девушки с Каролиной Грейзбрук, понял причину ее страха.

Перегин уже вышел из комнаты, а герцог все еще не отпускал руку девушки.

– Послушайте, Георгия, – начал он. – Я должен вам кое-что сказать…

Однако не успел закончить – в дверях снова появился Перегин.

– Прошу вас, поторопитесь. Если мы приедем во время ужина, бабушка нам устроит нахлобучку. Она терпеть не может, когда ей не дают спокойно поесть.

– Тогда следует поспешить, – сказал Трайдон.

В ту минуту, когда Перегин прервал его на полуслове, он собирался открыть Георгии правду о себе. Собственно говоря, ему давно следовало бы объясниться, однако он боялся, что девушка перестанет ему доверять, как только узнает о его титуле, и между ними возникнет стена отчуждения, что, в свою очередь, осложнит и без того нелегкую задачу, стоявшую перед ними.

Всю недолгую дорогу до Гросвенор-сквер Трайдон размышлял о том, как ему открыть свое инкогнито. Георгия непременно спросит, почему он солгал ей, сославшись на какие-то неприятности. Что ответить? Сказать, что он до смерти боится, как бы его не женили?

«Ну, их всех к черту», – с досадой подумал герцог о женщинах.

Пока он был занят своими невеселыми мыслями, Георгия смотрела в окошко кареты.

– Какие высокие дома! – восклицала она. – А сколько людей! Ой, смотрите! Живой медведь и обезьянка в красном кафтанчике! Когда я была маленькой, мама рассказывала мне, что на улицах Лондона можно встретить бродячих артистов. Вот уж не думала, что все это увижу собственными глазами!

– Артисты артистами – но и нищих с избытком, – усмехнулся герцог.

Перегин рассмеялся:

– Ты рассуждаешь как ретроград. Не позволяйте ему быть таким занудой, миссис Бейли.

Георгия вопросительно посмотрела на герцога:

– Разве он зануда? Никогда бы не подумала. Хотя людей, у которых только ветер в голове, я тоже недолюбливаю.

Герцог отнес ее замечание на счет гостей Каролины и быстро произнес:

– Берегись, Перегин! Впредь будь осторожнее.

– А знаете, что я думаю, миссис Бейли? – спросил Перегин.

– И что же вы думаете?

– Судя по тому немногому, что успел рассказать о вас мой друг Трайдон, вы воспринимаете жизнь слишком серьезно. Позвольте заметить, вы молоды и красивы. Так умейте жить и радоваться жизни.

– Красива? Это комплимент? – изумленно спросила Георгия.

Как всякая женщина, она не могла остаться равнодушной, когда разговор зашел о ее внешности.

– Ну что вы, истинная правда. Вы действительно красивы, – уверенно сказал Перегин. – Погодите, вот попадете в руки моей бабушки – она разоденет вас так, что вы сами себя не узнаете.

– Я поняла вас. В своем костюме я, конечно, выгляжу ужасно. А может быть, вы просто смеетесь надо мной?

– Никогда! Чтобы провалиться мне на этом месте, – спохватился Перегин. – Я только хотел сказать, что в вечернем туалете вы будете еще привлекательнее, чем сейчас.

– Хотелось бы вам верить, – медленно проговорила Георгия.

– А хотите пари? – предложил Перегин, протягивая руку.

Георгия растерялась.

– Ставлю свою золотую печатку против вашей перчатки, что, когда мы с Трайдоном привезем вас в Карлтон-хаус, все мужчины будут у ваших ног.

– Вы шутите, – рассмеялась Георгия. – Но если поверить хотя бы половине того, что вы сказали, мне будет уже не так страшно.

– Поверьте всему, – с жаром произнес Перегин и, наклонившись, поцеловал ей руку.

Герцог с удивлением наблюдал за своим другом. Никогда ни одной женщине Перегин не оказывал столько внимания. Скорее всего, он поступал так, чтобы Георгия отбросила свои страхи и поверила в себя. Хотя сам он не мог до конца понять, почему ее пугает высший свет. Интересно, подумал он, кому из знакомых женщин под силу пережить все то, что выпало на долю Георгии за последние сутки, и не потерять при этом самообладания?

Когда карета подкатила к дому леди Каррингтон на Гросвенор-сквер, Георгия, благодаря стараниям Перегина, вышла из нее с гордо поднятой головой.

– Я должен предупредить бабушку, – быстро сказал Перегин, открывая двери гостиной. – Подождите меня здесь.

Они вошли в залу, отделанную белыми мраморными панелями. Всюду стояли огромные вазы с оранжерейными цветами. В воздухе витал их тончайший аромат. Хотя на дворе было начало лета, в камине весело трещал огонь.

– Как здесь красиво, – оглядываясь по сторонам, прошептала Георгия и, прежде чем герцог успел что-либо ответить, добавила: – А если ее сиятельство не разрешит мне остаться?

– Тогда подыщем кого-нибудь другого, кто будет вас сопровождать, – спокойно отвечал герцог.

– Вы так уверенно обо всем говорите. Очевидно, в жизни для вас не существует проблем, – заметила Георгия с некоторым раздражением. – Мне нравится ваш друг капитан Каррингтон, но кажется, и у него не жизнь – а просто сказка. Он ни о чем не волнуется, его ничто не заботит…

– Когда мы стояли на Пиренеях, отряд наших солдат попал в засаду. Дело было вечером. Перегин с двумя офицерами отправились на выручку. Они сумели вынести под носом у французов двенадцать раненых солдат. Спасло их только то, что ночь выдалась темной и дождь лил как из ведра.

Возникла неловкая пауза, потом Георгия смущенно промолвила:

– Простите меня, кажется, я опять сказала что-то не то. Я всегда считала – кто много смеется, тот живет легко и беззаботно.

– Я сейчас вам кое-что скажу, только вы не обижайтесь, хорошо?

– Хорошо.

– Дамы и господа, принимающие приглашения вашей мачехи, не имеют ничего общего с леди и джентльменами из высшего общества. Можно иметь титулы и быть негодяями, которых порядочные люди на порог не пустят. Не обижайтесь, если я высказался излишне резко.

– Я и сама так думала, – сказала Георгия, – просто считала, что, возможно, чего-то не понимаю.

– Вовсе нет! – горячо возразил герцог. – Вы хорошо воспитаны. А жизнь полусвета порядочным людям понять трудно.

– Моя мама была совсем другой, – печально произнесла Георгия. – Она редко выезжала в Лондон. Они с папой жили счастливо и вдали от столицы и не нуждались ни в балах, ни в приемах. Они хотели только одного – быть вместе. Мне кажется, отец чувствовал себя очень одиноким после смерти матери, поэтому и женился во второй раз.

– Очевидно, он плохо знал вашу мачеху, – не преминул заметить герцог.

– Вы даже представить себе не можете, какая она на самом деле, – прошептала Георгия.

Герцог не стал ее разубеждать, решив, что настал удобный момент открыть Георгии правду о себе. Но только открыл рот, как дверь распахнулась и в гостиной появился Перегин.

– Бабушка в восторге, – заявил он. – Больше всего на свете она обожает загадочные истории и приключения. Она готова оказать вам, миссис Бейли, самый радушный прием. А услышав, что ей придется помочь вам с туалетами, она обрадовалась так, что помолодела лет на двадцать.

– Ах, как я рада! На душе сразу стало так легко, – промолвила Георгия. – Я так боялась, что ее сиятельство откажет мне в покровительстве.

– Напротив! Это она боится, что вы слишком быстро найдете француза и покинете ее, – заверил ее Перегин.

– Ты предупредил миледи о том, что нужно сохранять строжайшую тайну? – нахмурившись, спросил герцог.

– Ты плохо знаешь мою бабушку, – ухмыльнулся Перегин. – Ей можно смело доверять все тайны военного министерства – никому и слова не скажет. Она не чета тем болтливым старушкам, которые собираются у Элмака и перемывают косточки всем подряд.

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Пойдемте же, я вас познакомлю, – обратился Перегин к Георгии.

Он открыл двери, пропуская ее вперед, и, понизив голос, спросил у Трайдона:

– Ты сказал ей, кто ты?

Герцог покачал головой.

– Я предупредил бабушку, что ты хочешь сохранить инкогнито, – продолжал Перегин. – Но тебе все же не стоит идти с нами – вдруг она забудется и назовет тебя настоящим именем. Позволь я сам их познакомлю, а потом приеду к тебе домой.

– Хорошо, – согласился герцог.

При мысли о том, что ему не придется присутствовать при встрече двух необычных женщин, он даже немного расстроился. Но тут же подумал, что ему просто необходимо принять ванну и переодеться.

– Спокойной ночи, Георгия, – пожелал он, протягивая ей руку.

– Вы меня покидаете? – взволнованно спросила она.

В глазах девушки снова промелькнул страх.

– Вам нужно отдохнуть. Я заеду завтра утром, и мы все обсудим, – ответил герцог и поднес к губам ее руку.

«Бедное дитя», – искренне пожалел он Георгию, садясь в карету.

Уже через час, приняв ванну и переодевшись, герцог сидел на диване и потягивал вино, поджидая Перегина. Неожиданно в голову ему пришла блестящая мысль. Он вспомнил то, что, казалось, уже навсегда стерлось в памяти.

Однажды ночью, в пору увлечения Каролиной, он проснулся в ее постели, похожей на серебряную раковину, и обнаружил, что любовницы нет рядом. Было темно – комнату освещал лишь мерцающий огонь догорающего камина. В полудреме герцог подумал, куда это она исчезла, как вдруг увидел ее, выходящую из соседней комнаты.

В прозрачном ночном пеньюаре, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, Каролина была похожа на привидение. В руках ее что-то слегка поблескивало. Сначала герцог не мог поверить своим глазам, однако все происходило наяву…

В тот вечер герцогу невероятно везло в карты. Каролина сидела рядом, и он отдал ей половину выигрыша. Она тоже играла, и хотя делала небольшие ставки, в результате на руках у них оказалась приличная сумма. Все свои деньги Каролина положила в ящик туалетного столика, отпустив при этом какое-то шутливое замечание в адрес Трайдона. Свою же долю герцог оставил в соседней комнате, возле разбросанной одежды.

Перед сном он не имел привычки пересчитывать деньги и сейчас, наблюдая за Каролиной, понял, что никогда уже не узнает, сколько она у него стащила. Алчность женщины возмутила его – ведь он и так подарил ей немало.

Несколько секунд Каролина стояла у камина и пересчитывала деньги. Герцог видел пленительные очертания ее тела и, несмотря на охвативший его гнев, почувствовал непреодолимое влечение. Она бесшумно растворила дверцу шкафа и достала с верхней полки круглую картонную коробку, в которых модистки обычно приносят клиенткам шляпки.

Тихо звякнули монеты. Каролина, закрыв коробку, поставила ее обратно в шкаф, притворила дверцу и подошла к кровати. Мгновение герцог колебался: вывести ее на чистую воду или нет? Но им уже овладело другое желание. Он схватил ее за руку и привлек к себе…

Трайдон никогда больше не вспоминал этого случая. Пока ему вдруг не пришло в голову: если раньше Каролина использовала шляпную коробку как тайник, то, возможно, с годами она осталась верна своей привычке.

Герцог чувствовал себя очень усталым – после невероятных приключений тело его чертовски болело. Но неожиданная догадка вызвала в нем прилив сил. Оставив недопитый стакан, он позвонил дворецкому и попросил сообщить капитану Каррингтону, не дожидаться его.

– Не знаю, когда вернусь, Харгрейвс. Скажите на кухне, что ужинать буду дома.

– Я уже отпустил карету, ваша светлость, – ответил дворецкий. – Прикажете послать за ней?

– Не нужно. Я пройдусь пешком. Это недалеко.

– Ваша светлость!… – воскликнул дворецкий, но тот уже вышел на улицу.

Герцог как бы между делом поинтересовался у Георгии, где живет ее мачеха. Она ответила, что отец купил Каролине дом на Чарльз-стрит. Эта улица находилась всего в нескольких минутах ходьбы от Беркли-сквер, где жил герцог. Подойдя к дому, он увидел, что в окнах нет света, – Каролина, похоже, еще не вернулась в Лондон.

На это и рассчитывал герцог.

Обойдя дом, он вышел к конюшням. Конюхи чистили лошадей – им не было никакого дела до случайных прохожих.

В юные годы Трайдон попадал и не в такие передряги, но никогда прежде ему не приходилось проникать в чей-либо дом столь необычным образом. Взгромоздившись на бочку с дождевой водой, он вскарабкался по водосточной трубе и через открытое окно наверху шагнул внутрь. Герцог очутился в небольшой комнате, по-видимому, кабинете. Темнота – хоть глаз выколи. Прислушался, потом нащупал на письменном столе трутницу и зажег свечу. Мрак рассеялся. В комнате стояла изящная мебель; шторы и покрывала ярко-розового цвета – любимый цвет Каролины.

Со свечой в руке герцог двинулся на лестничную площадку. Он попытался представить себе расположение комнат. Столовая и гостиная – на первом этаже, спальня, куда он направлялся, – этажом выше. Комнаты для прислуги – в полуподвальном помещении.

Герцог поднялся по лестнице и отыскал спальню. Кровать у Каролины была уже другая, не в форме раковины. Новую же закрывал полог из тонкой шифоновой ткани, он поднимался почти к самому потолку и увенчивался короной, которую поддерживали позолоченные купидоны. Герцог поставил свечу на туалетный столик и отворил дверцу шкафа. На одной из полок стояло несколько шляпных коробок.

Первые две оказались слишком легкими, а вот третья потяжелее. Он вытащил ее из шкафа и, открыв, убедился, что именно здесь Каролина хранит все самое ценное.

В коробке лежала шкатулка с драгоценностями, немного денег и две связки писем. Герцог поставил коробку на стол и, взяв первую пачку, развязал ленточку. Прочел одно письмо, потом второе, третье… Лицо его посуровело.

Каролина прибегала к шантажу неоднократно. Ее жертвы – молодые люди, такие как Чарльз Грейзбрук, имевшие несчастье совершить какой-нибудь неблаговидный поступок. Каким образом это становилось известно Каролине – оставалось только догадываться. Но, завладев компрометирующими документами и поставив тем самым под угрозу карьеру и доброе имя незадачливых молодых людей, она могла беспрепятственно вытягивать из них деньги. Опытная соблазнительница с бульдожьей хваткой. Иначе не скажешь.

Герцог сунул первую пачку писем в карман сюртука и развязал вторую, поменьше. Сверху лежало признание Чарльза Грейзбрука. Герцог не стал читать другие бумаги – а просто забрал их с собой. Он уже собирался поставить коробку обратно в шкаф, как вдруг услышал подозрительный шум. Внизу захлопали двери, раздались чьи-то громкие голоса.

Как только он притворил дверцу, на лестнице послышались торопливые шаги, грубый женский голос приказал:

– Зажгите свечи! Принесите из погреба бутылку вина! Скажите повару, чтобы ужин был готов к восьми, и пусть поторопится! Если вы не в состоянии справиться с вашими обязанностями, я живо найду вам замену.

Герцог сразу узнал этот голос – когда его владелице было нужно, он мог звучать нежно, как флейта.

Ему едва хватило времени, чтобы отскочить от шкафа и упасть на кровать. Когда Каролина вошла в комнату, он уже лежал в постели и улыбался ей.

– Кто здесь, черт побери? – взвизгнула Каролина. – Кто вы? Трайдон?!… О, Трайдон, ты вернулся ко мне…