Королевское приглашение

ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ДНЕЙ

К вечеру небо потемнело и сделалось густо-лиловым; у горизонта тянулась прозрачная вереница розоватых облаков.

Женевьева Мондальви, тридцати девяти лет, репортер светской хроники журнала «Пари-матч», припарковала машину вблизи правительственного причала. Ей было хорошо видно, как в бухте снуют катера, доставляя гостей на борт яхты «Олимпия», стоящей на рейде. Каждая пара выложила десять тысяч долларов за честь провести вечер в обществе голливудских кинозвезд и особ королевской крови.

Над головой завис голубой вертолет с эмблемой военно-морского флота Коста-дель-Мар. Приглашенным знаменитостям не пришлось тесниться на катере: вертолет доставлял их прямо на палубу.

Элизабет Тейлор и Ларри Фортенски. Джоан Коллинз. Тедди Уорнер, «златовласка теннисного корта». Лючано Паваротти. Жерар Депардье… Кумиры публики, представители правящих династий — в их числе принцесса Монако Стефани и нидерландская королева Беатриса. Разумеется, здесь же присутствовали и хозяева бала — княжеское семейство Коста-дель-Мар, привыкшее существовать под пристальными взглядами толпы.

Женевьева записала несколько впечатлений на свой миниатюрный диктофон и, прищурившись, мучительно пыталась разглядеть, что происходит на рейде.

Яхта «Олимпия», длиной в 325 футов, не имела себе равных среди судов такого класса. На ней размещались три ресторана, два камбуза, грандиозный танцевальный зал и двадцать пять кают-люкс, отделанных в соответствии с традиционными европейскими представлениями о королевской роскоши. На борту имелся кинозал на тридцать мест, а также центр связи, каким мог бы похвалиться разве что президентский самолет. Одна лишь коллекция картин была застрахована на сто миллионов долларов. Яхта не выходила в море без двухмоторного вертолета сопровождения, сорока спасательных шлюпок и пары быстроходных катеров.

Гостей обслуживали 125 членов экипажа, от виртуоза шеф-повара до парикмахеров, массажисток, офицеров службы безопасности и секретарей, владеющих полудюжиной языков. Игорный бизнес был представлен в прекрасно оборудованном салоне, где играли в рулетку, «блэк-джек» и «шмен-де-фер».

От причала в очередной раз отделился катер, принявший на борт дам в шифоновых платьях и мужчин в смокингах. Женни Мондальви поднесла к губам крошечный микрофон, однако вместо последующих наблюдений у нее вырвалось грубое ругательство.

Она бы отдала все на свете, чтобы только оказаться на борту «Олимпии».

Над водой поплыли звуки оркестра. Скрипка выводила нежную мелодию. Тедди Уорнер вдохнула полной грудью. Прошло уже пять лет с тех пор, как ее впервые принимало княжеское семейство Коста-дель-Мар, но и теперь у нее от волнения кружилась голова. Тедди не понимала, почему ее отец остается совершенно безучастным.

— Смотри, как великолепно выглядит принцесса Габриелла, — шепнула она, подтолкнув отца локтем.

Гости выстроились в очередь, чтобы пожать руку владельцу яхты Никосу Скуросу и самому хозяину бала, князю Генриху.

На всякий случай Тедди осмотрела свое платье от Сен-Лорана, нежно-зеленое, со смелым разрезом вдоль бедра. Ее выгоревшие на солнце волосы, поднятые в высокую прическу, удерживались перламутровыми заколками.

— Папа… — она снова ткнула в бок Хьюстона Уорнера, — смотри: Лиз и Ларри. Боже, какая красавица! А вот там, по-моему, Тед Тернер и Джейн Фонда.

Они сами не заметили, как подошла их очередь. Грек Скурос, магнат-судовладелец, одарил их ослепительной улыбкой и обеими руками мягко пожал руку Тедди. Ей не раз доводилось разглядывать его фотографии в журналах, но в жизни он оказался еще привлекательнее. Серебристая седина в темных вьющихся волосах. Голубые глаза. Орлиный нос. Этот человек излучал энергию, которая передавалась окружающим.

— Тедди Уорнер! Счастлив видеть вас на борту моей яхты. Теннисистка номер один! Я внимательно слежу за вашими успехами. Спасибо, что нашли время приехать.

Тедди не могла противиться его обаянию. Ее губы сами собой растянулись в улыбке.

— А вы, Хьюстон, продолжаете кампанию по сбору средств для следующей Олимпиады? Я читал о вашей инициативе — она достойна восхищения. Это важный вклад в олимпийское движение.

Уорнер был приятно поражен такой осведомленностью.

Они с дочерью медленно двигались дальше.

— Тедди! — Принцесса Габриелла протянула ей руку. — Как я рада тебя видеть! Поздравляю с победой. Ты сегодня совсем загоняла Эберхардт. Хочу тебя еще раз поблагодарить: твое участие в турнире стало настоящим праздником.

— Спасибо, мне очень приятно.

Через несколько минут они завершили церемонию рукопожатий, и стюард проводил их в уютный салон, где был устроен бар. Гости входили и выходили. Это был парад роскошных туалетов, созданных ведущими европейскими модельерами. На шеях, в ушах, на запястьях дам блестели и переливались бесценные бриллианты.

Тедди огляделась, ища глазами принца Жака. Она сгорала от нетерпения… Интересно, изменился ли он внешне? Возникнет ли между ними прежнее чувство? Пробежит ли обжигающая искра?

Почему-то она разволновалась.

— Тедди! — появляясь на пороге салона в изумительном платье из белого крепа, выгодно подчеркивающем ровный загар, стояла принцесса Кристина. На ее шее сверкало бриллиантовое ожерелье.

— Кристина! — Тедди искренне радовалась своей встрече с давней партнершей по теннису.

Они обнялись.

— Я по тебе соскучилась, — смеялась Кристина. — Мы так давно не виделись; я уж думала, ты нас забыла.

Тедди улыбнулась ей в ответ:

— Тебя невозможно забыть. Я по три раза смотрела каждый фильм с твоим участием. Когда я подхожу к журнальному киоску, то на всех обложках вижу либо тебя, либо Габриеллу.

— Знаешь, сниматься в кино — огромное удовольствие, но я бы не сказала, что у меня все получается. К счастью, все мои фильмы окупились, так что киностудии не в убытке, — скромно сообщила принцесса. — Ты уже разговаривала с Жаком?

— Нет…

— Он будет счастлив тебя видеть. Его приезд до последней минуты был под вопросом. У него масса дел — его фирма проводит испытания нового гоночного автомобиля.

Тедди кивнула, чувствуя легкое разочарование. Жак, безусловно, знал, что ей послали приглашение, однако сам он приехал сюда лишь благодаря случайному стечению обстоятельств. Не очень-то лестно для нее!

Хьюстон Уорнер смешался со сверкающей толпой, отмечая знакомые лица. В последние годы все, что касалось правящей династии княжества Коста-дель-Мар, вызывало у него неподдельный интерес: политический курс, интриги, скандалы… и призрак опасности, который незримо витал над монаршим семейством.

Зачем он привез сюда Тедди? Надо было ее отговорить. Тедди занимала самое важное место в его жизни. После смерти жены он так и не вступил в брак и вот уже восемь лет жил вдовцом.

Ему было известно, что его дочь и принцесса Кристина быстро подружились; одной из причин послужило то, что у обеих матери безвременно погибли в результате несчастного случая. Однако Хьюстона не отпускала какая-то смутная тревога. Не иначе как в нем заговорило шестое чувство.

Напрасно Тедди грезит принцем Жаком, говорил себе Хьюстон. Но если представить, что ее мечты сбудутся, на спортивной карьере придется поставить крест. Для него это было бы трагедией. Вдобавок Уорнер вовсе не был уверен, что желает своей любимой дочери войти в княжеское семейство. Ему стали известны такие подробности…

Хьюстон замер. Из дверей главного салона появилась высокая, аристократическая фигура принца Георга, младшего брата князя Генриха. В каждом движении сквозит надменность, — подумал Уорнер. Этот человек держался так, словно был на голову выше остального мира.

Георг тихо переговаривался с кем-то из мужчин. Скользнув взглядом по лицу Хьюстона, он равнодушно отвел глаза в сторону.

Прогуливаясь по нарядно украшенной палубе, Хьюстон Уорнер то и дело возвращался мыслями к принцу Георгу. Хьюстон обладал поистине энциклопедическими сведениями об этом семействе. Но в последнее время его стало посещать смутное, тревожное чувство, что об этом увлечении кому-то стало известно…

Князь Генрих неторопливо прохаживался по верхней палубе, подставляя разгоряченное лицо прохладному бризу. Сегодня он, вопреки обыкновению, позволил себе бокал вина. Согласно конституции Коста-дель-Мар, если у правящего монарха рождались только дочери или если старшим ребенком была дочь, монарх мог назначить наследником престола любого из своих детей, но избранник должен был официально подтвердить свое согласие. Если в ближайшие два года князь Генрих не сумеет убедить никого из своих детей стать наследником трона, то княжество Коста-дель-Мар будет аннексировано Францией. Девять столетий независимости и славных традиций растворятся без следа в истории другого, крупного государства.

Снова ощутив острую боль в груди, Генрих проглотил еще одну таблетку. Он опасался, что может умереть в это неспокойное для страны время, так и не подготовив никого из своих детей к вступлению на трон.

Жак наотрез отказался от княжеской короны, чем несказанно огорчил своего отца.

Габи с головой ушла в бизнес; ее мысли были весьма далеки от интересов княжества. История ее появления на свет, внутрисемейные противоречия, какое-то нелепое нападение на нее — все это стало предметом грязных сплетен. Примут ли подданные такую княгиню?

Что касается Кристины — его прекрасная, волевая младшая дочь предпочла княжеской короне славу голливудской звезды. Конечно, размышлял Генрих, остается еще Георг, полный сил и энергии, хотя ему перевалило за шестьдесят. Этот был бы не прочь примерить на себя корону. Очень не прочь.

Ни за что, поклялся про себя Генрих, морщась от очередного приступа боли.

Шагая по трапу через две ступеньки, принц Жак спешил в судовой офис.

— Добрый вечер, ваше высочество.

— Добрый вечер. Для меня что-нибудь поступало по факсу?

— Да, сэр. Прошу вас.

Жак бегло просмотрел пачку сообщений и выбрал послание от Жиля Авейрона, генерального директора своей новой фирмы по выпуску гоночных автомобилей.

«Опытный образец потерпел аварию на трассе в Сен-Тропезе. Взрыв топливного бака. Гонщик-испытатель погиб».

Жак перечитал текст, не веря своим глазам, потом вышел из офиса на палубу и облокотился на перила. Он редко задумывался об опасности, но сейчас у него защемило сердце; по спине пробежал озноб. Он дружил с погибшим гонщиком.

— Жак! — негромко окликнул чей-то голос.

Сзади неслышно подошла Тедди Уорнер. Она выглядела необычайно привлекательной: легкое боа, высокая прическа, огромные глаза в обрамлении пушистых темных ресниц.

— Тедди Уорнер! — улыбнулся он. — Рад тебя видеть. Я… часто тебя вспоминал.

Тедди расцвела:

— Я читаю все, что о тебе пишут. Знаю, как ты выступил в Марокко.

Жак кивнул. В Марокко он одержал последнюю из своих побед. Однако непринужденного разговора не получалось; они перекинулись парой фраз о гонках «Формулы-1», потом о теннисе. Так могут беседовать случайные попутчики, но не мужчина и женщина, которые когда-то были близки.

— Роскошная яхта, — сказала Тедди, чтобы заполнить неловкую паузу. — Ты хорошо знаешь Никоса Скуроса?

— Он давний друг нашей семьи, — сдержанно ответил Жак. — Старинный друг.

Они снова замолчали, глядя на темную воду.

В ресторане был подан изысканный ужин.

Потом заиграла рок-группа. Сумасшедший ритм увлек молодые пары. Гости постарше играли в карты и в рулетку, любители кино смотрели новый фильм, еще не вышедший на экраны; остальные оживленно беседовали.

Хьюстон Уорнер присоединился к игрокам в бридж, заняв четвертое место за столом, где сидели князь Генрих, Никос Скурос и Омар Фаид, египетский актер, снискавший славу в американском кино на рубеже шестидесятых — семидесятых годов.

Уорнер внутренне содрогнулся, когда его коронованный партнер, князь Генрих, отдал Никосу Скуросу две верные взятки.

— Вы сегодня странно молчаливы, мой добрый друг, — улыбнулся Генриху Фаид.

— Ах, тут и политика, и весьма специфические проблемы экономики, и даже… — Генрих понизил голос.

Однако Хьюстон Уорнер сумел разобрать последние слова. Значит, информация, которой он располагал, хотя бы отчасти подтвердилась.

— Ваше величество, смею надеяться, что я принадлежу к тем немногим бизнесменам, которые не создают проблем для вашей экономики, — вставил Скурос. — Хотя мои интересы в значительной степени связаны с Коста-дель-Мар.

— Вы занимаетесь совершенно законным бизнесом, Никос. Я же говорю о тех нечистоплотных дельцах, которые беззастенчиво эксплуатируют нашу страну, — сказал Генрих; в его безупречном английском появился едва различимый акцент. — Мы — маленькое княжество; наши доходы складываются из игорного бизнеса и туризма, но доходы эти сравнительно невелики. А в последнее время мне стало мерещиться предательство — и в кабинете министров, и в собственном семействе…

Генрих назвал пару имен. В разговоре наступила напряженная пауза. Хьюстон Уорнер не смог скрыть своего изумления. По всей видимости, от выпитого алкоголя у Генриха развязался язык, иначе он не позволил бы себе даже намека на внутренние разногласия.

Заметив, что от Никоса Скуроса не укрылся его повышенный интерес к этой теме, Хьюстон спешно притворился, будто изучает свои карты и ждет, пока князь сделает очередной ход.

— Ты удивительно мягко двигаешься в танце — как дикая кошка, — произнес Жак.

Время близилось к четырем часам утра. «Олимпия» давно вышла в открытое море. На борту остались только те из гостей, кого ждали каюты-люкс. Князь Генрих, сославшись на головную боль, удалился к себе; никто не смел его беспокоить. Все сообщения были отложены до утра.

Тедди улыбнулась:

— На какую же кошку я, по-твоему, похожа?

— Ну… наверно, на пуму. В Америке водятся пумы?

— Едва ли, — сказала Тедди, — впрочем, все может быть.

Ей казалось, что она плывет по воздуху, увлекаемая его движениями.

Когда оркестр заиграл романтическую балладу, Жак привлек Тедди к себе. Ее охватило знакомое сладостное предчувствие.

— Пойду подышу воздухом, — Хьюстон Уорнер помахал дочери рукой, покидая танцевальную площадку.

Он прошелся по нижней палубе до кормы и остановился у перил, глядя на пенистый след яхты. Огромная, ослепительно яркая луна бросала серебристые блики на темные морские волны.

Мысли Хьюстона обратились к князю Генриху, которому он оставил записку. Но князь проследовал прямо в свою каюту, так что разговор откладывался до утра. По-видимому, князь недооценивал тот размах, которого достигли…

Уорнер скорее почувствовал, чем услышал за спиной какой-то шорох.

— Простите… — проговорил он, поворачивая голову.

Чьи-то руки бесцеремонно подхватили его сзади и подняли в воздух. У Хьюстона вырвался испуганный крик. Он пытался ухватиться за перила, но почувствовал, что летит за борт.

Его ударила набежавшая волна. Уорнер уже не понимал, где верх, где низ.

Отчаянно барахтаясь, он захлебывался горько-соленой водой. На какой-то миг его голова показалась из пучины.

— Тедди! — из последних сил закричал он.

Яхта уходила все дальше и дальше. Палубные огни сверкали и переливались, как алмазная диадема.

Оркестр играл медленную балладу.

— Мне кажется, ты о чем-то задумалась, — прошептал Жак на ухо Тедди.

— Ну… в общем, да… — невнятно пробормотала Тедди.

Ей вдруг сделалось не по себе. Обнаженные плечи вздрогнули, как от озноба.

Покраснев, она сказала:

— Мой отец, наверно, отправился к себе в каюту. Я хочу сказать ему спокойной ночи — утром он должен лететь в Нью-Йорк.

Тедди извинилась и заспешила на палубу. Проходивший мимо стюард в белых форменных брюках так грубо задел ее локтем, что она пошатнулась.

Сбежав по трапу, она различила приглушенный крик. Ей даже послышалось, что кто-то зовет ее по имени. Тедди побежала в ту сторону, откуда доносился зов, и вгляделась в серебристую дорожку лунного света, плясавшую на волнах.

«Тедди!» — опять послышался ей едва различимый крик. Но в это время грянул оркестр, поглотивший все звуки ночи.

Подойдя к каюте отца, Тедди постучала, а потом осторожно толкнула дверь. Внутри было темно; в воздухе витал легкий запах лосьона, которым пользовался Уорнер. На полу были разбросаны какие-то бумаги — Тедди сразу подумала, что это совершенно не вяжется с привычками ее педантично аккуратного отца. Ее бросило в дрожь.

— Папа! — окликнула она.

Неужели ей не послышалось?.. Неужели это он звал ее?..

Задыхаясь от ужаса, Тедди бросилась к телефонному аппарату и набрала указанный в настольном информационном листке номер капитанского мостика.

— Ходовая рубка, — сразу ответили ей.

— Мой отец! — закричала она. — Он… он, кажется, упал за борт!

— Мадам… — начал спокойный мужской голос.

— Он упал за борт! Скорее, черт возьми! Организуйте поиск!

«Олимпия» развернулась и шла обратным курсом, включив полную иллюминацию. Матросы с биноклями вглядывались в мерцающие волны. На всякий случай были осмотрены все судовые помещения. Никос Скурос стоял на палубе у капитанского мостика и в электронный мегафон отдавал команды экипажам двух спасательных катеров.

Двухмоторный вертолет «Аугуста-109» кружил над яхтой, прорезая ночной мрак мощными прожекторами.

— Этого нельзя допустить, — князь Генрих сокрушенно качал головой; его сердце стучало как молот — нитроглицерин уже не действовал. — Никос, прикажите капитану связаться с военно-морской базой и вызвать адмирала Маурера.

— Будет исполнено, ваше высочество. — Одного кивка Скуроса было достаточно, чтобы стоявший поблизости матрос опрометью кинулся выполнять приказ.

— Как же он мог упасть за борт? — пробормотал Генрих, не сводя глаз с темной воды.

— Несчастный случай, — ответил Скурос. — А может быть, самоубийство. Такую вероятность тоже нельзя исключать. Возможно, он запутался в финансовых проблемах… Всякое бывает.

Внезапно князь Генрих почувствовал, что силы его покидают. Сильнейший сердечный спазм отозвался в левом предплечье; острая боль пронзила грудь и шею. Генрих охнул и втянул голову в плечи.

— Что с вами, ваше высочество? — встревожился Скурос.

— Ничего страшного, — хрипло отозвался Генрих. — Продолжайте… поиски. Прошу вас.

Полоска облаков на горизонте порозовела в лучах восходящего солнца. Хьюстона Уорнера до сих пор не нашли.

Тедди прикрыла глаза рукой. Как жить без отца?

Она окаменела от горя.

— Я принесла тебе завтрак, — сказала Кристина.

Младшая принцесса собственноручно доставила из камбуза поднос в каюту Тедди.

— Я не могу есть.

— Тедди… Не знаю, как начать… Никос просил меня с тобой поговорить.

— Не надо! Не хочу ничего слышать! — В глазах Тедди блестели слезы; она отвернулась. — Зачем только мы приехали на эту злосчастную яхту!

— Тедди, прошло больше восьми часов. Твоему отцу за пятьдесят. Трудно предположить… что он мог продержаться так долго. Скурос с офицерами будут продолжать поиски еще в течение суток, но все считают, что надежды не осталось.

— Нет! Нет!

— Прости, — дрогнувшим голосом произнесла принцесса. — Если мы хоть чем-то можем тебе помочь, только скажи.

Тедди смотрела в иллюминатор на морские волны с белыми барашками пены. На воде покачивались чайки. Папа, беззвучно звала она, не отрываясь от этого зрелища. Я люблю тебя, папа. Ты мне столько дал. Я не всегда это ценила. Ты сделал меня такой, какая я есть.

Ей трудно было сосредоточиться, но в памяти сам собой возник образ мужчины в белой униформе, толкнувшего ее локтем. Можно было подумать, он слишком спешил убраться подальше от того места.

Теперь ее мысли заработали. Она вспомнила, что отец с крайней неохотой согласился на эту поездку. Незадолго перед тем, в Нью-Йорке, он сказал ей, что у него такое ощущение, будто за ним следят. Тогда она не придала этому значения, решив, что такое бывает только в кино. Однако сейчас слова отца приобрели совершенно иной смысл.

Когда яхта вошла в уютную гавань Порт-Луи, Тедди явственно ощутила безвозвратность потери.

Осознание было внезапным. Ее сердце разрывалось от горя и гнева.

Кто-то сбросил ее отца за борт. Но кто? Почему?