Королевское приглашение

МАЙ 1990

В мае Порт-Луи стал столицей традиционного кинофестиваля. В страну прибыло более десяти тысяч участников, гостей, прокатчиков и зрителей. Это событие вызвало даже больший интерес, чем кинофорум в Каннах, также проводимый в мае. Однако многие успели побывать и во Франции, и в Коста-дель-Мар.

Кристина всю себя отдавала дочурке, но когда начался кинофестиваль, она потеряла покой.

Ей удалось побывать на нескольких приемах. Один из них устраивал Майк Айзнер, представитель студии Уолта Диснея, в гранд-отеле «Коста». В залах яблоку негде было упасть. Собеседникам приходилось кричать, перекрывая многоголосый шум, но это никого не смущало. Приглашенные живо обсуждали достоинства показанных на фестивале картин. Кристина увидела Майкла Дугласа, который представлял свой последний фильм, а потом неожиданно для себя столкнулась с Бретом Томпсоном, актером и режиссером, которого помнила по Голливуду.

Со времени их встречи Брет стал еще эффектнее. Он отрастил волосы, которые были теперь стянуты сзади в короткий пучок, и вставил в одно ухо серьгу с бриллиантом. Такая броская, интригующая внешность пришлась Кристине по вкусу.

— Вот мы и встретились, — улыбаясь, сказал он.

Его внимательный взгляд сразу отметил костюм Кристины, который как нельзя лучше подчеркивал ее изящную фигуру и оттенял нежную кожу и белокурые волосы: на ней был черный трикотажный комбинезон с пиджаком, расшитым золотыми и серебряными нитями. В нем она выглядела тоненькой, как тростинка. Строгая диета и регулярные занятия гимнастикой сделали свое дело.

— Просто поразительно — сколько народу! — прокричала она Брету.

— Вы сейчас где-нибудь снимаетесь? — поинтересовался он.

— Пока нет, но надеюсь начать.

В лице Брета Томпсона произошла мгновенная перемена: вместо оценивающего мужского внимания появился неподдельный профессиональный интерес.

— Вот так удача! Я как раз готовлюсь к постановке новой картины. Буду сам и режиссером, и продюсером. Сценарий — бесподобный! Называется «Прихожане». Сюжет крутится вокруг замкнутой группы этаких кичливых аристократов из Филадельфии, которую раздирают религиозные распри и леденящие кровь тайны. Там есть роль, словно специально написанная для вас. Вам это интересно?

Кристина залилась румянцем:

— Да, конечно!

— Отлично. Вернусь в Лос-Анджелес — первым делом просмотрю ваши пробы. Впрочем, я привык доверять Майку Овитцу: он мне говорил, что вы чудо как хороши! Как я сразу не подумал! — Брет хлопнул себя по лбу. — Это же находка — настоящая принцесса… Я правильно понимаю: вашим агентом по-прежнему остается Майк Овитц?

Кристина кивнула, но упоминание имени Овитца вернуло ее к действительности. Она уже знала, что не сможет оставить малютку дочь более чем на неделю — даже ради съемок в Голливуде. К тому же отец занял совершенно непримиримую позицию.

— От этого шума голова трещит. Давайте отправимся куда-нибудь в другое место, чтобы можно было уточнить наши планы в спокойной обстановке, — предложил Томпсон, снова остановив взгляд на фигуре Кристины.

У нее пересохли губы. Она поняла, что он не ограничится предложением роли.

— Вообще-то мне пора возвращаться в замок. Надо поцеловать малышку на сон грядущий.

Томпсон уловил эту перемену настроения.

— Принцесса Кристина, неужели вы стремитесь ускользнуть, не дав мне ответа?

— Нет-нет! Я мечтаю сниматься в вашем фильме, но мне нужно многое обдумать. Понимаете, для меня это будет нелегким шагом. Меня связывают определенные обязательства. Придется изменить весь мой уклад жизни. Прошу вас, свяжитесь с Майком Овитцем дней через десять.

Кристина и Жак долго катались на мотоцикле, а потом решили пройтись по эспланаде. Бирюзовые волны прилива искрились под майским солнцем.

— Крис, ты все взвесила? — спросил Жак, когда они присели за столик в маленьком кафе. — Как ты собираешься воспитывать Шарлен в Голливуде?.. Как выдержишь этот сумасшедший ритм?.. Непонятно, как быть с требованиями безопасности. Может статься, ты вообще не задержишься в Калифорнии — разве это жизнь?

Кристина с горечью рассмеялась:

— А здесь разве жизнь? Возьму с собой телохранителей — это неизбежное зло. К Шарлен тоже будет приставлена охрана. Сниму дом, чтобы вокруг был забор с колючей проволокой под напряжением. — Она даже подалась вперед. — Барбра Стрейзанд, Элизабет Тейлор, Шер — они всю жизнь так живут, Жак, — и ничего, как-то приспосабливаются.

— Они — не принцессы.

Кристина задумалась.

— Знаешь, когда крестили Шарлен, я смотрела на это скопление людей, на толпы журналистов и думала: ради чего? Наверно, и на моих крестинах было точно то же самое — и так будет без конца. Шарлен повторит мой путь. Но мне все время чего-то не хватает в этой жизни.

— Такие чувства мне знакомы. — Жак нахмурил брови. — Наверно, это удел всех членов правящих семейств. В молодости, думаю, все через это прошли — и наш отец, и даже королева Елизавета. Принц Чарлз — я точно знаю — вынужден постоянно наступать себе на горло.

— Этот мирок меня душит! — воскликнула Кристина. — Я хочу вырваться! Надо хотя бы сделать попытку. Неужели мне суждено всю жизнь разрезать ленточки на официальных церемониях?

Жак сидел в задумчивости.

— Не знаю, что тебе сказать, Кристина. Конечно, у тебя большие задатки, я тобой восхищаюсь. — Он взял ее за руку. — Попробую убедить отца встать на твою точку зрения.

Кристина с благодарностью кивнула.

— Это будет нелегко. Он не терпит, когда ему противоречат.

Жак понимающе улыбнулся. Глядя на него, Кристина невольно представила, каким он станет по прошествии времени, когда увлечения юности останутся позади… Он станет похожим на настоящего князя Коста-дель-Мар.

По условиям контракта, за исполнение роли Хиллари Пейдж в фильме «Прихожане» Кристина должна была получить беспрецедентную сумму в восемь миллионов двести тысяч долларов. Натурные съемки начинались через два месяца, а пока шла подготовка декораций в павильонах студии «Уорнер Бразерс».

— Мой ассистент подыскал для вас дом в Лос-Анджелесе, — сообщил Брет Томпсон, позвонив из Америки в Вандомский замок. — Разумеется, он оборудован новейшей системой охранной сигнализации. Мы уже нашли супружескую пару, которая будет жить при доме, чтобы следить за поддержанием порядка и приготовлением пищи. По соседству зарезервированы три квартиры для прислуги. Это на улице Бел-Эйр, там же, где живут Кэрол Бернетт и Уоррен Битти.

— Прекрасно, — сказала Кристина; она не раз встречалась с Кэрол.

— Когда вы прилетите, мы сразу отправимся смотреть дом. Не понравится — найдем другой. Правда, есть одно «но», — игриво добавил Брет. — Ключ от двери получить непросто.

— Что же мне придется сделать?

— Вам придется со мной пообедать. Причем разговаривать будем о чем угодно, только не о кино. — Тут Брет спохватился, что разговаривает с принцессой, а не с девчонкой из актерской студии. — Но это остается всецело на ваше усмотрение. У вас, наверно, будет крайне напряженный график, ваше высочество.

— У меня действительно напряженный график, — подтвердила Кристина, у которой вовсе не было определенных планов. — Но я охотно приму ваше приглашение. Вы сможете прислать мне сценарий, Брет? Хотелось бы заранее с ним ознакомиться.

— Завтра у нас состоится совещание сценарной группы. Как только будет готов окончательный вариант, я отправлю вам его по факсу, — пообещал Брет. — Если у вас возникнут какие-то замечания, мы по мере возможностей постараемся внести исправления. Для нас большая честь плыть с вами под одним парусом, принцесса Кристина. Мы все очень волнуемся.

Кристину позабавил этот разговор. Ее, в жизни не сказавшую ни одной реплики перед камерой, просят выразить свое мнение о сценарии. Она не заблуждалась: причиной тому было только ее происхождение. Чем бы она ни занималась, от этого никуда не деться. Тем более важно всем показать, чего она стоит как актриса.

— Нет, ты не повезешь с собой Шарлен! — бушевал Генрих. — Я запрещаю! Категорически запрещаю!

— Но это моя дочь. Зачем перепоручать ее заботам нянюшек? Она должна быть со мной.

— Вот именно. Тебе надлежит воспитывать свою дочь. Ее место здесь. Ты лишаешь ее всего, что принадлежит ей по праву рождения. Собственную жизнь можешь строить по-своему, но Шарлен должна остаться в замке.

Кристина вздохнула. Она не ожидала такой бурной реакции. Князь Генрих был на грани сердечного приступа.

— Хорошо, — она старалась говорить ровным, рассудительным тоном, — на время натурных съемок я оставлю ее дома. При малейшей возможности буду прилетать в Косту. Я не собираюсь безвыездно сидеть в Голливуде. В перерывах между картинами я намерена жить здесь. Когда Шарлен немного подрастет, заберу ее к себе. Но она всегда будет помнить, что в замке у нее есть своя комната — это я могу обещать.

Слегка успокоившись, Генрих прочистил горло:

— Ты рассчитываешь на длительную и успешную карьеру. Но не кажется ли тебе, моя милая дочь, что дельцы кинобизнеса просто используют тебя — да и всех нас — как приманку? Они предложат тебе одну роль, потом другую, создадут шумную рекламу, а там новизна сойдет на нет, и ты окажешься никому не нужной.

— Я все обдумала, отец, и решила рискнуть. Кажется, у меня есть способности. Нужно только их проявить. Иначе я не успокоюсь.

Генрих удрученно вздохнул.

— Кристина, я никогда не произносил вслух таких слов и прошу, чтобы это осталось между нами. Ты всегда была моей любимицей. Ты так похожа на Лиссе… Не только внешностью, но и характером. Хрупкая фигурка и железная воля. Мне будет очень не хватать тебя и малышки. Я успел к ней привязаться.

Кристина разрыдалась и бросилась к отцу. Они долго стояли обнявшись.

— Мы устроим прощальный ужин, — сказал наконец Генрих, — а перед тем я дам пресс-конференцию. Необходимо также…

— Она действительно уезжает в Голливуд? — переспросил Никки Скурос своего секретаря.

— Отбывает на следующей неделе вместе с ребенком. Приготовления идут полным ходом.

— Странно, что князь Генрих это допустил, — неприязненно заметил Скурос.

На принадлежащий ему остров у побережья Коста-дель-Мар только что доставили американские тренажеры фирмы «Наутилус». Никос следил за своей спортивной формой. Даже сейчас он не прекращал разминку.

— Да, сэр, но вопрос уже решен. Князь дает в ее честь прощальный вечер. Сегодня для вас пришло приглашение.

— Так-так. — Скурос полностью овладел собой. — Позвони в замок и сообщи, что я не смогу присутствовать. Извинись за меня. Скажи, что мне пришлось срочно вылететь в Калифорнию.

Секретарь отправился выполнять распоряжение. Скурос слез с тренажера, вытер вспотевший лоб полотенцем и в задумчивости остановился у окна. Личные осведомители доложили ему, что к принцессе Кристине проявляет интерес известный киноактер Брет Томпсон.

Скурос давно хотел исключить Кристину из числа претендентов на костанский престол; казалось, этот замысел совсем близок к осуществлению. Однако в его расчеты не входило уступать ее какому-то прощелыге.

Никос принялся расхаживать по гимнастическому залу, обдумывая дальнейшие действия. Приняв душ, он решительным шагом прошел к себе в кабинет и, нажав кнопку зуммера, снова вызвал секретаря.

— Свяжись с лучшим детективным агентством в Беверли-Хиллз. Заруби себе на носу — с самым лучшим! Пусть их сыщики покопаются в прошлом и настоящем Брета Томпсона, — быстро отдавал распоряжения Скурос. — Мне нужны еженедельные отчеты при соблюдении полной конфиденциальности. Далее: найди для меня подходящий дом в Беверли-Хиллз, из тех, что сдаются внаем. Чем помпезнее и внушительнее, тем лучше. Хорошо, если это будет бывший особняк какой-нибудь кинозвезды. Да, это то, что нужно. Дом, который всем мозолит глаза.

Кристина так просто от него не отделается.

Своими очертаниями красный «феррари» напоминал пулю.

Принц Жак стоял в просторном заводском боксе, не сводя глаз с автомобиля, за который спонсоры выложили круглую сумму в пять миллионов долларов. Машина была оснащена полуавтоматической коробкой передач и рамой фирмы «Патрик Хэд». Под ласкающим глаз обтекаемым корпусом угадывалась дьявольская мощь двигателя. Сидя за рулем нового «феррари», можно было тягаться с гонщиками такого класса, как Найджел Мэнселл или Эммо Фиттипальди.

— Теперь вам сам черт не брат, ваше высочество! — с гордостью говорил Джотто Биццарини, прибывший из Турина вместе со своим сыном Джузеппе, чтобы здесь, во Франции, передать автомобиль принцу.

Теперь им предстояло опробовать машину на трассе и отладить двигатель.

Жак в который раз обошел вокруг, осматривая этот шедевр со всех сторон. От такой красоты и технического совершенства у него захватило дух. Но в сердце закралось сомнение: а вдруг задуманное окажется ему не по плечу?

После беседы с разработчиками Жак вышел из бокса и сел за руль своего личного «феррари-тестаросса» выпуска 1988 года. Двигатель приветливо заурчал.

Новая гоночная машина проходила модернизацию в Ниме, где над ней долго колдовал знаменитый французский проектировщик. Обратный путь лежал по автостраде, тянувшейся вдоль Средиземноморского побережья, а потом мимо Тулузы в направлении Коста-дель-Мар. Жак нажал на педаль акселератора, с наслаждением подчиняя себе скорость.

Что заставляет его смотреть в лицо смерти? Почему он упрямо держится за карьеру гонщика, хотя совсем недавно едва не сгорел заживо? Эти вопросы задавал ему отец, но Жак затруднялся ответить.

После трагической гибели матери он долго мучился ночными кошмарами, просыпаясь по ночам в холодном поту. По настоянию отца к нему пригласили психотерапевта, но Жак наотрез отказался говорить о своих потаенных, душераздирающих чувствах. В то лето он пристрастился нырять в море с высоты в тридцать футов, а то и более, и оставался под водой до последнего, пока легкие чуть не лопались от нехватки воздуха. Как-то раз… а может, и не раз… Жак задумался, стоит ли всплывать на поверхность. Но его здоровое тринадцатилетнее тело, отчаянно барахтаясь, само устремлялось вверх.

С тех пор прошло немало лет.

— Что тобою движет? Ты сознаешь, что играешь со смертью? — не раз спрашивал отец.

— Разве я не имею права распоряжаться своей жизнью? — дерзко отвечал ему Жак, но только сейчас он задумался над своими словами.

Кристина твердо решила поселиться в Калифорнии. Габи разъезжала по всему миру, рекламируя свои украшения. Здоровье отца заметно пошатнулось. Какая участь постигнет костанский престол? Жак чувствовал, что вокруг него неумолимо сжимается кольцо. Если бы судьба дала ему отсрочку хотя бы на десять-пятнадцать лет, тогда он, возможно, принял бы решение. Но сейчас он оказался в растерянности.

Жак прибавил газу и аккуратно обошел грузовик с ящиками французского вина.

— Тедди! — принцесса Кристина говорила громче обычного, перекрывая помехи на линии. — Звоню сообщить тебе: сегодня у меня прощальный вечер. Все-таки я уезжаю!

— Просто не верится! — обрадовалась Тедди.

Слово за слово, Кристина рассказала ей об аварии, в которую попал Жак пару месяцев назад.

— Боже мой, — Тедди была поражена. — По-моему, об этом нигде не писали.

— Понимаешь, его машина ударилась о другую, потом врезалась в заграждение и загорелась. Жак чудом успел выскочить. Отец был вне себя, — продолжала Кристина. — Они всерьез поссорились, Жак сел в свой «феррари» и укатил с глаз долой. Кажется, мой брат заигрывает со смертью. В тот раз он легко отделался, но мы постоянно опасаемся самого страшного.

Тедди думала о том же. Конечно, теперь у нее был Огги, и образ Жака должен был постепенно изгладиться из ее памяти, но она от всего сердца желала ему добра.

Словно угадав ее мысли, Кристина спросила про Огги.

— Мы, можно сказать, помолвлены, — призналась Тедди.

— Вот это новость! Что же ты молчишь? — воскликнула Кристина.

— Да так…

— Возникли какие-то сложности?

Тедди смутилась:

— Нет, ничего особенного. Просто мы оба все время в разъездах. Любовь по телефону. Иногда бывает трудновато поддерживать такие отношения.

Кристина помолчала.

— Ты и в самом деле веришь в любовь, Тедди? В настоящее, глубокое чувство, какое описывают в романах? По-моему, это миф. В последнее время я все больше склоняюсь к такому убеждению.

— Нет, все-таки любовь существует, — возразила Тедди.

— Ну, может быть, — Кристина не стала спорить. — Только почему-то она упорно обходит меня стороной.

— Не может быть! Кристина засмеялась:

— Я болтаю глупости. Меня ждет Голливуд, а ведь это город влюбленных. Просто я разволновалась. — После короткой паузы она добавила. — Возможно, там и мне посчастливится.

— Ты должна выиграть, я на тебя надеюсь, — сказал Хьюстон Уорнер, провожая дочь в аэропорту Джона Кеннеди.

Тедди улетала в Мельбурн для участия в открытом чемпионате Австралии — и для встречи с Огги. Она прижимала к себе спортивную сумку с ракетками, которую никогда не сдавала в багаж. На ней были джинсы и легкий пуловер с открытым воротом, из которого виднелась миниатюрная золотая ракетка на цепочке — подарок Огги.

— Папа, — сказала Тедди, — ты для меня столько сделал, когда я лежала с переломом. Если бы не ты, я бы не сумела вернуться в спорт.

Уорнер, улыбаясь, крепко обнял ее.

— Когда окажешься у антиподов, не забывай мне звонить. Я должен быть в курсе всех подробностей. Мы с тобой вместе выработаем оптимальную стратегию.

— Хоть раз такое было, чтобы я тебе не позвонила? — рассмеялась Тедди. — Ой, объявляют посадку на мой рейс.

В самолете Тедди закрыла глаза и постаралась расслабиться.

— Что вы желаете из напитков, Тедди? — стюардесса без труда узнала прославленную теннисистку и обратилась к ней по имени.

— «Дайет-пепси», пожалуйста.

Достав из сумки книжку, Тедди открыла ее на середине, но чтение так и не продвинулось: мысли все время обращались к Огги. Он обещал встретить ее в аэропорту. Они не виделись больше месяца, и Тедди отчаянно соскучилась.

Она не могла дождаться встречи.

В одиннадцать утра в Мельбурне стояла влажная духота.

Шестнадцатичасовой перелет с посадкой в Гонолулу оказался крайне утомительным. Тедди устало брела по коридору к залу прибытия. В толпе встречающих Огги не было. Ей стало ужасно обидно. Впрочем, он никогда не отличался пунктуальностью.

— Ти! Не иначе как ты собралась всех здесь сразить наповал! — раздался сзади знакомый голос.

Огги, загорелый, светловолосый, и сам выглядел сногсшибательно в легких синих брюках и желтой рубашке с расстегнутым воротом.

— Огги! Огги! — Тедди обвила руками его шею. — Наконец-то! Видишь, я ношу твой талисман. Мы с тобой, надеюсь, в одном отеле? Когда ты играешь? Ах, Огги, ты не представляешь, как я скучала! — Она чуть не плакала от радости.

— Малышка… — смущенно начал он.

— Поехали в отель, — Тедди не замечала ничего вокруг. — Я хочу тебя обнять по-настоящему; я хочу, чтобы мы были вместе.

На мгновение замешкавшись, Огги поспешно взял ее за руку и с улыбкой сказал:

— Ради тебя я готов босиком пойти через Альпы.

Номер для Тедди, как и в прошлый раз, был забронирован в «Риджент-отеле». Едва переступив порог, они повалились на кровать, катаясь и повизгивая, как пара счастливых щенков.

— Мне нравится твоя прическа. — Огги зарылся пальцами в ее волосы. — Господи, как я люблю твои плечи… и спину… и все остальное…

— Огги, — захлебывалась Тедди, — мне нужно столько тебе рассказать. Просто не верится, что мы снова вместе.

Ее руки скользнули вдоль его мускулистого тела. День обещал быть безмятежным.

Они дважды насладились любовью, а потом заказали обед в номер. Не одеваясь, они уселись по-турецки на кровати, поставив между собой подносы, и с аппетитом уписывали омара, ломтики поджаристого картофеля и свежий салат. Тедди уже забыла, что после долгого перелета едва держалась на ногах. Сейчас она была полна сил. Нога полностью зажила. Рядом сидел ее любимый. Настанет день, когда они поженятся, будут вместе ездить на соревнования, а когда закончат выступать, откроют теннисную академию.

— Да, кстати, — сказал Огги, — угадай, кто вчера прилетел в Мельбурн.

— Ну, кто?

— Твоя давняя соперница, Рокси Эберхардт. Правда, она «посеяна» всего лишь восьмой; самое большее, что ей светит — это четвертьфинал. Чего доброго, жребий опять сведет вас вместе.

— Боже упаси! — Тедди не имела ни малейшего желания сталкиваться со злопамятной Рокси.

— Она, между прочим… Хочу тебя предупредить, пока другие не наболтали всякой ерунды, — сказал Огги. — Она мне проходу не дает. Да и не она одна.

— Что?

— Другие девчонки, конечно, тебе в подметки не годятся. А на Рокси просто смотреть страшно, — хохотнул Огги, — одни кости да мышцы.

Тедди резко отодвинула поднос. Ее захлестнула ревность. В шутках Огги сквозила какая-то фальшь.

— Бэби, бэби, — Огги погладил ее голое колено. — Что ты вообразила? Я только хотел тебя чуть-чуть подразнить. Рокси Эберхардт совершенно не в моем вкусе. Она меня совсем не привлекает. Вот ты — совсем другое дело. Я к ней даже не прикоснулся, мне нужна только ты и еще раз ты.

— Надо же, опять эта Рокси, — вздохнула Тедди. — Я бы не пережила, если бы у вас с ней снова закрутился роман.

— Выбрось это из головы. Ничего у нас с ней не было, не беспокойся, моя золотая девочка. Давай-ка переставим эти подносы на стол, они нам мешают. Иди скорее ко мне, а то времени осталось совсем мало — у меня в отеле назначен массаж.

У Тедди мелькнула мысль, что Огги слишком бурно протестует, но, когда он прижал ее к себе, она больше не могла ни о чем думать.

Прощальный вечер подходил к концу. Сначала был устроен торжественный ужин на двести персон, потом бальные танцы. Все это соответствовало представлениям князя Генриха о мероприятиях подобного рода. Пойдя на уступку дочери, он пригласил Брюса Спрингстина, который как раз в это время оказался на гастролях в Коста-дель-Мар, и тот исполнил для гостей несколько песен. Кристина всегда внимательно следила за творчеством «Босса»; и он сам, и его новая подруга с нескрываемым интересом озирались вокруг.

У Кристины слегка кружилась голова от выпитого вина. Ей уже надоела вся эта помпезность. Она бы предпочла напоследок от души повеселиться в шумной компании, продемонстрировать всем свою независимость. Что бы такое придумать? Ей на ум пришло казино — блистательное «Казино-де-Пале», где она никогда не бывала. Ни разу в жизни! Им с Габи это было строжайше запрещено, а вот Жаку не возбранялось время от времени туда захаживать. Вот куда надо отправиться перед отъездом. Смести последнюю преграду!

Помимо Брюса Спрингстина, на вечер был приглашен также английский рок-певец Джонни Коутс. Повинуясь порыву, Кристина направилась прямо к нему.

— Джонни, — сказала она, — мне говорили, что ты не вылезаешь из казино. Я тоже хочу туда наведаться. Ты бы не согласился меня сопровождать?

Длинноволосый англичанин недоверчиво уставился на принцессу. Накануне они весь вечер протанцевали в дискотеке; Кристина прекрасно сознавала, что произвела на него неизгладимое впечатление; а теперь он и вовсе потерял дар речи, когда оказался среди титулованных особ в княжеском замке.

— Ну, пожалуйста, Джонни. Чисто по-дружески, — добавила она. — Мне нужно самой себе кое-что доказать.

Рок-идол нашел в себе силы кивнуть:

— Только вот… правитель-то… не будет возражать?

— Он ничего не узнает, — хихикнула Кристина. — Мы быстро. Беги вниз и жди меня снаружи, под аркой у сторожевого поста. Я буду через десять минут, мне нужно переодеться.

«Казино-де-Пале», огромное здание из кремового известняка, чудом примостилось на утесе, нависающем над океаном. Почти у самых стен бились волны Атлантики. Белый «роллс-ройс» подрулил к стоянке, и Джонни с Кристиной ступили на плотно утрамбованный песок.

Войдя в зал, они почувствовали на себе недоуменные взгляды. Посетителям казалось смутно знакомым лицо молодой женщины в кудрявом темном парике. Кристина была довольна собой: она не раз прибегала к такой хитрости, когда хотела сохранить инкогнито. Взяв Джонни под руку, она поспешила миновать толпу любопытных.

Казино шумело, сверкало и радовало глаз буйством цвета. В этой атмосфере нескончаемого праздника оживлялись даже самые томные посетители.

Полы были устланы обюссонскими коврами, вытканными под красно-синий узор из рубинов и сапфиров. Над головой сверкали гигантские хрустальные люстры. На стенах, задрапированных пурпуром, красовались античные барельефы из коллекции династии Беллини. В залах раздавались голоса крупье, щелкали фишки, то тут, то там слышались взрывы смеха. В одном из малых залов стоял лязг и грохот игровых автоматов.

— Я уже вижу, как здесь здорово, — заявила Кристина. — Что мне мешало прийти сюда раньше? Ой, ты знаешь, кажется, я… — она с трудом подбирала слова, — немножко захмелела. Напилась. Не стою на ногах.

К ним уже спешил управляющий. Он взглянул на Кристину, и его глаза расширились от ужаса. Ни одна женщина из династии Беллини не переступала порог этого заведения, даже своевольная княгиня Лиссе.

— Ваше высочество… — забормотал он. — Чем могу служить? Не прикажете ли вызвать ваш лимузин?

— В этом нет необходимости, — сухо ответила Кристина. — Думаю, я проведу здесь не более часа, этого будет вполне достаточно.

Управляющий так и остался стоять с раскрытым ртом. Кристина проплыла мимо него, направляясь в главный зал.

— У банкомета — два, у играющего — четыре, — возгласил банкомет, тщедушный человечек с длинными усами.

— Я выиграла? Я выиграла? — не веря своему счастью, Кристина смотрела на гору фишек, придвинутых к ней специальной лопаточкой.

— Как видишь, все твое, — снисходительно подтвердил Джонни, убедившись, что новичкам действительно везет.

Кристина не сводила глаз с пачки банкнот. Она только что получила восемь тысяч долларов. Хмель как рукой сняло. Она выиграла. Это показалось ей хорошей приметой… в преддверии новой жизни, которая начиналась на следующий день.

— Ваше высочество, — осторожно окликнул незнакомый голос.

Рядом с ней стоял один из сотрудников службы безопасности, которого она, входя, приметила возле карточных столов.

— Ваше высочество, к служебному входу подан автомобиль. Водитель доставит вас в замок.

Кристина всю жизнь слышала этот чопорный тон от нянь, потом от гувернанток, а в последнее время от телохранителей: так ей передавали распоряжения отца.

— А я еще не собираюсь уходить, — лучезарно улыбаясь, ответила она.

Под рев трибун Тедди Уорнер, улыбаясь, уходила с корта. За последние дни она успела загореть; сейчас на смуглом лице блестели капли пота. Вокруг толпились репортеры, щелкали вспышки фотокамер. Изнурительный турнир длился почти две недели, но Тедди, одержавшая победу над Рокси Эберхардт, была на седьмом небе. Может быть, хоть теперь можно будет о ней не думать.

Тедди и Огги решили позволить себе редкое удовольствие — несколько дней отдыха. Они собирались осмотреть местные достопримечательности, а если представится удобный случай, то и слетать в Новую Зеландию. Сегодня у них был заказан ужин в фешенебельном приватном зале ресторана «Фэнниз» на Лурсдейл-стрит.

Уворачиваясь от газетчиков, Тедди поспешила в раздевалку с единственной мыслью — поскорее принять горячий душ. Однако в дверях ей преградила дорогу невысокая бойкая женщина. Тедди узнала ее: это была Джуди Сиверс из «Ассошиэйтед пресс».

— Тедди, как вы себя чувствуете после травмы?

— Замечательно себя чувствую. Просто отлично.

Как ни странно, Джуди не задала ей ни одного вопроса о только что выигранной встрече.

— Значит, вы расстались с Огги Штеклером? — ее вопрос прозвучал как утверждение.

Тедди подумала, что ослышалась.

— Вы удивлены? Но я считала… Ингрид сказала… — журналистка почуяла сенсацию.

Тедди поняла, что случилось непоправимое.

— Разрешите пройти… Я тороплюсь.

Она поспешила в душевую и захлопнула за собой дверь. Ее лицо горело. Пальцы не слушались ее: она долго не могла набрать шифр на своем шкафчике. Ингрид? Что еще за Ингрид? Неужели та новенькая, Ингрид Херцлих, высокая, стройная немка семнадцати лет, которая всего три месяца выступает в турнирах профессионалов?

Нет, не может быть, — твердила Тедди, пытаясь взять себя в руки. Они с Огги все эти дни были неразлучны. Разве он не говорил ей, что любит только ее, что до других девушек ему нет дела? Вокруг теннисистов вечно возникают сплетни, которые растут, как снежный ком…

В отеле Огги не было. Тедди снова и снова набирала его номер; наконец дежурная телефонистка на коммутаторе не выдержала и сказала, что абонент не отвечает.

— Этого не может быть. Он ждет моего звонка!

— Мистер Штеклер вышел, — ответила телефонистка.

Тедди повесила трубку. Ее охватило тревожное чувство.

Она нащупала на шее золотой талисман — теннисную ракетку на тонкой цепочке, хранившую два имени. «Подарок в преддверии помолвки». Еще тогда Огги предупредил ее, что не готов к решительному шагу. Почему же воображение упрямо рисовало их совместную жизнь?

Тедди бесцельно слонялась по гостиничному номеру и в конце концов решила спуститься в бар. Ей никак не удавалось успокоиться.

В баре было полным-полно народу: в основном теннисисты, а также те, кого все привыкли видеть рядом с ними — родители, тренеры, агенты, поклонники и поклонницы. Наметанный глаз Тедди выхватил из толпы знакомые лица представителей известных агентств «ПроСерв», «ИМГ», «Эдвантидж интернэшнл». Они вели дела сильнейших теннисистов мира.

— Налейте мне безалкогольного вина, — попросила она молодого, красивого бармена-австралийца, но тут же передумала. — Нет, пусть лучше будет «кузнечик».

Найдя свободный столик в углу, Тедди сидела в одиночестве, потягивая пенистый коктейль с зеленым ментоловым ликером. Через несколько минут она подошла к телефону и позвонила Огги. Его номер по-прежнему не отвечал.

Тедди заказала еще один «кузнечик». Теперь ей стало казаться, что бар светится мягким мерцающим светом. К ней подсели знакомые; все оживленно обсуждали сыгранные матчи.

Имя Огги Штеклера в разговорах не упоминалось, но Тедди ловила на себе понимающие взгляды. Наконец она не выдержала и, распрощавшись со всеми, ушла, опасаясь, что здесь может появиться Огги, и скорее всего не один.

Она поужинала у себя в номере, а потом включила телевизор. Показывали запись сегодняшних матчей. Вдруг ей показалось, что на трибуне мелькнула светловолосая, коротко стриженная голова Огги, но камера тут же переместилась на другой сектор.

У Тедди брызнули слезы. Огги, если это правда, я тебя убью, — молча говорила она.

Он снял трубку только в восемь утра.

— Огги! — воскликнула Тедди. — Как же так? Ведь мы договаривались вместе поужинать!

— Ох, малышка, совершенно вылетело из головы, — сказал он. — Меня заморочил агент. Ты долго ждала?

— Всю ночь.

— Вроде я тебе говорил, что у нас с ним назначена встреча. Бэби, у меня сейчас столько дел, всего не упомнишь. Слушай, что, если нам с тобой сегодня пообедать? А потом я прямо на самолет — и во Францию.

— Во Францию?

Он ни словом не обмолвился, что ему надо будет лететь во Францию.

— Нет, Огги, мы с тобой не пойдем обедать. Я сейчас спущусь к тебе в номер. Нам надо поговорить.

Он нервно рассмеялся:

— Прямо сейчас? Я, между прочим, был в душе…

— Ничего страшного. Жди меня через пару минут, — настаивала Тедди.

Она торопливо расчесала волосы, провела по губам помадой и вышла в коридор.

Лифт остановился несколькими этажами ниже.

Тедди постучала в дверь.

— Ти! — Огги встретил ее в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер. — Когда человек говорит «через пару минут», никто не воспринимает этого буквально.

Ей померещился навязчивый запах духов. К горлу подступила тошнота. Что, если из ванной или из стенного шкафа вдруг появится женщина?

— Огги, до меня дошли слухи… надеюсь, это просто сплетни.

Он пожал плечами и улыбнулся своей обаятельной улыбкой, от которой у Тедди всегда замирало сердце.

— Ты же знаешь, малышка, про меня чего только не болтают. Теннисистов хлебом не корми — дай почесать языками.

— Возможно. Мне, например, сообщили, что мы с тобой расстались. Как тебе это нравится? Говорят, у тебя теперь новая девушка, ее зовут Ингрид. Похоже, она любительница крепких духов.

Улыбка сошла с лица Огги. Он понял, что притворяться бессмысленно.

— Тедди, лапушка, я не хотел, чтобы так получилось.

— А как ты хотел? — вырвалось у Тедди.

— Я собирался сразу тебе сказать, еще в аэропорту, но ты была такая ласковая, такая красивая, что я дрогнул. А потом мы легли в постель — тогда у меня и вовсе ум за разум зашел.

— Боже мой, — у Тедди подкосились ноги, и она без сил опустилась в кресло. — Огги…

— Я перед тобой виноват, Ти. Прости меня. Я к тебе очень хорошо отношусь.

— Это заметно.

— Понимаешь, когда ты лежала с переломом, я — как бы это сказать — от тебя отдалился. Для меня здоровье важнее всего, а сидеть рядом с больным — плохая примета. Может, это подло, но ты же знаешь: теннис — жесткий спорт. Ингрид мне как раз подходит. Она сильная, напористая, крутая девчонка. Самая крутая.

— Круче меня? — прошептала Тедди.

Если бы Огги сказал, что влюбился, это задело бы ее меньше, чем такое странное признание.

Собрав всю силу воли, Тедди поднялась с кресла. Она не могла допустить, чтобы Огги видел ее слезы.

У самого порога она обернулась.

— Желаю удачи, Огги. Ты порядочная скотина, но мне с тобой было хорошо. Может быть, мы останемся друзьями, но такое трудно себе представить.

Тедди не помнила, как добралась до своего номера. Она заперла дверь на ключ и подумала, что сейчас у нее будет истерика. Огги поступил как подонок, но она была с ним счастлива. Он обращался с ней ласково и бережно, умел и рассмешить, и поддержать. Ее сердце отзывалось любовью.

Однако их отношения рано или поздно должны были зайти в тупик. Огги всегда любил одного себя. Из него не получился бы хороший муж, а тем более отец. Если он бросил ее ради Ингрид — это только к лучшему.

Подойдя к окну, Тедди отдернула штору. Внизу у тротуара остановилось такси, из которого вышла хорошо одетая молодая пара. Женщина чему-то смеялась, запрокинув голову, и Тедди явственно слышала ее смех. Незнакомка чем-то напомнила ей принцессу Кристину.

Интересно, как Кристина устроилась в Голливуде? Тедди тут же решила позвонить ей. Сняв трубку, она стала нажимать на кнопки и вдруг почувствовала, что ее душат слезы.