Короли локдауна

Киан Роско был самым упрямым мудаком, которого я когда-либо встречала. Но он был не упрямее меня. И после моей попытки поговорить с ним прошлой ночью, я перестала чувствовать себя виноватой из-за того, что задела его чувства, когда все, что он делал с тех пор, как мы встретились, это подталкивал меня, оскорблял вместе со своими друзьями и обращался со мной как со старой игрушкой для жевания, которую ему нравилось время от времени вытаскивать из коробки, но при этом он никогда, никогда не забрасывал меня полностью. К черту это. И к черту его.

Я поставила будильник на половину шестого утра и встала с его кровати, даже не вздремнув, швырнув его одеяло через всю комнату, прежде чем направиться прямиком к его шкафу. Я разбросала повсюду его дерьмо, прежде чем выйти за дверь, пройдя прямо мимо него, где он спал на диване, как будто пытался растянуться на нем всем телом. Его нога была перекинута через спинку кресла, в то время как другая свисала с подушек, а рука была крепко засунута в боксеры. Он был весь в синяках и порезах после вчерашних драк, и я мрачно улыбнулась, открывая морозилку, доставая охлажденную бутылку водки Сэйнта и направляясь к нему, встав за диваном, чтобы избежать его размахивающих кулаков, когда он проснется.

— Просыпайся, просыпайся, придурок, — пропела я, откручивая крышку и выливая водку прямо на самый большой порез у него на груди.

Киан зарычал от гнева, когда проснулся, и я плеснула на него еще немного, чтобы его порезы горели, прежде чем развернуться и побежать, чтобы обеденный стол стоял между нами. Он перепрыгнул через спинку дивана с яростью, написанной на его лице, и я рассмеялась, ставя бутылку на стол с вызовом в глазах. Мой пульс сильно бился у горла, а дыхание становилось все тяжелее.

— Ты заплатишь за это, — прорычал он.

— Что ты собираешься делать, Киан? — Беззаботно спросила я, когда он подошел к другой стороне стола, смерив меня через него смертельно хмурым взглядом. Мое сердце сбилось с ритма, но мне было уже все равно. Я не боялась его. Я хотела посмотреть, как далеко я смогу подтолкнуть его, прежде чем он сорвется. — Оставишь меня в грозу в одной форме? Вторгнешься в мою личную жизнь? Посадишь на цепь и ошейник, как на собаку?

— Последнее звучит примерно так, как надо, — прорычал он, затем бросился через стол, протянув руку, чтобы схватить меня, и опрокинул бутылку с водкой. Она разлетелась на тысячу осколков, и я испуганно вскрикнула, едва успев не быть пойманной им, когда мчалась к двери.

Я сунула ноги в кроссовки, выбегая на улицу за секунду до того, как Киан бросился за мной босиком.

Я скрылась за деревьями, дикий смех вырвался у меня, когда я увеличила расстояние между нами.

Я добралась до высокой сосны с низко свисающими ветвями и вскарабкался на ближайшую. Пальцы Киана задели мою лодыжку, когда он попытался схватить меня, и я оттолкнулась, моя нога врезалась в мягкую плоть и заставила его застонать, пока я подтягивалась все выше и выше. Я могла лазать по деревьям, как чертова обезьяна. Я занималась этим с детства, и папа активно поощрял это.

Я посмотрела вниз и обнаружила, что Киан поднимается вслед за мной, двигаясь с пугающей скоростью. Черт возьми, похоже, я здесь не единственный хороший лазок по деревьям.

Адреналин струился по моим конечностям, когда я поднималась, чувствуя, как он догоняет меня внизу.

Когда я приближалась к вершине дерева и мое дыхание становилось неровным, я рискнула еще раз взглянуть вниз и обнаружила, что он втаскивается на ветку, по которой я только что вскарабкалась. Но они становились все тоньше и слабее. Он не сможет гоняться за мной вечно. Он был недостаточно легким, чтобы забраться на верхушку дерева.

Я подтянулась еще на три ветки, прежде чем поняла, что продолжать становится небезопасно даже для меня. Но я вскарабкалась на другую ветку, которая, вероятно, все равно была недостаточно прочной, чтобы удержать меня. Это означало, что она определенно была недостаточно крепка, чтобы удержать Киана, если он осмелится последовать за мной.

Он зарычал, забираясь на ветку подо мной, глядя на меня снизу вверх, как на птицу в сетях, которую он хочет съесть на завтрак.

— Я могу оставаться здесь весь день, — съязвила я.

— Вот как, детка? — Он ухмыльнулся, затем опустился на ветку, прислонившись спиной к стволу дерева. — Ну, я могу остаться здесь на целую неделю.

Раздался треск, и я посмотрела вниз на ветку, поддерживающую мой вес, чувствуя, как у меня перехватило горло. Вот черт.

Я огляделась в поисках другой ветки, но единственный путь был вниз.

Киан нахмурился, глядя на меня снизу вверх.

— Спускайся сюда.

— Нет, — отрезала я, и раздался еще один треск. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Я стиснула зубы, глядя на соседнее дерево. Это было не так уж далеко. Я могла бы совершить прыжок, а потом промчаться по ветвям и достичь земли раньше Киана.

— Не смей, — предупредил он, и я посмотрела вниз, когда он выпрямился, как будто собирался попытаться схватить меня.

Я на цыпочках подобралась к краю ветки, когда воздух прорезал еще один треск.

Я вполне могу это сделать.

— Татум! — Взревел он с ноткой неподдельного беспокойства в голосе, когда я прыгнула вперед, отбросив осторожность и нацелившись на широкую ветку в нескольких футах ниже на соседней сосне.

Я падала в воздухе, мое сердце подскакивало к горлу, в венах бурлила жизнь. Смех вырвался из моей груди, когда я приземлилась на толстую ветку, ударившись только один раз, прежде чем обернуться, чтобы посмотреть на Киана, держась за ветку над моей головой. Его глаза были широко раскрыты, а мышцы напряжены. Он подошел прямо к краю ветки, как будто собирался прыгнуть за мной.

— О боже, детка. Ты испугался за меня, старушку? — Я поддразнила его, затем раскачалась, на скорости приземлившись на нижнюю ветку.

— Если падение не убьет тебя, это сделаю я! — Крикнул он, и я снова засмеялась, мое сердце бешено колотилось, когда я прыгала все ниже, ниже, ниже. Но он уже следовал за мной, ломясь сквозь дерево слева от меня, издавая звуки, похожие на треклятое животное, продирающееся сквозь листву, когда он пытался спуститься раньше меня. Возможно, у него хватило бы мускулов быстро последовать за мной наверх, но я была меньше и проворнее. Я могла добраться до земли первой. Я должна была.

Улыбка озарила мои щеки, когда я занялась тем, что любила больше всего, и стала единым целым с диким духом, живущим во мне. Я знала, что, если Киан поймает меня, я в полной жопе, но сейчас мне было все равно. Это было самое веселое, что я испытывала за долгое время.

Когда я была в пяти футах от земли, я подпрыгнула, мои кроссовки ударились о мягкий слой сосновых иголок внизу. Я посмотрела на другое дерево и обнаружила Киана в пятнадцати футах надо мной, его верхняя губа была оттянута назад, как у зверя, руки покрыты порезами от резкого падения.

— Тебе лучше бежать, — прорычал он, затем спрыгнул с ветки, приземлившись с глухим стуком всего в десяти футах от меня.

Я закричала, мчась обратно к Храму, пересекая дорожку и распахивая дверь. «Дебюсси» полился на меня, и я ахнула, пытаясь затормозить, прежде чем врезаться в Сэйнта в его тренировочном костюме, но я не могла остановиться. Я врезалась в него на полной скорости, и он отшатнулся назад, крепко схватив меня за руки, чтобы поддержать. Его глаза были широко раскрыты от тревоги, и я хихикнула, обегая его вокруг, хватая за рубашку и используя его как щит, пока Киан крался за мной. Я заглянула через плечо Сэйнта, решив, что прятаться за спиной дьявола, возможно, не самый лучший план. Вероятно, у меня вот-вот появится еще один враг в этой игре, но в ту секунду это казалось правильным поступком.

— Стой! — Сэйнт взревел, поднимая руку, чтобы остановить Киана, когда тот двинулся на меня. — Что, черт возьми, происходит?

Киан, прищурившись, заглянул через плечо Сэйнта.

— Она в беде. Отдай ее мне.

— Киан просто шуток не понимает, — парировала я, удивленная тем, что Сэйнт до сих пор не оторвал меня от себя и не отдал волку, охотящемуся на меня.

— Я понимаю шутки, детка, просто подойди сюда и позволь мне сыграть их и с тобой, — сказал Киан сквозь зубы, его плечи тяжело вздымались.

— Кто разбил четырехсотдолларовую бутылку водки Belvedere? — Ледяным тоном спросил Сэйнт.

Киан указал на меня, а я на него.

— Он опрокинул ее! — Воскликнула я.

— Сначала она вылила ее на меня, — прорычал Киан, снова решительно шагнув вперед, но Сэйнт отступил, позволяя мне использовать его как щит.

— Но ты разбил? — Сэйнт спросил его, и Киан выглядел так, словно стиснул зубы в пыль.

— Да, и что с того? Ты практически писаешь золотом, просто купи новую, — сказал Киан.

— Вряд ли в этом дело. — Сэйнт повернулся и обнял меня за плечи. — Потренируйся со мной сегодня. У меня есть ровно три минуты до того, как мне нужно будет быть в спортзале, так что нам лучше поторопиться и одеть тебя.

Я подняла брови.

— Конечно, — сказала я с улыбкой, позволяя ему отвести меня наверх, чтобы выбрать одежду. Я оглянулась через плечо на Киана и показала ему язык. Его брови удивленно приподнялись, гнев на мгновение исчез с его лица, чтобы смениться таким яростным голодом, что я была уверена, что буду поглощена, если посмотрю на него еще секунду.

— Сэйнт не сможет защищать тебя вечно, — предупредил он, борясь с ухмылкой.

— Ему и не придется, я просто еще раз врежу тебе по яйцам, если ты на меня набросишься. — Я ухмыльнулась, и он зашагал прочь, потирая затылок, как будто был чертовски сбит с толку.

Одно очко мне, ноль Киану придурку Роско.

***

Я переодевалась в раздевалке спортивного зала «Акация» рядом с Милой, полагая, что это занятие будет чертовски неловким, учитывая, что в последний раз, когда я видела Монро, мы были в душе Сэйнта… я прикасалась к нему… терлась о него… целовала его. Он не ответил на мои сообщения, и у меня возникло ужасное предчувствие, что это серьезно повлияет на наши планы по уничтожению Ночных Стражей, если мы не решим это в ближайшее время. Не говоря уже о том, что его потеря сломала бы меня. Он был моей опорой. Но, конечно же, он не сбежал бы из-за глупого поцелуя? Хотя это был умопомрачительный, ураганный поцелуй. Это все равно не заставило бы его отвести взгляд от приза. Он хотел добраться до отца Сэйнта, и для этого ему нужна была моя помощь. Так что он не мог игнорировать меня вечно.

— Ты в порядке? Ты выглядишь немного бледной, — спросила Мила, прижимаясь своим бедром к моему. Она собрала свои длинные темные волосы в конский хвост, склонив голову набок.

— Я в порядке, — сказала я, неопределенно улыбаясь. — Просто ты знаешь… Ночные Стражи.

Технически это не было ложью, но я боялась рассказать Миле чистую правду обо мне и Монро. Если бы вообще были я и Монро. Я подумала, что могла бы сказать ей, что мы работаем вместе, но тогда это привело бы к вопросам, а вопросы привели бы к ответам, и я даже не была уверена, какими были эти ответы. Были ли у нас с ним отношения? Я имею в виду, я чертовски уверена, что наслаждалась тем поцелуем. Это было так приятно, что я хотела повторить это тысячу раз, половину из них, пока я была на нем, заставляя его стонать мое имя. К сожалению, этого, похоже, не было в моем будущем.

Я могла бы быть хорошей девочкой для него, если бы это было то, чего он действительно хотел. Но тот поцелуй сказал, что это не так. И я, конечно, не хотела этого. Я хотела быть такой же плохой, как грешница в церкви рядом с ним.

— В чем дело, Чума? — Позвала Перл, и я оглянулась через плечо, обнаружив, что она открыто подслушивает, стоя там в своем фиолетовом лифчике и трусиках, натягивая шорты на ноги. — Я думаю, ты им наконец наскучила. — Она повернулась к своей подруге Джорджи, которая хихикнула. — Тебе нужна гигиеническая помада для губ, милая? Они явно сильно потрескались из-за того, что из них делают дырочку для члена.

Ярость пробежала по моему позвоночнику, и я шагнула к ней, сжимая в руке свою спортивную футболку.

— Спасибо, милая. Но у меня есть твоя киска на быстром наборе, на случай, если мне когда-нибудь понадобится совет по поводу пересушенной дырочки для члена.

И оханье наполнило комнату, когда остальные девочки из нашего класса повернулись, чтобы посмотреть на нас.

Перл вздернула подбородок, тряхнув волосами цвета воронова крыла, выигрывая время, чтобы придумать ответ.

— Ну, по крайней мере, у меня не заразный рот, Чума.

— Я думаю, это с тех пор, как ты украла мою помаду, как последняя тварь, — выпалила я в ответ, окликая ее.

Она нахмурилась, фыркнув от смеха.

— Что?

— Дамы! Времени вполне достаточно! Прячьте свои сиськи и задницы и убирайтесь в класс! — Прорычал Монро из-за двери, и я повернулся спиной к Перл, натягивая футболку и направляясь из раздевалки с Милой.

Монро ждал нас в спортивном зале, его лицо было суровым, когда мы все ввалились в комнату, и мужская половина класса с интересом посмотрела на нас. Я попыталась поймать взгляд Монро, но он вел себя так, словно я была невидимкой, его пристальный взгляд скользил по мне, как будто я была просто еще одним номером в массе.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Это было нелепо. И это заставляло меня чертовски волноваться. Потерять его было немыслимо. Но он поцеловал меня. Что я должна была делать в тот момент, ударить его коленом по яйцам и звать на помощь? Да, нет, спасибо. Не тогда, когда я неделями жаждала этого поцелуя. Это была пытка — быть так близко к нему, спать в его доме каждые несколько дней, спарринговаться с ним, смеяться и строить с ним козни, и не иметь права хотеть его. И он, наконец, показал мне, что тоже хочет меня, только после этого вел себя так, словно меня больше не существовало. Почему? Какой в этом был смысл? Я не собиралась никому рассказывать о нас. Я не хотела, чтобы у него были неприятности, но он не должен был полностью отгораживаться от меня.

Монро разделил нас на команды для выполнения эстафеты по залу, и я направилась к нему, пытаясь поймать его взгляд, пока все потягивались, чтобы размяться.

— Сэр? — Ласково спросила я, и ему, наконец, пришлось признать меня.

— Проблемы, Риверс? — Резко спросил он, и мои губы приоткрылись от его тона.

— Просто вы, кажется, сегодня в плохом настроении, что-то не так? — Я захлопала ресницами, и его глаза сузились.

— Что-то будет не так, если ты не вернешь свою задницу в свою группу, — прорычал он, заставив мое сердце перевернуться.

Я подошла еще ближе, не отступая, полагая, что есть только один способ заставить его поговорить со мной.

— Нет, мне и здесь хорошо. — Я опустилась на пол у его ног, и он посмотрел на меня, едва скрывая свое удивление. Давай, заставь меня остаться после уроков.

— Вставай, — рявкнул он, и я заметила, что люди смотрят в нашу сторону. Другие Ночные Стражи хмуро смотрели на меня, как будто не могли понять, зачем я провоцирую Монро.

— Или что? — Спросила я, падая на спину и притворяясь, что леплю снежного ангела.

— Риверс! — Рявкнул он. — Встань сию же секунду.

Я постучала пальцем по губам в притворном раздумье, затем покачала головой.

— Нет, мне и здесь хорошо, спасибо. Вы собираетесь наказать меня, сэр?

Люди начали смеяться, а Мила фыркнула, посмотрев в мою сторону. Киан, Блейк и Сэйнт придвинулись ближе, готовые вмешаться, так что я знала, что мне нужно улучшить свою игру, иначе они заберут меня от Монро прежде, чем он сможет потребовать, чтобы я осталась после занятий. Или, по крайней мере, назначить мне наказание, чтобы у меня был шанс поговорить с ним позже.

— Риверс, я собираюсь сосчитать до трех, — предупредил Монро, и я ухмыльнулась ему. — Один.

Я перевернулась на живот.

— Два.

Я подбросила свою задницу в воздух.

— Три!

Я мысленно сказала «к черту все» и стянула шорты вниз, чтобы обнажить свою голую задницу прямо под ними.

— Достаточно! — Взревел он, и весь класс разразился смехом. — Увидимся после занятий.

Я собиралась натянуть шорты, когда чьи-то руки схватили меня, и Блейк сзади поднял меня на ноги, в то время как Киан задрал мои шорты, встав передо мной с усмешкой на лице.

— Сделай это еще раз, и ты пожалеешь об этом, — отрезал он.

— Что снова сделать? — Невинно спросила я, высвобождая руки из хватки Блейка. Сэйнт стоял в стороне, внимательно рассматривая всех нас, в то время как Монро отошел, чтобы начать выкрикивать приказы командам.

— Раздеваться перед аудиторией, — прорычал Киан.

— Если только публика не состоит из вас, верно? — Я зашагала прочь, перекинув волосы через плечо и оглянувшись на них. Их глаза прожигали меня, и я рассмеялась, присоединяясь к Миле, не обращая на них больше никакого внимания.

— Какую хрень ты принимаешь, девочка? — Мила рассмеялась. — Потому что я хочу купить немного.

Я расхохоталась вместе с ней, прежде чем мы продолжили урок.

К тому времени, как все вышли из зала после урока, я действительно начала немного нервничать из-за разговора с Монро. У меня скрутило живот, и от одной мысли о том, чтобы поговорить о нашем поцелуе, меня чуть не стошнило. Но так больше продолжаться не может.

Мила прошептала пожелание удачи, прежде чем выйти из зала, и дверь, наконец, закрылась за последними учениками. Монро скрестил руки на груди, свирепо глядя на меня через комнату.

— В чем твоя проблема? — Требовательно спросил он.

— Моя проблема? — Я задохнулась от обиды. — В чем твоя проблема?

Он нервно взглянул на дверь, его челюсть запульсировала.

— Я не собираюсь обсуждать это здесь.

— Тогда где? Потому что ты не отвечаешь на мои сообщения или звонки. Теперь все? Ты перестал помогать мне, потому что не смог удержать свои руки подальше…

— Тихо! — Прогремел он, и, клянусь, у меня волосы взметнулись назад от ярости его голоса. — Я не буду обсуждать это здесь, — повторил он шипящим тоном.

— Ну, я не оставляю тебе выбора. — Я шагнула к нему, понизив голос, чтобы соответствовать его. — Бросьте это дерьмо, сэр.

— Все будет продолжаться как обычно, — сказал он низким рычанием. — Это все, что я хотел сказать.

— О, неужели? — Я скрестила руки, как он. — Ну, это еще не все, что я должна сказать. Как ты думаешь, это нормально — в одну секунду набрасываться на меня, а в следующую бросать, как мешок с дерьмом? Может быть, эта отметина у тебя на затылке все-таки начинает оказывать на тебя некоторое влияние. Тебе нравится быть Ночным Стражем, Нэш, не так ли?

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, — рявкнул он, и я шагнула вперед, вторгаясь в его личное пространство, наклоняясь ближе, пока не почувствовала запах сосны и мужественности.

— Я поняла намек. Я большая девочка. Ты совершил ошибку. Очевидно, я тоже совершила ее. Так что давай забудем об этом и сосредоточимся на том, что действительно важно. — Мне было неприятно это говорить. Я не хотела забывать об этом. Я хотела проделать все это снова, но на этот раз с еще меньшим количеством одежды и примерно на восемь дюймов меньшим пространством между нами, судя по тому, как сильно он прижимался ко мне. Но я видела, что он вне себя, и не собиралась подталкивать его к этому. Если он не хотел идти туда снова, тогда ладно. Я могу с этим справиться. В этот момент я имела дело с гораздо худшими ситуациями.

— И что? — Я надавила, и его взгляд опустился на мой рот. Мое сердце забилось сильнее, когда его взгляд задержался там, желание в его темно-синих глазах прожигало меня насквозь.

— Назад, — выдохнул он, как будто не знал, что мог бы сделать, останься я там еще на мгновение. Я тоже не была уверена, но хотела узнать.

Я сглотнула, пытаясь прогнать комок в горле, но он только увеличился. Он искушал меня самым мучительным образом. Эта штука с запретами уже надоедала. Особенно теперь, когда мы пересекли эту черту. Разве мы не могли просто… пересечь ее снова?

Черт возьми, Татум. Нет.

— Просто напиши мне, когда будешь готов двигаться дальше. Я знаю, ты не можешь рисковать своим положением здесь и ставить под угрозу все, ради чего ты работал. И я не хочу, чтобы ты делал это, — прошептала я, сжимая свое сердце когтями, когда осознала вес этих слов. Мы были обречены на неудачу еще до того, как начали. Вожделение к нему должно было прекратиться. Просто иногда это было чертовски тяжело. Дело было даже не в том, что он выглядел как воин-викинг с мускулами, от которых у меня перехватывало дыхание, и глазами, которые смотрели прямо мне в душу. Дело было в том, что он стал для меня настоящим другом, кем-то, на кого я могла положиться в самые тяжелые моменты моей жизни. Я ни за что не хотела терять этого. Но я не могла отрицать, насколько привлекательным это делало его и для меня.

Он ничего не сказал в ответ, и моя надежда начала рушиться. Как бы тяжело это не было для меня, я ослабила бдительность и выложила ему единственное, что у меня осталось. Свою правду. — Пожалуйста, не оставляй меня с ними одну. — Я опустила взгляд на свои ноги, мое сердце сжалось в груди, как кулак. — Ты нужен мне.

— Татум… — он вздохнул, и я посмотрела на него, обнаружив в его глазах напряженность, которая пронзала плоть и кость. — Ты не одна.

Слезы защипали мне глаза, когда я ухватилась за эти слова, нуждаясь в том, чтобы они были правдой. Он больше ничего не сказал, и я тоже. Я слишком долго ждала этого момента расставания между нами, энергия, потрескивающая в воздухе, заставляла мою кожу покалывать, а пульс биться так быстро, что я была близка к тому, чтобы сойти с ума. Затем я повернулась и направилась из зала, мое сердце бешено колотилось в груди, когда я вошла в женскую раздевалку и начала раздеваться, чтобы принять душ.

Я поняла, что моя влюбленность в Монро пустила корни, которые распространились так далеко внутри меня, что, вырвав их, я оставила бы зияющие раны в самых глубоких уголках моего существа. Но я должна была отпустить его. Ради него. Ради себя. Нам не суждено было быть вместе как паре. Нам суждено было сражаться в этой войне бок о бок против Ночных Стражей как воинам. И так оно и должно было остаться.

— Он надрал тебе задницу? — Усмехнулась Мила, когда мы одевались после душа. — Отшлепал до красноты? — Она рассмеялась, и у меня вырвался смешок, но на сердце у меня было слишком тяжело, чтобы допустить что-то большее. — О, черт, он что, совсем озверел?

— Да, он вырвал несколько жизненно важных органов и растоптал их, — сказала я с неопределенной улыбкой.

Мы вышли на улицу и попрощались. Это был конец школьного дня, и я позавидовала Миле, когда она уходила с футбольной толпой, их беззаботная болтовня возвращала меня к нормальной жизни.

Я вздохнула, возвращаясь к Храму в тени огромных сосен, растущих по обе стороны тропинки. Озеро мягко плескалось о берег неподалеку, и птицы щебетали на деревьях. В ту сторону направлялось не так уж много студентов, так как это была противоположная сторона озера от жилья. Я погрузилась в тишину, размышляя, каково было бы прожить свое время здесь, в Еверлейк, без пандемии или без того, чтобы мир ненавидел меня за это. Может быть, я могла бы быть счастлива.

***

Я лежала в кресле, уставившись в потолок и тоскуя по Монро. Я сделала все свои дела по дому и была полностью в курсе своих заданий, что было очень жаль, потому что прямо сейчас мне действительно нужно было чем-то отвлечься. Все ребята смотрели футбольный матч, который разрешили провести за закрытыми дверями на одном из стадионов. Блейк, Сэйнт и Киан с радостными возгласами потягивали пиво до тех пор, пока на столе не образовалась целая гора бутылок. Каждый раз, когда их команда забивала тачдаун, они сходили с ума, по-собачьи наваливаясь друг на друга и нанося друг другу праздничные удары кулаками в бока. Я бы, возможно, нашла это забавным, если бы они не были кучкой придурков. И я бы посмотрела, если бы играли «Гремучие Змеи», но сегодня вечером я была слишком отвлечена, чтобы даже вспомнить, какие команды встречались лицом к лицу.

Приближалось десять вечера, и я подумала, не могла бы я пораньше улизнуть в комнату Сэйнта, чтобы побыть наедине. Мои часы в библиотеке сегодня не помогли. Особенно учитывая, что Невыразимые не добились никакого прогресса и отказывались позволять мне снова называть их настоящими именами. На этой неделе Сэйнт подшучивал над ними, и они были напуганы до смерти. Я не представляю, как я когда-нибудь смогу создать из них армию. Особенно после того, как Сэйнт заставил Блейка привязать Наживку к дереву перед ними и завязал глаза Киану, который затем избил его палкой, как будто он был пиньятой, которая издавала крики вместо конфет. Сэйнт предупредил Невыразимых, что они закончат так же, как Наживка, если не будут вести себя хорошо. Он держал меня, заставляя смотреть все шоу, пока у меня все внутри переворачивалось, и я начала по-настоящему жалеть Наживку. И теперь, когда моя армия снова тряслась от страха, я не представляю, как смогу положить конец царству террора Ночных Стражей.

Я выскользнула из своего кресла, посмотрев на Сэйнта, поскольку остальные были слишком поглощены игрой, чтобы заметить, что я встала.

— Я собираюсь принять душ, а потом лечь спать. У меня болит голова.

Он на мгновение задумался, затем кивнул, и я вздохнула с облегчением, поспешив наверх, вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Я приняла душ, пытаясь избавиться от беспокойства в груди, но оно не уходило. Сегодня я чувствовала себя одинокой. Я скучала по Джесс и папе всем сердцем, желая просто ускользнуть в одно из своих воспоминаний и исчезнуть. Я точно знала, какое из них выберу. В тот раз, когда папа снял домик на пляже в Джорджии, и мы каждый вечер устраивали барбекю на песке. Мы прожили там целый месяц; это было самое красивое место, в котором я когда-либо была. Во время прилива вода подступала прямо к входной двери, и я сидела на крыльце с Джесс, и мы опускали пальцы ног в пенистый прилив. Это была бухта, поэтому волны никогда не были слишком сильными, и мы часами строили замки из песка и занимались серфингом в течение дня.

Я скучала по морю. Воздух был таким свежим, что ты ощущал его вкус в глубине своих легких, крики чаек по утрам и абсолютное умиротворение от пробуждения под шум волн, плещущихся за твоей дверью.

Наконец-то я вышла из теплого душа и завернулась в полотенце. Зазвонил мой телефон, и я нахмурилась, доставая его из кармана блейзера, удивленная, когда обнаружила, что звонит незнакомый номер.

Я подумывала не отвечать, но затем ужасающая, волнующая, заставляющая сердце биться сильнее, мысль пришла мне в голову, и дыхание застряло у меня в легких.

Я поднесла трубку к уху и ответила, поскольку надежда лишила меня возможности двигаться.

— Алло?

— Привет, малышка, — тяжело произнес папа, и я упала на колени на плитку, его голос обволакивал меня, как бальзам, и вырывал тяжелые рыдания из моей груди.

— Папа? — Я задохнулась, нуждаясь в его подтверждении, просто чтобы я знала, что не схожу с ума.

— Это я, малышка. Как ты?

Как я? Как я?? Что я могла ответить на это? Я была обезумевшей, потерянной, брошенной. Я так долго ждала этого звонка, и вот он настал, и я не знала, что сказать.

— Где ты? — Потребовала я ответа, игнорируя его вопрос. — Ты в безопасности? Пожалуйста, скажи мне, что они тебя не поймали. — Страх от этой мысли сковал мои конечности и стало трудно дышать.

— Никто меня не поймал. Послушай, Татум, мне нужно, чтобы ты выслушала меня очень внимательно.

— Хорошо, — прошептала я, мое сердце билось со скоростью мили в минуту.

— Мне так жаль, что я оставил тебя там, я не знал, что это произойдет. Мне пришлось на некоторое время залечь на дно.

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, слезы текли по моим щекам, пока я ждала, когда он продолжит и все объяснит. У меня было так много вопросов, но в его голосе чувствовалась скрытая тревога, которую я слишком хорошо знала. Я должна была молчать и выслушать, что он хотел сказать.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, ладно? Я много лет работаю с вирусом «Аид». У тебя иммунитет, Татти. Ты слышишь меня? Я ввел тебе вакцину, ты помнишь ту неделю, когда мы потеряли Джесс? — Его голос дрогнул, и еще одно рыдание вырвалось из моей груди, когда я попыталась осознать все сразу.

— Да, я… кажется, я помню, но как у меня может быть иммунитет? Вакцины не существует. В этом нет никакого смысла.

— Предполагалось, что будет вакцина. Она была протестирована, я просто не знал, что она еще не готова. Я… мне так жаль. Я думал, все готово, Татум, ты меня слышишь? Но Джесс… Вирус поразил ее организм, она не должна была заболеть…

Прерывистый вдох вырвался из моих легких, когда я поняла, о чем он говорит.

— Так вот почему она умерла?

— Да, — прохрипел он, его горе было явным, и это потрясло меня, заставив развалиться на части. — Но ты не заболела… это сработало для тебя. Этот шрам у тебя на руке, вот от чего он. Я никогда не хотел напоминать тебе, потому что после того, как мы потеряли Джесс, о, милая, ты была так сломлена, и я просто… я…

— Папа, где ты? — Я умоляла, обрывая его, когда по моей коже потекло еще больше слез. — Здесь ад. Почему ты бросил меня?

— Прости, я должен был защитить тебя. Но скоро мы будем вместе. Я не могу больше говорить, они отследят этот звонок.

— Кто отследит? — Умоляла я, сжимая телефон так крепко, что на ладони остались синяки.

— Я больше ничего не могу сказать. Мне нужно идти. Но ты помнишь место с феями? Помнишь, где ты любила их ловить?

— Д-да, — заикаясь, пробормотала я. — Ты там?

— Пока нет, ты сможешь приехать туда в следующем месяце в тот день, когда мы всегда ходили в походы? Тебе нужно прийти одной. Ты можешь сделать это для меня, малышка?

Я судорожно вздохнула, гадая, как мне это удастся, но я справлюсь. Я просто должна была.

— Да, я буду там.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя.

— Я тоже, — выдохнула я. — Но подожди, пожалуйста, просто скажи мне. Ты это сделал? То, что они говорят о тебе, правда?

— Мне нужно идти, милая, я люблю тебя. Скоро я все объясню. Не говори никому, что у тебя иммунитет.

— Подожди… — Выдохнула я, но он повесил трубку, слова «Я люблю тебя», застряли у меня в горле. Я положила телефон на пол, положив руки на кафельную плитку, пока меня разрывало на части. Этот вирус убил Джесс. Папа был виноват, даже если он этого не хотел. И был ли у меня действительно иммунитет? Я провела пальцами по шраму в форме розы на руке, мое горло сжалось, как будто вокруг него обвился питон. Воспоминание было размытым, искаженным потерей Джесс вскоре после этого. Но я почти могла вспомнить иглу, если бы действительно сосредоточилась…

В голове у меня начало пульсировать.

Это было слишком. Я не могла осознать все это сразу. Я жаждала объятий моего отца. Мне нужно было, чтобы он сказал мне, что все будет хорошо. Объяснять все это, пока это не обретет смысл. Но он ушел. И добраться до него будет сложно, но не невозможно. Я смогу это сделать. Я бы нашла способ.

Я подперла голову руками, полностью развалившись на части, пытаясь понять все, что он сказал. Джесс, о Джесс…

Правда была сокрушительной, изнуряющей. Я трещала по швам, плача, снова и снова оплакивая потерю своей сестры. Эта новость была слишком тяжелой, чтобы вынести ее вдобавок ко всему остальному, что произошло. Как раз в тот момент, когда я думала, что хуже уже быть не может, произошло это. Это сокрушительное осознание того, что моя сестра умерла из-за этого вируса. Потому что мой отец пытался защитить ее, но потерпел неудачу.

Я свернулась калачиком, дрожа и плача, когда мир рухнул, и я растворилась в море горя. Я не знала, как долго я так лежала, знала только, что погружаюсь все глубже и глубже в яму отчаяния, из которой, как я думала, никогда не выберусь.

Внезапно на меня легли чьи-то руки, и я посмотрела на Сэйнта сквозь пелену слез. Мое сердце подпрыгнуло, и я попыталась оттолкнуть его, но он притянул меня ближе. Он смотрел на меня со страхом и замешательством в глазах, как будто выплыл из глубины и плыл вверх по реке во время наводнения.

Я снова оттолкнула его, замкнувшись в себе, но он не уходил. Мое полотенце начало сползать, но я не потрудилась за него ухватиться, и когда я подняла глаза, чтобы сказать Сэйнту, чтобы он уходил, он оторвал пуговицу от рубашки с длинными рукавами и натянул ее мне через голову. Осторожно он просунул мои руки в рукава, натягивая ее вниз, чтобы она прикрывала мои бедра, и стянул полотенце.

Я удивленно уставилась на него, когда он опустился передо мной на колени, разглядывая пряди волос, упавшие мне на лицо.

— Тебе следует уйти, — сказала я хриплым голосом.

На мгновение между нами повисло молчание, но он не уходил, тогда я бросилась к нему, обвивая руками его шею, отчаянно нуждаясь в утешении, даже если он был неподходящим местом для его поиска. Я просто не знала, что еще сделать, а он был здесь единственным прямо сейчас. Больше не к кому было обратиться. Он застыл от удивления, затем его руки медленно сомкнулись вокруг меня, и он держал меня, пока я всхлипывала, его рука начала двигаться вверх и вниз по моей спине успокаивающими поглаживаниями.

— Я могу… позвать кого-нибудь из остальных, — сказал он напряженным голосом.

— Нет, не уходи, — умоляла я, уткнувшись лицом в его шею. Его прохладная кожа казалась сном на фоне моей пылающей плоти. Мне просто нужно было остаться здесь, в его объятиях. Это заставляло мое бешено колотящееся сердце замедляться, и я не знала, почему продолжала цепляться за него, но я не могла остановиться.

Он нежно подхватил меня на руки и прижал к своей груди. У меня не было сил сопротивляться, когда он вышел из ванной, прошел прямо через свою спальню и направился к шкафу.

Он пинком захлопнул дверь и отнес меня в дальний конец комнаты, опустился, чтобы сесть перед зеркалом, и положил меня к себе на колени.

Он снял металлическую коробку с нижней полки, положив ее на мои голые колени, и я ахнула от ее холодного прикосновения, сумев перестать плакать достаточно надолго, чтобы взглянуть на нее.

— Что это? — Прохрипела я.

Он убрал волосы с моего лица, уголки его рта опустились, а глаза прищурились. Он выглядел настолько вышедшим из своей зоны комфорта, что с таким же успехом мог быть птицей в пчелином гнезде.

Он набрал код на клавиатуре коробки, открыв ее, и я перестала дышать. Перестала моргать.

Там, внутри, были мои письма к Джесс и потертые края тех, что она присылала мне в ответ.

— Что? — Я выдохнула в полном замешательстве. Этого не может быть. Я видела, как они горели, обугливались, превращаясь в пепел.

— Я скопировал те, которые сжег, — пробормотал Сэйнт, и от этих слов волна ударила мне в сердце. — Когда мы впервые привели тебя сюда, я нашел их в твоей сумке. Я брал их по одному и делал копии.

— Почему? — Моя нижняя губа задрожала, сердце бешено заколотилось, когда я дрожащими пальцами потянулась к коробке, доставая самые дорогие для меня вещи в мире. Письма, которые я видела сожженными, потерянными навсегда. Я осторожно пролистала их, подтверждая, что они мои. Они все были моими. Кусочки меня и моей сестры перепутались в словах. Части моего сердца, которые были преданы огню в тот же день, когда я наблюдала, как он уничтожал их. По крайней мере, я так думала.

Его рука лежала на моем колене, нежно касаясь моей плоти, и я повернулась к нему в полном шоке. В английском словаре не было ни одного слова, которое могло бы описать то, что это заставило меня почувствовать.

— Я всегда планировал причинить тебе боль с их помощью, — сказал он мрачным голосом, в его глазах плясали тени. — Но я никогда бы по-настоящему не уничтожил их.

Слезы беззвучно текли по моим щекам, и я не знала, счастлива я или печальна, цела или сломлена. Сэйнт поднял руку, чтобы смахнуть мои слезы, наблюдая за мной с выражением, которое я почти могла принять за боль в его глазах.

Я упала на него, обхватив руками и крепко сжимая. Это что-то изменило между нами, что-то жизненно важное. Но я не хотела сталкиваться с тем, что это было. Он все еще хотел причинить мне боль, все еще позволял мне верить, что мои письма пропали. Но на самом деле он этого не делал. Что это значило? Кем это делало его?

Мои слезы стекали по его обнаженной груди, крошечными ручейками сбегая по его темной коже. Он не отталкивал меня и не подавал никаких признаков того, что ему противно мое поведение, хотя это было именно то, чего я ожидала от него.

Я снова откинулась назад и обхватила ладонями его щеку, заставляя его посмотреть на меня, чтобы я могла изучить каждый дюйм его красивого, слишком совершенного лица, и я поняла, что вообще мало что о нем знаю. И каким бы жестоким и сотканным тьмой он не был, внутри него, должно быть, таилось что-то хорошее, раз он сохранил эти письма. Он потратил все это время, создавая их, чтобы причинить мне боль, но не настолько глубокую, как мог бы, уничтожив их навсегда.

— Ты всегда собирался вернуть их? — Спросила я шепотом, и он вдохнул мое дыхание, как будто в воздухе витал наркотик.

— Я, честно говоря… не знаю, — серьезно сказал он, не мигая, впитывая в себя вид моих слез. Он должен был разлить их по бутылкам и добавить к своей коллекции осколков моей души, которые он хранил. Но вместо этого он продолжал вытирать их, как будто хотел, чтобы они прекратились. Как будто ему не доставляло удовольствия наблюдать, как они падают.

Я наклонилась ближе, целуя уголок его рта, когда поняла, что не уверена, куда было бы лучше. В щеку или в губы. Так что, очевидно, я выбрала что-то среднее между ними. Его глаза вспыхнули, мышцы напряглись под моими прикосновениями, как будто он сдерживал себя от того, чтобы не притянуть меня к себе для другого поцелуя. Такого, который изменил бы весь мой мир.

Я выдохнула, отводя от него взгляд, уверенная, что была не в том состоянии, чтобы принимать подобные опрометчивые решения. Затем я свернулась калачиком рядом с ним, и он крепко обнял меня, его большой палец скользил вверх и вниз по моему позвоночнику бесконечно плавными движениями, от которых мне захотелось спать. Через минуту или две он начал напевать песню, которую я знала. «Малышка моя» — колыбельную, которую мой папа пел мне и Джесс, когда мы были детьми. Для меня это была самая успокаивающая песня в мире, и каким-то образом Сэйнт тоже это знал.

Я лежала в объятиях дьявола, задаваясь вопросом, не ошибалась ли я, думая о нем как о самом зле по своей сути. Возможно, жестокий. Но, возможно, когда-то он действительно был ангелом, и когда-то, давным-давно, он потерял свои крылья.