Короли локдауна

Я стоял возле Храма, темнота давила на меня, и мое сердце бешено колотилось, пока я ждал вестей от Татум. Я нервничал, но не только потому, что я встречался с ней или потому, что мы собирались тайком покинуть кампус, а потому, что мое чутье подсказывало мне, что это все. Что как только она выберется на волю и увидит своего отца, единственного человека в этом мире, которого она действительно любила, она не захочет возвращаться ко мне в машину. Ей хватило бы одного взгляда на него, и, несмотря на опасность, связанную с тем, что прямо сейчас она пускается в бега с самым разыскиваемым человеком во всем мире, она пошла бы с ним.

Какая причина вообще была у нее оставаться здесь? Зачем ей возвращаться в школу, где кучка придурков полностью завладела ею? Где они говорили ей, что надеть, куда пойти, что делать, с кем тусоваться. Это была хреновая ситуация, и я знал, что ей это не нравилось. Она хотела быть свободной. Она хотела выбрать свою собственную жизнь. И эта жизнь не включала бы возвращение сюда. Не включала бы меня.

Я все еще не мог осознать тот факт, что у нее был иммунитет. Что где-то на самом деле существует вакцина от этого гребаного вируса. Означало ли это, что это был только вопрос времени, когда она будет предложена общественности? Или же она была утеряна, украдена вместе с вирусом, поразившим мир. Но в каком-то смысле я не мог не радоваться этому. Потому что, по крайней мере, я знал, что мне не нужно бояться, что она заразится. Мне не нужно было беспокоиться о том, что она заболеет, если бы она действительно отправилась в мир и повернулась к этому месту спиной.

Я провел рукой по своим светлым волосам, откидывая их с глаз, пока леденящий ветер трепал их. Щетина царапнула мою ладонь, когда я провел ею по лицу, и я вздохнул.

Татум Риверс была пределом мечтаний. Маленький лучик света, за который я зацепился, пока темнота, окружавшая меня, причиняла мне боль. За годы, прошедшие с тех пор, как у меня украли мою семью, я был так сосредоточен на попытке отомстить, что даже не замечал, насколько я был одинок.

Конечно, я знал, что я одинок. Невозможно было перейти от жизни в любящих объятиях своей семьи к интернату, полному придурков, не осознавая этого. Но я всегда верил, что был… доволен. Одинок в своем желании разрушить Троя Мемфиса, одинок в своей жажде справедливости и возмездии. Одинок в своей жизни так, что казалось, это безвозвратно. Но когда я был с ней, это внезапно перестало казаться таким уж постоянным.

Я должен был знать, что время быстротечно. Что я не мог даже потворствовать желанию о будущем, которое касалось моей золотоволосой воительнице. Она была моей ученицей, я был ее учителем, и даже если не считать этого, ее будущее было не здесь.

Сбоку от здания открылось окно, и я направился к нему, стараясь ступать бесшумно. Она сказала мне, что Сэйнт почти не спал, но Киан спал как убитый, и, к счастью, сегодня была его очередь принимать ее в своей комнате. Было странно, что у двух мужчин с таким количеством демонов сформировались такие разные привычки. Сон давался мне достаточно легко, обычно я был настолько измотан всем тем гневом и ненавистью, которые носил в себе, что к концу дня мое тело жаждало забвения просто как передышки от всего этого. Но я часто просыпался от кошмаров. Воспоминания о катастрофе или воображаемое воспоминание, которое я сформировал об убийстве моей матери, где я представлял ее окруженной и одинокой, борющейся за то, чтобы остаться со мной всем, что у нее было, прежде чем она была убита.

Татум выбросила в окно толстую зимнюю куртку, и я был рядом, чтобы подхватить для нее ботинки, когда она тоже их скинула.

Она проскользнула в окно следующей, протиснувшись в небольшую щель и позволив мне взять ее на руки и спустить на землю.

Она не задержалась в моих объятиях, и это было к лучшему. Я наблюдал, как она повернулась обратно к окну и снова закрыла его, мой взгляд упал на пустую кровать Киана. Я предположил, что он снова предпочел спать на диване, как она и предсказывала, и поблагодарил за это нашу удачу. Вытащить ее отсюда, пока она спала с одним из них, было бы почти невозможно.

Татум помедлила рядом со мной, оглядываясь на комнату Киана и хмуря брови, как будто хотела что-то сказать. Но было ли это из-за него или из-за других Ночных Стражей, у меня не было возможности спросить, поскольку она резко отвернулась от его окна, быстро зашнуровала тяжелые прогулочные ботинки.

Я протянул ей куртку, когда она встала, и она просунула в нее руки, ее дыхание окутало нас, когда она прерывисто выдохнула.

— Готова? — Спросил я ее.

Завтра был первый день рождественских каникул, так что даже если бы мы не смогли вернуться в кампус в течение дня, никто бы по-настоящему не скучал по нам. Никому из студентов не разрешалось возвращаться домой, если они хотели вернуться к занятиям в весеннем семестре, и я был удивлен, обнаружив, что все они остались добровольно. Наше обнесенное стеной убежище от вируса «Аид» было безопасным убежищем, которое было предоставлено немногим людям, и, в то время как болезнь свирепствовала в остальной части страны, мы оставались в безопасности здесь, спрятанные в горах и лесу. Я никогда не думал, что буду так рад жить у черта на куличках.

— Готова, — подтвердила Татум резким кивком.

Она застегнула куртку и сунула пальцы в пару черных перчаток, прежде чем направиться по тропинке прочь от Храма.

Я ускорил шаг, пока не пристроился рядом с ней, и она натянуто улыбнулась мне, ее взгляд метнулся поверх моей головы к огромному зданию, которое было ее тюрьмой, и я подумал, был ли этот взгляд в ее глазах прощанием.

— Я не позволю им наказать тебя за то, что ты ушла, — пробормотал я, задаваясь вопросом, признает ли она, что они все равно не смогут. Что она не планировала когда-либо снова встречаться с Ночными Стражами после сегодняшнего дня.

— В любом случае, Блейк больше не наказывает меня, — тихо сказала она. — И Киан на самом деле никогда бы не причинил мне вреда.

— А как же Сэйнт? — Спросил я низким, полным ненависти голосом. Я знал, что презирать его из-за его отца не имело никакого реального смысла, но гнилое яблоко недалеко упало от яблони. У него было то же надменное выражение лица, то же презрение ко всем, кто не входил в один процент, как будто долларовые купюры каким-то образом делали его лучше. Больше, чем всех нас.

— У меня есть способ справиться с Сэйнтом, — загадочно ответила она, прикусив пухлую нижнюю губу и ускорив шаг, пока мы шли по дорожкам через центр кампуса.

Пока мы шли, я вытащил телефон из кармана и быстро набрал номер охранника, дежурившего у главных ворот.

— Вы поздно встали, босс, — раздался голос Питера, когда он ответил на городской телефон в будке у ворот.

— Я только что получил сообщение от студентки о странных звуках у стены рядом с женским общежитием. Похоже, горный лев или медведь, возможно, подобрался близко к кампусу, не мог бы ты отвести отряд от главных ворот с собаками, чтобы отпугнуть их? Последнее, что нам нужно, — это дикое животное, сеющее хаос вдобавок ко всему остальному.

— Конечно, босс. Вы хотите, чтобы я позвал кого-нибудь еще и поставил охрану на воротах, или…

— Просто поторопись, и я уверен, все будет хорошо, — ответил я, вздыхая, как будто этот разговор наскучил мне, хотя мое сердце бешено колотилось в груди. Мне нужно было, чтобы они выполнили мою просьбу, не поднимая шума. Для всех нас было бы лучше, если бы никто не знал, что мы уехали. Было два часа ночи, что означало, что у нас было четыре часа до того, как Сэйнт встанет, и, по крайней мере, еще полтора часа, прежде чем Киан проснется и вернется в свою комнату, где он поймет, что Татум встала со своей кровати в какой-то момент ночи. Но как только они узнают, что она сбежала, они отправятся на охоту, и чем меньше они смогут выяснить, куда она делась, тем лучше.

Я сунул свой мобильный обратно в карман и обменялся улыбкой с Татум, когда мы подошли к воротам.

Она ждала в темноте под деревьями, пока я приближался к ним, проверяя, точно ли охранники ушли, прежде чем я поманил ее следовать за мной. Ворота были закрыты на толстые цепи, и, хотя у меня был ключ, нам было быстрее взобраться на них.

Я быстро вскарабкался по холодному железу, перепрыгнул через него и приземлился на гравий с дальней стороны. Мгновение спустя Татум приземлилась рядом со мной, и мы побежали трусцой прочь от ворот, пересекая широкую, посыпанную гравием подъездную дорожку и ныряя в деревья на дальней ее стороне, пока я прокладывал путь через них к парковке. Я пробрался сюда прошлой ночью и убедился, что аккумулятор моей машины заряжен для поездки. Школа хранила оборудование для базового обслуживания, поскольку очень много машин простаивало в течение семестра в течение длительного периода времени, поэтому я смог убедиться, что все было готово.

Я краем глаза наблюдал за Татум, когда мы проходили мимо рядов блестящих спортивных автомобилей, принадлежащих здешним студентам, и подвел ее к моему 68-му «Мустангу». Возможно, это была не совсем новая, броская спортивная модель, но я не думал, что у этих блестящих штуковин есть нашивка на классическом мускул-каре.

Выражение ее лица даже не дрогнуло, когда она последовала за мной. Никаких признаков капризной надутости или разочарования тем фактом, что машина стоила не больше, чем некоторые дома. Ничто не говорило о том, что у нее вообще были какие-то проблемы с этим. И я надеялся, что так оно и было. Потому что нет ничего хуже, чем кто-то, имеющий все это богатство и привилегии и принимающий это как должное. Смотреть свысока на людей, которым на самом деле приходится работать за свои деньги только потому, что у них их меньше. Но я начинал по-настоящему верить, что Татум была не такой. Она не была картонной версией «сопляков», которых я слишком хорошо знал. И было что-то действительно чертовски соблазнительное в том, кем она была, что она зацепила меня идеей выяснить это.

Я открыл машину, и мы поспешили забраться внутрь. Я снял куртку и бросил ее на заднее сиденье, дрожа, когда завел двигатель. Но я знал, что, как только включится обогрев, я вспотею, если останусь в ней.

Татум тоже забросила свою куртку на заднее сиденье, расшнуровала ботинки и поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее.

— Это долгая поездка, — сказала она, пристегивая ремень безопасности и прикусив нижнюю губу, когда повернулась, чтобы посмотреть на меня. — Я не могу выразить, как много для меня значит, что ты…

— Не стоит благодарности, — сказал я с улыбкой, открывая бардачок и доставая конфеты и шоколадные батончики, которыми я его наполнил. — Давай просто накачаемся сахаром и насладимся ощущением, что мы превзошли Ночных Стражей.

Татум рассмеялась, набрасываясь на закуски, и я тронулся с места, не зажигая фар и медленно выезжая на гравийную дорожку, надеясь не привлечь внимания охраны к нашему отъезду. Добравшись до дороги, я включил фары и поставил ногу на пол, пока мы ровным темпом ехали на север.

Система отопления вскоре прогрела машину, и мы приготовились к долгому путешествию. Мне просто оставалось надеяться, что в конце концов мне не придется прощаться с девушкой, сидящей рядом со мной.