Красивый. Родной. (не)Мой (СИ)

Глава 5

Алина

Голова идёт кругом, земля начинает вращаться быстрее. Объясни-объясни-объясни — стучит в голове, но понимаю, что не хочу ничего слышать. Не сейчас. Не перед ними. И видеть его сейчас не могу.

— Помолчи, пожалуйста, — говорю тихо. — Я… Поговорим потом, хорошо?

— Ну, ты и сука, — тянет Толик. — Ты же обещала!..

Выходит, он знал. Ну, конечно же, Ритка всё рассказала, у неё язык без костей. Тогда зачем они позвали нас? Чтобы публично похоронить мой брак? А брак ли?.. Считала, что да, пусть даже гражданский. Не собираюсь доставлять Ритке удовольствие и выяснять отношения на чужих глазах.

— А что такого? Пусть Максим нам всё расскажет!

— Пойдём, — цежу, не глядя на подругу. Теперь точно бывшую. Втроём мы молча уходим. Ругаться рядом с Илюшей нельзя — испугается. В такси молчим, дома тоже тишина. Илюша уснул ещё в машине, Максим выносит его на руках, не сговариваясь, уходит уложить. А я не могу заставить себя нормально дышать. Грудь обручем стянуло, перед глазами плывут чёрные точки.

— Говори, — начинаю, когда Максим заходит на кухню. От детской она дальше всех, а что-то подсказывает, что разговор может пройти на повышенных тонах.

— С самого начала надо было сказать… — Максим запускает руки в волосы, с силой их ерошит. — Алин, это… Это моя семья.

Да, пол под ногами реально может провалиться. Без сил падаю на стул, в ушах гудит. Не верю.

— Не верю, — повторяю вслух. Даже слёз нет — настолько велико потрясение. — Ты… выходит я и Илья… мы…

— Вы — те, кого я люблю, — говорит он твёрдо. Опускается передо мной на колени, берёт за руки. Даже сил вырваться нет — просто равнодушно смотрю на его длинные загорелые пальцы.

— А они… Это твоя дочь? Как давно ты женат?

Как будто смотрю на нас со стороны. На самом деле неважно, что он скажет. Я считала, что замужем, а оказывается, всё это время была любовницей. Второй семьёй на стороне.

— Алин, я разведусь. Не могу с ней жить, не хочу. Почти всё моё свободное время — ваше.

— Но ты приезжаешь к жене и спишь с ней, так? Или хочешь сказать, что она смертельно больная, поэтому не мог бросить? Или, что дочери нужна операция? Не знаю, что там обычно говорят в таких случаях?

— Алин, прости. Всё, что я тебе говорил, всё, что я чувствую к тебе, к Илюшке — правда.

— Кроме одной мелочи: того, что у тебя есть настоящая жена и законнорождённая дочь… Господи, какой позор!

Выдёргиваю руки и закрываю лицо ладонями. Даже в самом кошмарном сне не могла подумать, что окажусь в такой ситуации! За что? Где я согрешила? Хотя понятно, где — живу во грехе с чужим мужем.

— Алин, — Максим обнимает мои колени, — я клянусь, я не хотел так… Не думал, что вообще так будет! Блядь! Знаю, как это звучит! Но поверь, меньше всего я хотел причинить тебе боль!

Несмотря на боль, которая разрывает сердце, я ему верю, и от этого становится ещё хуже. Что сказать в ответ? Как жить дальше, зная, что у него есть ещё одна женщина и ребёнок?

— Я так не могу, — с трудом разлепляю губы и заставляю язык шевелиться. Меня гранитной плитой придавило. — Я не буду больше твоей любовницей.

— Я разведусь. Клянусь, я скоро разведусь. Ты мне веришь?

Он поднимает глаза — красные, воспалённые. Мужчина, которого я так сильно люблю, с которым была так счастлива. Отец моего ребёнка. Предатель и лжец. Раз мог так легко жить на две семьи, как можно ему верить?!

— Раньше надо было думать, — говорю бесцветно. С трудом поднимаюсь, опираюсь о стол, чтобы не упасть. — Я не хочу тебя видеть здесь. Не сейчас. Прошу, уйди. Сними номер или… — усмехаюсь, — может, у тебя ещё одна семья где-то есть?

— Никого нет. — Максим ловит за руку и вдруг крепко прижимает к себе. — Прости, прости, родная. Ты для меня всё, самое главное, что есть и может быть. Только ты.

— Пусти. — Начинаю задыхаться. Пытаюсь оттолкнуть, но он только сильнее сжимает. — Пусти!

Наконец получается. Отпихиваю от себя, выскакиваю в коридор, забираю сумочку и ныряю в шлёпки.

— Не ходи за мной. К тому времени, как вернусь, тебя тут быть не должно.

Куда мне идти? Илюшу одного дома не оставишь, Максим это тоже понимает. Делаю круг по кварталу, возвращаюсь к дому, смотрю на свет в окне. Он там, или уже ушёл? В голове каша, взбитая миксером. Все его слова, все командировки, условие, чтобы первой не звонила, не писала, два телефона, второй «для работы»… Нагромождение лжи, в которой он заставил нас жить. Ненавижу измены, ненавижу предателей, никогда не понимала женщин, становящихся любовницами. Моё белое пальто стремительно покрывается грязными пятнами. В глазах других людей теперь я — та разлучница, которая влезла в чужую семью и топчется по ней сапогами. Та ненавистная сука, без принципов. Та, что тянет деньги, отнимает внимание отца и мужа.

Меня начинает колотить, наверное, поднялась температура. Чувствую себя больной, полностью разбитой. Пока поднимаюсь к квартире, успеваю залиться потом. Пусто. Максим ушёл. В шкафу висит его парадная форма, аккуратно сложены с любовью отглаженные футболки, в комоде скрученные в ровные валики трусы и носки. Это он приучил к порядку. Он, везде он, до сих пор чувствую его дыхание на коже, прикосновение его рук. Подонок!

Футболки летят на пол, за ними джинсы, форменные рубашки со звоном слетают с вешалок. Я швыряю на пол всё, пока полки не пустеют. Смотрю, и задыхаюсь от пустоты в груди. Колени подкашиваются. Опускаюсь на кучу белья, прижимаю к себе первую попавшуюся майку, как будто смогу почувствовать тепло его тела. Слёзы наконец приходят, бесконечным потоком льются из глаз. Как теперь людям в глаза смотреть?

Плачу тихо, горько, в груди от сдерживаемых всхлипов начинает печь. Сжимаюсь в комок на полу — если бы могла, никогда не поднималась бы. Но у меня Илюшка, поэтому всё, что могу себе позволить — оплакать свою любовь здесь и сейчас, а потом отряхнуться и идти дальше.

До того, как Илюша проснётся, успеваю взять себя в руки. Принять душ, убрать в спальне, распихав вещи Максима по пакетам. С улыбкой встречаю сына, когда он выходит из детской, но первый же вопрос заставляет ледяной панцирь вокруг сердца покрыться трещинами:

— Ма, а где папа? Он уехал и со мной не попрощался?

Глаза снова наполняются слезами. Киваю через силу, сажаю Илюшку на колени и зарываюсь носом в мягкие волосы на макушке.

— Папе пришлось уехать, малыш. Он просил передать, что очень тебя любит.

— Но он скоро вернётся, да?

Обнимаю его сильнее, слёзы текут ручьём. Ненавижу за то, что заставляет через это пройти. Я переживу, а Илюша? Если кто-то узнает, будут пальцам тыкать, шептаться за спиной… Что ж, не я первая, не я последняя, сама сына воспитаю. А когда вырастет, расскажу, что значит «моряк дальнего плавания».

Максим появляется через день. Приходит на работу, отсекая возможность устроить скандал. В поликлинике ведь тоже все его знают, поэтому без проблем пропускают в мой кабинет, точно сообщив, когда у меня нет записи. Сперва заходит большой букет полевых цветов, моих любимых, потом — его голова. Сердце подскакивает, не могу так просто заставить его перестать стучать при виде этих глаз.

— Я знаю, ты мне не веришь, — начинает Максим серьёзно. Кладёт цветы на стол, но ближе не подходит. — Понимаю, какой тварью выгляжу в твоих глазах. Но я клянусь — когда мы увидимся в следующий раз, я буду разведённым человеком.

— Мне всё равно.

Он мог сделать это раньше. Он в первую же встречу мог сказать, что женат, тогда наше общение оборвалось сразу же. Но Максим предпочёл молчать, потому что было удобно.

— Я вернусь к вам, — твёрдо говорит он. Упрямо сжимает челюсть. — И никуда не отпущу.

Глупое сердце. Оно отчаянно хочет верить, что бы ни твердил разум. Максим не ждёт ответа — уходит с тяжелым вздохом. Через пару минут заходит медсестра Ниночка, восхищённо смотрит на цветы.

— Какая красота! Какой у вас всё-таки замечательный муж!

Замечательный. Только не мой.