Кратчайшее расстояние (СИ)

Глава 3. Притяжение

Янтарева, почему ты настолько эгоцентричный человек? Почему ты, в конце концов, так нелюбопытна?! Ты общалась с этими людьми несколько месяцев, а что ты о них знаешь? Вот конкретно о своем командире? И э…. партнере? Нет, это звучит как фигурное катание. О своем… напарнике? Еще не лучше! О своем любовнике? Рано… Вот что ты опять?! Вместо того, что бы думать о по-настоящему важных вещах, думаешь о ерунде. Лингвистка, блин!

Я вихрем пронеслась по этажу, забежала в комнату за курткой, на ходу оделась и сбежала вниз. Меня гнало желание остаться одной, помолчать, подумать, и я в каком-то паническом состоянии почти бежала по городку, сама не знаю куда. Пришла в себя где-то на аллее за корпусами, задыхаясь, остановилась.

Спокойно! Спокойно. Думай. Анализируй. Откуда такая истерика, Людмила Евгеньевна?

Усталость, напряжение, волнение, успешное прохождение отбора. Слишком сильные эмоции и необходимость сдерживаться. Это хорошо, что тебя не разорвало, Люся. Лопнула бы, как шарик у Винни Пуха. Или у Пятачка? Покричать, что ли? Или поплакать? Так, погоди, давай дальше.

Ты согласилась на предложенные условия — вступить в отношения, в том числе близкие, с мужчиной, которого выберешь не ты, а для тебя. Что сейчас? Ты не до конца верила, что это реально будет так? Что тебя даже формально не спросят о твоих предпочтениях? Да, пожалуй. Людмила Евгеньевна, вы, говорят, профессионал высокой квалификации. Юрист, между прочим. Вы подписали договор, втайне надеясь, что его не придется выполнять? Вот-вот, именно что стыдно.

Не тот мужчина? Не нравится? Или ты убедила себя, что это будет Келлер? На все вопросы — нет. Ничего плохого про Игоря я сказать не могу. Он произвел на меня впечатление очень сдержанного и закрытого человека, не слишком эмоционального, но ни разу он не вызвал у меня негативных эмоций. Внешне он очень привлекательный мужчина: высокий, с хорошей фигурой, лицо такое классически-мужское, с широкими скулами, твердым ртом. Подбородок хороший — не квадратная челюсть, а такой… красивый. Глаза синие. Умные. Брови прямые. Короткая стрижка, волосы темные, седина заметна. Но он ведь молодой? Не старше тридцати пяти? Ты даже этого не знаешь! Так, теперь про Славку. Хороший парень, не спорю. Но вот признайся, ты хотела бы с этим балаболом пять лет в одном отсеке прожить? Да он бы тебя через полгода заговорил до катастрофических последствий. Проткнула бы себе перепонки вязальной спицей. Где бы спицу взяла? Не приставай с ерундой!

В кармане завибрировал телефон, я вытащила его и не глядя сунула к уху.

— Да.

— Люда, ты сейчас где?

— Вышла подышать, Слав. День суматошный.

— Ты вещи собрала?

— Какие вещи?!

— Свои. Ты в комнате была? Ключи от служебных квартир туда положили.

— А… Нет. Я только куртку взяла. О чем ты хотел поговорить, Слава? Если о нас, то…

— Я хотел поговорить с тобой об Игоре, Люда.

— Слава, нет. Я не хочу разговоров за чьей-то спиной. Особенно за его.

— Есть одна вещь, которую ты должна знать…

— Тем более. Я узнаю от него или сама сделаю выводы. Как говорится, не делай мне мнение, Слав.

И что такого тайного ты мне можешь про него рассказать? После всех проверок, что мы все прошли? Я в анкете про прабабушку только не писала. Или?! Он что, гомосексуалист?! Но тогда его в программу по размножению не включили бы? Или включили?!

В трубке сначала, похоже, поперхнулись, потом заржали.

— Я что это, вслух сказала?! — пролепетала я, мгновенно бурея.

— Да, — простонал мой собеседник. — То есть нет!

— Так да или нет? — голосом судьи, спрашивающего у подсудимого, признает ли он себя виновным, поставила я вопрос на попа.

— Натурал, — заверил меня Славик сквозь гогот.

— У меня звонок по второй симке, — свернула я разговор. — Все, пока!

По дороге в свой корпус я мучилась тремя вопросами: о чем все-таки хотел рассказать мне Славка, растреплет ли он Игорю про мой позор, и, наконец — кому же сам Славка-то достался?

Не успела зайти в комнату, как на меня накинулись. Мол, куда именно угнала мои бедные ноги дурная голова, только меня и ждут, даже чемодан мой из комнаты хранения принесли, и машина полчаса как подъехала.

— Какая машина? — быстренько собирая пожитки, удивилась я. — И где Луиза и Настя?

— Мы вообще-то в жилую часть городка переезжаем. Ключи и документы на квартиры уже раздали. А Луизу с Настькой только что в гостиницу отправили. У Насти самолет только завтра, а Луиза говорила, что хочет попробовать в лаборатории остаться, завтра у нее встреча с научным руководителем, — рассказывала Катька, пока я обходила наши апартаменты на предмет забытых вещей.

— О, девчонки, чье? — потрясла я увесистой косметичкой. — Слона забыли!

Серебристый микроавтобус остановился у новой высотки. Вежливый водитель донес наши вещи до лифта, спросил, не нужна ли еще помощь, и распрощался. В большую кабину мы поместились все и последовательно вываливались на своих этажах как конфеты из автомата.

Я вышла на седьмом. На площадку выходило четыре двери. Так, первая слева моя. Погремела ключами, зашла, не раздеваясь, только ботинки стащила, пошла смотреть. Похоже на съемную квартиру, причем достаточно дорогую. Камер, надеюсь, не наставили? Похоже, нет. Просторная прихожая, встроенный шкаф во всю стену. Справа одна дверь в спальню с большой, почти квадратной кроватью, комод, туалетный столик. Мебель и стены светлые, одна стена по контрасту отделана в темных тонах, под малахит. Покрывало и занавеси цвета мха. Ничего в современных интерьерах не понимаю, но впечатление приятное. Очень хорошее освещение, многовариантное. Следующая дверь — разделенная цветом, от персикового до мандаринового, на зоны, кухня-столовая, она же рабочее место, поскольку имеется письменный стол с компьютером и многофункциональным устройством сколько-то-там-в-одном, потом разберусь. Похлопала дверьми и дверцами — нашлась вся бытовая техника от кофеварки до посудомойки. Есть вся посуда, приборы. Жалко, холодильник пустой, не считая минералки. Санузел раздельный. Мама моя дорогая! Тут есть ванна. Душевая кабинка тоже есть, но ванна! Новая, чистая и большая. Везде бирюза разных оттенков, самый глубокий цвет у пушистых полотенец на сушке. Космические силы! Они соль для ванной положили!

Полгода об этом мечтала — помыться не торопясь, без соседок за дверью, полежать в теплой пушистой воде. Где там у меня запылившиеся от долгого простоя дорогие мои банные вещички? Разворошила чемодан, вытащила, расставила по полкам в ванной. Пока наливалась вода, разложила на кровати чистое белье и одежду на вечер, разделась и поскакала в ванную. На пороге оглянулась на маленький разноцветный вулкан — где-то там был халат, но возвращаться не стала. В одну сторону голышом дошла, и обратно не заблужусь, а окно все равно в парк выходит.

Мылась я основательно, все полгода в один раз, правда, не впихнула, но старалась. Не торопясь вытерлась, высушила сначала зеркало, потом волосы. В одних волосах и вышла. В прихожую. На звук открывшейся двери от шкафа обернулся Игорь Серебро со словами:

— До…

Увидел меня, и я так и не узнала, что это были за слова такие. Добрый вечер? Долго же ты? Дорвалась? Потому что рванула обратно, схватила полотенце, обмоталась как сосиска тестом и встала у двери памятником самой себе. Мялась, вздыхала, краснела. Вышла. В прихожей его не было, я рванула в спальню, не закрыв дверь, кинулась к кровати, бросила полотенце и начала влезать в трусы.

— Люда, я в… — раздалось сзади. Я, так и стоя с трусами до колен, оглянулась через плечо. — … в гастроном. Что тебе взять?

— Яду, — призналась я. Входная дверь захлопнулась.

Если женщина выглядит как дура, ведет себя, как дура, и говорит, как дура, можно быть абсолютно уверенным, что она дура и есть!

— … так что у нас все хорошо. А ты что, Лютик? — жизнерадостно улыбалась мне с экрана Светка. — Произвела на своего космонавта впечатление?

— Угу. Показала себя с лучших сторон, — буркнула я. — Света, потом позвоню. Детей и родителей целуй, Максу привет, — и захлопнула ноут.

Звонок сестры застал меня как раз, когда я закончила лихорадочную уборку и приступила к людоедству. Обычно говорят — самоедству, но в моем случае людоедство тоже подойдет. А говорили недолго, потому что сначала в дверь позвонили, а потом начали эту дверь ключом открывать. Что делать? Что делать?! Пока я душевно металась, сидя за барной стойкой, в прихожей, судя по звукам, положили ключи на полку, поставили на пол сумки, повесили куртку, опять зашуршали пакетами. Я не придумала ничего лучше, как опять открыть ноутбук и изобразить машинистку. При появлении Игоря я непринужденно улыбнулась, опять захлопнула крышку и сползла с высокого табурета.

— Я тоже думала в магазин сходить, на неделю закупиться. Каждый день готовить, конечно, не реально, но в выходной хотя бы. И завтракать дома.

— Я тебе там йогуртов и творожков разных купил. Или что женщины на завтрак едят?

— Это тоже, но только после хорошего омлета. Я всегда поесть любила, а теперь, с такими нагрузками, можно есть что хочешь, на фигуре вообще ничего не откладывается, — от волнения я всегда начинала много болтать, но хоть бы на не на эту тему! Я столько с пятнадцати лет не краснела.

Игорь, выкладывающий на разделочный стол покупки, оторвался от своего занятия и посмотрел на меня.

— Я слышал, в доме повешенного не говорят о веревке, но что касается твоей фигуры, то я с тобой полностью согласен.

Мы несколько секунд смотрели друг на друга в упор, пока я не выдержала и не расхохоталась. Игорь не смеялся, но улыбка у него замечательная!

Я никогда не жила с мужчиной и даже к себе никогда никого не приводила, что в родительскую квартиру, что в свою. Оба моих романа протекали, так сказать, на чужой территории. В студенческие годы встречалась с однокурсником, ему родители квартиру снимали, позже одиннадцати домой никогда не приходила. Потом, сразу после института, когда работала на маленькой должности в большой юридической конторе, влюбилась в коллегу, тоже у него встречались, но ночевать никогда не оставалась. Потом я ушла работать в банк, сначала на рядовую должность, потом доработалась до начальника отдела. Тем временем старый роман умер естественной смертью, а новый… На стороне заводить было некогда, а там, где работаешь — ни к чему. Так что весь мой опыт совместного быта был только созерцательный — на примере родителей. У мамы с папой в доме у каждого свой ареал. Если коротко — папа никогда не готовит, мама не вкручивает лампочки. У мамы прекрасная работа с хорошей зарплатой, но папа всегда зарабатывал больше. Когда я его спрашивала, зачем, ведь какая разница, у кого сколько на карточке, если в семье бюджет общий, он говорил, что так правильно и ссылался на какого-то Гошу.

Мою теперешнюю жизнь семейной, в силу определенных причин, пока не назовешь, но искусство жить с мужчиной я упорно осваиваю. Как выяснилось, у нас с Игорем много общих привычек. Например, мы оба аккуратисты. То есть, заходя утром после него в ванную, я не рискую увидеть лужу или заляпанную пеной для бритья и зубной пастой раковину. Не разу не наступала на мины из грязных носков, да он избавлен от сомнительного удовольствия любоваться моими лифчиками на спинке дивана. Я не люблю громкую музыку, и он всегда слушает в наушниках. Убираем квартиру по очереди, готовим когда у кого время есть, и оба не любим оставлять грязную посуду на утро. Или до вечера. Постельное белье, полотенце и форму сдаем в прачечную, причем баулы туда-обратно Игорь мне носить не доверяет. В магазин ходим или вместе, или по очереди, продукты, естественно, общие. С деньгами не заморачиваемся, он за стирку платит, я за коммунальные. Если в продуктовом вдвоем, мою карточку можно не доставать. Мужской шовинизм, знаете ли. По утрам, пока он бегает, я ванную оккупирую, потом он идет в душ, а я на кухню. Пока он моет посуду, я одеваюсь. В выходной устраиваем вылазки куда-нибудь, с девчонками, или всей компанией, но чаще вдвоем. Книжки читать не успеваю, да и хочу на пять лет тут, на Земле, впечатлений набраться. Идиллия? Идиллия, да. Если бы не одно, то самое, обстоятельство.

Мы до сих пор с Игорем не спим. Нет, спим, конечно, если под этим словом подразумевать ночной отдых в одной постели. Мы до сих пор (а на дворе май!) не были близки. Судя по разговорам в чисто женской компании, у всех остальных был приветственный секс в день заселения. Я, кстати, на настойчивые подначки ни да ни нет не ответила, но уверенно улыбнулась. А мы с Игорем что-то все ждем. Нет, это не то, что мне Славка рассказать хотел. Игорь точно не импотент, у него из-за этой пресловутой утренней эрекции все боксеры растянутые. Но не пристает, хоть что я делай. Что конкретно я предпринимала? Ночная сорочка, ну та, помните, из которой снизу кружевные шортики торчат, а сверху мой третий размер выпирает? Была испробована. Посмотрел, как я вошла, села у зеркала якобы волосы расчесывать, выскочил из кровати. Потом душ так долго шумел, что я уснуть успела. Утром переоделась, сорочку оставила, как всегда, под подушкой. Вечером не нашла. Долго обвиняюще сопела, демонстративно искала, не признался. Пришлось вернуться к вытянутой майке и сменной заслуженной пижамке.

Этот спальный вопрос меня очень напрягает. Во-первых, любопытно. Во-вторых, как-то обидно. В-третьих, и главных — у меня либидо с ума сходит. Да вы сами посудите, каково ему приходится?! Каждый день, то есть ночь, спать рядом с красивым мужиком. Да мужик еще не храпит и не пахнет. Нет, тут уже вопрос принципиальный! Или он меня соблазнит, или я его изнасилую!

— У женщины нет никакого другого повода купить себе красивое белье, кроме того, что она — женщина, — величественно изрекла я, любуясь покупками.

— Да? — усомнилась Катька, разглядывая сливочное бюстье.

— Да! — я маникюрными ножницами отрезала ярлычки от темно-синего, цвета ночного неба, кружевного комплекта. Еще было два — серый с холодным розовым и глубокого винного цвета.

— Куда его носить-то здесь? — хмыкнула подруга. — Кроме как на ночь.

— Под офисными костюмами его точно также не видно, как под нашей спецодеждой, — отмахнулась я. — Но я-то знаю, что на мне надето. Я в нем лучше себя чувствую!

— И он знает, — мурлыкнула Катя. — Люська, ты права! Вот смотрит на тебя в этой робе, а видит роскошное… — тут ей на глаза попался ценник. — Безумную роскошь!

— Да ладно тебе, — я сгребла «роскошь» и сунула в комод, собрала бумажки. — Ты есть хочешь? Я, кроме дамского магазина, еще в гастроном заходила. Представляешь, пока ходила-мерила, так самсы захотела!

— Я готовую не буду. И тебе, как врач, не советую!

— Вот еще, готовую. Сама сделаю. Тесто купила, мясо купила, лук есть.

— А печь где будешь? Жареное вредно.

— Отстань ты от меня со своей здоровой пищей. И тут, вообще-то, отличная духовка, — я открыла дверцу и продемонстрировала. — Я уже два раза мясо запекала и рыбу. А квартиры разве не стандартно обставлены?

— Надо же, — оживилась Катерина. — К себе вернусь, посмотрю. А что еще тут полезного есть, кроме холодильника?

Сегодня у нас воскресенье, которое, как вы поняли, я потратила на шопинг, готовку и объедаловку. Катерина со мной в Москву ехать отказалась, они с девчонками пляжный сезон открывали — конец мая выдался вполне летним. Мужчины почти неделю как улетели на испытания.

Катя, доложу я вам, мою вредную стряпню ела, как шахтер после смены. Правильно, здоровой пищи много не съешь, а вот вкусной… Ушла, переваливаясь. Ничего, завтра на тренажерах все сгоним. Помыла посуду, прибралась, села заниматься. Да, выходной, а что поделаешь? Завтра тестирование. Да, опять. В понедельник — по бортовым системам и оборудованию пилотируемых космических аппаратов, через два дня — по внекорабельной деятельности или по медико-биологической подготовке. Я же вам рассказывала, что учимся мы практически круглосуточно?

Забытый в спальне телефон все громче и громче выводил «космический» рингтон. Эта мелодия звучала только на одном вызове, а потому я очень редко ее слышала.

— Игорь? — я все-таки успела. — Привет! Что-то случилось?

— Мы прилетели, едем из аэропорта. Звоню предупредить.

— Что бы я любовника проводить успела?

— Мало ли.

— Ты мне этот день все время вспоминать будешь?

— Где-то минут через двадцать буду, — и отключился.

Я себе еще вчера призналась, что соскучилась. Но нашу встречу как-то не так представляла. Прокрутила в голове весь разговор, свои планы по поводу нового бельишка и настроение у меня упало. Выглядеть глупо, разыгрывая сцену соблазнения, не хотелось. Проявлять инициативу самой? Как в том анекдоте — я отчаялась, но не до такой же степени. Ждать, когда он созреет? Я больше не хотела неопределенности. Моя рассудительность, или, как говаривали во времена Джейн Остен, рассудочность, сегодня, видимо взяла выходной.

Нет, с порога я на него не накинулась. Как учила меня мама, ты мужика сначала накорми, а потом хоть убей. Так что, пока Игорь с дороги помылся, я ему свежесваренного супа налила, самсу погрела и чай заварила. Ничего вам не напомнило, нет? Что там потом Баба-Яга делает? Правильно, пытает добра молодца. В смысле, спрашивает.

— Спасибо, очень вкусно, — он поднялся, понес пустые тарелки в мойку. Я сидела на низком подоконнике спиной к окну.

— Игорь, ответь, пожалуйста. Ты считаешь, что я пытаюсь тебя соблазнить и тебе это… неприятно? Женщина не должна проявлять инициативу? Или это тест какой-то? И я его не прошла?

— Людмила.

Надо же, как официально. Почему же не Людмила Евгеньевна?

— В пятнадцать лет я решил, что буду первым человеком, совершившим межпланетный перелет и почти двадцать лет последовательно иду к решению этой задачи. Школа экстерном, два ВУЗа, налет больше 500 часов, 200 прыжков с парашютом, пять лет работы в ракетно-космической корпорации, пять лет в отряде космонавтов. Два полета на РКС, несколько выходов в открытый космос. Я объективно готов лучше многих. И теперь мне говорят, что всего этого недостаточно. Твою мать, готовиться двадцать лет, и на финише узнать, что твой полет зависит от того, спишь ты с бабой или нет! И бабу эту даже не ты выбрал! А ты?! Ты полгода назад жила своей жизнью, что тебя заставило приехать сюда, принять все предложенные условия, включая секс с абсолютно чужим человеком? Тебе ведь все равно, с кем?!

Под конец он просто орал. Я встала, подошла к нему.

— Не понимаю, зачем, в таком случае, ты месяц ломал комедию. Я, по своей наивности, думала, что не так уж тебе неприятна. По крайней мере, мне было с тобой очень комфортно. И да, «женщина, которой все равно с кем» — это шлюха. Особенно если не забывать, что мне ведь за это деньги платят, да, Игорь?

Он дернулся.

— Извини…

— Не стоит. Ты сказал, что думаешь.

— Люда, я…

— Я не хочу больше это обсуждать. Примешь решение о выходе из программы — доложи руководству. Мне объявят.

Я развернулась, дошла до двери. Обернулась.

— Что бы я сейчас не сказала, это будет звучать оправданием. А мне это не нужно.

Нашарила на полке ключи, набросила кофточку, обулась и ушла.

Я в шестнадцать лет из-за мужиков не плакала, стоит ли в тридцать начинать? Да и виновата сама. Психологи это называют проекцией, юристы — добросовестным заблуждением. Приписала другому человеку свои чувства, ждала соответствующих поступков. В семью заигралась…

Игорь в программе останется, разумеется. Но стоит ли нам налаживать отношения? Тратить огромные усилия на это, вместо выполнения основной задачи? Да и интим… Сомневаюсь, что смогу. Что может быть отвратительнее — знать, что мужчина ложится с тобой только потому, что надо, а не потому, что хочет. Сколько там неустойка по контракту? Зарплату я полгода получала приличную, особо тратить некогда было и не на что. В минус точно не уйду. Если дома работу сразу не найду, поживу у родителей, квартиру сдам.

В парке одуряюще пахло тополями и ландышами. Хороший здесь парк, не парк уже даже, а лес настоящий. И пруд как сказочный. С лебедями. Я выгоняла стресс привычным и надежным способом — уже часа полтора ходила по аллеям, дышала, думала. Решение казалось все более ясным и правильным, мысли и чувства, наконец-то, договорились и я успокоилась. Проиграла разговор с Игорем в лицах, нашла много комического, даже похихикала.

Вернулась в квартиру поздно. Майская ночь была прохладной, я продрогла. Забежала кухню, включила чайник, вытащила теплый халат, носки, пошла под горячий душ. Порылась в шкафчике, нашла жасминовый чай. Пока заваривался, посмотрела пропущенные в телефоне, так и валявшемся на стойке, отправила короткие сообщения «перезвоню завтра» маме и Свете. Закрыла программы на компьютере, вошла в служебную почту. Подумала — и ничего не отправила. Нет, не стоит. Посмотрят на время, решат, что заявление подала спонтанно. Дождусь утра. Выход в интернет был только с ноута, вышла в сеть, пока пила чай, посмотрела расписание самолетов на неделю, забронировала номер в гостинице. Проведу пару дней в Москве, приду в себя. Вымыла чашку, выключила свет. В спальне тоже было темно. Я осторожно обошла кровать, не раздеваясь, легла на свою сторону, к окну. Наконец-то согрелась и уснула. Всю ночь куда-то бежала, с кем-то спорила, что-то доказывала. Проснулась рано, Игорь, кажется, еще спал. Осторожно вытащила из ящика боевые доспехи, вышла, прикрыла за собой дверь. Ушла в душ, когда вышла, дверь спальни была открыта, постель убрана, из прихожей пропали кроссовки. Значит, полчаса у меня есть, как всегда. Вызвала такси, позавтракала, убрала за собой, отправила сообщение начальнику центра. Сняла халат в ванной, посмотрела на себя в большое зеркало. Доспехи цвета фуксии сидели отлично. Оделась, убрала волосы в хвост. С Игорем снова удачно разминулись — я зашла в кухню за сумкой, он сразу пошел в душ.

С утра у нас теория, потом физподготовка. Галя дожидалась меня в холле возле женской душевой.

— Добрый день, Людмила.

— Здравствуй, Гали.

— Пообедаем вместе?

— С удовольствием.

Мы сели в маленьком зале, где обычно обедает начальство и всякие делегации, но сегодня было пусто.

— Люда, Владимир Петрович сообщил мне, что ты подала заявление об уходе из проекта. Могу я узнать причину?

— Я переценила свои силы, Гали. Понимаю, что мой уход создаст определенные трудности, но если я останусь, боюсь, что проблем будет гораздо больше.

— Людмила, ты ведь член экипажа. Состав утвержден. Любые перестановки на данном этапе нежелательны.

— Лучше все вопросы снять на Земле, согласись. Да и времени для утверждения замены достаточно, ведь подготовка в самом начале.

— Я в любом случае уважаю твое решение. Давай есть, остывает.

Я не слишком горда, но в то, что мой отказ примут так спокойно и легко, не поверила. Мы сменили тему, говорили совершенно о постороннем, а я подсознательно ждала.

— Люда, я сейчас поступаю непрофессионально, но… Скажи, тебе будет жаль, если Игоря отчислят?

Я поставила чашку.

— Не вижу причин, Галя. Он объективно лучший.

— Да, согласна. Знаешь, как обозначил гениальность Иван Павлов? Гений — это высшая способность концентрировать внимание на изучаемом предмете. Вот и Игорь. Рано уехал из семьи, учился, служил, работал. Нет конфликтов, но нет друзей, привязанностей. Жены, постоянной любовницы, в конце концов. Мне иногда кажется, его одного можно на Марс отправить, он справится и скучать по человечеству не будет. Но это только кажется. Ему нужен рядом со-чувствующий, со-переживающий человек, подруга, если хочешь. Не бывает одиноких гениев, они не выживают просто.

— Но почему я? Он… Галя, он совершенно определенно дал понять, что я не та женщина.

— В английском языке есть выражение «self-made man» — человек, который сделал себя сам. Такой человек больше всего ненавидит зависимость от других. А он от тебя зависит. И в плане допуска к полету, а еще больше — в эмоциональном. Ты ему нужна.

Я хмыкнула.

— Довольно странно это проявляется.

Галя рассмеялась.

— Он стукнул тебя по голове портфелем?! Ну, в делах любовных так примерно я себе и представляла его уровень эмоционально развития!

Галя наклонилась, положила ладонь на мою.

— Не бросай его, Люда. Ведь хороший же мужик.

— И отечественная космонавтика пострадает?

— Непоправимо. Так что мне передать Владимиру Петровичу?