Кредит на доверие

Глава 17

— Можно мне хотя бы его фото посмотреть? Вдруг я просто выдумываю и накручиваю себя, а теперь и вас всех, — все еще чувствуя себя не в своей тарелке, и, больше того, внезапно осознав, что такое его безоговорочное доверие на нее немалую ответственность накладывает, неуверенно попросила Леся.

Честно сказать, она не привыкла, чтобы к ее мнению настолько тонко и полно прислушивались. Даже отец, признавая, что в людях Леся разбирается очень неплохо, все всегда по итогу на свое усмотрение оставлял. Тут же… Вот Коля что, специально с толку ее сбивает, что ли? Взвалил на Лесю сразу ответственность за судьбу и суждение о чужом человеке! Таким методом пытается от других моментов отвлечь?

Но… честным было бы признать и то, что о самом Николае она и теперь сильно беспокоилась. Даже сейчас, когда сидела, прижавшись к нему всем телом и уткнувшись носом в горячую кожу, чувствуя, как уверенный, сильный пульс бьет в ее щеку. И точно не хотела, чтобы около него крутился человек, который в ее неосознанном чувством опасности отзывается.

— Конечно, Леся. Я сейчас запрошу его личное дело, Влад сбросит, дома распечатаем, — кажется, не заметив ее внутренних сомнений, отозвался Николай, еще крепче обняв Лесю.

Будто ремням безопасности не доверял. Хотя… Перед глазами у нее тут же вспыхнули воспоминания о шрамах на его теле и… Леся не попадала в аварию, но могла предположить, что это оставляет неизгладимый след не только на теле. Потому и объяснимо, без сомнения, что Коля пристегнул ее и сам пристегнулся, стоило им сесть, чем чаще пренебрегали на заднем сиденье. Только вот создавалось ощущение, что за нее он больше тревожится и опасается.

Мужчина тем временем, явно демонстрируя, что у него слова с делом не расходятся, достал мобильный и начал писать сообщение. Леся было решила отодвинуться, чтобы его приватность сберечь, однако ее порыв тут же подавили крепким сжатием ладони, а саму Лесю притиснули к себе еще крепче. Очевидно, он не был против, что ей видна его переписка с кузеном.

И тут, еще довольно смущенная и пребывающая в смятении из-за всего, свалившегося на нее этим утром, она, наконец-то, заметила, что они как-то долго едут. А, глянув в окно, поняла, что машины уже к черте города приближаются, проехав ту самую «ведьмину» гору и гостиницу, где Леся в первые сутки останавливались. Переполошилась!

— Куда мы едем? — по правде сказать, даже нервничать стала. — Я не здесь живу! Мы проехали…

— Я знаю, где ты квартиру сняла, ежик, не тревожься, — Коля спрятал телефон, прижался губами к прядям ее волос на виске. — Но у меня здесь свой дом есть, и у тебя теперь тоже. Там и парней будет куда деть, не под дверью же их в подъезде держать? Поговорим спокойно, поедим, уже точно должны были что-то привезти. Отдохнешь. Я точно должен тебя успокоить, чувствую, что дрожишь до сих пор. Ты хоть спала сегодня? — вдруг внимательно глянул он в ее глаза.

Леся смутилась.

— Не очень, — почему-то честно призналась, вспомнив свою тревогу о нем. И, всмотревшись в глаза мужчины, нахмурилась. — А ты? — подозревая ответ по этим воспаленным белкам и даже возмутившись такому к себе отношению, шумно воздух втянула.

— Я тоже… всю эту неделю не очень спал, — тихо ответил Николай, и тут ухмыльнулся, явно заметив ее недовольство. — Не фыркай, ежик мой любимый. Без тебя, оказывается, чертовски тяжело отдыхать. Когда не знаешь, все ли у тебя нормально? Не страшно ли тебе? Поела ли ты или снова изводишь себя… Чем, вообще, занимаешься…

На мгновение Леся застыла, глядя в его уставшие, но полные сейчас такого чувства глаза, что и слова не нужны были. И, не выдержав, прижалась сама к плечу Коли, обняв мужчину, насколько ремни позволяли.

Кажется, она тоже это неплохо понимала. То, что разрывало его грудь на части. И вспомнилось, как убеждала себя, уезжая от него, что не такие эмоции любовью называются.

Какой же дурочкой она была тогда!

Дом Николая находился недалеко от города, километров пять, может, под очередной горой, укрытой лесом. На другой стороне дороги раскинулась река, куда Коля пообещал ее отвести завтра, хотя Леся и не просила вроде, просто глянула в ту сторону. Вокруг открывалось свободное пространство, что-то типа луга, но и с отдельно стоящими деревьями, обеспечивающими уединение территории. И только метров через триста виднелся следующий забор.

— Это Стаса и Миры дом. Мы тогда с братом на двоих выкупили несколько участков. Но Стас больше лес любит, потому там построился, а мне к реке ближе хотелось. Поделили с миром, в общем, — помогая ей выбраться из авто, заехавшего во двор, огражденный высоким каменным забором, рассказывал попутно Коля. — Так что тут все свои вокруг. И охрана наша держит периметр, чужие не заходят, — будто успокаивая ее сразу, пояснил, внимательно глянув глаза в глаза.

Леся кивнула, оглядываясь со смесью неуверенности, любопытства и некоторой робости, наверное. Да, ясно было, что тут им говорить будет удобней. И все же очевидным казалось и то, что здесь именно Коля будет на своей территории. Устраивало ли это ее?

Вот тут, размышляя над ситуацией, Леся вдруг осознала, что она его не просто не боится уже, она ему доверяет! Когда и как успела так глубоко этого мужчину впустить в себя? Неясно… Хотя ведь и вчера о нем думала, и пусть были опасения, что разозлится, сегодня, увидев реакцию Коли, как впитав в душу его слова, признания, не раздумывая, все свои щиты перед ним опустила. Иголки, как он шутил без всякой злобы.

Так что… да, и ей тут спокойно. Да и хорошо, наверное, что никто чужой на территорию попасть не в состоянии.

— Пошли, сначала поедим, ну и по ходу разговаривать будем, не хочу, чтобы между нами тайны оставались, — прервав ее оглядывания, Коля мягко подтолкнул Лесю к крыльцу с широкой верандой.

А она не спорила, потому как сама поняла внезапно, что действительно голодная.

Этот дом, в отличие от городского, у Николая был двухэтажным и без столовой, зато с огромной кухней, где на столе стояло несколько пакетов с продуктами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Парни должны были привезти свежей рыбы горячего копчения для тебя, я знаю тут местных, у которых стоит такое покупать. Обещали мне судака, — таинственно подмигнув ей, Коля начал разбираться с пакетами на правах хозяина.

Но и Лесе как-то неудобно было просто стоять.

— Где у тебя тарелки? Помогу, — поинтересовалась, больше желая движения, ну и руки чем-то занять, чем неподвижно стоять посреди огромного помещения. И тут, повернувшись… — Господи, кофемашина! — вдруг заметив агрегат, не удержала восхищенного возгласа.

Коля обернулся к ней, с удивлением подняв бровь.

— Я, конечно, более-менее освоила умение варить кофе в турке, благо, ролики сейчас по любому вопросу просветить могут, но это вообще не то, — смутившись, понимая, что залилась краской, пробурчала Леся в ответ на этот взгляд. — А купить нормальный только в центре города можно, не набегаешься.

Зато Коля прям-таки расплылся в широкой усмешке.

— Выходит, я знаю, чем сразить наповал любимую женщину, теперь ты просто не сможешь от меня уйти! И, просто напоминаю, у нас дома в Киеве, еще более навороченная кофемашина стоит, — лихо заломив одну бровь, хохотнул он, извлекая из пакетов бумажный сверток… от которого тут же так потрясающе запахло, что Леся и про кофе забыла.

А вот «у нас дома» прошлось по нервам трепетной дрожью.

— Точно знаешь, — рассмеялась она, глубоко вдохнув. В животе заурчало, но она уже и так покраснела, больше некуда.

Зато Коля посмотрел на нее с такой доброй усмешкой, с такой нежностью, что и смущение куда-то незаметно схлынуло.

— Тарелки там, девочка моя, — махнул свободной рукой на шкаф. — Я пока для тебя рыбу разделаю. А мне там где-то обещали шашлык, — ловко распаковав этот сверток, от чего по кухне поплыл такой насыщенный аромат, что у Леси еще и рот наполнился слюной, Коля начал заниматься рыбой.

А она все же достала тарелки и приборы, помыла овощи, которые в пакетах тоже имелись. И, быстро включив-таки кофемашину, с нетерпением покосилась на Колю.

— Пошли, — давя смех, явно заметив ее состояние, он махнул головой в сторону высокий двери, видимо, ведущей на заднюю веранду. — Там есть навес. На улице поедим, дождь уменьшился, да и тепло, хорошо будет.

Она совсем не была против, так что уже через пять минут они ели, каждый выбрав по себе блюдо, но при этом как-то очень «общно», если можно было так выразиться. Коля нарезал еще и свежий хлеб, явно из пекарни, а не с хлебозавода, который Леся понятия не имела, где здесь достать можно было, а мужчина лишь загадочно посмеивался:

— Я здесь родился, ежик, все нужные места и людей знаю, — уворачивался от ее вопросов.

Хотя, если по-честному, сейчас не очень и хотелось говорить, оба голодные, и это ощущалось. Буквально набросились на незамысловатый обед, наслаждаясь вроде и простыми, но такими вкусными продуктами и свежим кофе. Тем более поднимать непростые темы пока не особо жаждали. Было что-то до дрожи теплое и чуткое, сближающее их в этом приеме пищи, нечто более существенное, чем даже тот их ужин в его городском доме.

Один раз их прервал Дан, охранник Коли, принеся папку. Как поняла Леся, с личным делом того самого Максима, но Коля ей не позволил брать, перебивая еду.

А вот когда она, наконец-то, наевшись, вытерла салфетками руки и притянула к себе вторую чашку кофе, вздохнула и спросила:

— Так как ты узнал, где я и что, вообще, произошло?

Ответ Коли перебило то, чего точно никто не ждал. Вернее, та…

— Николай, прощу прощения, что прерываю, — высунул через двери голову Дан, показавшийся им несколько обескураженным. — Тут… ваша мать приехала. Впускать?

— А с каких пор меня к сыну можно не пропустить, Богдан? — вопросил возмущенный женский голос из кухни, и на террасу, явно намереваясь снести охранника, попыталась выйти уже немолодая, возраста той же Тамары Семеновны, кажется, женщина.

В руках у нее была какая-то кастрюлька.

— Разве мало того, что я о его приезде от работников ресторана узнаю? И он предпочитает у них еду заказывать, чем к родителям приехать на обед?! — с хорошо слышимым упреком в голосе и трагичными нотками вопросила эта гостья.

Коля тут же встал, кивнув Дану, хотя Леся заметила, как он сжал губы и чуть резче выдохнул.

— Мама… Приятная неожиданность. Проходи, — Коля скосил взгляд на Лесю, и она вдруг поняла, что он смеется внутри, хоть и старается этого не показать.

А вот Лесе было совершенно не смешно! И даже страшно, вообще-то. Потому что она в такой ситуации не представляла, как себя вести, и что делать?!

И, судя по тому, что женщина, едва ступив на веранду, замерла, будто врезалась в невидимую стену, во все глаза Лесю разглядывая, притвориться деталью интерьера не выйдет…

Женщина, будто и не услышав ни слова, даже не сдвинулась с места, продолжая смотреть то на Лесю, то на своего сына. И… честно говоря, у нее такое выражение… счастья (?!) на лице вдруг появилось, что Леся почувствовала себя совершенно сбитой с толку.

Его мать… Конечно! Сейчас показалось очевидным, что его родители жили здесь, в этом городе. Хотя ранее Леся даже не задумывалась об этом, по правде сказать, допуская, что кузены Гончаренко семью в столицу перевезли. Или, вообще, заграницу. Не такая и редкость. Однако… Что ж, реальность демонстрировала, что нет, все не так.

Тем временем не пропустил изменений в матери и Николай.

— Это… Лера, мама, наверное, лучше пока так для тебя, — расплывшись-таки в широкой усмешке, которой проиграл неравный бой, рассмеялся Коля, опустив одну руку ей на плечо и легонько сжал, как показывая, что он рядом и одну не оставит. — Хотя на самом деле ее Лесей зовут. Но об этом мы завтра поговорим, все вместе, с отцом и дядей. Стас с Мирой тоже приедут… Со всем разберемся.

Впрочем, казалось, мать Коли вообще не интересовало все, что он пытался деликатно описать. Как и не беспокоили нюансы с ее именем. Хотя как такое сходу кому-то объяснить?! Даже Леся растерялась, представив именно в это мгновение, насколько все в действительности сложно.



Но женщину не заботили такие «мелочи», видимо.

— Это девушка, Коля! — повторила она. — Ты впервые домой девушку привез! — выдохнула со странным трепетом его мать, прижав почему-то к груди ту самую кастрюльку, что так и продолжала держать.

При этом она все еще во все глаза смотрела на саму Лесю. А ей становилось все более неловко. Не осознавая, ближе к Коле подалась, будто старалась за него спрятаться, чем еще больше рассмешила мужчину.

— Да, мам, это девушка, — со смехом, который столь явно пробивался в его тоне и голосе, сверкал в глазах, согласился Коля. Повернулся к Лесе. — Это — моя мама, как ты поняла, Вера Ива…

— Мама! Просто мама! Этого достаточно! — вдруг прервала его Вера Ивановна, вероятно.

И, наконец-то, приблизилась, поставила кастрюльку на стол, продолжая смотреть на Лесю так, будто… она ее подарок на День рождения, серьезно. От этого мороз по позвонкам пробирал.

— Мам, не пугай Лесю, она и так еще не решила, можно ли мне довериться, — вот кто больше всего удовольствия от ситуации получал, так это Коля, однозначно.

И Леся многое ему могла бы сказать… Но за то, что он продолжал впритык стоять, поглаживая ее плечо и затылок с явной поддержкой, она была сейчас настолько благодарна, что пока просто судорожно пыталась разобраться в происходящем.

— Очень приятно, — вспомнила о приличиях, попытавшись встать.

Но рука Коли на месте удержала.

— А мне-то как, доченька! Наконец-то! Я столько мечтала о том, когда у меня дочка появится, — все с тем же восторгом и с чуть трясущимися руками, которыми всплеснула, выдохнула Вера Ивановна. — Коля! Ты до чего мне девочку довел?! Ты посмотри, она же измученная и голодная! — вдруг с упреком и нескрываемой претензией повернулась мать к нему, глядя уже практически возмущенно. — Как так можно?!

Кошмар! Что происходит? Леся уже ничего не понимала, чувствуя себя в неком Зазеркалье. И точно себя сейчас голодной не ощущала.

— Неси немедленно тарелку, я ее налисниками накормлю. Как раз к кофе будут! — распорядилась Вера Ивановна. — Домашние, сама вчера готовила. Утром протушила, теплые еще, — уже вновь повернувшись к ней, рассказала с такой доброй улыбкой, что Леся, которой некогда и слово было между ними вставить, моргнула. Судорожно вцепилась в руку Николая.

— А я думал, ты для меня их принесла, чтобы я вспомнил вкус домашней еды и больше не позорил тебя, заказывая в ресторане, — насмешливо протянул Коля.

Получил в ответ на это возмущенный взгляд Веры Ивановны… Расхохотался, уже и не пытаясь скрыть, что угорает с ситуации. Но, слава богу, никуда не ушел, вместо этого протер салфеткой от капель воды тарелку, в которой у них лежали овощи.

— Ле…рочке нужнее! — сурово отрезала Вера Ивановна, очевидно, запомнив, что сын сказал. — Ты посмотри только, как глаза запали! Она словно неделю не ела!

— Давай нам сюда, мам. Мы из одной поедим, — не перестав ухмыляться, но и не ввернув очередную колкость, за что Леся была благодарна даже, Коля протянул эту тарелку матери.

— Вот изувер! Объедаешь мою девочку! Неудивительно, что ее ветром сдуть может, — возмутилась Вера Ивановна, забрав эту тарелку и начав быстро доставать из кастрюльки тонкие блины с творогом, судя по сметанному соусу и сладкому ванильному запаху.

Надо отметить, пахло настолько вкусно, что захотелось попробовать, несмотря на весь абсурд ситуации и то, что только же нормально поели.

— Вообще-то, это — моя девочка, мам. И конкуренции я не потерплю. Сама понимаешь, — с той же доброй иронией возразил Николай, забрав у матери угощение и первый же кусочек на вилке протянув Лесе.

Причем не отдал в руки, а сам вознамерился кормить. Будто, как и его мать, вдруг решил, что самостоятельно Леся есть не будет, продолжая себя «гробить». Она ничего не понимала пока, но точно не собиралась пасовать.

— Вообще-то, — в тон ему фыркнула Леся, — я и сама есть умею, Коля. Спасибо! — забрав у него вилку, она искренне поблагодарила Веру Ивановну и с удовольствием откусила. — Очень вкусно! — искренне выдохнула, пусть все еще и ощущала себя не в своей тарелке.

Мать Коли нежданно расплылась такой же гордой и довольной улыбкой, как и ее сын. Семейное сходство прям в глаза бросилось. И гордость эта на счет Леси явно относилась, словно бы Вера Ивановна лично ее воспитала и характер отточила.

— Чувствую, что мне все же не достанется, — хмыкнул по-доброму Коля, зарывшись пригоршней в волосы Леси на затылке. Погладил нежно.

— Ничего, от тебя не убудет, — без капли сочувствия отозвалась Вера Ивановна. — Девочке больше надо!

— Все, на мне мать крест поставила, — наклонившись, Коля нагло отобрал у нее вилку и отломил себе кусочек десерта. — Хорошо, что о тебе она будет заботиться точно, а ты не дашь умереть с голоду любимому мужчине, — подмигнув ей, этот самый мужчина нагло сжевал угощение.

— Николай! Не объедай девочку! — возмутилась Вера Ивановна.

А Леся… У нее на глаза слезы навернулись внезапно. Нет, не из-за жалости по налиснику, совсем не то… Просто она вдруг свою маму вспомнила, ту, какой она была, пока пить не начала сильно, и похороны… Закусила губу, чтобы не всхлипнуть, уставилась на колени. И все равно в резком вздохе было ощутимо и слышно.

Не удалось скрыть этого от Коли. Все замолчали, тут же на ней сосредоточив все внимание.

— Ежик, ты чего? Ты из-за блинчика? — Коля растерялся, присев около нее на корточки.

— Вот смотри, довел мне уже, — начала ворчать его мать.

А Леся посмотрела на нее и почему-то вдруг улыбнулась, хоть глаза уже затянула пелена слез. Покачала головой.

— Вы мне мою маму напомнили… — глянула снизу вверх на Веру Ивановну. — Пока она не начала… — замолчала, понимая, что по-дурному и по-детски разрыдается сейчас.

Слишком много того, о чем никому не рассказывала. Как теперь это объяснить?

Слишком сильно вдруг нахлынуло, что не прожила, вглубь сознания задвинула. Теперь же, наверное, просто прорвало плотину и стену, которой отгораживалась от эмоций и чувств, стремясь все в жизни переиграть. А сейчас, рядом с Колей, поверив в его любовь и поддержку… рухнули сдерживающие барьеры. И все, что она не позволяла себе прожить, тут же набросилось! Буквально душило, перекрыв горло.



И Николай это понял. Приподнялся, резко и сильно обхватив ее, прижал к себе, уткнув голову в свое плечо, позволяя Лесе и выплакаться, и спрятать это все.

— Ее родители погибли две недели назад, — тихо и кратко, не вдаваясь в реальные подробности, пояснил для своей матери.

— Матерь Божия! — искренне задохнулась от сочувствия Вера Ивановна, это прям ощущалось.

А потом Леся почувствовала, как ее погладили мягко и нежно по волосам, точно как мама. С губ сорвался-таки всхлип.

— Поплачь, доченька, это не уменьшит боль еще, но принесет облегчение, — тихо заметила мама Коли. — У тебя есть семья, и мы тебя поддержим. И в горе, и в радости, просто помни это, — продолжая нежно гладить ее локоны и не ожидая ответа, тихо и размеренно говорила Вера Ивановна.

И от ее голоса действительно становилось легче, как и от надежных, горячих рук Коли, окружающих и поддерживающих ее.

— Мам, ты пока едь домой, к отцу. Одна просьба: ни с кем не говорить о Лесе, только в семье. И тетю тоже попроси не распространяться. А завтра все обсудим и решим, как будем действовать, — велел Коля матери.

Лесе в данную минуту было не до того, чтобы вникать в смысл, тут с этим нежданным цунами боли и горя справиться бы! Вцепилась в него, как в спасательный круг, который ее удерживал на поверхности.

Вера Ивановна так же тихонько попрощалась:

— Хорошо, дети. Отдохните хотя бы, и звоните нам, если что-то надо, — и ушла с веранды.

А Леся просто забралась на колени к Коле, пока еще не в силах прекратить плакать, хоть и тихо. А он просто обнимал и нежно целовал дрожащие, влажные от слез ресницы, согревал губами мокрые щеки.

— Я даже представить не могла, что твоя мать так ко мне… отнесется, — значительно позже, когда слезы иссякли, а голос охрип, тихо прошептала Леся, так и не пересев никуда.

Дождь закончился, но солнце не вышло, и пасмурная погода, как никогда, кажется, совпадала с настроением в ее душе.

Коля тихо хмыкнул. Все это время он продолжал обнимать ее, ничего не требуя и не увещевая, просто позволяя излить эту боль.

— Перед выбором любимая женщина или семья, любой Гончаренко выберет свою женщину. И это знают все, потому что сами через такое же проходили. Потому у нас в семье не принято сомневаться в выборе жен сыновьями. Знают, что приводят домой только ту, которую больше жизни ценят и любят, — тоже шепотом отозвался мужчина, прижавшись губами к ее виску. — Мои родители уже приняли тебя. Тем более моя мать реально всегда мечтала о дочери, очень долго по врачам ездили в свое время, и я уже помню, отец не мог ей отказать, но даже сына второго не получилось, не сложилось. Так что ты точно будешь любимицей, — подняв двумя пальцами лицо Леси за подбородок, Коля подмигнул, нежно поцеловав ее искусанные, сухие губы.

