Кровавая дань

Глава 5

Забвенный Страдалец

I

Дэв наблюдал, как клинок опускается, его бессмертное тело бессильно остановить ее. Крик Норы прокатился по Кровавому Союзу, целая жизнь страданий вырвалась наружу в одном порыве ярости.

Магия Дэва ответила ему ревом. Эта вспышка силы раскрыла правду. Он был целью ее клинка, но не ее гнева.

Он схватил магию, которую вызвала ее боль, и его Воля к жизни подчинила возрожденную силу его команде. Он погрузил свою терамантию¹² глубоко в ее мысли.

Ее воспоминания вспыхнули в его сознании, как удары молнии, накладывающиеся на настоящее. Лица ее родителей. Окровавленный нож. Затем свет огня, сверкающий на лезвии в ее руке.

Она вздрогнула, ее мысли отшатнулись от его присутствия в ее разуме. Ее цель сместилась на дюйм.

Кинжал вонзился ему в грудь. За веками вспыхнул свет — и магия выскользнула из пальцев, рассыпавшись осколками.

Агония пронзила его вены. Он не мог видеть или слышать. Не мог дышать.

Богиня, пусть боль прекратится.

Нет. Нет, я не готов умирать.

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем его взгляд прояснился. Он все еще видел балдахин кровати Норы над собой. Ее сердце билось рядом. А в его груди его собственное сердце продолжало бороться.

Он уставился на кинжал, торчащий из его груди. Он узнал золотую рукоять, усыпанную топазами. Он видел это в воспоминаниях брата — последние мгновения Рахима, когда жизнь покидала его. Именно это оружие заставило Рахима отступить в Ортрос, лишив его способности исцеляться, едва позволяя сделать шаг. К тому времени, когда он добрался домой, было уже слишком поздно.

Смерть уже отсчитывала Дэву последние минуты. Если бы он только сумел исцелить разум Норы раньше. Он пытался всю ночь, отчаянно стараясь вновь овладеть своей силой. Почему его дар исцеления разума решил прийти к ней на помощь именно в час его смерти?

Дэв не переживет эту ночь. Но еще было время, чтобы его и смерть Рахима что-то значили. Дэв все еще мог спасти Нору.

Она съежилась у изножья кровати, и только пелена ее волос скрывала лицо. Полоса крови пропитала ее рукав.

— Кинжал должен был защитить меня от твоей магии.

Он с трудом втянул воздух в легкие.

— Он бы защитил, если бы я был магом разума. Но я — целитель разума.

Пока он говорил, он осторожно углублял свою магию. Она схватилась за голову. Она даже не знала, что была ранена. Ее мучитель лишил ее силы выбирать исцеление. Дэв вернет ей ее Волю.

— Нора, посмотри на меня.

Она подняла голову, ее глаза широко раскрыты.

— Что ты со мной делаешь?

— Я исцелю травму в твоем разуме, которая исказила твои воспоминания, чтобы ты поняла, что на самом деле произошло в ночь, когда умерли твои родители.

— Почему я должна верить хоть чему-то, что ты говоришь?

Ее реальность менялась на ее глазах. Какие доказательства он мог ей представить, когда она не знала, кому верить? Сквозь боль ему пришли слова великого Гесперина, чем он сам, и он передал Норе мудрость королевы Сотейры.

— ‘Сомнение — не предательство истины. Это единственный способ доказать ее себе. Еретик — это тот, кто ставит под вопрос все.’

— Я не еретичка!

— Загляни в свои воспоминания и скажи мне, если это не так.

Шрамы в ее сознании искажали магию Дэва, придавая ей уродливые формы. Ее муки стали его собственными. Он не успевал исцелить все до своей смерти. Целая жизнь жестокости не могла быть исправлена за одну ночь. Но он мог указать ей путь к исцелению.

— Больно? — спросил он.

— Н-нет, — выдохнула она.

На его лице появилась улыбка.

— Как чувствуешь себя, когда я так близко?

Она обхватила себя руками.

— В безопасности.

Он проследовал дальше по шрамам. Все их пути вели к кризису в центре ее разума. Когда он приблизился к ее искаженным воспоминаниям, слезы скатились по ее щекам.

Он сжал руку.

— Подойди сюда, Нора.

Она покачала головой.

Он коснулся глубокой раны первым нежным потоком терамантии. Она застонала.

— С тобой все будет хорошо, — успокоил он ее.

Его магия с готовностью сгустилась в ладони — отточенная и безупречная. В последние мгновения жизни он совершил самое сложное исцеление в своей практике. Собирая разрозненные осколки ее жизни в цельные воспоминания, он полностью растворился в ней, и ничто больше не имело значения.

Он восстановил Святилище ее разума, оплот против других шрамов. Ее воспоминания о той ночи вспыхнули снова, и они пережили их вместе.

Нора стояла на коленях перед усыпальницей Андрагатос. Она услышала, как открывается футляр для кинжала.

— Ты позволила ему поцеловать себя, — раздался голос Сэра Виртуса. — Этот проступок меркнет даже на фоне прошлых. Я ожидал от тебя большего — особенно после стольких очищений.

— Он поцеловал меня первым.

— Что ты сделала, чтобы соблазнить его? Ты улыбнулась ему? Может, позволила немного волос выскользнуть из-под вуали?

— Нет! Это была не моя вина.

— Это всегда твоя вина. Меня поражает, как ты можешь выпросить поцелуй у мужчины, но не предложение руки.

Его шаги приблизились. Нора прикрыла свои шрамы на руках.

Его успокаивающий тон пробрал ее до дрожи.

— Ради репутации Ордена я замолю слухи. И я никогда не оставлю тебя, как бы ты ни позорила себя. Я продолжу помогать тебе стать лучше.

Сэр Виртус навис над ней, Санкти в руке. Но на этот раз он держал и Арсео.

Все, что она могла сделать сейчас, — принять наказание с достоинством. Он провел лезвием Санкти по одному из ее шрамов, чтобы вскрыть его. Горячая, яркая магия вонзилась в нее. Он проделал то же самое с другой рукой, и кровь потекла до локтя, обжигая кожу.

— Это будет твое самое глубокое очищение, — сказал он.

Боль пронзила ее плечо, и солнечный огонь вспыхнул у нее перед глазами. Сквозь яркий свет она в шоке уставилась на Санкти, вонзенный в ее плоть.

Дверь усыпальницы распахнулась. Ее мать ворвалась внутрь, вся в праведном гневе. Ее отец бросился вперед, положив руку на меч.

— Что, во имя нашего бога, ты творишь?

Над головой Норы сшибались голоса — Виртус яростно спорил с ее родителями, а их слова тонули в клокочущем море звона в ушах. Внезапно он отвел руку назад и, щелкнув пальцами, выпустил Клинок Защиты.

Нора могла только смотреть, как он летит и вонзается в сердце ее отца. Он рухнул, его меч звякнул на полу. Ее мать закричала и опустилась на колени, закрывая его тело собой.

Нора вырвала Санкти из своего плеча и дико замахнулась на Сэра Виртуса. Его хватка сокрушила ее запястье. Он вырвал кинжал из ее руки и метнул снова. Клинок Очищения рассек воздух и вонзился в спину ее матери. Ее плач стих.

Нора вскочила на ноги и отступила от Сэра Виртуса.

— Что ты наделал?

Его ярость исчезла, и его лицо стало пустым от шока. Он приблизился к ней, протягивая руки.

— Я все еще могу спасти тебя. Подойди сюда, и Санкти сотрет этот ужас из твоей памяти. Теперь я стану твоим отцом, раз твои родители ушли.

Она бросилась к двери и побежала по коридору, сжимая раненое плечо.

— Нет! — Его тяжелые шаги погнались за ней. — Я не могу потерять тебя. Я не подведу тебя.

Она потеряла его в лабиринте коридоров крепости и выбралась через потерну¹³. Не думая, куда бежит, она спотыкалась и карабкалась через темный лес. Когда она вышла на поляну, она спряталась за валуном, чтобы вдохнуть воздух в горящие легкие. Но голова кружилась, и кровь продолжала капать на землю перед ней. В глазах начало темнеть.

Она очнулась, чувствуя, что ее голова покоится на чьих-то коленях, а ладонь незнакомца прижата к ее ране. Сквозь тело разлилась мягкая магия, словно барьер между ней и болью. Подняв глаза, она увидела доброе лицо своего спасителя.

— Я Рахим, — сказал он. — Как тебя зовут?

— Нора.

— Не бойся, Нора. — Он улыбнулся, и она увидела его клыки.

Но она не боялась Гесперина. Его клыки были куда менее угрожающими, чем кинжалы в руках Сэра Виртуса.

— Я целитель, — объяснил Рахим. — Эта рана нанесена артефактом, поэтому мне потребуется время, чтобы ее залечить.

— Он идет за мной! Пожалуйста… мы должны бежать.

— Твое тело не выдержит магического перемещения, пока я не исцелю тебя.

— Нам придется бежать. Он — рыцарь священного ордена. У нужна ему живой — но убьет тебя.

— Далеко ты не уйдешь с такой кровопотерей. Я попытаюсь остановить кровь, но не знаю, надолго ли хватит моих чар вуали против него.

Пока она боролась за сознание, он продолжал говорить с ней, его голос был таким спокойным и успокаивающим. Он рассказывал ей, куда может отвести ее для безопасности, рисуя в ее разуме видения родины Гесперинов.

— Мы можем дать тебе Святилище, — пообещал Рахим.

— Он не отпустит меня ни за что. Он сможет найти меня в любом уголке Тенебры.

— Но не в Ортросе. Мы можем дать тебе новую жизнь.

— Почему? — прошептала она. — Моя семья убила так много твоего народа. Почему ты делаешь это для меня?

— В этом нет твоей вины.

За всю ее жизнь никто никогда не говорил ей этого раньше.

Она посмотрела на пальцы Рахима, покрытые ее кровью. Он держал ее жизнь в своих руках. И он пытался вернуть ее ей, несмотря на то, что рыцарь Андрагатоса мог напасть в любой момент.

— Пожалуйста, — рыдала Нора, — дай мне Святилище.

— Это священная просьба. Я доставлю тебя в безопасность за защитой Королев, или умру, пытаясь. — Вдруг он наклонил голову. — Я слышу рыцаря. Он обыскивает лес в поисках тебя. Пошли. Мы можем добраться до ближайшего пристанище Гесперинов.

Рахим поднял ее на руки. Теперь и она слышала тяжелые сапоги Сэра Виртуса, ломающие ветки в лесу.

— Не пытайся спрятаться от меня, Нора! — крикнул он. — Санкти зовет твои раны. Я чувствую, где ты.

Земля ушла из-под ног, когда Рахим взлетел. Поляна промелькнула с головокружительной скоростью.

— Ничто не скроется от Клинка Очищения, — крикнул Сэр Виртус. — Он режет сквозь ложь… и заклинания вуали Гесперинов.

Что-то просвистело мимо. Рахим дернулся и врезался в нее. Магия, поддерживавшая их, исчезла — они рухнули на землю и покатились по склону. Нора поползла к Рахиму, заметив в траве Клинок Очищения, лежащий вне досягаемости. Его рука кровоточила там, где Санкти задел его.

Сэр Виртус вырвался из чащи. Нора бросилась к Рахиму, но ее израненное тело двигалось слишком медленно. Лезвие Арсео скользнуло по ее щеке и вонзилось ему в сердце.

— Нет! — Она сжала пальцы вокруг рукояти.

Рахим обхватил ее руку своей.

— Я должен… вернуться в Ортрос. Для исцеления от Королевы. Мертвый я тебе не помогу. Именем Гесперы, я клянусь, что вернусь за тобой и освобожу тебя от него.

— Я верю тебе.

Вместе они вытащили кинжал из его груди. Рахим исчез у нее на глазах.

Нора развернулась к Сэру Виртусу с Арсео в руке. Уклоняясь от ее атаки, он рванул мимо нее и схватил Санкти. Он блокировал ее следующий удар своим клинком.

У нее не было шансов победить рыцаря в поединке. Через мгновение он обезоружил ее и прижал к земле.

— Мы сотрем эту ужасную ночь из памяти, моя дорогая. Я позабочусь о тебе.

Он вонзил Санкти в рану, которую Рахим пытался исцелить.

Нора вырвалась из воспоминаний с криком. Она лежала на Дэве, ее лицо прижато к его груди. Глаза в глаза с топазом в рукояти Арсео.

— Нет. — Она села, ее руки беспомощно замерли над кинжалом. — Что я наделала?

— Слушай меня. Ты все еще можешь сбежать от Виртуса. Я скажу тебе, как найти башню. Сделай возлияние… попроси Святилище… магия откроется тебе.

— Я не оставлю тебя! Помоги мне понять, что тебе нужно. — Она глубоко вдохнула, собирая спокойствие. — Если я вытащу кинжал, ты истечешь кровью. Что хуже — магия Арсео или кровопотеря?

— Спаси себя. Для меня этого достаточно.

— Нет. Должен быть способ исцелить тебя. Если ты выпьешь чистую человеческую кровь, это очистит тебя от магии Арсео?

Дэв осторожно двинулся, закрывая ее руку своей.

— Это не спасло Рахима. Даже магия нашей Королевы не смогла исцелить его.

— Даже если вся моя кровь даст тебе только утешение, я пролью ее для тебя.

Она соскочила с кровати и подбежала к стене, где нажала на камень, открывающий потайную нишу. Она перерыла секреты, которые прятала от Сэра Виртуса, и схватила два флакона, украденных из усыпальнице.

Белая бутылка с ядом была прикована к золотой бутылке с противоядием, на случай если рыцарю нужно будет оживить пленного Гесперина. Нора открыла лекарство и проглотила его содержимое. Она отсчитала до четырнадцати, время ускользало, пока она ждала, пока подействует зелье.

Когда тепло разлилось по ее телу, она бросилась обратно к Дэву. Она сорвала с себя праздничное платье и забралась на кровать.

— Я вытащу кинжал сейчас, а потом ты должен пить из меня.

— Пожалуйста, Нора. Иди.

— Я не оставлю тебя, — поклялась она. — Так же, как ты и Рахим никогда не сдавались ради меня.

Дэв сглотнул.

— Если твоя кровь… последнее, что я почувствую… тогда я тоже буду бороться.

— На счет три. Раз. — Она взяла кинжал. — Два. — Она приготовила платье, чтобы остановить кровь. — Три.

Она вытащила лезвие, его крик боли звенел в ее ушах. Швырнув кинжал прочь, она прижала платье к ране. Его кровь пропитала золотую и белую ткань.

Она прижала горло к его рту.

— Пей!

Его клыки выдвинулись, и он вонзил их в ее шею с дикой силой. Она сжала кулак на его ране, тяжело дыша, пока он высасывал из нее кровь. Он застонал, и она почувствовала, как его магия снова тянется к ее разуму.

— Да, — сказала она. — Я здесь. Ты не один.

Его сила сплелась с ее, ее — с его. В тот момент она почувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо к любому живому существу. И она теряла его.

Его кровь просочилась через платье на ее руку. Ее слезы упали на его грудь. Она отдала бы все, чтобы вернуться назад и изменить хотя бы одно свое решение.

Она держала его голову, боясь момента, когда его укус ослабнет и он ускользнет.

Она будет держать его так долго, как сможет.