Кровавая дань

Глава 6

Исповедь во Грехе

I

Внезапно Нора почувствовала, как пальцы Дэва сжали ее за шею. Другой рукой он сбросил ее одежду и прижал ее окровавленную ладонь к своему сердцу.

Рана затянулась. Она не понимала, почему или как. Она знала только, что ее кровь исцеляла его.

— Да, — крикнула она, — бери все, что тебе нужно.

В мгновение ока он перевернул ее на спину, и его вес обрушился на нее. Она сжала его бедрами и провела рукой по его телу, ощущая новую жизнь в нем. Ее собственное тело пульсировало от осознания каждого их соприкосновения, будто она тоже возвращалась к жизни.

Он провел ее рукой по влажным плоскостям его живота к передней части брюк. Она почувствовала шелк ткани и запретную твердость под ней. Вместе они избавили его от последнего барьера одежды между ними. Наставления матрон Ордена бежали из ее мыслей. Ее мысли наполнились словами, которые она не должна была знать, и поступками, которые она не должна была представлять.

Она поддалась желанию исследовать его член. Он обхватил ее руку вокруг его ствола и направлял ее движения вверх и вниз. Очарованная, она изучала его форму и текстуру. Его челюсть сжалась, углубляя укус, и они застонали вместе.

Но его клыки ослабили хватку на ее шее, ее бедра дернулись от ощущения. Он почтительно облизал раны на ее горле, пока они не зажили, превратившись в новую кожу. Она выгнулась под ним, чувствуя пустоту, но он удержал ее и поднял голову.

— Нора. Ты действительно предлагаешь мне все?

— Если ты примешь меня.

— Я приму тебя всеми способами, которые ты можешь представить, при одном условии.

— Назови свою цену.

— Ты не почувствуешь ни капли стыда за то, что мы делаем друг с другом в этой постели сегодня ночью.

Чувство вины вытекало из нее с каждым его укусом, оставляя после себя этот дикий прилив в ее венах.

— Ты можешь касаться меня где угодно. При одном условии.

Его язык скользнул по его запачканным губам, чтобы еще раз ощутить вкус ее крови.

— Где угодно?

— Нет запретных мест.

— Я согласен на любые твои условия.

— Я не хочу благопристойного соития, — потребовала она. — Не ложись со мной, как примерный супруг. Овладей мной, как еретик.

Он провел рукой по ее бедру, над следами, оставленными ножнами на ее коже, и сжал.

Она выдержала его пылающий взгляд, позволяя жару в его глазах опалить себя. Его магия проникла глубже в ее сознание — темный, будоражащий трепет.

Он набросился на нее со стремительностью и грацией Гесперина. За одно сердцебиение его твердая длина оказалась внутри нее. Она резко вдохнула, хрипло задыхаясь, пригвожденная к ложу его членом, ее нутро покорно обтягивало его.

— Больно? — прошептал он.

— Нет… — ее голос перешел в стон. — Слишком хорошо…

Он выскользнул с ослепительной скоростью, оставив ее мокрой и потрясенной. И затем снова вошел в нее, вгоняя себя с силой бессмертного.

В родовой постели поколений святых рыцарей Нора лежала, пронзенная под Гесперином, и раздвинула ноги шире.

Дэв поцеловал ее, шокируя своей нежностью.

— Мне нравится твой щедрый рот. — Он откинул ее волосы от лица. — Мне нравится, какие у тебя дикие кудри. — Прогнув спину, он сменил угол, и новое наслаждение пронзило ее. Его теплый дыхание омыло ее грудь. — И Богиня, мне нравится, какие у тебя пышные груди.

Он сомкнул рот над ее соском и начал сосать. Вцепившись в его плечи, она извивалась под его непоколебимыми бедрами. Он обработал ее груди ртом, сначала одну, затем другую, пока она не оказалась на грани оргазма, умоляя его.

Но затем он отстранился. Он повернул голову. Когда он поцеловал шрам, который Санкти оставил на ее плече, она замерла под ним.

Он подождал мгновение, затем лизнул порез на ее руке.

— Больно?

Она с трудом сглотнула.

— Сейчас нет.

Он лакал медленно сочащуюся рану. Она чувствовала сладкую тьму магии Гесперина, проникающую в нее, гасящую жгучий свет. Слезы скатились по ее щекам.

Когда под его языком осталась только неповрежденная кожа, он поднял голову и вновь поймал ее взгляд. Он начал двигаться внутри нее, его мощный ритм стирал ее мысли в туман. Она уперлась ногами в кровать, нуждаясь в опоре. Нуждаясь в движении. Она приподнимала бедра навстречу его толчкам.

— Мне нравится, какая ты жадная, — сказал он.

Быстрее, сильнее, он вгонял себя в нее. Она подбадривала его бессловесными стонами.

— Мне нравятся звуки, которые ты издаешь, — прошипел он.

Она вскрикнула, наполовину зарычав, когда ее сердцевина сжалась вокруг его ствола. Его клыки вонзились в ее горло снова, выпуская ее кровь. Она извивалась под его укусом, выжимая долгие годы голода на его члене. Она почувствовала, как он содрогнулся вместе с ней и пульсировал внутри нее.

Наконец она откинулась назад, его клыки все еще в ее горле, зная, что он излил бесплодное семя Гесперина в нее. Она была полностью развращена, и это ощущалось лучше, чем все, что она могла представить. Она издала дикий смешок.

Он приблизил рот к ее уху.

— Ты хочешь еще, да?

— Я так голодна, Дэв.

К предрассветным часам она лежала, прижавшись к нему, наконец слишком измотанная, чтобы двигаться. Глубочайшее спокойствие, которое она когда-либо знала, разлилось по ее расслабленным конечностям. Но передышка тела была недостаточной, чтобы удержать мысли в узде.

Она произнесла слова, которые должна была сказать.

— Мне очень жаль Рахима.

— Мне очень жаль твоих родителей, — сказал Дэв. — В Ортрос, когда кто-то теряет близкого, мы говорим: ‘Твое горе течет в моих венах’.

Она повернула голову, глядя на его затененное лицо в угасающем свете огня.

— Твое горе течет в моих венах, Дэв.

Он провел пальцами по ее шрамам.

— Я знаю.

— Зачем он пришел сюда? Зачем он сделал все это ради меня?

— Это почитаемая практика среди нашего народа. Он стал Гесперином-странником — бессмертным, который покидает Ортрос, чтобы путешествовать по человеческим землям, предлагая помощь твоему народу. Он чувствовал необходимость использовать нашу великую силу, чтобы облегчить страдания в смертном мире.

— А когда он не смог вернуться за мной… ты сделал это.

— Это была его последняя воля. Он умолял меня спасти тебя. Надеюсь, ты простишь меня за то, что мне потребовалось полгода, чтобы принять это предназначение — и даже тогда не слишком изящно.

Она зажмурилась.

— Если ты сможешь простить меня за то, что встретила тебя как врага.

Его ладонь оцепенела на ее руке.

— Это не было твоей виной. Нора, я не позволю Сэру Виртусу снова причинить тебе боль.

Сон, который Рахим подарил ей той ночью, ожил. Это было возможно. Новая жизнь.

— Забудь это место. — Дэв прошептал величайшее искушение ей на ухо. — Оставь Тенебру позади. Отправляйся со мной домой, в Ортрос, и пусть каждая ночь будет такой, как эта.

Она обхватила его руку, прижимаясь к нему. Позволяя себе еще один момент потрясающего утешения от этого существа, которого она не знала три дня назад.

— Ты простишь меня, если я останусь? — спросила она.

Его рука сжалась вокруг нее.

— Как, во имя Гесперы, ты можешь остаться?

— Ты пытаешься почтить память Рахима, — сказала она, — но я должна почтить память моих родителей. Я могу думать только об одном способе сделать и то, и другое. Я должна стать дамой Ордена, чтобы удержать Кастру Глорию — и работать изнутри, чтобы защитить Гесперинов от рыцарей.

— Орден не имеет значения, — сквозь зубы проговорил он. — Мне нужно, чтобы ты вернулась со мной в Ортрос.

— Он имеет значение для меня. Он имел значение для моих родителей.

— Нора. — Столько боли в одном слове.

— Мне жаль. — Ее голос дрогнул. — Я не могу исполнить желание Рахима. Но мы можем добиться справедливости для него и моих родителей. У меня есть план. Ты вернешься завтра ночью, чтобы мы покончили с Сэром Виртусом… вместе?

Дэв перевернул ее на спину. Его золотые глаза светились на нее сквозь темноту.

— Вот мои условия. Я соглашусь с твоим планом. Но когда мы победим его, ты дашь мне еще один шанс изменить твое мнение.

Ей следовало отказаться. Если он попытается убедить ее снова, она может потерять силу отказать ему.

Но она хотела еще одну ночь убеждения Гесперина, прежде чем ей придется вспомнить, как быть покорной.

— Я принимаю твои условия.

Дэв следовал за Норой по коридору, самой опасной тенью в темном проходе. Ее кровь текла в его очищенных венах. Прошлая ночь изменила его так же глубоко, как ночь, когда он превратился из человека в Гесперина.

Было только одно возможное объяснение тому, почему она смогла спасти его. Она была его Благодатью¹⁴ — той, чья кровь могла освободить его от голода по любой другой. Партнером, предназначенным разделить с ним долгую вечность.

Нора была его Благодатью.

Дэв уже выпил более чем достаточно ее крови, чтобы пробудить их связь — и Тягу, зависимость, от которой страдал каждый Благословенный Гесперин. Если она не примет Святилище, его ждет короткое будущее в агонии от истощения и голода.

Он наконец нашел ее — после всех этих веков одиночества. Его брат погиб, чтобы их соединить.

Дэв не позволит никому забрать ее у него.

Когда она приблизилась к двери усыпальницы, где ее ждал Сэр Виртус, ее ужас прокатился по Кровавому Союзу. Но она делала шаг за шагом, идя с решимостью к своему величайшему страху.

Скрытый завесой заклинаний, Дэв посмотрел Сэру Виртусу в глаза. Вот он — фанатик, который мучил ее. Вот чьи руки убили Рахима.

Рука Дэва сжала рукоять Арсео. Он больше не мог называть себя целителем после того, что собирался сделать. Он не знал, кем это делало его. Он знал только, что Сэр Виртус был большим чудовищем.

— Онора, — прозвучал предостерегающий тон мужчины, — Арсео не был возвращен, и теперь три реликвии пропали.

— Я знаю, дядя. Я заметила, когда молилась днем. Я провела весь вечер, допрашивая слуг. — Она протянула ножны. — Я нашла их.

Сэр Виртус выхватил пустые ножны кинжала у нее.

— Где они было?

— Кто-то оставил на могиле моего отца.

Дэву понравилось, как кровь отхлынула от лица Сэра Виртуса.

— Кто? — потребовал рыцарь.

— Я не знаю, дядя. Но мне было очень больно сегодня посещать склеп. Ты поможешь мне найти утешение в молитве?

— Конечно, дитя. Конечно.

Сэр Виртус взял Нору за руку, и ее эмоции дрогнули. Дэв оскалил клыки. Он шел за ними, как тень, пока они шли по центральному проходу усыпальницы.

Ауры реликвий жгли его магические чувства. Вся комната была озарена яркими ореолами магии против Гесперинов. Нора избавила комнату от трех артефактов, которые могли выдать его присутствие, но он все еще был окружен вещами, способными уничтожить его при одном неверном движении.

Дэв ненавидел наблюдать, как Нора становится на колени с этим человеком перед символом ее осуждающего бога. Этот еретик насладился бы осквернением усыпальницы Андрагатоса.

Голос Норы нарушил тишину комнаты.

— В мою последнюю ночь как Леди Глории я размышляла о своем долге перед родителями. Ты помолишься за их души со мной, дядя Виртус?

Капля пота скатилась по его виску.

— Конечно, дочь.

Сэр Виртус склонил голову, закрыл глаза и начал монотонно читать молитву. Нора скользнула рукой в складки своей юбки.

Это был их шанс. Дэв быстро двинулся к шкатулке, которую Нора описала ему. Замок был обычным и открылся при легком прикосновении его магии. Он осторожно приподнял крышку.

Арсео нагрелся в его руке, и холодный огонь ответил из опала в рукояти Санкти. Боль вспыхнула за его глазами, и желудок перевернулся. Он не смог бы долго удерживать оба кинжала.

Стиснув зубы, он сжал рукоять Санкти. По его рукам ударил раскаленный поток магии — перекличка кинжалов вспыхнула ослепительным жаром. Он подошел к Норе, опустился на колени и вложил в ее ладонь Клинок Очищения.

Он положил обожженную руку на ее плечо и постучал раз. Два. Три.

Они двинулись синхронно. Он услышал, как клинки рассекли воздух, слишком тихо для смертных ушей. Они взмахнули одновременно, направляясь к сердцу молящегося человека.

Кинжал Дэва не достиг цели. Стекло разбилось. Ароматный дым ударил Дэва в лицо, застилая зрение и разрывая легкие.

— Отойди! — крикнула Нора.

Дэв переместился на другую сторону комнаты, его глаза слезились, а кашель сотрясал тело. Сквозь клубы дыма он разглядел силуэт рыцаря, размахивающего мечом там, где только что была его шея.

— Нора? — позвал Дэв. — Ты в порядке?

Он почувствовал, как ее аура устремилась к нему.

Фигура Сэра Виртуса встала между ними.

— Ты думала, что сможешь привести Гесперина в усыпальницу без моего ведома? Думала, что убрав эти реликвии, обманешь меня? Мой амулет предупредил меня, как только это создание приблизилось.

Нора издала гневный крик.

— Это Андрагатоский Ладан! Дым раскроет т…

— Молчи! — рявкнул Сэр Виртус, и Нора вскрикнула. Ее боль вспыхнула в чувствах Дэва.

Дэв Волей открыл дверь усыпальницы. Воздух хлынул из коридора, и ладан стал редеть. Он увидел Нору в хватке Сэра Виртуса, его меч у ее горла.

— Как ты могла так предать меня? — с горечью воскликнул Сэр Виртус. — После всех моих усилий, чтобы взрастить в тебе доброю

Дэв просчитывал варианты. Если он шагнет к Сэру Виртусу, успеет ли мужчина перерезать ей горло, прежде чем Дэв остановит его?

Сэр Виртус потащил Нору к пьедесталу, где в золотом кубке горел шар магического огня.

— Ты заплатишь за это, Гесперин. Я изгоню тебя из этого святого места священным пламенем.

Когда рука Норы двинулась в складках юбки, Дэв понял. Сэр Виртус был так поглощен угрозой Гесперина, что совершил свою величайшую ошибку.

Он недооценил Нору.

Она подняла Санкти и провела Клинком Очищения по руке Сэра Виртуса. Мужчина издал пустой вздох.

Этой заминке хватило Дэву. Он шагнул к Норе, древняя мышечная память вернулась к нему. Он нанес Сэру Виртусу удар за ударом, которым научился в Имперской Армии. Когда мужчина остался без оружия и на коленях, Дэв схватил его за горло и швырнул в Щит Андрагатоса. Он удерживал растерянного смертного, позволяя ему бороться против бессмертной силы.

Дэв улыбнулся, демонстрируя клыки.

— Ты — трус, который бросил кинжал в убегающего Гесперина. Он был моим братом.

Запах страха мужчины наполнил усыпальницу.

Нора обыскала его камзол, отобрав поясной мешочек с ладаном, амулет и скрытую молитвенную книгу, излучавшую магию. Она швырнула ладан в чашу с целительной водой и бросила остальные артефакты в кубок с магическим огнем. Нора наблюдала за его лицом, пока его реликвии горели.

Сэр Виртус застонал.

— Я все еще могу спасти тебя, дитя.

Она громко рассмеялась. Сорвав покрывало с волос, она отпустила свою рыжую гриву.

— Ты проиграл, ‘дядя’ Виртус.

— Отвернись от этого существа! Мы можем победить его вместе.

Нора приставила острие Санкти к горлу Сэра Виртуса.

— Слишком поздно. Он укусил меня. Я давала ему свою кровь снова и снова. Затем я приняла его в свою постель. И мне это понравилось.

Сэр Виртус выплевывал молитвы и проклятия на них.

— Не кричи мне о святости, — парировала Нора. — Ты убил моих родителей.

Призраки вины преследовали ауру Сэра Виртуса.

— Ты одурманена этим Гесперином! Сплошной обман!

— Я помню все, — сказала она.

Горечь хлынула из мужчины, желчь, столь едкая, что, должно быть, копилась годами.

— Я всегда был лучшим рыцарем. Лучшим человеком. Я отдал Ордену все. Я даже сопротивлялся своей похоти к твоей матери. Только для того, чтобы твой отец взял ее в жены. И какую благодарность я получил от Ордена за свое самоотречение? Они восхваляли его. Они доверили ему все величайшие реликвии.

— Когда ему вручили Арсео, — сказала Нора, — это был последний удар, да? Ты планировал забрать оба кинжала себе.

— Я был их законным владельцем! Он даже не мог должным образом дисциплинировать собственную дочь! Он был слишком брезглив, чтобы использовать Санкти на тебе. Как ты думаешь, почему он просил меня делать это каждый раз? Я был тебе лучшим отцом, чем он когда-либо. Твоя мать понимала, что необходимо. Она молилась за твою душу, когда перевязывала твои раны.

Мысли Дэва путались. Но его собственный шок не отражался в ауре Норы. Это было воспоминание, которое она никогда не теряла.

Дэв вгляделся в ее лицо.

— Твои родители знали?

Нора отступила на шаг.

— Я всегда была разочарованием.

— Они позволили ему делать это с тобой?

— Это не их вина. Сэр Виртус, должно быть, убедил их, что это необходимо.

— Они просили его об этом!

— Они пытались помочь мне.

— В ночь, когда они умерли, — сказал Дэв, — они пришли сюда не спасать тебя.

Нора сжала руку на ране, в то время как Санкти безвольно болтался в другой.

— Они пришли присоединиться к нему. Но затем отец увидел, что Сэр Виртус взял Арсео. Он разозлился из-за кражи реликвии.

Ее родители заботились больше об этом кинжале, чем о дочери. Даже когда рука Дэва сжимала горло Сэра Виртуса, он знал, что первые враги Норы уже мертвы. И они оставили ей шрамы настолько глубокие, что она даже не могла признать, что их поступки были неправильными.

Дэв провел пальцами по рукояти Арсео. Все священные заветы Гесперы стерлись из его разума под красным туманом ярости и горя. Он хотел вонзить клинок в сердце Сэра Виртуса. Один раз за Рахима. Еще раз за Нору. Снова и снова за все удары, которые он не мог нанести ее родителям.

Пока Дэв писал научные трактаты в мирных залах Ортроса, Нора была здесь. Каждый день ее жизни приносил страдания. Когда Дэв умолял брата не тратить силу на неблагодарных смертных, Рахим пришел сюда. Он рискнул всем, чтобы спасти одну эту жизнь.

Дэву потребовалась вся его Воля, чтобы не разорвать Сэра Виртуса кинжалом. Но память о мягкой ауре брата удержала его руку.

Месть не была словом, которое знал его брат, или слову, которому учила Королева Сотейра.

Возмездие отличалось от справедливости.

Дэв взмахнул кинжалом со всей бессмертной силой. Он слушал, как Сэр Виртус кричал, и чувствовал, как лезвие раскалывает щит. Он оставил мужчину пригвожденным к усыпальнице, Арсео вонзенным в плечо, его сердце все еще билось.

Нора уставилась на Дэва.

— Разве ты не хочешь мести?

— Я пришел не за этим. Я пришел за тобой. Что ты хочешь?

Она повернулась к Сэру Виртусу, ее костяшки побелели на рукояти Санкти.

— Я хочу, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я.

Наконец ее гнев и ее кинжал были направлены на одну цель. Белки глаз Сэра Виртуса неестественно блеснули, когда он увидел, как его приговор приближается.

Нора вонзила Клинок Очищения в другое плечо Сэра Виртуса. Магия двух кинжалов столкнулась в ослепительной вспышке света. Воспоминания вспыхнули на поверхности его мыслей, мелькая перед Дэвом. Родители Норы, падающие замертво. Нора, рыдающая, умоляющая его о сострадании. Сэр Виртус начал рыдать, бормоча признания.

Нора отшатнулась.

— Что происходит? Санкти никогда не делал со мной такого.

— Должно быть, это соединенная магия обоих кинжалов. Его собственные прегрешения мелькают перед его глазами снова и снова. — Дэв собрал свою силу, чтобы отгородиться от мыслей Сэра Виртуса.

С очищенными чувствами он услышал тяжелые шаги в коридорах и голоса мужчин, доносящиеся из крепости. Он захлопнул дверь Волей.

— Дэв, что это? — спросила Нора.

— Большой отряд воинов приближается к усыпальнице.

Нора выругалась.

— Прибыли другие рыцари.

— Что они сделают с ним, если найдут его в таком состоянии?

Губа Норы дрогнула.

— Великий Магистр¹⁵ выслушает его признания и лишит всего, ради чего он работал в Ордене.

— Звучит как справедливость.

Голоса приближались. Нора колебалась.

— Они не должны найти нас здесь, — сказал Дэв.

Ее глаза умоляли его.

— Ты знаешь, что должен забрать меня обратно.

— Ты пообещала мне еще один шанс изменить твое мнение.

Она бросилась в его объятия, и он перенес ее в башню. Тишина Святилища Гесперинов окутала их.

Но ее аура была в хаосе. Он слышал отголоски слов ее родителей в ее мыслях. Разочарованы… Стыдно… Слишком громкая. Слишком пышная. Лучше бы ты была сыном.

Нора притянула рот Дэва к своим и поцеловала его яростно. Он позволил ей заглушить собственные мысли своими губами. Его магия и кровь откликнулись на ее потребность. Но он лишь мягко обнял ее, ожидая, пока она переведет дыхание.

Соблазн не был тем, чем он попытается изменить ее мнение на этот раз. Он предложит ей нечто еще более заманчивое. Правду.

— Помни, что сказал тебе Рахим. Ни в чем этом нет твоей вины.

Ее руки сжали его одежду.

— То, что сделали твои родители, было неправильно, — сказал Дэв. — Потребуется время, чтобы ты почувствовала эту правду. Это естественно после того, как они годами играли с твоим разумом и изматывали тебя. Вот почему тебе нужно окружить себя голосами, которые скажут тебе правду о тебе самой.

Она прижалась к его груди, пряча слезы.

Он приподнял ее лицо, бережно касаясь ладонями.

— Ты идеальна, Нора. Вся. Именно такая, какая есть.

Новые мысли, крутящиеся в ней, тянули за шрамы в ее разуме.

— Что сказала твоя королева? Сомнение — не предательство истины?

— Это единственный способ доказать свою истину себе.

— Я еще не знаю, в чем моя истина. Но я… я сомневаюсь. Во всем.

Дэв прижал лоб к ее.

— Я хочу быть рядом, пока ты сомневаешься. Ты позволишь мне это?

— Дамам Ордена не позволено сомневаться.

— Но еретикам — да.

— Если я никогда не вернусь, замок рухнет.

— А ты можешь построить свой собственный.

Свет возможностей загорелся в ее ауре. Кровавый Союз ныл от ее тоски. Она была так близка к тому, чтобы изменить мнение.

Дэв закончил выбирать безопасный путь. Он сделал самый опасный шаг в своем существовании и вновь отдал свою жизнь в ее руки.

— И если тебе нужна еще одна причина… ты должна знать, почему твоя кровь исцелила меня.

Брови Норы сдвинулись.

— Я действительно хочу понять, как это возможно.

— Для каждого Гесперина есть один человек, чья кровь сильнее любой другой. Идеальный эликсир, который может поддерживать их вечность. Ничья другая кровь не могла бы быть настолько целительной, чтобы вытащить меня с края смерти.

— Как? Что это за магия?

— Это связь, предопределенная в нашей крови. Мы называем это Благодать. И теперь, когда я вкусил тебя, мою Благодать, я умру без твоей крови.

Она прикоснулась к горлу, где оставался невидимый след его укуса.

— Это просто… есть? Естественно, без каких-либо усилий? Моя кровь может это?

— Ты идеальна, — повторил он.

Чувство силы поднялось в ней, заглушая сомнения в ее эмоциях.

— Похоже, у меня перед тобой преимущество, Дэв. Я нужна тебе. Что это значит для моего будущего, если я вернусь с тобой в Ортрос?

Он отвел ее руку и провел зубами по вене, чтобы почувствовать ее дрожь.

— Это значит, что ты моя пара, и единственная, кого я буду соблазнять, как еретика, всю оставшуюся вечность.

Она сглотнула.

— Вечность — это долго.

— Я знаю, тебе потребуется время, чтобы принять эту правду. Но я ждал встречи с моей Благодатью пятьсот лет. Я могу ждать, сколько тебе нужно, чтобы принять это. Я буду терпелив, пока ты проектируешь свои собственные дворцы, пока не решишь, что хочешь построить что-то со мной.

Нора обвила его руками.

— Ты можешь отрицать, что хочешь того, что я показал тебе? — спросил Дэв.

— Уходи, — потребовала она. — Никогда больше не ступай на землю Кастры Глории. И забирай меня с собой.