Кровь королей [СИ]

Глава VIII: Детёныши

Когда мужчина со шрамом, так и не назвав своё имя, куда-то удалился, Ниэмар решил осмотреться. Дом, как ни странно, оказался достаточно просторным, но каким-то нежилым: в нём, несмотря на огромное количество комнат, царило запустение. Местами на полу виднелся толстый слой пыли, и становилось ясно: здесь давно не ступала ничья нога.

За спиной всё время слышались робкие шаги, и Ниэмар вздохнул, пытаясь удержать клокочущий в душе гнев. Всё-таки это дом Рахеля, нужно стараться помнить об этом и вести себя, как в гостях, а не как в своём родном особняке. И всё же топчущийся за спиной парень-химера здорово действовал на нервы. Интересно, сколько ему всё-таки лет? Смотрит, как маленький ребёнок, хотя выглядит взрослым.

Рванув на себя последнюю дверь, Ниэмар удивлённо замер: он уже и не ожидал увидеть в этом большом, но запустелом доме относительно жилую комнату. Правда, она напоминала больше детскую: свидетельствовала об этом и плохонькая, похожая на грубо высеченную деревянную лодочку колыбель у стены.

— У вас тут есть дети? — удивлённо посмотрел на химеру Ниэмар, забывая на мгновение даже о своей брезгливости. Слишком сильно его удивила простейшая мысль — у химер тоже могут быть свои дети… нет, скорее, детёныши. Рахель протянул было руку к тотчас шарахнувшемуся эльфу, но, вспомнив о неприязни «красивого создания» к прикосновением, принялся говорить:

— Будут. Скоро.

Рахель робко улыбался, более того — приблизившись к колыбельке, он погладил рукой её деревянный бортик:

— У сестры четверо: ей разрешили. Она потом их принесёт и оставит. А пока она ещё с ними.

— В смысле «принесёт и оставит»? — Ниэмару в который раз начинало казаться, что химеры похожи на странных животных, не на привычных ему сородичей. — Разве это не долг женщины — заниматься воспитанием своих детей?

— Нет. Мама даёт родиться. А потом они общие, — пояснил Рахель. Ниэмар потряс головой. Так, если перевести слова парня-химеры на нормальной язык, то какое-то время после рождения дети проводят со своей матерью, а потом она отдаёт их на воспитание своей семье или вообще кому угодно? Странные эти химеры. Действительно, как диковинные звери со своими повадками. Рыжего эльфа привлекали экзотичные штуковины, но подобные существа казались совсем уж дикими и не разумными. Рахель снова погладил колыбель:

— Будут четверо. Пока не вылупились.

— Не вы… Вот же! — так не вовремя нарушил идиллический процесс познания незнакомой расы всплывший в памяти текст из некогда прочитанной старой книги. Текст этот гласил, что представители женской половины этих странных существ откладывают яйца, из которых после вылупляется некий сгусток наподобие головастика, и уж из этого-то сгустка после развивается взрослое существо. И вот такие «головастики», а вернее, попросту большие черви, будут ползать по этой комнате?! Боги, она же для детей, а не для уродцев!

Почувствовав неприязнь «красивого создания», Рахель сник. Тем временем в памяти всплыло ещё кое-что из той книги — и Ниэмар всё-таки задал возникший вопрос:

— Я слышал, что в кладке может быть от пары яиц до сотни. Но по одному такие, как ты, не рождаются никогда. Помимо тебя родилась сестра, правильно? Или ещё кто-то был?

— Было две кладки. Сестра из первой. Я — из второй, — почти связно объяснил Рахель. Лицо химеры почему-то стало грустным, и он вцепился бледными пальцами в колыбельку. Ниэмару даже на пару мгновений стало его жаль: так жалеют побитую зверушку. Хотя, побитый здесь скорее он сам, чем химера.

Любопытство мучило Ниэмара всё сильнее, тем более что его собеседник не пытался ответить. Может, не знает нужных слов? Но тогда он попытается снова полезть со своими прикосновениями… брр, подумать противно!

— Один.

— «Один»? — переспросил Ниэмар. — Так же не бывает, чтобы появился только один детёныш.

Вырвавшееся «детёныш» Рахеля не смутило: наверное, он привык к оскорблениям за всю свою жизнь. И всё-таки, почему у него такое лицо? Будь перед ним существо, больше похожее на нечто разумное, Ниэмар решил бы, что неосторожным вопросом причинил ему боль. Но, в самом деле, как может быть плохо или больно какой-то там химере?

— Мама принесла много. Остался один.

Ниэмар несколько удивился, но всё же уточнил:

— А остальные? Ну, те, кто появился вместе с тобой.

Губы парня-химеры задрожали, но он, боясь разозлить «красивое создание», принялся путано объяснять:

— Маме не разрешали. Говорили — много, хотели забрать. Она не послушалась. Сожгли. Меня забрали другие, из пепла.

Завершив эту фразу, Рахель через силу улыбнулся и вновь со странной для чудовища теплотой во взгляде посмотрел на колыбельку:

— Сестре разрешили. Не заберут. Не убьют.

Не то чтобы Ниэмару стало жаль это существо. Просто на какое-то мгновение мелькнула мысль, что в чём-то они похожи… Но рыжий эльф тотчас подавил в себе все странные мысли: не хватало ещё начать сочувствовать неразумной химере вроде Рахеля.