Крылья за моей спиной

11

На следующее утро Сергей уехал рано. Настя проснулась вместе с ним, и некоторое время лежала, прислушиваясь к его шагам, к шуму воды в ванной. А когда Маркелов в комнату вошёл, глаза закрыла, собираясь притвориться спящей, хотя чувствовала себя при этом глупо. Она боится смотреть ему в глаза, и разговаривать не хочет, взрослый человек так бы ему и объяснил своё нежелание общаться, а она носом в подушку уткнулась и ждёт, когда он из комнаты выйдет. Сквозь полуопущенные ресницы подглядывала за ним, смотрела на его спину, когда он на край постели присел, потом следила, как он джинсы надевает, а в голове мысли о том, что она ему вчера сказала. Развод.

Развод — это когда люди расходятся в разные стороны, начинают отдельную друг от друга жизнь, возможно, с новыми людьми, и больше нет обязательств перед бывшим партнёром, планов на будущее и никаких надежд. Одно слово «партнёр» заставляет неуютно ёжиться. То есть, после десяти лет брака, после всего, что было, они с Серёжкой партнёры? Такое чувство, что не брак, а карточная игра позади.

— Настя.

Дышать было нечем, но она так и не подняла головы от подушки, только напряглась, когда муж наклонился к ней.

— Хватит притворяться, — попросил тем временем Маркелов.

Она выдохнула и отодвинулась, убрала с лица волосы. Глаза открыла, но на Серёжу не посмотрела, ждала, что он скажет. А муж подумал да и сел рядом с ней, взглядом её ощупывал. На подушку откинулся, опираясь на локоть.

— Может, вместе в Москву поедем?

Настя подобного предложения не ожидала, удивлённо моргнула.

— Что?

Маркелов поморщился, досадуя сам на себя.

— Я понимаю, ты меня ненавидишь… И право на это имеешь. Но может, ты будешь ненавидеть меня дома? Подожди, не отказывайся сразу, — попросил он, когда заметил, что Настя пытается выбраться из-под одеяла и сесть. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Даже уйду, поживу в гостинице… Но поедем домой, тебе нечего здесь делать.

— Я сама решу, есть у меня здесь дела или нет.

Серёжа уставился ей в лицо.

— Именно здесь?

Настя зло скинула с себя одеяло, села и спустила ноги на пол. Нервным движением поправила бретельку сорочки.

— Я не буду перед тобой отчитываться. И не буду тебе напоминать, почему я здесь и зачем.

— Было бы интересно послушать, — хмуро проговорил Маркелов за её спиной.

Его тон резанул по нервам. Настя вскочила, а мужу посоветовала:

— Поезжай в свою Москву.

— В мою Москву? А ты, значит, останешься здесь?

Она спокойно кивнула.

— Да. У меня отпуск, могу проводить его, где хочу.

— Хорошее место ты нашла.

— Отличное. А ты поезжай, наслаждайся свободой, которой тебе так не хватало. Не хватало ведь?

Маркелов явственно скрипнул зубами.

— Ты чего от меня хочешь?

Настя повернулась к нему и взглянула со значением.

— Я вчера тебе всё сказала. Я не буду с тобой жить, не буду. Я устала.

— Не кричи, Вика спит.

— Тогда не выводи меня из себя. Ты зачем с утра этот разговор опять затеваешь? Мне нечего тебе сказать, Серёжа. Всё было сказано ещё вчера. Ты сам до этого довёл.

— Я тебе тоже сказал. — Он поднялся, джинсы подтянул, оглянулся в поисках футболки. — Я не дам тебе развода, и выкини это из головы.

— Я могу не спрашивать твоего мнения. И тебе, как юристу, это должно быть известно.

Он за руку её схватил и притянул к себе. Настя от неожиданности даже испугалась в первую секунду, глаза на мужа вытаращила, а Сергей проговорил ей в лицо:

— Настя, очнись, наконец. Хочешь злиться на меня — злись, хочешь меня наказать — наказывай, но ты ведь сама понимаешь… — Он моргнул, что испортило впечатление, и выдало его чувства. — Ты хоть помнишь, как это — когда мы не вместе?

От этих слов почему-то ещё обиднее стало. Раз он тоже понимает, что врозь уже никак, то почему продолжает изменять?

— А может, я хочу вспомнить? — вырвалось у неё. Рукой покрутила, заставляя Серёжку отпустить её, и не стала больше на него смотреть. Горечь переполняла, и не понятно было, что с ней делать. Продолжать ссориться с мужем, воскрешая в памяти всё новые и новые обиды, или перестать его слушать.

Через полчаса Маркелов уехал. Сварил себе кофе, выпил, сидя у окна и морщась, и Настя представляла, что за гадость он сварил, а приходится пить, ведь жена кофе не варит и завтраком не кормит. И ей совсем не стыдно. Настолько не стыдно, что она даже прощаться с ним не стала, стояла у окна, пока Серёжка с сонной Викой прощался, а когда муж на улицу вышел и на окна их квартиры посмотрел, Настя отвернулась. Вот только негодование улеглось через пару часов, а чувство обиды уступило место беспокойству. Настя не знала, откуда оно взялось, беспокойство было не к месту, но она вместо того, чтобы продолжать на мужа злиться, вспомнила о том, что у него вчера болело плечо, и вряд ли боль чудесным образом к утру прошла, если только затихла немного, а Серёжка снова сел за руль и в дороге проведёт не один час. А московская трасса — опасная.

Она полдня гнала от себя эти мысли. Старалась думать об их вчерашнем разговоре, о тех оправданиях, что Серёжка привёл, совершенно дурацкие, которые и на оправдания-то похожи не были, такое чувство, что ему просто нечего было ей сказать, но раз за разом Настя в мыслях возвращалась к тому, что Маркелов не позвонил ей по приезду в Москву. Он всегда звонил, всегда сообщал, как доехал, и что случилось в дороге, но сегодня этого вряд ли стоило ждать. И Настя не ждала, только думала, думала…

— Вика, позвони папе, — не выдержала она, в конце концов. Близилось время ужина, Серёжка не звонил, и у Насти всё из рук валилось. Она уже некоторое время посматривала на дочь, которая рисовала, устроившись за кухонным столом, и, наконец, не выдержала.

Девочка подняла на неё непонимающий взгляд.

— Зачем?

— Просто так. — Настя в сердцах всплеснула руками. — Узнай, как он добрался. Чем… занят.

Вика забавно почесала кончик носа, затем пожала худыми плечами.

— Позвоню. А ты сама чего не звонишь?

Настя размышляла над ответом несколько секунд.

— Я с папой не разговариваю, — призналась она в итоге.

— Поругались?

— Немного. Так ты позвонишь? Только не говори, что я просила.

Вика усмехнулась вполне по-взрослому.

— Ладно уж, — сделала она матери одолжение.

Её разговор с отцом занял минут пять. Настя старательно прислушивалась, стояла к дочери спиной, и пыталась уловить голос мужа в трубке мобильного телефона, а у самой мурашки по спине. Она бы сейчас всё отдала, чтобы точно знать — где он, что он, а самое главное, с кем он. Как только представляла его одного в их большой квартире, так сразу тоска подкатывала. Если честно, не смотря на то, что Маркелову о разводе объявила, у самой до сих пор в голове не укладывалось как это — развестись с ним. И вместо мыслей о мести, перед глазами образ этой Ирочки из его конторы, и то, как он её целует, что они делали в том пансионате. Номер-люкс! Знает она эти люксы, там кровати на полкомнаты!

Всё-таки она его ненавидит. На самом деле ненавидит, и жалко, что Серёжки сейчас рядом нет, вот в эту секунду, она бы на его пустую башку надела сковороду с макаронами, с превеликим удовольствием. И в таком виде за порог бы выставила, пусть его «Дроздовы» подбирают и клюют ему печень, клюют!..

— Мама!

Настя вздрогнула, от мыслей своих очнулась и повернулась к дочери.

— Что, милая?

Вика сложила брови домиком.

— Я тебя три раза звала.

Настя виновато опустила глаза.

— Я задумалась. Что там у папы?

— Он дома, сказал, что заказал пиццу. С колбасой!

— Замечательно, — немного ворчливо проговорила Настя. — Пицца, потом гастрит разыграется, и будет всю ночь по квартире бродить, как привидение.

Вика с умным видом покивала.

— Да, мужчины они такие.

— Ты про таблетки ему напомнила?

Дочка невинно взглянула на неё, покачала головой. А Настя кинула прихватку на стол.

— Ну и ладно. Так ему и надо, — чуть слышно пробормотала она.

Полночи вертелась с боку на бок, никак уснуть не могла. Настолько измучилась, что встала среди ночи к Вике, будто та ещё малышка и без её присмотра не может обойтись. Подошла к кровати дочери, осторожно поправила ей одеяло. Постояла немного, прислушиваясь к её дыханию. Ушла только потому, что слёзы вдруг на глаза навернулись. А следующим утром, отпустив Вику гулять, решила позвонить Лиде, необходимо было выговориться. Даже про магазин не сразу спросила, настолько в душе накипело.

— И что теперь? — Голос Лиды звучал взволнованно. — Ты всерьёз про развод?

Настя на стол облокотилась и прикрыла глаза от бессилия.

— Я не знаю. Я сейчас в таком состоянии, что не знаю, чего больше хочу — убить его, кастрировать или развестись.

— Если задумаешь кастрировать, то потом лучше разводиться, — хмыкнула Григорьева на том конце провода, — отработанный материал.

— А можно так, чтобы на других? — не удержалась Настя.

— Можно, — тут же согласилась подруга. — Но это надо к колдунье. Говорят, делают.

— Лида, я же серьёзно!

— Если серьёзно, то нет.

Настя побарабанила по столу костяшками пальцами, звук вышел глухим и мрачным.

— То-то и оно.

— А Серёга чего говорит?

— Да чего он говорит, Лид? «Прости, это была ошибка, больше никогда». В общем, всё, как обычно.

— А про развод?

— Не дам, — озвучила Настя главную мысль.

— Не дам, — передразнила Лида. — Лучше бы он это своим бабам говорил! — И тут же возвысила голос: — Да все они козлы, Насть! Ты в нашем окружении хоть одного верного и порядочного знаешь?

— А мне наплевать на всех! Но меня пугает паскудство в характере моего мужа, понимаешь?! Когда он со мной, когда говорит: «люблю», а потом везёт очередную потаскушку в пансионат отдыхать. И плевала я на статус или что у него там!

— Ладно, ладно, не кричи.

— Может, и, правда, плюнуть, Лид? Пусть живёт, как хочет.

— Так он хочет с тобой.

Настя сжала руку в кулак, ногти больно впились в кожу.

— Ты ведь мне позвонишь, если что? — спросила она.

— Позвоню, конечно. Не волнуйся, я с Маркелова глаз не спущу.

— А вот этого не надо. Я просто не могу понять, что мне делать.

Лида на том конце провода вздохнула.

— Попытаться пережить.

— Я уже пережила, три раза. А сейчас вот как-то не получается.

Вика довольно быстро прижилась в новой обстановке. Настя даже подумала, что дочь воспринимает это, как приключение. Она ещё никогда не оказывалась в новом месте столь долго, ей не приходилось знакомиться с таким количеством людей и находить себе друзей, причем друзей, с которыми у неё было не так много общего. Вика много времени проводила во дворе, играла с местными девочками, выяснила, что они интересуются немного другими вещами, чем её московские друзья и одноклассники, и теперь с интересом погружалась в мир чужих забав и интересов. Каждый вечер докладывала об этом отцу по телефону, а Настя в эти моменты неизменно оказывалась рядом. Делала вид, что занята делами и совсем не прислушивается к разговору, но старалась не пропустить ни слова. А выключив телефон, Вика обязательно передавала ей привет от Сергея и каждый раз повторяла, что папа по ним скучает.

— Это он так говорит? — спросила как-то Настя.

— Нет, но у него голос грустный.

— Грустный? — Настя лишь неприятно усмехнулась и себе под нос пробормотала: — Интересно, с чего это он загрустил.

Как-то вечером позвонила свекровь. Поначалу ходила вокруг да около, спрашивала, как продвигаются дела с продажей квартиры, интересовалась тем, чем Вика в незнакомом городе занимается, потом перевела разговор на Настиных родителей и их внеплановый затянувшийся ремонт водопровода, и уже в конце осторожно спросила:

— Вы с Серёжей поругались?

Настя глаза к потолку подняла, словно надеялась, что на нём правильный ответ написан.

— Он жаловался?

— Насть, если бы он жаловался, я бы тебе этот вопрос не задавала, я бы знала.

— Да, наверное.

— Что? Да, наверное, поругались?

— Нет, здесь без «наверное».

— Этого только не хватало, — расстроилась Лариса Евгеньевна. — Что он натворил?

Настя с ответом медлила, сколько могла, но потом всё же сказала:

— У нас с ним всегда одна проблема.

Повисло молчание, свекровь раздумывала, затем осторожно поинтересовалась:

— И что ты будешь делать?

— Я думаю.

— Настя!

— Что? Лариса Евгеньевна, он мне клялся, он обещал мне, и не раз, вы же знаете! И что в итоге? Опять одни и те же оправдания! Не устоял, устал, заскучал.

— Он так говорит?

— Нет, конечно, но из всего, что он говорит, только это следует.

— Вот ведь поросёнок, — свекровь, кажется, всерьёз расстроилась. — Не понимаю, от кого у него это. Ваня вот никогда… Это точно в Аркадию! Она у нас любительница любовных романов!

Настя поневоле улыбнулась.

— Аркадия Львовна-то тут при чём?

— А в кого тогда?

— Это вырождение мужчин, как вида, — сказала Настя. — Так Лида говорит.

— Ты только своим родителям ничего не рассказывай, — попросила её Лариса Евгеньевна. — Не зачем им знать.

Эта просьба Насте не понравилась, она означала, что всё снова замнётся и её родители точно ничего не узнают, — правильно, зачем? — и, в конце концов, всё вернётся на круги своя. А Настя не была уверена, что хочет этого на этот раз. Вот только как сказать это свекрови? Которая ещё и усугубила всё следующим замечанием:

— Вы же о втором ребёнке подумывали.

Настя даже зажмурилась, чувствуя, как сердце болезненно сжалось. Да, такта Ларисе Евгеньевне всегда не хватало.

— Я поговорю с ним, Настя, — пообещала она напоследок. — Я так с ним поговорю. За ремень возьмусь! Никогда его не порола, и видно зря. Надо было.

На это обещание можно было только улыбнуться, но никакого удовлетворения или спокойствия в Настину душу оно не принесло. Хотя, думать о том, как Лариса Евгеньевна потрясает кожаным отцовским ремнём перед тридцатичетырёхлетним сыном, который на неё за это и в суд может подать, при его-то профессии, было довольно забавно.

— Ты же знаешь, что он тебя любит, — добавила Лариса Евгеньевна, когда Настя уже собиралась вешать трубку. — Он всегда тебя любил.

После этого захотелось плакать. Настя пожалела, что не может сказать свекрови правду, да никому не может, даже собственной матери. А как бы хотелось, хоть раз, чтобы выговориться наконец, облегчить душу, и понять — умрёт она без Маркелова или выживет. Сейчас же казалось, что без него останется лишь пустота. Всё самое главное в её жизни связано с ним. Дочка, их дом, даже её работа, она ведь всегда советовалась с мужем, когда собиралась что-то изменить в магазине. И смеялась или спорила с ним, слыша ответ. В голове всё ещё вертелась сводящая с ума мысль: как он посмел всё испортить в очередной раз?

За те несколько дней, что Настя обитала в бывшей родительской квартире, её посетили, кажется, все соседи, в основном, соседки, которые ещё помнили их семью. Расспрашивали о родителях, о том, как те живут на новом месте, всё ли у них в порядке, а сами Настю глазами ели, приглядываясь и оценивая. Она не спорила, понимая, что это бесполезно, и они не успокоятся, пока не выведают всё, что их интересует. Зато потом разговоров им хватит не на один месяц. Когда она появлялась на улице, с ней здоровались и опять же разглядывали, косились то на Вику, иногда вслух сравнивая её рыжие косички с Настиными когда-то, а то и на машину посматривали, неизвестно чему в ней удивляясь.

— Здесь все друг друга знают, — сказала Насте Вика дня через три после их приезда, и голос был растерянным. — Представляешь? Все друг с другом здороваются!

Настя улыбнулась.

— Это точно. Но многие здесь давно живут. Тебя это удивляет?

— Я думала, так только в бабушкиной деревне бывает. Там с ней тоже все здороваются, когда мы по улице идём.

— Так она учительница, её все знают.

Вика задумалась, голову рукой подпёрла, навалившись на стол, и забыв про обед.

— Мам, а это ведь хорошо, когда тебя все знают, да?

Настя пожала плечами.

— Если тебе это нравится.

— Мне нравится, — уверенно кивнула Вика.

Настя улыбнулась, к дочке подошла и поцеловала ту в рыжую макушку.

— Я не сомневаюсь.

Лер появлялся в поле зрения обычно после обеда. Объяснял это тем, что работает он много и усердно, по двенадцать часов, причём каждый день, вот только его рабочий день начинается часа в четыре по полудню и заканчивается под утро.

— Я ночной обитатель этого города, — говорил он, смеясь.

— И единственный, да? — поддевала его Настя.

Фёдор хмурился.

— Как-то грустно сразу становится. Для кого я всё это делаю?

А однажды Настя встретила во дворе вместе с ним молодую женщину, она показалась смутно знакомой, но вспомнить так сразу не получилось. Но Настя улыбнулась приветливо, когда поняла, что это пассия Фёдора. Они вместе вышли из подъезда, сверху, из кухонного окна, послышался недовольный голос его матери, возмущавшейся по поводу того, что у кого-то не работа, а полное безобразие, раз шатаются где-то всю ночь, а потом спят по полдня, да и женщин себе под стать выбирают. Ведь, где это видано, чтобы приличная девушка спала до двух, да ещё в чужом доме. Настя невольно взглянула наверх, встретилась глазами с соседкой, а та, закончив свою обличительную речь, спокойно кивнула ей.

— Здравствуй, Настя.

— Добрый день, тётя Валя, — отозвалась она с улыбкой, а на Лера взглянула со значением. Но тот лишь отмахнулся от матери и сказал:

— Надо съезжать, запилила.

Девушка рядом с ним улыбнулась.

— Это она меня терпеть не может, — сообщила она, совершенно не обеспокоенная этим фактом. — Когда меня нет, она бегает за ним с тарелкой котлет и варит борщ. — Толкнула любимого локтем. — Поэтому он и не съезжает.

Фёдор смешно сморщился. Потом опомнился.

— Насть, ты помнишь Кристину? Вы, кажется, вместе учились.

Настя заинтересованно вздёрнула брови.

— Да?

— В параллельных классах. Мы с тобой вместе в соревнованиях по бегу участвовали пару раз, за школу бегали, за район. Но я перекрасилась в блондинку, вот ты меня и не узнаёшь.

Настино лицо разгладилось. Ей в какой-то момент стало неудобно, все её узнают, а она через раз на пятый. Так ещё решат, что зазналась она в своей Москве, здешние люди могут так сказать, она-то знала.

— Я помню, — поспешила сознаться она. — Но меня цвет волос и смутил. — Руку для приветствия протянула. — Рада снова встретиться.

Кристина несколько растеряно взглянула на протянутую руку, а Фёдор откровенно усмехнулся, головой покачал.

— Ты совсем очумела в этой Москве, — огласил он то, о чём Настя подумала минуту назад. Она даже расстроилась немного.

— В меня так долго вдалбливали правила этикета, что мне без этого уже странно.

— Так правильно, Маркелов-то профессорский сынок.

Настя чуть мстительно Леру улыбнулась.

— Бери выше, внук академика.

— Вот-вот. Кстати, так и не приехал?

— У него важное дело, вся неделя в судах.

— Ё-моё, скучно как.

— Ему об этом не скажи, Федь.

Кристина подхватила Лера под руку.

— Да, не всем каждую ночь в клубе тусоваться.

— Ясно, что не всем, — хмыкнул тот, явно довольный собой. — Для этого талант нужен, здоровье богатырское и терпение ангельское. Я, вообще, уникум. Насть, ты в клуб придёшь?

— Ой, Федь…

— Что? — Он всерьёз удивился и вытаращил на неё глаза. — Посмотришь, оценишь, удивишься. Потом в Москве будешь рассказывать, о лучшем клубе, в котором когда-либо побывала.

Настя рассмеялась.

— Посмотрим. Я пока не уезжаю. К тому же, у меня ребёнок…

— Да придумаем что-нибудь. Мать вон посидит.

— Приходи, — поддержала любимого Кристина. — Там теперь всё по-другому, даже название поменяли.

Они ещё поговорили о клубе, о нелёгкой доле владельца, потом Настя вспомнила о времени, позвала Вику, которая на качелях каталась.

— А вы куда? — поинтересовался Лер и щёлкнул брелком сигнализации. Серебристый «лексус» неподалёку послушно мигнул фарами. — Вас подвезти?

— Нет, мы на своей.

— В магазин, — сообщила Вика. — У нас день закупок.

Распрощались, Настя рукой парочке помахала, и мысленно посмеялась над собой, вспомнив, как официально протянула бывшей однокласснице руку для приветствия. Но что поделать? Половина её сознательной жизни прошла рядом с Аркадией Львовной, манеры основательно вбиты в её подсознание.

Когда машина Лера проезжала мимо них, он притормозил, выглянул в окно и посоветовал:

— Поезжайте в супермаркет за углом, «Вкус-торг» называется.

— Хорошее место? — поинтересовалась Настя, а Фёдор в ответ усмехнулся.

— Тебе понравится, поверь.

— Поедем туда? — спросила Вика, усаживаясь на заднее сидение и пристёгивая ремень безопасности.

— Ну, если дядя Федя сказал…

— И ты ему веришь?

Настя рассмеялась и кинула на дочку взгляд в зеркало заднего вида.

— Вика, что за предубеждение?

— Мама, он вчера с мальчишками на скейте катался, — весомо заметил ребёнок.

Смех удалось сдержать.

— Но он ведь хороший человек?

— Хороший, — кивнула Вика после секундного раздумья. Правда, добавила: — Но странный.

— За это его все и любят.

Супермаркет «Вкус-торг» занимал отдельный павильон. Раньше на этом месте был пустырь, а сейчас асфальтированная площадка, большая стоянка, а сам павильон радовал глаз яркими красками и неоновой вывеской. Вика сама сбегала за вместительной тележкой, и повисла на ручке, ожидая, пока мать закроет машину и подойдёт к ней.

— Мам, может, купим пиццу на ужин? Тут кафе есть, видишь? — Девочка указала на вывеску.

— Посмотрим, — не стала спорить Настя.

Покупки заняли почти час. Они неторопливо ходили по рядам, разглядывали товар, иногда спорили о необходимости приобретения того или другого. Спорила в основном Настя, когда Вике хотелось сладостей и чипсов.

— Хочешь, сырников завтра сделаю? — спросила Настя, разглядывая пачку творога.

Вика посмотрела с тоской.

— Папа любит сырники.

У Насти внутри всё опустилось.

— Да, папа любит, — подтвердила она, как можно спокойнее.

У кассы оказалась очередь. Насте особо торопиться некуда было, поэтому она не нервничала, даже пропустила вперёд женщину с маленьким ребёнком. Обсуждала с дочкой журнал, который та взяла со стойки неподалёку. Содержание было посвящено экранизации очередной книги про Гарри Поттера, Вика ещё не успела посмотреть фильм, поэтому её интересовало в этом журнале всё. Она листала страницы, показывала матери картинки и начинала что-то объяснять. Настя кивала, смеялась, увлеклась и едва свою очередь не пропустила. Начала поспешно выкладывать на ленту покупки, отобрала у дочки журнал и положила сверху.

— Иди вперёд, — сказала она Вике. После чего глаза на кассиршу подняла и замерла в первый момент. Потом проговорила: — Привет.

Ольга заметно изменилась за прошедшие годы. Немного поправилась, посерьёзнела, а из глаз ушла весёлость и лёгкость. Она на Настю смотрела с напряжением, потом машинально подняла руку и поправила форменный чепчик на голове, который прикрывал светлые короткие волосы.

— Привет, — едва слышно отозвалась Ольга. Оглядела покупки, и заученно поинтересовалась: — Пакет нужен?

Настя кивнула. Тоже чувствовала себя неуютно, и посылала на голову Лера все мыслимые проклятия. Уже не сомневалась, почему он именно сюда её за покупками отправил. Интриган.

— Я слышала, что ты вернулась, — сказала Ольга спустя минуту, видно, оправившись от неожиданности и собравшись с мыслями.

— Я не вернулась. Приехала ненадолго.

— Да, квартиру продавать.

Настя усмехнулась.

— Я, признаться, и забыла, как быстро здесь новости передаются.

Ольга безразлично пожала плечами. Потом стрельнула глазами в сторону Вики.

— Дочка на тебя похожа.

Настя кивнула, и скорее из вежливости, чем из искреннего любопытства поинтересовалась:

— А ты как?

— Как все. Замужем, детей двое.

— Здесь живёшь?

— Да. Папа умер, и мама с нами живет.

На это Настя не нашлась, что ответить. Соболезнования выразить? Почему-то подумалось, что Ольга не поверит в их искренность. Но Настя всё-таки сказала:

— Жалко дядю Витю.

Ответом послужил кивок, после чего Ольга озвучила сумму для оплаты. Настя достала банковскую карту из кошелька и подала ей, Ольга почему-то помедлила, прежде чем принять её. А когда вернула ей карту вместе с длинным чеком, сухо проговорила:

— Всего доброго.

Настя не стала ничего говорить в ответ. Это была очередная реплика магазинной вежливости, а не обращение лично к ней. Толкнула вперёд тележку и боролась с желанием обернуться на бывшую подругу. Не понравилась ей эта встреча, оставила неприятный осадок и разбудила ненужные воспоминания.

Леру за подставу досталось. Настя увидела его сидящим на лавке у подъезда, Федя курил и хозяйским взглядом обводил двор. А когда заметил подъезжающего «жука», поднялся. И разулыбался, ожидая новостей.

— Как ты мог, а? — накинулась на него Настя, правда, без особой злости. Из машины вышла, открыла Вике дверь, а потом на соседа взглянула, с новой порцией претензии. — Так меня подставил!

— Да ладно, что не рада была её увидеть?

— Ты всерьёз думаешь, что я рада?

— Я не так выразился. Ты поняла, Насть.

— Дядь Федь, ты смотрел Гарри Поттера? — поинтересовалась Вика, вылезая из машины с журналом в обнимку. — Мне мама журнал купила про новый фильм.

— Это круто, — кивнул сосед, — потом расскажешь. — И пошёл к багажнику, куда Настя успела отойти. Взял два пакета, а сам на Настю смотрел. — Ну, расскажи.

Она упёрла одну руку в бок.

— Федь, чего ты пристал? Всё это было сто лет назад, давно быльём поросло.

— Это для тебя поросло. А мы, которые здесь остались, помним. Нам заняться-то больше нечем.

Настя усмехнулась.

— Это ты сейчас про себя говоришь?

— Ну да.

— Мам, дай ключи!

Настя связку из кармана достала, отдала дочери и та сразу побежала к подъезду. А Настя помедлила, глядя на женщину, проходившую мимо. Они встретились глазами, Настя вытерпела изучающий взгляд, затем коротко улыбнулась.

— Здравствуйте, Людмила Геннадьевна.

— Здравствуй, Настя.

— Привет, тёть Люд, — легко поздоровался Лер, а Насте от него достался ещё один ядовитый взгляд.

Мать Аверина поспешила дальше, Настя подозревала, что от неё бежала. Уж больно пристальным был её взгляд, которым она её ощупала. Увидела, оценила и за полминуты вынесла вердикт, о котором всем знакомым сообщит. В этом можно не сомневаться.

— И нечего на меня так смотреть, — разозлилась Настя на Фёдора. — Бери сумки.

— Беру. Ничего не хочешь у меня спросить?

— Нет.

— И даже не любопытно?

— Будешь приставать, на ужин не позову.

— Как это? Солнцева, я с матерью разругался, кто же меня покормит?

— А Кристина?

— Она сегодня на работе, у неё дежурство.

— А кем она работает?

— Медсестрой. И не меняй тему.

— Федя, — предостерегающе проговорила она, надеясь на этом закончить опасный разговор.

Конечно, она соврала, что ей не было любопытно. Все эти дни, выходя на улицу, Настя невольно оглядывалась, гадая, может появиться Сашка в поле её зрения или нет. За десять лет он мог переехать, уехать из города, да что угодно могло случиться с ним. И она, может, и спросила бы об этом Лера, но ведь надо знать этого человека, он её потом изведёт намёками и поддёвками. Он всегда за её личной жизнью, как за сюжетом мексиканской мыльной оперы следил. Всё ему смешно и оттого так любопытно. Да и встречаться с Авериным ей не хотелось, просто узнать бы, как у него сложилась жизнь. Всё-таки когда-то она его любила, собиралась связать с ним свою судьбу, и пусть они не очень хорошо расстались, он всё равно остался близким для неё человеком. В конце концов, долгое время она была уверена, что хорошо его знает.

Но Фёдора спрашивать всё же не стала, как ни велико было искушение. Накормила соседа ужином, не стала спорить, когда он с Викой уселся Гарри Поттера смотреть, самую первую часть, так как оказалось, что Лер не знает о нём ничего, кроме того, что мальчик носил дурацкие круглые очки. Вика этому неведению обрадовалась и решила взять на себя миссию посвятить взрослого дядю во все прелести «поттеромании». В итоге, Федя опоздал на работу, но пообещал прийти завтра, чтобы посмотреть вторую часть.

Но следующий день у Насти выдался насыщенным, не до кино было, пришлось побегать по конторам, выправляя нужные документы, это заняло большую часть дня. Агент по недвижимости, которого Настя всё-таки наняла, поклялся, что в дальнейшем её личного участия и присутствия не потребуется некоторое время, и она сможет вздохнуть свободнее. Но это при условии, что они сегодня всё доделают и везде успеют. Пришлось постараться. К тому же, волновалась за Вику, которую оставила на попечение бабушки её новой подружки, не желая таскать дочку по кабинетам и заставляя ждать и томиться в духоте коридоров или в машине. Постоянно звонила ей и спрашивала, всё ли у них нормально и хорошо ли она себя ведёт.

— Почему ты мне не доверяешь? — возмутилась Вика, в конце концов. — Я не давала тебе оснований для этого. Я всегда исполняю свои обещания.

Настя откинулась на водительском кресле, и устало улыбнулась.

— Твой отец плохо на тебя действует, мне иногда просто страшно тебя слушать.

— Я тоже буду юристом, я тебе говорила?

— Нет, но я рада. За тебя. Потому что два юриста на мою голову — это сильная нагрузка.

— Мам, ты когда приедешь?

— Очень надеюсь, что скоро. Через часик. Потерпи, зайчик, хорошо?

— Я терплю. Я пока папе позвоню.

— Позвони.

— Привет от тебя передать?

Настя помедлила с ответом. Потёрла висок.

— Ну, передай, — сказала она, решив, что отказ ребёнка насторожит.

В итоге к дому она подъехала в начале шестого. И это при том, что уезжала в девять утра на пару-тройку часов! Бюрократия, и больше не хочется ничего говорить. В окнах квартиры горел свет, в маленькой комнате окно открыто настежь и оттуда слышатся громкие детские голоса. Настя достала с заднего сидения папку с документами, взяла свою сумку, и застыла, как громом поражённая, услышав за спиной мужской голос.

— Хорошая у тебя машина.

Повернулась, посмотрела на Аверина. Несколько неуверенно кивнула.

— Спасибо. Мне тоже нравится.

Самое странное, что он почти не изменился. Только черты лица стали жёстче, взгляд пристальнее и фигура утратила юношеские очертания. Возмужал, как и все мужчины его возраста. А в остальном всё тот же Сашка, светлые волосы непослушно торчат на макушке, а на губах знакомая улыбка. Настя заметила, что он тоже её разглядывает, и при этом всё шире улыбается.

— Всё-таки ты.

Она пожала плечами, уже достаточно спокойно, придя в себя от неожиданности, вот только сердце ещё нервно скакало в груди.

— Всё-таки я.

— А мне когда сказали, я сперва даже не поверил. А вчера мать позвонила и говорит: точно вернулась, своими глазами видела.

Настя дверь машины захлопнула.

— Кажется, она не слишком рада была меня видеть.

— Да брось.

Он сделал пару шагов к ней, одну руку в карман сунул, а сам продолжал в Настино лицо вглядываться, отыскивая в ней всё новые и новые изменения.

— И что же, ты специально пришёл посмотреть?

— Ну… Всё-таки не чужие люди. Столько лет прошло.

— Да, лет прошло много.

Он стоял рядом, она в лицо его смотрела, и понимала, что нервничает. Даже не из-за встречи, и не из-за его присутствия, а из-за Сашкиного взгляда. От него в груди становилось всё горячее и горячее, и это ощущение Насте не очень нравилось, если честно. Оно было похоже на чувство вины, уж чересчур сильное и съедающее изнутри, но откуда оно взялось — неясно. Она уже давно не считала себя виноватой перед этим человеком. Все её грехи, если они и были, потускнели по прошествии стольких лет.

— Ты отлично выглядишь, Насть. Правда. — Он окинул её фигуру быстрым взглядом, а Настя в смущении кашлянула, вдруг почувствовала себя глупо, стоя перед ним в лёгком комбинезоне на восточный манер по новой моде. Удержалась, не подняла руку, чтобы что-нибудь подправить или поддёрнуть.

— Спасибо. Ты тоже… Почти не изменился.

— Да мне с чего меняться? А вот ты изменилась. Такая стала…

— Какая? — Она всё-таки улыбнулась.

— Сама, наверное, знаешь. Я поэтому и пришёл, посмотреть, правду ли люди говорят.

— И что люди говорят? — Настя медленно обошла машину, щёлкнула брелком сигнализации. — Мне на самом деле интересно. Что обо мне говорят. От Федьки ведь не добьёшься, у него всё шуточки. А больше и спросить не у кого.

— У Лера-то? Да, тот ещё шутник. Никак не повзрослеет.

— Ему и так хорошо, — вступилась за Фёдора Настя. — Я не представляю его серьёзным. Так что обо мне говорят?

Аверин вступил вслед за ней на тротуар, потом прошёл чуть дальше, посмотрел на окна её квартиры, услышав детский смех.

— Что вернулась красавица наша, — усмехнулся он.

Настя не поверила.

— Очень сомневаюсь, что так говорят. Ну да ладно. Знаешь, я давно отучилась беспокоиться из-за мнения чужих людей.

— Надо же. Раньше это была волнующая тема для тебя.

— Раньше… Это было очень давно.

Они глазами встретились, Настя первой взгляд отвела, не выдержав, а Саша спросил:

— Ты с дочкой приехала?

— Да. Обычно она лето у моих родителей проводит, но у них авария с водопроводом, так что пришлось её сюда привезти.

— Хоть посмотрит, где твоё детство прошло.

Настя кивнула, не найдя, что ответить. А Аверин предложил:

— Давай посидим, — и указал на лавку за их спинами. — Дома и без тебя весело, кажется.

— А тебя никто не ждёт?

— Я приехал на тебя посмотреть, выкроил… час.

Она усмехнулась.

— Какая честь. — Подумала и всё-таки присела на лавку, хотя и понимала, что за этим последует. Разговор о жизни: «как ты?», «что ты?», «с кем ты?».

Аверин сел рядом, локтями в колени упёрся и голову повернул, чтобы Насте в лицо смотреть. Улыбался. Она, в конце концов, не выдержала и попросила со смехом:

— Прекрати.

— Просто это так странно, что ты здесь. Как ведь уехала тогда, больше не вернулась.

— Я приезжала, — возразила она. — Однажды, пробыла здесь час и снова уехала. Родители тогда собирались переезжать, а мы… помогали. — Лишь в последний момент удержала рвавшееся с языка имя мужа.

— Как они, кстати?

— Хорошо. Они там прижились, дом заново отстроили, хозяйство у них. Папа автомеханником в совхозе работает, главным, но там работы не слишком много, у него частных заказов куда больше. Даже из города к нему приезжают. А мама учителем работает в сельской школе.

— Значит, не жалеют, что уехали?

Настя покачала головой.

— А ты?

Этого вопроса она опасалась, если честно. Смотрела в сторону, сделала осторожный вдох, после чего сказала:

— Уже столько лет прошло, Саш. Какой смысл жалеть?

— Ты с Маркеловым?

Он спросил быстро, а она с ответом помедлила.

— Да. Недавно десятую годовщину праздновали.

Аверин хмыкнул.

— Неплохо. Он, видимо, хорошо зарабатывает. — Он снова смотрел на машину, но Настя знала, что дело совсем не в её автомобиле, дело в ней самой.

— Он отличный юрист, у него опыт и хватка. Его визитки из рук в руки передают, как панацею от проблем.

— Ясно. Значит, тебе повезло.

Стало неприятно.

— Это не везение, Саша. Это много лет трудов.

— Мне извиниться?

— Нет. Давай забудем.

— Давай. — Он произнёс это странно, растягивая гласные, и словно задумавшись о чём-то.

— А ты как живёшь? Не с матерью, как я поняла.

— На Горького. — Он усмехнулся неизвестно почему. — У жены.

Что на это сказать, Настя не знала, поэтому просто кивнула. А Сашка сам продолжил:

— Мы пять лет женаты. Сыну четыре.

— Это хорошо, ты всегда сына хотел.

— А у тебя дочь.

— Дочь. Вика. Сегодня сообщила, что будет юристом, как папа… Знаешь, я Ольгу сегодня видела, — вдруг пожаловалась она. — В магазине.

— В супермаркете? Она там работает, я знаю.

— Неприятная у нас с ней встреча вышла, если честно. И я почему-то знала, что так будет.

— Друзей терять обидно.

— А кто у неё муж, ты знаешь? Кто-то из наших?

— Нет. Бывший спортсмен, он сейчас тренером в спортшколе работает, футбольную секцию ведёт.

— А ты?

Аверин ухмыльнулся.

— Бизнесмен.

Настя рассмеялась.

— Ты? Да ладно!

— А что? Во мне всегда деловая жилка была.

Настя отрицательно покачала головой.

— Не помню такого!

— Не наговаривай на меня!

— Так чем ты всё-таки занимаешься?

— Дверями металлическими, ограждениями, установкой сигнализаций, домофонов. Клуб вон Федькин недавно переоборудовали. Камер наставили, кнопок сигнальных. Так что, если что — обращайся.

Настя улыбнулась.

— Скидку сделаешь?

— А как же. Для своих скидка.

— Я запомню.

В подъезде хлопнула дверь и уже через несколько секунд на улице появилась Вика. Остановилась в дверях, увидев мать и незнакомого мужчину на лавочке.

— Здрасте, — поздоровалась она, приглядываясь к ним.

— Здрасте, — в тон ей отозвался Аверин, с любопытством разглядывая девочку. А та уже потеряла к нему интерес, обратилась к матери.

— Мам, а у нас есть подушечки с начинкой? В коробке которые?

— Есть, мы же вчера покупали. На холодильнике коробка стоит.

— Да нет, те мы уже съели. А ещё есть?

— Есть хлопья, в шкафу, у окна который.

— Пойдёт! — Вика упорхнула обратно, только косички резво подскочили.

Аверин хмыкнул.

— Она твоя копия.

— Все так говорят, — не стала спорить Настя. Поднялась. — Я пойду, а то они без меня сейчас всякой гадости наедятся. Ещё надо выяснить, сколько у нас в квартире детей.

— Да, конечно. — Он тоже поднялся, в лицо ей заглянул. — Ещё увидимся? Ты же не завтра уезжаешь.

— Не завтра.

— Вот и отлично.

Ничего отличного Настя в этом не видела, но и спорить не стала. Вот только не знала, как с Сашкой проститься. Руку дать, улыбнуться на прощание или ещё что? В конце концов, просто сказала:

— Пока, — и поспешно отступила.

— Пока, — отозвался он тихо.

Войдя в квартиру, Настя, не разуваясь, прошла на кухню и выглянула в окно. Аверина уже не было.