Кукла колдуна

Глава 12 — Убегая от судьбы жди ее за первым поворотом

Домой я вернулась только что не пьяная, совсем потерявшая голову от вседозволенности и любви. Было как-то очень сладко, много и широко. Словно до этого я получала жизнь через маленькое окошко, а сейчас она полилась ко мне потоком, прорвавшим плотину. Я не тонула, а все больше наполнялась.

Взлетая по ступенькам в направлении своей комнаты, я не сразу обратила внимание на непривычную тишину: за окном не шумели рабочие, по дому не суетилась кухарка с экономкой и даже старую няню, которая появилась здесь раньше, чем наш дом, совершенно не было видно. Настенные часы гулко пробили ровно три удара. Я замерла, с занесенной ногой. Настороженно огляделась.

В комнату медленно вышла мама и жестом пригласила в гостиную, не проронив ни слова. Атмосфера начинала давить. От такой резкой смены настроения даже немного затошнило. А в голове зароились мысли про черные и белые полосы, что за сильной радостью обязательно последует большое несчастье. Пока я их еще старалась отгонять.

В комнате обнаружился отец, хмурый и подозрительно оглядывающий всю меня. Увидев на столе злополучный выпуск газеты я медленно закрыла глаза и сделала несколько вдохов-выдохов.

Первое — никто не умер. Второе — надо будет не готовиться принять удар, а планировать держать оборону. Стало немного легче.

Родители слишком сильно любили нас сестрой, позволяли всегда гораздо больше сверстников и на многое просто снисходительно закрывали глаза. С ними редко можно было поговорить по душам, но и явных выволочек мы получали столь мало, что можно было пересчитать на пальцах одной руки.

— Валенсия, ты знакома с содержанием выпуска сегодняшней газеты? — тихо и как-то неуверенно начал отец.

— Частично, папа.

— Как только я увидел эту статью — сразу поехал в издательство, готов был ругаться, сжечь его и к тому же подать иск против клеветы.

Мне как-то разом стало стыдно. То, от чего я так легко отмахнулась, уже ударило по моим близким.

— Там мне доходчиво объяснили, — продолжил отец, потирая переносицу — что речь не шла конкретно о моей дочери, а лишь раскрывался абсолютно абстрактный эпизод. Подумай я подать на них в суд — не смогу доказать никакой связи. Зато привлеку только больше внимания к своей семье. Тем самым, уже действительно, выдав себя, назвав имена и лица. Все же поймут, что «на вору и шапка горит». А если я продолжу упорствовать и мешать работе уважаемых господ, они вдруг сочтут этот визит отличным поводом для продолжения событий, описанных в статье.

Да, эти пройдохи научились за сотни лет писать так, что всем понятно о ком идет речь, но ни имен, ни званий, ни иных явных отсылок названо не будет: только загадки, полунамеки и риторические вопросы. Высшая степень искусства обличения — каждый читатель понимает, кого только что полили грязью, но виновник скандала не может доказать, что хотели опорочить именно его.

— Я был зол. Я был растерян. Я не понимал, как и почему мою девочку выбрали объектом настолько гнусных сплетен, да еще и в связке с такой темной личностью (которую тоже никто не называл, но все поняли, что это Лорд Дартмут). Я даже подумал, что над нашей семьей реет какое-то проклятие. Я радовался, что ты не читаешь газет. Я уже планировал, как и под каким предлогом увезти тебя из города, чтобы пересуды и клевета не затронули твое ранимое сердце. Ты ведь только начала оживать, мы здесь тоже не слепые. Я готов был сделать все, чтобы тебя спасти, — тут он поднял глаза и проговорил следующую фразу очень медленно и четко — пока не узнал, что тут нет лжи.

Мама как-то судорожно всхлипнула в углу, пробормотав что-то себе под нос. Я молчала.

— Почему ты молчишь, нечего добавить?

— Вы не задали пока ни одного вопроса, — несмотря на всю ситуацию я начинала злиться — если вам интересна моя правда — так да, я подтверждаю, что проводила какое-то время с лордом Дартмутом, но нет, между нами дело не зашло дальше пары случайных поцелуев и не планировало зайти.

Тут я немного смутилась, вспомнив о своем ночном визите в плаще и…

— Пока вы делали вид, что ничего не произошло и у меня словно никогда не было сестры, он стал единственным человеком, который просто готов был меня слушать.

— Но как же отец Карит, ты так часто ходила на исповедь, — конец фразы мама произнесла почти шепотом, видимо осознав, сколько жалкое у нее получилось оправдание.

Я перевела взгляд с одного родителя на другого, теперь молчали они, то ли пристыженно, то ли задумчиво.

— Я понимаю, что вы тоже потеряли дочь, но у вас осталась еще одна, вторая и она очень нуждалась если не в поддержке, то просто в тепле. Почему вы все это время игнорировали меня?

Кажется, накопленные переживания не ушли окончательно, а только затаились, чтобы сейчас выплескиваться, как волны на берег.

Отец и мама как-то синхронно обреченно вздохнули, переплели свои ладони в незримой поддержке.

— Дело в том, милая, что у тебя никогда не было сестры. А ту, что ты знала столько лет погубил лорд Дартмут. Пойми, он опасен, он страшный колдун, который заманивает в свои сети таких юных девушек, а потом творит с ними ужасные вещи.

— Нет, — я закрыла уши руками, — нет, — я вскочила с кресла, — нет, нет и нет. Он пообещал мне, поклялся, он просто не мог — я упала на подушки и начала горько рыдать, — я вам не верю, не верю!

Мне протянули возникший из ниоткуда стакан воды, к которому я жадно пристрастилась.

Папа уронил голову на ладони и с силой растер виски.

— Мы надеялись никогда не рассказать тебе эту историю, но видимо, час все-таки пришел. Историю о том, как случилось, что 19 лет назад у нас с мамой почти одновременно появились такие разные двойняшки — ты, светло-русая и голубоглазая и Лина, малышка с серыми глазами и ярко-рыжими кудрями.

Тогда прошло уже пять лет как мы поженились. В брак мы вступали оба довольно взрослые, поэтому сразу хотели детей. Но Бог не был милостив к нашей семье. Сначала случилось это банкротство имений, пришлось спешно переезжать и открывать свое дело. Потом вот это. Все лекари, к кому мы обращались, только разводили руками и предлагали молиться. Мы испробовали и народные методы ведуний, и заговоры знахарей, и практики именитых докторов — все было без толку.

К тому же я еще вынужден был много разъезжать по стране в поисках редких семян и саженцев. Чтобы не оставлять на многие месяцы жену одну — иногда брал ее с собой.

Однажды непогода завела нас в провинциальный город. Серый, особенно грязный и хмурый. В ожидании, пока дороги немного подсохнут, мы остановились в местном постоялом дворе. Там первый раз нас и настигли слухи про некоего колдуна. Он был то ли лекарем, то ли астрологом, то ли вообще специалистом по ядам — точно было не разузнать. Говорили о нем полушепотом, часто открещиваясь и косо поглядывая в сторону, где стоял его дом.

Мы, люди более просвещенные, сначала сочли такие рассказы за городские байки. Только отчаяние наше было достаточно велико, чтобы поверить и в них. На третий день мы уже стучали в его дверь. Сначала решили посмотреть, что это за человек, познакомиться под предлогом наших услуг по доставке редкий растений, а потом принимать решение.

Мы ожидали увидеть како-то старика с седой всклокоченной бородой, в лохмотьях или что-то около того. Но дверь нам открыл очень представительный мужчина средних лет. Одет он был, конечно, не по последней моде, но во вполне презентабельный костюм, носил часы на золотой цепочке и ряд богато украшенных перстней. Провел нас в часть для посетителей, показал свою лавку, много спрашивал о том, что действительно мы можем для него достать. При этом ни разу не затронув тему денег.

Тогда мы переглянулись между собой и решили выложить настоящую причину визита. Он, кажется, даже просиял. Объяснил это тем, что сразу угадал и все ждал, когда же мы решимся. С охотой согласился нам помочь и вместо денег готов был принять наши услуги в качестве оплаты. Мы были счастливы, и надежда воссияла в нас с новой силой. Звали его Ренард, был он герцогом и высоким лордом, но кажется искренне любил свое дело и не мог не заниматься им. Он настоял на медицинском осмотре нас обоих, что до этого никому не приходило в голову, ведь всем известно, что главное — это здоровье женщины.

Однако результаты…они были неутешительны для нас. Мы не могли иметь детей друг от друга, были как-то несовместимы. По своей доброте мужчина даже составил нам гороскопы — какая-то модная не дошедшая до нас еще наука, но и там было нечему нас порадовать. И когда мы спустя почти две недели собирались оставить и это место, и наши надежды на большую семью, он сказал — что есть еще одно решение, но, возможно, оно нам будет не совсем по душе. Несколько часов мужчина уверял, что оговорился сгоряча, мы не готовы, посчитаем его за сумасшедшего, и лучше нам забыть все. В самом ли деле он так думал — уже не узнать.

Так или иначе, к вопросу он подошел издалека. Попросил подойти к десяти вечера и провел в этот раз в другую часть дома, предназначенную явно не для всех. Лорд Ренард (будем называть его пока так) уточнил, не задумывались ли мы об усыновлении детей, ведь в наши трудные времена так много малюток теряют родителей, а иногда и сами родители готовы отдать детей тем, кто в состоянии обеспечить их хотя бы едой и кровом.

— Мы думали, но пока не рассматривали серьезно. Дети они, конечно, все милые, но хочется именно своих, с родными чертами и …Возможно, вы подумаете, что это эгоистично и жестоко, нам просто не хватает смирения.

— Нет, нет, что вы, я вас прекрасно понимаю. Более того, поддерживаю. Как человек, глубоко изучающий медицину со всех сторон, могу сказать, что не только внешность, но и черты характера передаются по наследству. Кровь не водица, как говорят у нас.

— Да, вы, кажется, и тут правы.

— Тем более, я вижу в вас людей благородного происхождения, хоть и немного сломленных обстоятельствами. Есть то, чем не заменить никакое воспитание — родовая память. Даже самые чудесные дети крестьян или бастарды дворянской крови выдадут себя, как только начнут подрастать. Вы, я думаю, прекрасно понимаете, о чем я говорю?

И было это произнесено таким тоном, в полумраке загадочной обстановки, в состоянии на грани отчаяния и страха получить новую надежду, что мы со всем соглашались, кивали, верили и понимали. Хотя, оглядываясь назад, готовы признать, что просто были в замешательстве, а нам не дали время на раздумье.

— Вы мне очень нравитесь, и ваша судьба находит отклик в моем сердце. Я, к сожалению, тоже лишен возможности завести потомство. Поэтому, хочу вам помочь. У меня есть секрет, даже страшная тайна, о которой ведают лишь немногие из живых. Дворянская честь дороже любого золота и договоров. Поклянитесь на своей крови, что то, что вы узнаете далее, не уйдет дальше этих стен и я поведаю вам выход из положения.

Это было похоже на какой-то сатанинский обряд, чем божественное спасение, но мы резали пальцы, капали кровь в пламя свечи и обещали молчать. А потом, потом…в комнату зашла девушка, разложила на столе закуски и вино, замерла.

Хозяин дома указал на нее рукой и произнес: «Позвольте представить вам труд всей моей жизни и мою настоящую страсть — Аиша». И прежде, чем наши брови успели удивленно взметнуться вверх добавил: «И она кукла, не живой человек».

Мы переглянулись, хотели уже откланяться, начиная понимать, что лорд вовсе не колдун, а просто сумасшедший, но ловко предвидя это он сделал пару жестов и девушка сломалась — изогнулась совсем неестественным образом, оставаясь лицом все такой же безучастной.

— Да, я подумал, что изворотливость — очень удобное умение для подавальщицы.

И как-то совсем неестественно рассмеялся. Однако, быстро взяв себя в руки, он продолжил свое представление. Отдал девушке несколько странных команд. Она могла по своему желанию менять цвет волос и глаз, тембр голоса, в конце даже хотел, чтобы нанесла себе несколько ран — но мы удержали от этого действа.

Несмотря ни на что, она ничем не отличалась внешне от человека и все еще трудно было считать ее кем-то другим. Нас провели по лаборатории. Не раскрывая секретов мастер поведал о том, как пришел к столь странному хобби, какие ставил эксперименты и над чем работает сейчас. Основой его деятельности был вкус. Да, именно вкус. Не материал, не запах и не цвет. Каким-то образом он создавал живых кукол оперируя сотнями и тысячами существующих вкусовых сочетаний. С помощью вкусов он мог создать не только внешность, но даже характер и внутреннюю историю девушки (да, куклами его могли быть только лица женского пола). И да, он действительно был заинтересован в различных редких сортах растений.

Его лаборатория поражала. И не столько размерами, сколько многообразием и безумным порядком. Сначала казалось, что это свалка хлама, но чуть присмотревшись такой хаос приобретал черты неуловимых для взгляда последовательностей. По мере рассказа глаза его наливались странным блеском, на границе азарта, а то и невообразимого желания, почти что жажды.

В конце концов, он сказал, что хочет произвести новый эксперимент — создать куклу, которая будет расти и развиваться как человек. По сути, если мы согласимся — получим совсем грудного младенца, только заранее сможем решить, каким он вырастет: внешне и внутренне. Это будет прорыв, новая вершина его научных трудов. Для всех вокруг — это будет наша дочь и в отличие от других родителей мы будем самые счастливые, т. к. получим именно того ребенка, о котором мечтали.

Все это попахивало сумасшествием, колдовством и обманом. Эффект усугублялся жаром множества свечей, ароматом трав и благовоний. Голова кружилась, думать становилось сложно — перспективы, с одной стороны, вдохновляли, с другой, совершенно пугали.

В общем, не могу пояснять какими путями, но мы согласились. Даже сейчас, спустя столько лет, нам стыдно в этом признаться. Но мы рискнули. И получили спустя каких-то месяца три-четыре письмо, что можем приехать за своей дочерью. А через несколько дней Нея узнала, что забеременела и сама. Отказываться казалось уже поздно — наша девочка, пусть и не настоящая ждала нас. Да и долг был частично уплачен. Я в те времена работал без сна и отдыха, чтобы скорее расплатиться с кукловодом и какое-то время просто быть рядом с любимой. Смотреть, как растет наша малышка и наслаждаться долгожданным счастьем.

Мы забрали ее. Она была чудесная, ровно такая, какой себе представляли. Розовощекая, улыбчивая и ничуть не капризная. Нашему счастью не было предела. Спустя несколько месяцев родилась и ты. Чтобы ни у кого не возникало вопросов, для всех вы стали двойняшками и появились на свет в один день.

Это было такое время… Казалось, что сердцу уже не вместить больше любви, но оно раскрылось еще сильнее. Только в отличие от Лины, ты оказалось сначала какой-то сморщенной, с узкими глазами и темными непослушными волосиками. Постоянно требовала к себе внимание, хныкала и часто не давала спать. Мы даже прозвали вас наш чертенок и наш ангелочек. Денег на кормилицу не хватало, твоей маме приходилось самой следить за вами, ходить, стирать. Было очень тяжело. На шестой месяц, когда она почти выбилась из сил, начала раздражаться и злиться на тебя я нашел Мартину, заменившую и няню, и домработницу и просто иногда мать вам обеим.

Шли годы. Вы росли. Такие разные и таки одинаковые. Эта поездка, эти странные события все больше казались нереальными. Ну как вот эта девчушка, с зеленым бантом в рыжим волосах и вечно смеющимися глазами может быть не настоящей. Просто никак! Первое время, мы еще читали письма о том, что девочку надо показывать мастеру, чтобы он ее «обновлял» и следил за развитием, но мы не хотели. Это ведь означало признать, что она никакая не наша. Потом вовсе переехали и случайно забыли выдать новый адрес. Лина была своя, она была живая и мы больше не верили в иное.

Пока…пока не начали происходить с ней странные события. Она иногда зависала и могла стоять неподвижно часами. Говорила о том, что не чувствует голода или может сутками не спать, при этом не осознавая своей усталости. Теряла из памяти какие-то вещи, забывала прошлое, просила пересказывать некоторые моменты по нескольку раз. Ей было страшно. Он все задавалась вопросом: «Что с ней не так?». А мы не находили в себе сил дать ответ.

В конце концов, мы решились разыскать его. И нашли. К нашему удивлению, недавно приехавшим в наш город господином оказался нужный нам лорд, лорд Дартмут. Теперь его звали Аарон, но в остальном — жесты, походка, манера одеваться — были его. Он ни на год не постарел, хотя прошло уже 19 лет. Не изменился. Единственное, нас он не помнил (или делал вид). К тому моменту, с Линой стало совсем плохо, и мы смогли уговорить его помочь.

Отправляя ее на тот бал, мы знали, что она не вернется обратно к утру. Он планировал вылечить ее за несколько недель. Но даже спустя пару месяцев сказал, что шансов почти нет. Говорил, что оказалось уже поздно — нашу девочку было уже не спасти, не оживить вновь. Как будто она была не живая… Мстительный гад! Да ему просто стало лень. Или неинтересно. Или еще черт знает что. Он, очевидно, врал. С ней же было почти все в прекрасно, требовалось лишь пара процедур — и она снова оказалась бы с нами. Поэтому да, Ленси, это лорд Аарон Дартмут убил твою сестру. Он дал нам надежду, когда-то много лет назад, а потом жестоко отнял ее. Теперь я лучше понимаю и его уговоры, и его заигрывания. Это был очередной безумный эксперимент. Только в качестве подопытных была не кукла, а мы сами. Он — мучитель человеческих душ, психопат, сам дьявол в обличие человека. Ему нельзя верить. С ним опасно пересекаться. От него можно только бежать.

Теперь ты осознаешь, КТО ОН и как опасен. ЧТО мы подумали, когда узнали, что это все — и тут отец с силой стукнул раскрытой ладонью по столу, где лежала несчастная газета — что все это не ложь, не выдумка продаж ради. Что ты как славный мотылек попала в паутину его сетей и все больше погрязаешь в них.

Я слушала это и не могла поверить. Все это было слишком. Слишком много. Слишком сильно. Слишком неправдоподобно. У меня была сестра, но выходит ее не было. У меня были обыкновенные родители, а оказались помутившиеся рассудком люди. У меня случилась первая любовь, но ее топчут, разбивают, душат и терзают, разрывая в клочья. Единственная, кто остается неизменной по сей день — это, получается, я сама. И сейчас это осознание было единственным столпом в бушующем море рушащегося мира, где я не видела опор, твердых поверхностей и констант, мира, который методично поглощала тьма.