Курс по соблазнению. Секс против дружбы (СИ)

Глава 8

Каким чудом мне удаётся сбежать из Олькиного логова разврата, я не знаю.

Наверное, спасает оповещение из службы такси. И то, что девочки чересчур увлечены танцем загорелого красавца. А мне только и нужно, чтобы воспользоваться моментом и выскочить за дверь.

Я спешу к поджидающей машине, попутно размышляя, точно ли привыкну к московской жизни? Столичные развлечения заметно отличаются от моих обыденных. Шлёпать по заднице стриптизёра мне раньше не приходилось.

Хотя я же сама решила пойти с Олей на стрип-пластику. Значит, можно сказать, акклиматизация началась? Пора меняться! Становится неправильно развратной, но правильно счастливой.

Телефон дважды пищит, что белый Хюндай дожидается меня у шлагбаума, но на горизонте обещанной кареты нет и в помине.

Зато есть тонированный БМВ, который сначала проезжает мимо, затем резко тормозит, сдаёт назад и так же резко останавливается в метре от меня.

— Красотка! Покатаемся? — раздаётся сквозь приоткрытое окно.

Чёрный внедорожник явно не имеет ничего общего с бюджетным корейским авто. Поэтому, как только передняя пассажирская дверь распахивается, я демонстративно отворачиваюсь. Делаю вид, будто с интересом рассматриваю рядом стоящий фонарь. Он похож на воздушный одуванчик, который вот-вот разлетится по сторонам десятками светящихся пушинок.

«Почему этот катафалк не уезжает? И как принято отшивать столичных ухажёров? По-питерски культурно? Или на языке шансона?» успевает пронестись в голове, прежде чем я понимаю, что мужской голос мне подозрительно знаком.

— Ксень, отмирай, — уже без насмешек произносит Аверин. — Садись. Или ты ждёшь кого-то?

— Такси жду, — согласно киваю. — Правда, машина где-то потерялась.

— А, тогда тем более прыгай, — друг похлопывает по пассажирскому креслу. — В этом районе обычная практика, когда водитель полчаса кружит между домами. Нумерация сделана по-дурному. И навигатор сходит с ума, путая ещё больше.

— Ты тоже здесь живешь? — я с интересом спрашиваю, когда захлопываю дверь.

— Недалеко отсюда, — нехотя признаётся друг. — А ты такая красивая, что тут делаешь на ночь глядя?

Тон Кости напоминает обеспокоенность старшего брата.

Но его взгляд при этом ничего общего с братской заботой не имеет.

Костя смотрит не как мальчишка, который придумал очередную шалость и пришёл предложить мне поучаствовать в ней. А как-то по-мужски заинтересовано.

Нет, он не оценивает. Не ощупывает мои ноги. Не пытается занырнуть в декольте. Но его зрачки расширены, и в них отчетливо видно блеск, который я не замечала ранее.

— У Ольки Ерохиной была, — коротко отвечаю я, попутно откидываясь на сидение. И тут же начинаю теребить край сарафана. — А ты?

— А я не был, — смеётся Аверин. — Меня ведь Олька не приглашала.

А кто приглашал? Так и подмывает спросить.

Правда, если раньше я бы запросто могла задать подобный вопрос, то сейчас почему-то опасаюсь лезть в личную жизнь друга.

Она у него есть, тут даже гадать не надо. И все те штуки из моего сна он определённо с кем-то проделывает. Страстно целует. Вдавливает в матрас своим крепким телом. Шепчет непристойности. Заставляет извиваться и без конца повторять его имя.

От подобных мыслей внутри меня происходит сбой. Выпитый ранее алкоголь не расслабляет, а приносит обратный эффект. Чувства будто обостряются. Запах автомобильной кожи, смешанный с приятным парфюмом Кости, будоражит обоняние. Щекочет какие-то рецепторы, отчего меня бросает в жар.

Хотя температура в салоне вполне комфортная, но моя личная поднимается куда выше положенной тридцать шесть и шесть. По ощущениям я просто закипаю.

Хочется опустить окно и вдохнуть дорожной пыли. Может быть, это поможет встать моим мозгам, уплывшим далеко за буйки, на нужное место. И я наконец-то перестану рассматривать лучшего друга как сексуальный объект.

Ведь пока в сторону Аверина, который уверенно ведёт машину, боюсь даже смотреть.

Во-первых, кажется, загляни друг в мои глаза и сразу увидит там картинки из моего недетского сна. Они сейчас словно заново транслируются на экране. Яркими вспышками. Самые пикантные моменты.

А во-вторых, мужественный профиль Аверина вызывает во мне странные чувства. Вовсе не дружеские. И это беспокоит больше всего.

— Кстати, я договорился с хорошим специалистом по поводу массажа для тебя, — сообщает Костя, плавно выруливая на шоссе.

Чёрт. Я уже и забыла, что вроде бы как дала добро. Но, признаться, абсолютно не готова лежать полураздетой перед незнакомым человеком. Даже от одной мысли становится не по себе.

— Поверь, это профессионал своего дела, — успокаивает Костя, считывая моё замешательство по затяжному молчанию. — Он очень помог мне восстановится после травмы. Так что я настоятельно рекомендую сходить. Ты не пожалеешь! Своё тело надо баловать и заботиться о его состоянии!

— Расскажи мне, что случилось тогда? — я имею в виду травму, но договорить не решаюсь.

— Не хочу об этом.

И мужские ладони так крепко сжимают руль, что без слов понятно: «Я ступила на запретную территорию».

Наивно пыталась прорвать границу, будто мы всё в том же возрасте, когда между нами не было секретов и запретных тем.

Но Костя лишний раз напоминает, что мы уже не дети. Он давно взрослый мужчина. Уверенный, привлекательный. От него веет силой и энергией победителя. И с тем милым парнем, которого я знала, он имеет мало общего.

«Мне жаль», проглатываю про себя.

Кто меня вообще за язык тянул? Ведь настроение Аверина кардинально меняется, и большую часть пути мы едем молча.

Друг весь погружён в свои мысли. А я лишь скромно поглядываю в его сторону и не решаюсь заговорить. Не могу подобрать подходящую тему. Боюсь, как бы всё не испортить окончательно.

— Костя, может посоветуешь, в какую секцию записать сына? — я наконец-то нарушаю молчание.

— Это того, который почти с тебя ростом? — друг бросает на меня вопросительно-насмешливый взгляд. — Может, парень пусть сам выбирает?

— Тогда он выберет кружок по «ничегонеделанию». Желательно на диване и с телефоном в руках.

По салону разливается тихий грудной смех, и только теперь я, кажется, расслабляюсь. Смотрю на улыбающегося Аверина, и сама не могу сдержать улыбки.

— Да, нам повезло, что раньше не было всех этих гаджетов.

— Поддерживаю. Кажется, это было лучшее детство, — отзываюсь с грустью. — А помнишь, как ты по сто раз кассету карандашом перематывал на мою любимую песню?

— Конечно, — смеётся друг. — Такое забудешь. До сих пор вздрагиваю, когда её слышу.

Аверин начинает негромко напевать, пародируя старушку Мадонну, а я, даже не пытаясь сдерживаться, во всю хохочу.

— Так какие интересы у сына, кроме дивана и телефона? — спрашивает, когда импровизированный концерт заканчивается. — Пусть приходит ко мне на тренировку.

— Не думаю, что этот спорт для него.

— Это ещё почему?

— Слишком травмоопасный.

— Не опасней вышивания. Там вероятность уколоть палец куда больше.

— Вероятность может и больше, но для здоровья вреда меньше.

— Если ты намекаешь на меня, то произошедшее было просто нелепой случайностью. И знаешь, я ни на минуту не пожалел, что связал свою жизнь с борьбой. Даже после травмы, лёжа в больнице, мне жутко хотелось на ковёр. Это желание ломало меня куда сильнее, чем вероятность потери зрения.

— Всё было настолько серьёзно? — едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть рот ладонью. Костя мог ослепнуть?

— Как видишь, не настолько, — успокаивает подмигивая. — Я давно свыкся с мыслью, что тот этап был мне необходим. Это был своеобразный фильтр, который помог отсеять ненужных людей. Ведь когда ты успешный и знаменитый, вокруг тебя полно народа. Все набиваются в друзья. Ты всем нужен. А когда в твоей жизни случается херня, и ты неожиданно падаешь с пьедестала, то единицы готовы протянуть руку и помочь подняться.

Мне жаль, что в своё время я не нашла смелости ему написать. Возможно, именно в тот период Костя нуждался в поддержке.

— Знаешь, работая тренером, я понял, что в большинстве случаев родители пытаются реализовать через детей собственные несбывшиеся желания. Сами решают, кем им быть, абсолютно не учитывая, есть ли у ребёнка хоть какие-то склонности или тяга. Поэтому не совершай чужих ошибок. Пусть сын выбирает сам. Подтолкни его к выбору, но пусть решение принимает он. Это важно. Для него, как для будущего мужчины.

— Чувствуется у тебя большой опыт в воспитании. Даже я не могу похвастаться столь тонким знанием детской психологии.

— Ну так у меня четыре группы по пятнадцать человек, — посмеивается. — И к каждому нужен какой-то свой подход. С одними построже, иначе совершенно не слушают. С другими, наоборот, мягче и больше подбадривать.

— Тогда я знаю, к кому буду обращаться за советом, — в шутку бью его кулаком по руке.

— Ауч! — поддерживая мой весёлый тон, Костя потирает ушибленное место. — Да тебе попробуй откажи.

— После развода наши отношения с Никитой порядком испортились, — непроизвольно вздыхаю. — Они с Игорем не были особо близки. Но Ник винит меня в том, что я разрушила его мир. Выдернула из привычной среды обитания и привезла сюда. Где ни друзей, ни подруг.

А ведь когда-то я сама была на месте сына. Хоть родители не разводились, но моя устоявшаяся жизнь рухнула. И именно потерю Аверина я переживала сильнее всего.

— Кстати, почему вы тогда переехали так внезапно? — словно читает мои мысли друг. — Ты даже не попрощалась и не оставила новый адрес.

Между нами повисает затянувшаяся пауза, но слова упрямо не хотят покидать мой рот.

— Не хочу об этом, — повторяю его же фразу.

В ответ Костя понятливо кивает, высматривая что-то на моём лице.

— А о чём хочешь?

И весь оставшийся путь мы болтаем о всякой ерунде.

Гадаем, каким будет сигнал светофора на следующем перекрёстке.

Пытаемся определить по манере вождения кто за рулём маленького Ниссана, разукрашенного, будто божья коровка.

До слёз хохочем, когда видим там здоровенного бугая, что едва помещается в авто.

Домой я попадаю с приличным опозданием. Но даже глядя на недовольную мать, встречающую меня в дверях, не могу перестать улыбаться.

«Сладких снов, Ксень» пишет Костя вместе с адресом спортивной школы.

«До завтра» отвечаю, так и не пряча улыбки.

Всё-таки в моём возвращении есть один плюс. Высокий, темноволосый, мускулистый и вызывающий во мне смесь противоречивых чувств.