Ласковый обманщик

Глава 17

Как только она завернула за угол и очутилась на Шестьдесят четвертой улице, Саманта побежала. Дождь припустил сильнее, и она вся промокла. Однако не это было причиной ее спешки. Она спешила к Майку. Он, конечно же, злится на нее за то, что, уходя, она не сказала ему, куда пошла. Рвет и мечет, должно быть, но в любом случае он ждет ее и будет ей рад. Будет просто счастлив, что она жива и здорова. И с удовольствием выслушает ее рассказ о том, что она сегодня делала, что видела, что купила. Ему действительно важно и интересно все, что имеет отношение к ней. В этом Саманта была убеждена твердо, хотя и не могла бы сказать, откуда взялось это убеждение.

Майк открыл входную дверь еще до того, как Саманта поднялась по ступеням к подъезду. Он явно проглядел все глаза в ожидании ее. Несмотря на его свирепый вид, Саманта расцвела в улыбке.

— Где тебя черт носил?! — Голос Майка звучал угрожающе, но она чувствовала в нем облегчение. А еще уловила нотку неподдельного интереса. — Еще минута, и я бы позвонил в полицию. Ты что, не понимаешь, что этот город полон опасностей?

— Ну, Майк, — засмеялась Саманта, отряхивая рукой мокрые волосы. — Там, в городе, тысячи… нет, миллионы женщин, у которых нет таких больших, сильных ангелов-хранителей, что могли бы защитить их.

Хихикнув про себя, она отметила, что он слегка смягчился после того, как она назвала его большим и сильным.

— Ну, э… они-то знают, что делают, а вот ты…

Он остановился, так как Саманта громко чихнула, а затем схватил ее за руку и потащил в ванную комнату, которая находилась между двух спален.

— Быстро снимай мокрую одежду. Быстро!

— Майк, моя сухая одежда наверху. Мне нужно…

— После сегодняшней выходки, боюсь, что мне придется следить за каждым твоим шагом… Включая хождение наверх. Я сам тебе принесу сухое белье.

Он захлопнул дверь в ванную комнату.

Саманта поглядела на себя в зеркало. Даже на ее взгляд, она выглядела румяной и довольной. Впрочем, и ощущала себя соответственно. Не раздумывая, она разделась догола и растерлась пушистым полотенцем. Раздался стук в дверь; Майк приоткрыл ее лишь настолько, чтобы в щелку можно было протянуть халат. Взяв его в руки, Саманта поняла, что его ни разу не надевали. Это был совсем новый халат, шелковый, темно-голубой, с красной вышивкой — словом, одна из тех вещей, которые никогда не купят себе сами мужчины (в особенности такие, как Майк), но которые охотно и с удовольствием дарят им женщины, а затем сходят с ума, когда их подарок отказываются носить. Честно говоря, только персонаж в исполнении Дейвида Нивена мог бы носить подобный халат и чувствовать себя в нем вполне комфортно.

Нырнув в халат, Саманта прижала к телу нежную ткань. Ей было приятно ощущать его на себе — ведь все-таки он принадлежал Майку…

Наконец она вышла из ванной с тюрбаном из полотенца на голове и отправилась на кухню. Там ее встретил Майк и протянул стакан с коктейлем.

— Нет, спасибо, — отказалась она, но он все-таки заставил ее взять стакан.

— А теперь, — с металлом в голосе проговорил Майк, — мне бы хотелось знать, где ты была. Что тебя заставило вот так сбежать из дома, перепугав меня до смерти? Кроме всего прочего…

Она сделала большой глоток джина с тоником.

— Если ты не прекратишь свои расспросы, я не покажу, что тебе купила…

Такое заявление заставило Майка замолчать. Он уставился на нее круглыми от удивления глазами.

Саманта улыбнулась и вышла в прихожую, чтобы взять пакеты с покупками. Когда она вернулась, Майк сидел за столом.

— Закрой глаза и протяни руку.

После недолгого раздумья он выполнил ее желание. Саманта развернула миниатюрного самурайчика и сунула ему в руку. Она пристально глядела на Майка, когда тот открыл глаза, надеясь увидеть на его лице восторг.

Сначала Майк молча разглядывал миниатюру. Она ему явно понравилась. Очень понравилась. Скорее всего, он и сам бы себе ее приобрел, если бы она ему попалась. Но больше всего ему понравилось, что это подарок Саманты. Все подарки, которые он получал от женщин, не были индивидуальными, они были годны для любого другого мужчины — свитер, или галстук, или бумажник. А за вручением подарка обычно следовало что-то вроде: «Теперь за тобой ужин. Это нужно обмыть». Иными словами, потратить в несколько раз больше, чем стоил сам подарок.

— Тебе нравится? Мне показалось, что он напоминает тебя. Знаешь, внешне такой крутой, но… в то же время какой-то мягкий, улыбчивый…

Майк уставился на Саманту, будто видел ее впервые. Во всяком случае, такое выражение ее лица он действительно видел впервые. Она изменилась. Она была счастлива.

— Да… Мне нравится, — мягко произнес он, поражаясь тому, как она рада это услышать. Кого еще могла так обрадовать возможность сделать подарок другому человеку?

Майк встал и подошел к стеклянным дверям кухни, чтобы рассмотреть человечка на свету. Он внимательно вглядывался в выражение его лица, тонко сделанные складки одежды. Потом обернулся — Саманта стояла рядом.

— Этот чудак — самый прекрасный подарок, который я получал когда-либо в своей жизни, — искренне признался Майк.

Обычно, получая подарок от женщины, он вначале целовал ее за это, затем, после дорогого ужина, проводил с ней ночь. Сейчас он просто улыбнулся Саманте, пока его руки ласково гладили фигурку. Но что это была за улыбка! В ней было намного больше нежности и тепла, чем доставалось другим женщинам за целую ночь, проведенную с ними в постели.

Майк и Саманта вернулись к столу. Она начала рассказывать о своем «путешествии», но он больше глядел на нее, чем слушал. А она взахлеб делилась с ним впечатлениями и переживаниями, которые испытала, когда торговалась с продавцом в том маленьком магазинчике. Это был рассказ отважного бойца, пробравшегося сквозь вражескую территорию, чтобы захватить нужную высотку.

— А что ты еще купила? — поинтересовался Майк, кивнув на ее пакеты.

Саманта принялась вынимать и демонстрировать свои покупки, и он понял, что она переживает абсолютно новые чувства.

В целом одобрив ее приобретения, Майк прокомментировал каждое в отдельности. Он внимательно и с интересом слушал о ее прогулке по Мэдисон-авеню и по Пятой авеню, и во что были одеты женщины, и что она повидала, и как она ела сосиску, купленную у уличного торговца… Обычные будничные мелочи — но, глядя в счастливые глаза рассказчицы, он понял: все происшедшее произвело на нее неизгладимое впечатление.

Когда Саманта продемонстрировала все (кроме белой ночной рубашки), и все ее покупки были высыпаны на стол, то у нее, казалось, внезапно кончился запас слов, и она притихла. Отхлебнула из своего стакана и улыбаясь смотрела на дождик за окном. Потом после паузы заговорила снова.

— Послушай, Майк… я никогда… — она пыталась подобрать точные слова, — я никогда не была так…

— Счастлива?

Саманта засмеялась.

— И да, и нет. Нет, потому что этот город так эгоистичен, да, потому что мне уложили здесь прическу и сделали маникюр… потому что я живу в этом доме, мне не приходится стряпать, и ты смотришь на меня так, как будто…

Она осеклась и, бросив на него быстрый взгляд, замолчала.

После продолжительной паузы заговорил Майк.

— А чем ты занималась в Санта-Фе? — Его интерес был совершенно искренним. Он не мог понять, что приводит ее в такой восторг. И снова подумал, что для его родных и знакомых эта жизнь привычна и повседневна, и нет в ней ничего особенного…

— Я работала, — сказала Саманта, хотя и понимала, что лучше бы ей сейчас помолчать. Но коктейль немного развязал ей язык. — Я работала в «Компьютер-Ленде». Пять дней в неделю и без перерыва. И еще два вечера в неделю и днем в воскресенье преподавала аэробику в местной спортивной школе. А когда не работала, то занималась домашними делами — ходила оплачивать счета, покупала продукты… сам знаешь, всякой такой всячиной.

— А чем занимался муж? — Майк этого не хотел, но слово «муж» прозвучало у него с некоторой насмешкой.

Непроизвольно Саманта засмеялась. Но отнюдь не весело. Она вытянула руку со стаканом, будто намеревалась произнести тост.

— Он занимался тем, что писал величайший роман всех времен и народов.

Эта реплика несколько пролила свет на ее отношение к писателям в целом.

— А чем ты занималась до замужества, когда жила со своим отцом?

Саманта допила свой коктейль и вновь обратила взгляд на дождь за окном. Когда она заговорила, Майк с трудом мог ее расслышать.

— Я как-то смотрела передачу по телевизору, и там ведущий поинтересовался у одного мужчины, почему он не разводится с женой, которая его просто терроризировала. Ты понимаешь, это был, судя по всему, очень хороший человек. Так вот, он сказал, что чувствует себя часами, механизм которых заводит его жена. Поэтому он боялся ее потерять. Боялся, что сядет и больше не встанет. Прекратит «тикать», как часы, которые забыли завести. Мне кажется, я и мой отец — мы как тот мужчина. Моя мать, жизнерадостная, общительная женщина, «заводила» отца и меня. После ее смерти у нас как бы… кончился завод.

Майк так до конца и не понял, что хотела сказать Саманта. Всю свою жизнь он боролся за самостоятельность и уединение. И просто не представлял, как два человека могут жить в полном одиночестве. Когда он был еще мальчишкой, однажды к нему в комнату пробрался кто-то из младших детей и устроил там жуткий беспорядок. Тогда Майк мечтал быть единственным ребенком в семье.

Теперь же, глядя на Саманту, свернувшуюся в кресле, утонувшую в складках громадного халата (Майк всегда ненавидел его, но сейчас, когда халат прикасался к Саманте, он показался ему даже симпатичным), он понял, что быть единственным ребенком не так уж и хорошо.

Майк улыбнулся.

— Расскажи теперь поподробнее о твоей недавней жизни. Расскажи о житье в Санта-Фе.

Саманта рассмеялась.

— Ты не поверишь, если я расскажу. Санта-Фе самое странное место в мире. Что тебе рассказать: о проводимых там семинарах по спасению души или об открытии нового эскалатора?

— Все! — ответил он.

Под тихий, шум дождя, который как бы отрезал их от всего мира, Саманта рассказывала, а Майк слушал и смеялся. Это был самый обычный вечер: просто двое людей сидят за столом, потягивая коктейли и болтая. Но для Майка он стал самым приятным вечером в его жизни.

Впервые ему не нужно было производить впечатление и доказывать, что он самый лучший. Майк еще раз пристально посмотрел на маленького самурайчика, а затем сжал его в кулаке.

— Что, что? — переспросил он. Саманта глядела на него выжидающе.

— Я сказала, что хотела бы услышать о твоей жизни в Колорадо, о твоих одиннадцати братьях и сестрах, если ты, конечно, не против…

Она просила его застенчиво, будто не имела на это права.

— С чего же начать? Можешь себе представить — всегда быть в гуще толпы? Можешь себе представить постоянный шум и неразбериху — никакой частной жизни? Ну, вообрази, что ты живешь в цирке со всякими клоунами и обезьянами.

Подперев голову рукой, она наклонилась к нему поближе. Глаза ее сверкали.

— Вы часто ссорились? А друзей у тебя было много? А вы держали дома собак, кошек, рыбок или попугайчиков? А ты бегал в кино? А твои сестры устраивали ночные посиделки?

Майк хмыкнул.

— Хочешь, расскажу, как мы с братом Кейном однажды спрятались под кровать, чтобы присутствовать на ночных посиделках моей сестры?

— Да, — с воодушевлением ответила Саманта.

Было уже поздно. Майк заметил, что Саманта зевает, и предложил пойти спать. Она направилась к себе, но он преградил ей дорогу и сказал, что хочет, чтобы она спала внизу, рядом с ним, хотя бы до понедельника, когда должны будут установить на окнах решетки.

Он проводил Саманту наверх и теперь ждал, когда она возьмет у себя все, что нужно, и они отправятся вниз, в спальню. Майк про себя подумал: «В мою спальню» — и улыбнулся.

После того как Майк уехал из отцовского дома, подальше от этого скопления народа, — он был категорически против того, чтобы кто-то находился рядом. Даже в колледже он наотрез отказался делить с кем-либо комнату. Ни одна из его подруг никогда не жила с ним вместе, и только последние года два он начал ощущать нехватку компании. Поэтому он так охотно пригласил Дейва пожить в своем доме. Они будут жить как бы вместе, но у каждого будет своя квартира. Такой вариант устраивал обоих.

После памятного телефонного разговора, когда Дейв попросил присмотреть за Самантой в течение года, Майк просто испугался. Он отлично знал, что такое женщина в доме — сколько она требует внимания и сколько из-за нее возникает проблем. Вспомнив все это, Майк улыбнулся и еле слышно пробормотал: «Таггерт, ты даже не мог предположить, сколько же проблем!»

— Ты что-то сказал? — поинтересовалась Саманта, выйдя из своей спальни с охапкой новых бутылочек, которые нужно было расставить в его ванной комнате. «И что только женщины делают со всеми этими жидкостями?» — подумал он.

— Нет, нет, я просто кое-что искал. Здесь темновато, правда?

Саманта посмотрела вокруг — на темно-зеленую обивку мебели, на картины с изображением охоты… Когда она впервые вошла в эту комнату, то с первого взгляда в нее влюбилась. Однако сейчас ей пришло в голову, не купить ли светлые чехлы на кресла.

— Я видела изумительную ткань розовых оттенков в магазине на Мэдисон-авеню, — проговорила она. — Может…

И внезапно остановилась. То, что она хотела сказать, было неуважением к ее отцу. В конце концов, он подбирал все по своему вкусу. Да и глупо было что-то переделывать, тратить столько денег, когда совсем скоро она покинет этот дом.

Саманта посмотрела на Майка, потом отвернулась. Лучше было не думать о том, что ей придется уехать отсюда и отправиться куда-то, где все чужие.

— Розовая ткань, говоришь? — Майк взял ее за локоть, намереваясь помочь донести эти ее скляночки. Но Саманта от помощи отказалась, зато попросила его достать из встроенного шкафа старую шляпную картонку. Он даже и не поинтересовался, что в ней, — скорее всего, всякая женская мелочь.

Внизу он стал помогать Саманте расставлять принесенные склянки на полочке у зеркала, которая и без того уже была полностью заставлена. Саманта посмотрела на нее с испугом.

— Как только установят решетки, я ее тут же освобожу.

Еще за секунду до этой реплики Майк с сожалением думал о потерянном месте в ванной комнате, теперь же почувствовал, что вовсе не хочет, чтобы «захватчица» переезжала обратно наверх.

— И еще, Майк, — тихо произнесла Саманта. — По поводу кольца… — Она вытянула левую руку, любуясь игрой большого бриллианта. Кольцо ей нравилось, ей было явно жаль расставаться с ним. Нехотя она стала стягивать его с пальца.

— Я давно собиралась его возвратить, но…

Майк взял ее за руку.

— Оставь его себе. Носи сколько пожелаешь.

— Я не могу… я хочу сказать…

— Тогда мне придется отнести его обратно в банк и сдать на хранение, чтобы оно и дальше пылилось в сейфе. Мама говорит, что драгоценности оживают, когда их носят, и умирают, если не прикасаются к живому телу. Кроме всего прочего, кольцо значительно лучше выглядит на твоем пальце, чем в сером ящике.

— Майк… — начала Саманта, — еще никто никогда… ну…

Он склонился к ней и поцеловал.

— Еще одно слово, и я рассержусь…

Она благодарно взглянула ему в глаза. Майку это не понравилось. В конце концов, он не сделал ничего особенного. Он лишь проявлял к ней обычное человеческое внимание и доброту.

— Хочешь со мной переспать?

На какой-то момент Саманта была просто ошарашена. Она почувствовала себя преданной. Неужели Майк хочет, чтобы она его таким образом отблагодарила? Потом до нее дошло, что он просто над ней издевается. Она засмеялась, и напряженная атмосфера исчезла.

— Я не настолько благодарна…

— Настоящее чувство благодарности придет, когда ты проведешь со мной ночь, — широко улыбаясь, заявил Майк.

— Убирайся вон! — Саманта шутливо замахнулась на него. И успев быстренько чмокнуть ее, он торопливо выскочил за дверь.

Майк прошел к себе в спальню и начал раздеваться, все еще улыбаясь. Черт побери, он все-таки был рад, что она не уехала с его дистрофичным кузеном в штат Мэн.

Порой было трудно осознавать, что ей грозит опасность, если она останется. Майк думал о Саманте и о своих друзьях. Его приятно удивляло, что она не стала воротить нос от Дафнии тогда, на вечеринке. Ей понравилась Кори и вся остальная его компания. Нет никакого сомнения, что Саманте понравится его семья в Колорадо и что его родственникам понравится она. Майк даже представил себе, как она обсуждает с Джейн новое цветовое решение интерьера комнат…

Вспомнив о семье, Майк нахмурился, так как на ум пришел рассказ Саманты о часах, в которых кончается завод. Ему казалось, что если он попросит пояснить сказанное, то она вместо этого начнет вспоминать еще какую-нибудь историю, затем еще… И он таким образом никогда не узнает истинного смысла. Она называет его обманщиком, но сама такой специалист по этой части, что могла бы давать уроки!..

Набрав междугороднюю, он попросил соединить его со справочной службой Луисвилла в штате Кентукки. Там он узнал телефонный номер адвоката Дейва. И несмотря на то ото в Луисвилле было уже поздно, все равно позвонил ему, зная, что никто больше не может рассказать, что же произошло с Самантой после смерти ее матери.

Когда адвокат поднял трубку, Майк первым делом извинился за столь поздний звонок, а затем задал свой вопрос. И адвокат ошарашил его сообщением, что после смерти Эллисон Дейв впал в депрессию, которая продолжалась много лет.

— Он был настолько плох, что кое-кто из его окружения хотел даже запрятать его в больницу, — рассказывал адвокат. — Но мы так и не смогли заставить себя пойти на этот шаг. Дейв жил в своем доме в полной темноте. Он не мог переносить никакого света, ел ровно столько, чтобы не умереть с голоду. И видеть хотел только Саманту. Она стала как бы частичной заменой его жены. Саманта готовила и вела хозяйство. Ей пришлось забыть обо всех детских развлечениях и забавах. У Дейва были кое-какие сбережения, так что ему не нужно было работать. Он оставался дома и совершенно не переносил, когда Саманты не было поблизости. Отпускал ее только в школу. Бедный ребенок! Если бы она росла в склепе, у нее и то была бы более интересная жизнь, чем в этом доме с ее отцом.

— Когда же это все кончилось?

— Дейв так и не стал вновь таким, каким был до смерти Эллисон. Однако его сбережения подошли к концу и он был вынужден вернуться на работу. К тому времени Саманта стала уже девушкой, и Дейв настолько зависел от нее, что до своего замужества она продолжала вести хозяйство и следить за отцом. Все мы были рады, что она вышла замуж, надеясь, что наконец у нее появится собственная личная жизнь… Однако и тут у нее не сложилось, не так ли?

— Насколько я понимаю, нет, — ответил Майк, затем поблагодарил адвоката и повесил трубку. Он почувствовал удовлетворение от того, что теперь знает гораздо больше. Наконец он понял, почему Саманта столь необычно отнеслась к рассказам о его семье. Сообразил, почему она так радуется, когда к ней проявляют малейшее внимание и тепло. Ему стало понятно, почему она воспринимает кое-какие обыденные вещи так, будто с ней это происходит впервые в жизни.

Думая о Саманте, он вспомнил, как она прореагировала, увидев квартиру Дейва. В следующую минуту он уже набирал номер своей сестры в Колорадо. Джейн, не теряя времени, сразу же взяла быка за рога: оказывается, Саманта стала главной темой обсуждения в семье. Закатив глаза, Майк представил себе, как все домочадцы дружно обсуждают их обоих.

— Ну и как же выглядит эта Саманта? — спросила Джейн.

Майк, ни секунды не задумываясь, ответил:

— Очень современная — знаешь, типа Бриджит Бордо — кожа как сливки, глаза яркие, как только что купленный «шевроле», волосы нежные, как у тебя в детстве, а тело — совсем как на обложке журнала «Спортс иллюстрейтед»…

Он собирался продолжить описание, но Джейн засмеялась.

— Майк, — сквозь смех проговорила она, — а мозги-то у нее есть?

— Да, и плюс к этому — остренький язычок.

— Кажется, я полюбила ее с первой секунды. Скажи, чего тебе от меня нужно?

— У тебя еще сохранились чертежи двух верхних этажей дома, которые ты делала для Дейва Эллиота?

— Да, Майк…

— Мне очень жаль… Я бы попросил тебя переменить декор его квартиры… и по возможности скорее.

— Недели за две?

— За сутки! Чтобы я, скажем, в понедельник отвез Саманту на денечек куда-нибудь, а к приезду — была новая квартира.

Джейн какое-то время молчала, обдумывая, какие у нее есть возможности в Нью-Йорке. Основную часть мебели она могла бы приобрести оптом в магазине «Теппер Галериз», поставить на склад, а потом за один день все ввезти в квартиру.

— Но к этому времени не успеют сделать по моему заказу занавески и картины. И еще: тебе придется платить за часть вещей не по оптовой, а по розничной цене.

— Хорошо, — моментально согласился Майк. Джейн присвистнула.

— Братец, да ты влюбился, что ли?!

И когда Майк ничего на это не ответил, продолжала:

— Что она из себя представляет?

— Она живет рядом со мной, но за все время позволила только пару раз себя поцеловать, и то без всякого… такого…

— Ага! Старомодная. Английский консервативный стиль. Розовые шелковые подушки. Красновато-коричневый ковер. Кровать в голубых тонах с кисточками. Антикварные украшения XVIII века.

Он перебил ее:

— По-моему, хорошо. И еще, Джейн… Вот что… Закажи кровать побольше размером.

Засмеявшись, она повесила трубку.