Ласковый обманщик

Глава 31

После того как Саманта преодолела свои сомнения по поводу самой возможности воссоздания эпизода из прошлого, она с особым рвением взялась за работу. Первое, что она сделала, — это пригласила все ключевые фигуры спектакля на обед и организационное собрание.

— И я сама буду готовить, — заявила Саманта. В ответ Майк ехидно заметил, что для нее готовка означает тыкать в телефонные кнопки пальцем, пока он не заболит. Проигнорировав его выпады, она дала ему и Кейну длиннющий список необходимых покупок; туда входили такие экзотические продукты, как свежие стручки зеленого острого перца («не те ужасные, консервированные, в банках»), тмин, поджаренный маис с сахаром и так далее…

К вечеру, когда начали съезжаться родственники, дом был полон ароматами тушеного перца, жареной кукурузы и запеченного мяса. Весь день Майк, Кейн и близнецы выполняли распоряжения Саманты, будто солдаты в армии. Взрослые резали лук и перец, пассировали и обжаривали, мальчикам было велено раскрошить хлеб для пудинга.

Все приехали голодные. Майк начал разливать «маргаритас»[1].

Джубели прибыл со своей седой, зверского вида дочкой, однако уже через пять минут отправил ее домой, с ним остался его правнук Орнет.

Пока все поглощали тарелками мексиканскую пищу, восклицая, какая она острая, просто невозможно есть, и одновременно накладывая себе очередную порцию, Саманта действительно поверила, что из этой затеи что-то выйдет. Люди уже начали раскрывать кое-какие свои секреты. Джубели, например, велел тем, кто будет работать над ролями парней Скальпини, первым делом переговорить с ним. Уолден (только взрослые дети были допущены на вечер, но и те были поражены татуировкой на его руке) заявил, что ему нужно кое-что рассказать Саманте-Макси.

В середине обеда, когда уже стало так шумно, что трудно было услышать друг друга, отворилась парадная дверь и вошла Блэр, а с ней на специальной кровати приехала Макси, присоединенная многочисленными трубочками к своим аппаратам.

— Я пыталась ее отговорить, — объяснила Блэр своим докторским голосом, — но она так умоляла меня. Ну, осталось еще чего-нибудь поесть?

Джубели и Макси на какое-то время оставили наедине — подержать друг друга за руки и посмотреть друг другу в глаза. У них были секреты, известные только им двоим. К удивлению Майка, и Уолден, оказалось, знал Макси очень даже хорошо. Более того, относился к ней с таким уважением, словно она была царствующей особой или, к примеру, волшебницей.

— Кто будет играть роль Дока? — громко спросила Саманта, держа руку на плече своей бабушки. Она пыталась развеять мрачную атмосферу, сгустившуюся в доме с приездом Макси: уж очень та выглядела слабой.

— Конечно, было бы неплохо для начала выяснить, что он из себя представлял в те годы.

После этих слов в разговор вступила Макси. Всю дорогу, пока ее везли в карете «скорой помощи», Блэр рассказывала ей о том, как планируется воссоздать тот вечер, поэтому Макси знала, что от нее требуется.

Блэр сказала Майку, что кровь на платье Макси — первой группы, с положительным резусом. Это могла оказаться кровь многих из тех, кого застрелили в тот вечер. Но это не была кровь Майкла Рэнсома. У него была другая группа, Уже после прибытия Макси явилась Дафния с шестью подружками. С ее появлением народ зашушукался, ибо она появилась в немыслимо ярком и безвкусном наряде — совсем как туристы из Техаса, что приезжают в Санта-Фе. На ней был костюм с ниспадающей сверкающей бахромой, с черными и белыми перьями, торчащими на плечах. После того как Саманта познакомила ее с семьей Майка, он объяснил всем, что Дафния и ее подружки будут выполнять роль хора для Саманты. Один из юных родственников Майка просто разинул рот при виде Дафнии. Когда к нему вернулся дар речи, он спросил у Вики, нельзя ли будет помочь ей снимать с девушек, мерку для их костюмов. Вики закатила глаза, но одна из девиц, посмотрев на чистеньких, аккуратно подстриженных молодых людей, заявила, что они не имеют ничего против, если мальчики их обмерят, это лишь даст им возможность почувствовать себя учительницами в классе.

Когда Саманта показала всем наряд Макси, Рейни сказал: «Туфли хорошие», — и все рассмеялись. Спросив, что в этом смешного, Саманта получила ответ, что мама Рейни обожала туфли, и у нее даже была специальная комната, полная туфель. Тогда она на полном серьезе поинтересовалась: «Какого размера?» — это вызвало еще больше смеха.

Они ели хлебный пудинг и тонкие лепешки, а тем временем распределяли роли и обсуждали, где и как репетировать. Часть людей во главе с Вики должна была готовить костюмы, а затем быть в числе публики. Джилли должна была стать всеобщим историческим консультантом, отвечая всем на вопросы, что и как надевать, как себя вести, какой использовать жаргон. Решение о необходимости изучения жаргона того времени было принято, когда один из родственников Майка заявил, что слово «кайф» пришло из двадцатых годов.

Лишь один раз у Саманты возникло желание отказаться от всей этой затеи — когда отец Майка, Иэн, начал обсуждать вопросы тренировки по стрельбе из автоматов. Он увидел лицо Саманты и пояснил, что оружие будет как в кино, но она тут же вспомнила случай, как застрелился один актер, играя с пистолетом, заряженным холостыми патронами.

Было уже поздно, когда все разошлись, превознося до небес кулинарные способности Саманты.

— Я уже сто лет не был в Санта-Фе, — стоя в дверях, проговорил Иэн. — Я помню, что это достаточно изысканный городок.

— Я бы не сказала, что он такой уж изысканный, — без улыбки ответила Саманта, — но невесты там заказывают посуду и серебро по каталогам лучших фирм.

Иэн, посмеиваясь, спускался по лестнице, а Пат и Саманта в это время договаривались, что родители завтра же переедут к Майку. На прощание Пэт поцеловала Саманту в щеку.

Когда все разъехались — Макси и Блэр в приют, Кейн с мальчишками в отель, чтобы забрать вещи и утром тоже переехать сюда, — Саманта и Майк наконец остались одни. Их глаза встретились.

И уже через мгновение, уцепившись друг в друга, занимались любовью прямо на полу в вестибюле, потом перебрались в гостиную, затем в библиотеку… Им казалось, что они не видели друг друга целый год. От избытка чувств Майк начал придавать телу Саманты самые невероятные позы, но она после длительных занятий аэробикой была столь гибкой, что легко поддавалась этому, а ее ноги без всякого напряжения оплетали его бедра, талию, плечи и даже шею… Только под утра силы покинули их и они забылись сладким сном.

Сущая пытка репетировать с этим Орнетом, думала Саманта. Еще никогда в жизни она не встречала такого расиста; и после того как она его так прямо и обозвала — в ответ на четвертое по счету заявление, что у нее слишком белая кожа, чтобы петь блюзы, — в комнате воцарилась тишина. Орнет был просто оскорблен: он считал, что только белые могут быть расистами, а если Саманта обиделась, так она дура, и больше ничего!

К тому моменту, когда Майк вошел в спортивный зал приюта для престарелых, Саманта уже стояла на стуле и кричала прямо в красивое лицо Орнета, он отвечал ей тем же. Макси и Джубели в сторонке с обожанием глядели на своих чад.

— Кто побеждает? — присев рядом с Макси, поинтересовался Майк.

— Кажется, ничья, как ты считаешь, Джуб?

— Ничья, ничья. Похоже, Орнет встретил достойного противника.

Склонившись, Майк сообщил старичкам, что он уже договорился с владельцем фирмы грамзаписи, чтобы записать выступление Орнета.

— Кто знает, что из этого всего выйдет, хотя бы останется запись.

Улыбаясь и одобрительно кивнув головой, Джубели заметил, что все это замечательно, но Саманта минуту назад опять обозвала Орнета расистом, и им с Макси не следует отвлекаться, а надо следить за поединком, как всем остальным обитателям приюта.

Ранним утром, за два дня до спектакля, Саманту вырвало. «Нервы», — объяснила она Майку, когда он протягивал ей полотенце. Как и прежде, он держал ее голову, пока она склонилась над унитазом. Потом озорно улыбнулся и предложил наконец позавтракать. Саманта тут же вновь со стоном прижалась к унитазу.

Ближе к полудню она пришла в себя, съела тосты и выпила соку, запив им витамины, которые подал ей Майк. И с ехидной улыбкой поинтересовалась, как продвигаются его танцы. Саманте потребовалось четыре дня, чтобы вытянуть из него, как он готовится к своей роли Майкла Рэнсома. Когда он не выдержал ее приставаний и наконец сказал, у него был такой мученический вид, что Саманта не могла удержаться от хохота. Майк, оказывается, брал уроки бальных танцев.

В одиннадцать утра они поехали к Макси. Майку пришлось три часа ждать за закрытой дверью, пока Макси рассказывала Саманте все, что знала о той ночи 1928 года. Когда наконец Саманта вышла, она выглядела бледной и измученной.

— Выяснила? — взяв ее за руку, поинтересовался Майк.

— Да… В основном, но не до конца. — Губы ее поджались, превратившись в узкую линию. — Ну и бандит этот старикашка!

Майк понял, что она имеет в виду Дока. Ей явно хотелось выругаться, но не находилось нужных слов, чтобы выразить то, что она испытывает к этому человеку.

Все шло слишком, гладко, и непременно должно было произойти нечто такое, что омрачило бы эту идиллию. Утром, за день до спектакля, после того как Саманту в очередной раз вытошнило, позвонил Кейн и сказал, что заболел один из близнецов. Он уверял, что ничего серьезного нет, но Саманта почувствовала, как он взволнован.

— Блэр сейчас с ним. Она говорит, что беспокоиться не о чем, но мне не хотелось бы оставлять его. Может, Майк возьмет папу или Фрэнка с собой за…

— За Доком? — закончила за него Саманта.

— Да, — выдохнул Кейн, радуясь про себя, что в свое время не посвятил ее во все подробности. — Папа знает, что делать.

Саманта тотчас пришла к Майку в библиотеку и пересказала разговор с Кейном.

— Ну конечно. Я возьму отца. — И Майк направился к двери, но Саманта преградила ему путь.

— Я поеду с тобой.

— Очень-очень-очень смешно! — мрачно проговорил он, протягивая руку к дверной ручке. Но она схватилась за нее первая. — Послушай, Майк. В этом есть резон. Я знаю, что вы там выдумали с Фрэнком… и не вздумай мне врать! Твой брат думает, что за деньги можно купить все.

— Ему это обычно удается.

— На этот раз его деньгами была подкуплена охрана в доме Дока.

— И это было совсем не так трудно. Им не платили жалованье уже столько времени! Они живут его обещаниями, что скоро, мол, поступит кругленькая сумма из Европы, но, мне кажется, он на мели. Фрэнк узнавал — нет никаких поступлений.

— И у кого же он наводил справки — у своих друзей с биржи?

— Деньги есть деньги везде! Фрэнк интересовался в таких местах, о которых тебе и знать не следует.

— Конечно, Сэм такая простушка. Слишком глупая, чтобы узнать факты!

— Сэм не простушка, а Сэм — в большой опасности. Очень дорогая для меня Сэм, — отрезал Майк.

Немного успокоившись, Саманта пристально посмотрела на него.

— Сколько из охранников удалось подкупить?

— Большинство… Ну хорошо, хорошо — восемьдесят процентов. С тремя нам так и не удалось связаться. Кроме них, есть еще обслуга в самом доме. Так что лезть в дом опасно, — Майк нагнулся к ней, — Саманта, у этих людей оружие.

Она сделала глубокий вдох.

— Майк, я маленькая. Я могу проникнуть туда, куда ты и твои мускулистые братья — не можете. Я могу перелезать через ограды и влезать на деревья. Представляешь, если тебе и твоему отцу придется лезть через забор? Кто кого будет подсаживать туда? А меня можно в случае необходимости просто перекинуть…

— Ага, чтобы ты приземлилась аккуратно на свое красивое личико!

— Прекрати разговаривать со мной свысока, как с ребенком! — Ее рука легла ему на грудь, выражение лица смягчилось. — Майк, вам просто необходимо взять меня с собой. Если что-то случится, Док не посмеет убить меня, и я смогу вас защитить.

— Почему же это он не убьет тебя? Он же знает, что ты не его внучка.

— Да просто я теперь знаю, что случилось с деньгами Однорукого! — тихо сказала Саманта. — А если Док с нами что-нибудь сделает, то не видать ему ни гроша!