Ласковый обманщик

Глава 23

Утром, как только Саманта вошла на кухню и увидела Майка, читающего газету, она тотчас почувствовала, что он какой-то не такой. Он не отложил газету и не улыбнулся ей, как обычно, не подмигнул, как частенько делал. Вместо этого он продолжал заслоняться газетой и протягивал руку за кофе, даже не глядя. И когда она поздоровалась с ним, не взглянул на нее.

Поначалу Саманта подумала, что он, наверное, сердится на то, что она вновь навязалась на его шею со своими проблемами; но почему тогда он был так мил с ней вчера? И вообще Майк всегда такой обходительный и внимательный… Самое замечательное существо на свете, — подумала Саманта.

Подойдя сзади, она положила руки ему на плечи.

— Майк, по поводу вчерашнего… — начала она, но к ее крайнему удивлению, он не дал до себя дотронуться. Он не хотел ее прикосновения!

Майк по-прежнему сидел за столом, скрываясь за газетой.

— Майк, насчет вчерашнего, — на сей раз не дотрагиваясь до него, повторила Саманта. — Я не хотела навязываться тебе. Я не хотела требовать от тебя большего, чем ты мне уже дал. Тебе вовсе не нужно одалживать мне деньги на мебель, и кроме того…

— Саманта, — твердо произнес он. — Я не желаю ничего слушать на этот счет. Деньги меня меньше всего волнуют. Как только я соберусь, мы съездим и купим Макси мебель. Нам все равно необходимо сегодня уйти из дома. Сюда приезжает моя сестра, и я не хочу ей мешать. С этими словами он вышел, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на Саманту.

Весь день прошел в напряжении. Обычно они болтали не переставая, но сегодня, казалось, им просто не о чем было говорить. Майк, как и обещал, поехал с ней в мебельный «Нивелл», где Саманта долго ходила по всем этажам, полным антиквариата неописуемой красоты. Затем он повез ее на антикварный рынок. Они посещали один чудесный магазин за другим, но Саманта не получала от этого почти никакого удовольствия. Она изо всех сил старалась думать только о Макси. Она купила пару симпатичных пододеяльников, флакончик духов и даже какие-то серьги. Но ничто не могло отвлечь ее от мысли, что Майк на нее сердится.

Самым худшим было то, что Майк старался все время держаться на расстоянии от Саманты, не давал ей приблизиться к нему. Казалось, ему ненавистны ее прикосновения. Ко второй половине дня Саманта безумно устала от всего этого, происходящее выводило ее из себя, а кроме того, будило неприятные воспоминания: вот так же к ней относился ее бывший муж. В начале их совместной жизни они ходили под ручку, постоянно искали возможность поцеловаться и дотронуться друг до друга, но несколько месяцев спустя ее прикосновения, казалось, опротивели ему. Неужели теперь все повторяется с Майком? Но с Ричардом такие изменения было проще объяснить, ведь она с ним спала. Ясное дело! Стоит раз переспать с Самантой Эллиот, и больше никогда не захочется.

Она так расстроилась, что когда днем случайно дотронулась до руки Майка, то рассыпалась в извинениях.

— Извини, пожалуйста. Я не нарочно. Я знаю, ты не желаешь, чтобы я дотрагивалась до тебя. Я не хотела…

Майк повернулся к ней.

— Сэм, ты так ничего и не поняла, да?

С этими словами он затащил ее в пустой коридор антикварного магазина и горячо прижал к себе, страстно целуя. Она оказалась в западне между стеной и его могучим теплым телом.

Наконец он оторвался от ее губ, и Саманта положила голову ему на плечо. Ее сердце стучало, как ненормальное.

— А я подумала, что ты возненавидел меня. Мне показалось, что…

Но Майк не желал слушать, что она скажет, не желал и обсуждать причины своего поведения. Он решил избежать объяснений.

— Я тебя сейчас отвезу к Блэр, и ты там останешься. Я должен уйти вечером, а тебе нельзя оставаться одной дома.

Саманта смогла лишь кивнуть. Она была счастлива, что он снова обратил на нее внимание.

Всю дорогу в такси он молчал, и она чувствовала, что он чем-то крайне обеспокоен. Но как она ни старалась, ей так и не удалось заставить Майка раскрыть причины его беспокойства. Он практически вытолкнул Саманту из такси на углу улицы, где находился дом Блэр, и подождал лишь несколько секунд, пока она не скрылась в подъезде.

— Кажется, ты не обойдешься без хорошего коктейля, — объявила Блэр, едва Саманта вошла в ее квартиру — небольшую, с удобной современной мебелью.

— Вы что, поругались с Майком?

— Я… я думаю, что да, — садясь на диван, начала Саманта. — Хотя практически ссоры никакой не произошло.

Саманта взглянула на Блэр, в ее глазах было отчаяние.

— Я не представляю, что же случилось. Майк сердится на меня, а я не знаю, за что.

— Секс, — тотчас ответила Блэр. — В начале таких взаимоотношений мужчины больше ни о чем другом не думают.

Саманта состроила гримасу, взяв протянутый Блэр стакан с джином и тоником.

— Да нет, причина не в сексе. В наших взаимоотношениях его просто нет.

Какое-то время Блэр, похоже, никак не могла сообразить, о чем говорит Саманта, а потом рассмеялась.

— Бедный Майк. Могу поспорить, он такого не ожидал. Еще в юности, когда он хотел затащить какую-нибудь девицу к себе в постель, ее стойкости вряд ли хватало больше, чем на сутки.

— Если он со мной переспит, он больше никогда не захочет со мной встречаться, — тяжело вздохнув, призналась Саманта.

Блэр была квалифицированным врачом, однако в данной ситуации ее большой женский опыт оказался полезнее. Она поняла, что с Самантой что-то творится. Глядя со стороны, невозможно было поверить, что Саманта и Майк не проводят в постели двадцать четыре часа в сутки, так как Блэр еще не видела пары, которая была бы столь очарована друг другом. Нормальному человеку, глядя на них, казалось, что он тонет в сиропе. Они шумно смеялись над малейшей шуткой друг друга, нервничали, когда кто-то из них покидал комнату, находя любой предлог, чтобы последовать за ним. Они смотрели друг на друга такими нежными и преданными глазами, что взгляд кокер-спаниеля показался бы просто враждебным.

Насколько Блэр могла судить, за все время пребывания Саманты в доме Майка они ни на шаг не отходили друг от друга, за исключением того дня, когда Сэм встречалась с Рейни, а Майк следовал за ними по пятам и получил камнем по голове от какого-то незнакомца, — история, в которую Блэр ни на минуту не поверила.

Прошлым вечером Рейни навестил Блэр и рассказал ей о том, как они ездили к бабушке Саманты. Рейни насмехался над Майком, говоря, что у кузена постоянно такой вид, словно он не задумываясь бросится в огонь и в воду, если только Саманта его об этом попросит или если это произведет на нее впечатление.

— Молю Бога, чтобы никогда не втюриться так, как Майк, — заявил Рейни. — Кажется, он пристрелил бы меня на месте, если бы я дотронулся до кончика ее платья; а я бы, кстати, не отказался, учитывая, какие ножки под ним скрываются. Могу лишь позавидовать тому, как Майк проводит ночи.

А теперь Блэр узнала, что между Самантой и Майком ничего нет. Это произвело на нее приблизительно такое же впечатление, как если бы ей сказали, что Ромео и Джульетта никогда не любили друг друга.

— Куда сегодня отправился Майк? — спросила Блэр.

— Побольше разузнать о моей бабушке, — объяснила Саманта и вкратце рассказала о записке. — Он не хочет брать меня с собой — считает, что этот бар неподходящее для меня место. Ты знаешь, что он говорит обо мне? Что у меня старые мозги в юном теле. Он думает, что я… что я тип женщины-матери, скромная набожная девочка. Могу поспорить, что Ванессу он водил по барам…

— А что ты знаешь о Ванессе?

— А ты что знаешь о ней?

Блэр засмеялась.

— Ты знаешь, что Ванесса спала с другими мужиками во время их… гм… дружбы, и Майку было все равно?

Немного ошарашенная этой новостью, Саманта долго моргала.

— Мне довольно сложно в это поверить, потому что Майк один из самых ревнивых мужчин, кого я знаю. Он ревнует меня к Рейни, к этому городу, ко всему, чему угодно, ко всему, что мне нравится… кроме него. Порой кажется, что он ревнует меня даже к компьютерам.

— Ну, а Ванессу он не ревновал. Она была больше для показухи, всегда рядом, когда ему было нужно, и не надоедала, когда он хотел остаться один. Мне кажется, она была готова сделать все, что бы Майк ни пожелал, так как любила его деньги больше, чем его.

— А Майк богат?

— Да. — Блэр сделала вид, что разглядывает стакан с коктейлем, но на самом деле наблюдала за реакцией Саманты.

— Но Рейни сказал, что все Таггерты бедны.

— В сравнении с Монтгомери, так оно и есть. К своему совершеннолетию Майк получил по завещанию десять миллионов долларов. К сегодняшнему дню, учитывая его способности удачно вкладывать деньги, эта сумма, наверное, возросла раза в три.

Вздохнув, Саманта сказала, что начала об этом догадываться, и допила свой коктейль.

Блэр рассмешило, как это было сказано, — будто у Майка обнаружилось страшное, неизлечимое заболевание.

— Богатство Майка вовсе его не портит. Деньги позволяют ему быть свободным.

— Свободным выбирать любую женщину, которую он захочет, — расстроенно проговорила Саманта, и Блэр чуть было вновь не рассмеялась. — Я думаю, что Майк…

— Мне кажется, тебе нет необходимости кому-нибудь рассказывать, что ты думаешь о Майке. Это написано у тебя на лице.

— Лучше бы это было написано на моем теле, — буркнула Саманта и бросила быстрый взгляд на Блэр. — Знаешь, чего бы я хотела?

— Чего же?

— Выглядеть как шлюха…

— Что?! — Блэр поперхнулась коктейлем.

— Кажется, у меня есть задатки актрисы. Я надела платье бабушки, которое она носила в двадцатых годах, и, понимаешь, ну, как бы превратилась в нее. Я спела Майку старый блюз, и мне кажется, он был немного шокирован, а если честно, то и я тоже. В общем, мне бы хотелось надеть открытое платье, туфли на высоких каблуках, поехать в этот бар и подцепить там Майка. Я никогда не смогу это сделать, будучи сама собой, но, если бы я играла кого-то другого и оделась бы соответственно, у меня бы, возможно, и хватило смелости. Не знаю, что бы я с ним сделала потом, но…

— Я больше чем уверена, что мой гиперсексуальный кузен уж придумал бы, что с ним тогда делать. Ты знаешь, у меня есть парочка тряпок, которые как раз могли бы подойти к этому случаю. Как насчет ярко-красного мини?

— Много выше колен?

— Много… Я видала бинты, чья ширина превосходила длину этой юбки.

— Это мне кажется подходящим. Можно посмотреть?

— Конечно. Сейчас я возьму лупу, и мы с тобой порыщем в шкафу.

Смеясь, женщины направились в спальню.

— Нет, ты только посмотри на эту! — проговорил Нельсон, весь окутанный сигаретным дымом.

Майк даже не обернулся, так как это уже было пятидесятое восклицание такого рода: этому балбесу то и дело казалось, что он видит самое прекрасное в мире создание. Отхлебнув из своей уже третьей кружки пива за вечер, Майк наклонился к худощавому маленькому человечку.

— Я дождусь в этом столетии, чтобы ты рассказал мне, что тебе известно?

Голос его звучал раздраженно, и вообще он был настроен воинственно. В течение последних двух часов, пока он находился в этом низкопробном баре, Майк пытался подкупить, запугать, уговорить — все что угодно — этого старого алкоголика, чтобы выбить из него информацию. Но пока безрезультатно. У него стало складываться впечатление, что аноним, написавший тогда у Джубели ему записку, просто наврал, намекнув, что этот Нельсон что-то знает.

— Смотри, она теперь покупает сигареты, — воскликнул Нельсон, уставившись куда-то вправо.

Вынув очередную пятидесятидолларовую купюру, Майк передвинул ее по столу.

— Это последнее. Если ты ничего не скажешь после этого, я ухожу.

— Не горячись. Тебе что, трудно посидеть немного с дядей, у которого наступила черная полоса в жизни?

Нельсон относился к тем людям, у которых черная полоса началась прямо от рождения. Во всяком случае, сам он был в этом твердо уверен и считал, что если в детстве мать или еще кто-нибудь грубо с ним обходились, это даст ему теперь законный повод, чтобы страдать и заливать горе коктейлями в барах. Он был небольшого роста, худой, грязный, с лицом, как у ласки, и вел себя так, будто все ему были обязаны.

— Конечно, у тебя есть дела и поприятнее, чем торчать здесь с таким типом, как я. — Его голос был полон жалости к самому себе. — У тебя наверняка есть кто-то, кто тебя ждет дома.

Это был намек на то, что Нельсон совсем одинок, следовательно, несчастен и поэтому пьет и карманы его пусты.

— Это точно, есть такой человек, — проговорил Майк, думая о Саманте, о ее чистоте и порядочности. Как он хотел бы сейчас быть с ней. Джейн должна к этому времени уже управиться с квартирой, и Майку не терпелось продемонстрировать Саманте ее новые апартаменты, увидеть ее реакцию. Может, когда она осмотрит комнаты, она будет так счастлива, что бросится ему в объятия, он начнет ее целовать, а потом…

Нельсон щелкал пальцами перед носом Майка.

— Ты про меня забыл, парниша? Боже мой, кажется, она направляется сюда! Ты только посмотри. Высший класс! Такую фигурку я еще никогда не видел!

Был момент, когда Майку захотелось взглянуть на эту женщину, но комментарии его собеседника отбили всякую охоту.

— Может, кто из вас, мальчики, предложит даме прикурить, — раздался за плечом Майка низкий, звучный голос. Состроив гримасу, он взял спички и повернулся, чтобы дать женщине прикурить.

И буквально остолбенел. Невинная, безукоризненная, нежная Саманта предстала перед ним, одетая в красную блузку с таким вырезом, что почти вся грудь была оголена, а далее шла обтягивающая юбка, которая, как ему показалось, вовсе ничего не прикрывала, ни единого сантиметра ее длинных, стройных ног.

Когда она нагнулась над спичкой, он увидел глубокую, прелестную ложбинку между крупными, круглыми, великолепными грудями, которые так же, как и он, мог видеть сейчас любой проходимец в этом баре. Саманта положила свою руку на его, чтобы подвести кончик сигареты к горящей спичке. Прикурив, она выпрямилась, выставив вперед бедро, и кинула на Майка взгляд из-под длинных ресниц.

— Не возражаешь, если присяду?

Слишком занятый созерцанием Саманты, Майк совершенно забыл о горящей спичке; она догорела до кончиков пальцев, и он с проклятием отшвырнул ее.

— Детка, сядь рядом со мной! — пылко произнес Нельсон. — Ты здесь новенькая, да? На кого ты работаешь?

Саманта стояла, уперев локоть в талию и отведя руку с зажатой между пальцами сигаретой в сторону. Она смотрела на Майка сверху вниз.

— Может, ты наконец пригласишь меня присесть?

— Я наконец убью тебя! — прошипел Майк, но подвинулся, чтобы она могла сесть рядом.

Присев, она сделала неудачную попытку затянуться, но тут же закашлялась, чем явно испортила впечатление.

Майк, рассерженный, выхватил у нее сигарету.

— Что ты из себя строишь?

Он начал было тушить сигарету в пепельнице, но, передумав, поднес ее к губам и так глубоко затянулся, что за раз сжег полсигареты.

— Майк, ты что, куришь?

— Нет. — Он медленно выпустил дым. — Бросил два года назад. Ты многого обо мне не знаешь. Еще пару недель с тобой, и я запью.

— Это касается и меня, — проговорила она, глядя ему в глаза.

— Майк, похоже, вы знакомы, — вмешался Нельсон. — Может, ты нас познакомишь или так и будешь беседовать с ней один? Ты ведь не собираешься ее задерживать на весь вечер?

— Слыхала, Саманта?! Нельсон думает, ты проститутка.

Она наклонилась, и ее губы почти прикоснулись к губам Майка.

— А как ты думаешь, кто я? — промурлыкала Саманта.

— Товар налицо. — Майк одним глотком допил свое пиво. — Пошли-ка отсюда.

Но Саманта вовсе не собиралась уходить. Если она сейчас поедет с Майком домой, то ничего не изменится. По какой-то причине он сердился на нее и сердится до сих пор. Подозвав официанта, она заказала двойную порцию мексиканской водки.

— Не забудьте дольку лимона и каплю ликера, если он у вас есть. И чипсы принесите.

Не успел Майк открыть рот, как Саманту уже пригласили на танец.

— С удовольствием, — ответила она, вставая, но Майк положил руку ей на плечо, не давая подняться.

— Кажется, нет, — извиняющимся голосом сказала пригласившему Саманта.

Когда принесли ее заказ, она обратилась к Нельсону:

— Ну, и что же ты знаешь о моей бабушке? Насколько я понимаю, ты и есть Нельсон?

Чувствуя на себе взгляд Майка, Саманта отлично сознавала, что он все понял: ведь для того, чтобы об этом узнать, ей нужно было прочитать записку, а записку разыскать в его бумажнике.

— Знаю о ней немного, но о тебе мне бы хотелось узнать намного больше, — вызывающе ответил Нельсон.

Майк все еще глядел на Саманту, надеясь, что она наконец удостоит его взглядом, но она не смотрела на него. Вместо этого со всей показной сексуальностью, на которую была способна, она сжала левый кулак, медленно его лизнула, насыпала на влажную кожу соль, игриво облизала ее и залпом опрокинула водку, после чего прикусила ломтик зеленого лимона.

— Боже, держи меня, — прошептал Нельсон, в то время как Майк молча уставился на Саманту. Взяв чипс, она макнула его в перечный соус.

— Осторожнее с этим! — предупредил Нельсон. — Он горячий, как лава.

Саманта подцепила на чипе основательную порцию густого соуса и съела, пока Нельсон с благоговением смотрел на нее.

— В Санта-Фе мы этим кормим грудных деток, — растягивая слова, проговорила Саманта и сделала глоток темного мексиканского пива. — Хочешь совет, Нельсон? Если кто-то в Санта-Фе предупреждает тебя, что это остро, то остерегайся, но если предупреждает житель Нью-Йорка, то рассмейся ему в лицо!

— Достаточно! — рявкнул Майк, схватив ее за руку и стаскивая со стула. Он вытащил ее на танцплощадку и, прижав к себе, начал медленно двигаться в танце. Одновременно он сердито шипел ей в ухо:

— Ты что делаешь? Хочешь задавить мужика своей крутизной? Если это твоя цель, то ты ее достигла.

Саманта терлась о него бедрами.

— Что с тобой случилось? И кто дал тебе этот фиговый листок?

— Тебе что, не нравится?

— Во всяком случае, не на твоем теле.

— Может, тогда снимешь?

Держа ее на расстоянии вытянутой руки, он заглянул ей в глаза.

— Сколько тебе нужно выпить…

— Немного. — Она положила голову ему на плечо. — Майк, ты почему сердишься на меня сегодня?

Не то от ее слов, не то от ее близости, от этих головокружительных прикосновений ее груди и бедер, а может, от ее вида в этой красной юбочке, которая была бы коротка и трехлетнему ребенку, — но только Майк смягчился и начисто позабыл причину своего гнева.

— Видишь ли, дорогая…

Она буквально таяла в его объятиях.

— Ты меня весь день называл только Самантой. Никаких там «Сэм, а Сэм…».

— Знаешь, ты меня просто убиваешь! Ты сводишь меня с ума. Кажется, нам пора расставить точки над «i» в наших взаимоотношениях.

— Тебе не кажется, что эту фразу положено произносить женщине? В ответ должна последовать реплика, что ты не хочешь себя связывать, а я тогда должна сказать…

— Почему бы тебе не помолчать! — Он вошел в медленный ритм музыки, его руки скользили вниз и вверх по ее спине, пальцы чуть прикоснулись к ее ягодицам… Они не замечали других людей в баре, казалось, они были совсем одни.

— Ты не можешь себе представить, как я хочу тебя…

— Ну почему же, я вполне чувствую…

— Не смейся надо мной, Саманта…

— Ну, прости меня, Майк, просто…

— Что? — резко спросил Майк. — Скажи, в чем причина?

Саманта вывернулась из его рук, подошла к столику, допила свое пиво и направилась к выходу. Это была глупость — одеться как уличная девка и соблазнять Майка; ведь под этой сексуальной одежкой была все та же самая обычная Саманта Эллиот, а не роковая женщина. Может, она и могла на время превратиться в певичку кабаре, надев на себя платье Макси, но даже мини-юбка Блэр не смогла избавить ее от страха перед сексом, страха уничтожить и испортить все отношения с Майком.

Когда Саманта отходила от столика, Нельсон вытащил клочок бумаги с именем и номером телефона.

— Позвони Уолдену, крошка. Он может многое рассказать о Макси.

Саманта взяла бумажку и запихнула ее в лифчик, хотя ей тут же стало ужасно щекотно; затем она кивнула и пошла к выходу.

Майк поймал ее за локоть.

— Ты никуда без меня не идешь, — с этими словами он вытащил ее на улицу.

Но, кроме слов, у Майка были другие способы убеждения. Несколько секунд постояв на обочине тротуара в ожидании такси, он внезапно схватил Саманту и затащил во дворик сбоку от бара; его руки обняли ее, а губы жадно целовали шею. Саманта пыталась вырваться, но Майк, кажется, не понимал, что она не желает его ласки, и она была вынуждена прибегнуть к силе, резко отпихнув его. Майк, абсолютно и полностью ошеломленный, оперся спиной о кирпичную стенку, его руки с распластанными ладонями вытянулись вверх, будто его распяли.

— Но почему? — простонал он. — Почему, Сэм? Что ты имеешь против меня? Может, этот твой муж был так хорош в постели, что ты решила бережно хранить воспоминания о нем? Может, ты не в силах думать больше ни о ком, кроме него?

После этих слов Саманта засмеялась. Майк подумал, что она смеется над ним, лицо его исказила ярость, и он отодвинулся от стены. Но тут Саманта прижалась к нему. Она слишком много выпила, вначале у Блэр, потом в баре, и нынешнее ее состояние позволяло ей делать то, на что она никогда бы не решилась трезвой.

Будто нарочно, чтобы раззадорить ее, рубашка у Майка наполовину расстегнулась, и она запустила туда руки, дотронувшись до его груди. Майк был действительно разгневан. И она чувствовала это. Он не отвечал на ее ласку, стоял, прижав руки к стене и глядя на нее.

— Ты не понимаешь, Майк, — мягко произнесла она.

— Тогда не могла бы ты объяснить? — холодно отпарировал он.

Ее руки были у него под рубашкой, она ощущала его железные мускулы. Многие женщины морщатся, глядя на накачанных мужчин по телевизору или на пляже, думают, что они слишком мускулисты; но Саманта так не считала. Когда она еще жила в Санта-Фе и вела группу по аэробике, то иногда заглядывалась, как в углу качают мышцы мужчины, и даже порой сбивалась с ритма, зачарованная зрелищем. Однажды некий Тим, готовившийся к соревнованиям по бодибилдингу, занимался в зале с двухсоткилограммовой штангой. Тим делал приседания, держа штангу, которая под своим огромным весом прогибалась по краям, железные блины с боков поддерживали двое мужчин. После того как он закончил упражнения, раздался смех — это одна из женщин в зале смеялась над Самантой, которая так увлеклась зрелищем, что остановилась, забыв про свою группу. Саманте было очень неудобно, и она поспешила переключить свое внимание на учеников.

Теперь она могла потрогать одного из таких мускулистых полубогов, вид которых заставлял думать, что они способны голыми руками поднять здание.

Ее рука пробежала по груди, затем по спине, ощущая боковые поперечные мышцы, которые делали его спину такой широкой и рельефной.

Майк не отходил от стены и не делал попыток дотронуться до Саманты. Он боялся, что она вновь его испугается. Если ей, чтобы гладить его, нужно его молчание и неподвижность, то он будет стоять, затаив дыхание, пока не умрет.

Его рубашка была поношенной и мягкой, и петли для пуговиц стали слишком широкими. Когда Саманта дотрагивалась до пуговиц, они выскальзывали из петель, и рубашка как бы сама собой расстегнулась до пояса. Ее руки сползли с груди на живот — твердый и ребристый.

Она продолжала гладить его. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз по-настоящему дотрагивалась до мужчины? Уж если на то пошло, гладила ли она мужчину вообще? Во всяком случае, ни к кому ей так мучительно не хотелось прикоснуться, как к Майку, с того самого момента, как она заглянула в его глубокие карие глаза, как почувствовала прикосновение его губ…

— Я хочу объяснить, — тихо произнесла она.

— Да, хорошо. Я слушаю. — Его речь была прерывистой, будто он находился в страшном напряжении. Руки он по-прежнему держал поднятыми, не дотрагиваясь до нее. Если бы кто-то посмотрел со стороны, то подумал бы, что женщина держит его под дулом пистолета.

— Проблема не в тебе, а во мне. Ты что, не понимаешь? Поначалу я боялась тебя. — Ее руки были у него на талии. — Вернее сказать, не то что боялась, а не желала связываться с мужчиной.

— Вот спасибо, объяснила! Сэм, скажи мне все, что у тебя на душе. Иначе не знаю, сколько я еще смогу выдержать.

— Я не хочу испортить то, что сложилось между нами. — Ее руки скользнули по его груди и легли на плечи. Она уже почти сняла с него рубашку. Его тело было так прекрасно. Теплая, ровная, упругая кожа туго обтягивала твердые мышцы. Ей очень хотелось прикоснуться к ней губами, чтобы познать ее привкус. Была ли она солоноватая от пота после танца?

— А что именно сложилось между нами? — Его голос звучал резко и натянуто. На мгновение он прикрыл глаза. Всю жизнь девушки были для него легкой добычей, но та, которая была особо желанной — Сэм, — оказалась просто недосягаемой. Иногда ему приходила в голову безумная мысль — завести ее куда-нибудь в глушь и взять силой, но он знал, что после не сможет жить с этим грехом. Как, впрочем, и она.

— Между нами вся нежность на свете, — проговорила она. — Вся доброта. У нас есть наша дружба, и приятные беседы, и радости, и всякие мелочи. Мы…

Неожиданно Майк опустил руки и взял Саманту за плечи, вглядываясь в ее глаза.

— Ты считаешь, что всему этому придет конец, если у нас будут интимные отношения?

Он ей нравился, пока стоял неподвижно и позволял прикасаться к нему, но она недостаточно выпила, чтобы забыть о правде.

— Да, Майк, настанет. Настанет, если мы переспим с тобой. — В голосе Саманты было отвращение. — В том, что касается секса, я просто ужасна.

Майк стоял растерянный; сначала он даже не понял, о чем она говорит. Затем его будто озарило.

— Теперь понятно, — мягко сказал он, взяв ее под руку. — Жаль, что еще не изобрели компьютерную программу для обучения сексу, тогда бы ты сумела научиться всем движениям и позам. — Впервые за последнее время он почувствовал себя хорошо. Он наконец понял, в чем заключается проблема, а главное — знал, как ее решить.

Саманта рассмеялась.

— Отличная идея, Майк. Кого можно попросить создать такую компьютерную программу?

Они вышли на улицу и поймали такси. Майк открыл Саманте дверь.

— Кажется, я смог бы внести свою лепту…

— Ты? А с какими научными трудами ты ознакомился?

— У меня собственный взгляд на секс. Собственные позы, движения, чувства. Я ни разу не читал никаких книг на эту тему.

Саманта забралась в машину и забилась в самый угол.

— А я прочла много-много литературы на эту тему.

— Да? И кто же тебя просил читать эти книги?

— Ричард. Он сказал, вдруг они мне помогут. — Она взглянула на Майка. Он сидел, устремив взгляд вперед, и даже не посмотрел на нее, будто не желая ее видеть.

— Теперь тебе все ясно?

— Да, — мягко ответил Майк, — мне все ясно.

Больше он не произнес ни слова, пока они не доехали до дома. Саманта все больше впадала в депрессию. Не надо было ничего ему рассказывать. Как там говорится? Лучше позволить людям догадываться, что ты дурак, чем открыть рот и дать им в этом убедиться. А она открыла рот и поведала Майку о своих проблемах с сексом. Он ей сказал когда-то, что она мастерица только делать вид, — и так оно и есть. Она могла нарядиться в уличную девку, но понятия не имела, как исполнять эту роль.

Она твердо решила, что дома сразу скажет Майку, что уедет завтра же утром, если, конечно, он первый не скажет ей, чтобы она уехала сейчас же. Ей было очень жаль, что она доставила ему столько хлопот, что он потратил на нее так много сил, времени и денег.

Майк очень спокойно заплатил таксисту, помог Саманте выйти из машины, а затем отпер входную дверь дома.

— Майк, — начала Саманта подготовленную речь, но Майк, не давая ей договорить, стал в буквальном смысле подкрадываться к ней, медленно и тихо наступать, как хищник.

— Майк, что с тобой?

— Все это время я был уверен, что ты мужененавистница. Иногда я думал, что проблема во мне, что я тебе неприятен. Однако ты никогда не избегала моих прикосновений, если только я не заходил слишком далеко.

— Конечно, дело не в этом. — Саманта пятилась в сторону гостиной. — Майк! Ты пугаешь меня, когда так смотришь!

— К черту! Это я-то тебя пугаю? Кажется, тебя ничего не пугает. Ты не боишься меня в прямом смысле. — Он уставился ей в глаза. — Ты боишься, что не понравишься мужчине!

Саманта почувствовала, как заливается краской от кончиков пальцев до кончиков ушей. Слава Богу, она в красном, может, будет не так заметно!

— Ты дурак. — Она постаралась взять себя в руки. — Только из-за того, что я сдерживаю твои наскоки, ты подводишь под это псевдонаучные теории и приходишь к выводу, что я не нравлюсь мужчинам! Смешно, честное слово!

— Ты не просто отшиваешь меня, ты отшиваешь мужчин вообще!

— Предпочитаю обезопасить себя от… — Она не договорила, так как уперлась спиной в стену гостиной.

Нависнув над ней, Майк придвигался все ближе, не давая ей проскочить между ним и стеной.

— Почему ты развелась?

— Мне кажется, это тебя не касается. — Она попыталась вырваться, но он уперся руками в стену по обе стороны ее головы.

— Так почему же, Сэм?

— Не твоего ума дело…

— Может, и так, но ты все равно мне расскажешь.

— Несовместимость, — бросила Саманта, отводя взгляд.

— Ты не умеешь врать.

— Не так, как ты. Ты-то умеешь…

— Так почему же?

— Он…

— Он что?!

— У него была другая женщина, — выпалила Саманте.

— Тогда он просто идиот, — мягко сказал Майк. — Зачем ему понадобилась другая женщина, когда у него была ты?

Она отвернулась, но в ее взгляде мелькнула признательность.

— Ты узнал, что хотел, а теперь убери руки.

— Сейчас уберу. — Майк схватил ее и начал целовать. Она приложила все силы, чтобы освободиться, но он крепко прижал ее к себе.

— Что с тобой случилось, Сэм?

— Пожалуйста, оставь меня в покое, — прошептала Саманта, опустив глаза.

— Ты что, прижималась к нему ночью, а он поворачивался на другой бок? — Пока он говорил, она все еще делала попытки вырваться из его объятий. — Сукин сын! Он был уже измотан после встречи с другой. Так?

Перестав сопротивляться, Саманта вспылила:

— Да! Да! Да! Это ты хотел услышать? Он по два раза в день встречался с ней, а ко мне не прикасался! Я для него не была женщиной. Я — повар, уборщица, добытчица денег, но не… — Она больше не могла говорить, и тогда Майк снова начал ее целовать. — Нет, прошу, отпусти меня…

— Почему мне нужно тебя отпустить?

— Потому что я не хочу…

— Не хочешь меня? К черту! Ты желала меня с первого дня нашего знакомства. Но вела себя так, будто ненавидишь меня. Я не…

Он замолчал. Его руки блуждали по ее телу. Он ласкал ее грудь, бедра, шею, руки, ягодицы. Но Саманта, собрав всю силу воли, стояла, не отвечая, даже не шелохнувшись.

— Сколько ты еще будешь мне сопротивляться? А, Сэм?.. Если я буду делать так… — Он наклонил голову, без труда сдернул кофточку с ее груди и нежно взял сосок в рот. — А, может, тебе больше понравится так?

Его губы скользнули по ее телу вниз, а рука ласкала грудь.

— Прошу тебя… — шептала она, закрыв глаза и прислонившись головой к стене.

— Что? Скажи, что ты хочешь. Я все сделаю, все, что ты скажешь… Все, что угодно…

— Тогда отпусти меня…

— Все, кроме этого. — Он поцеловал ее живот, затем выпрямился и принялся целовать лицо. На живот ласково легли его пальцы.

— Пожалуйста, Сэм, расслабься.

— Не могу.

Нежно целуя ее ухо, он одной рукой продолжал ласкать грудь, а другая медленно забиралась под юбку.

— Что ты желаешь? Нежности? Ласки?

Внезапно он резко отпрянул и начал рассматривать лицо Саманты, ее закрытые глаза, маску скованности, выражающую стремление держаться до конца.

— Не надо так, Саманта, — прошептал он. — Ты желаешь того же, что и я. Я хочу тебя.

С этими словами он умудрился одновременно сорвать с нее колготки и расстегнуть свои брюки, которые сползли на пол.

Прикосновения его рук к голой коже разбудили в Саманте похороненное на многие годы желание. Еще мгновение назад она стояла неподвижно, не отвечая на его ласки, но теперь буквально набросилась на него; ее руки, казалось, обхватили его всего, ногтями она царапала его могучую спину, зубами покусывала его атлетическую грудь, губами и языком она, казалось, хотела ласкать каждый изгиб его прекрасного тела.

На какую-то долю секунды он был поражен ее реакцией, ее голодом, затем его губы нашли ее рот, руки стиснули тело, отвечая ее желанию.

Неожиданно она замерла, охваченная страхом. Ей вдруг почудилось, что сейчас она увидит сонную скучную физиономию, какая всегда была у Ричарда перед тем, как они ложились в постель. Но перед ней был не ее бывший муж, перед ней был Майк, и взгляд его выражал желание и стремление овладеть ею и желание удовлетворить ее, а не только получить самому.

— Это я, Майк Таггерт, — сказал Майк, поняв ее замешательство, и прижался лицом к ее лицу. — Я совсем другой.

Когда он схватил ее и приподнял, чтобы войти в нее, Саманта чуть не закричала, но затем обхватила его талию ногами, скрестив их у него за спиной, и повисла так, пока он мощными толчками овладевал ею. Он проникал в нее все глубже и глубже, она вцепилась в него, ее ногти вонзились ему в спину, рот раскрылся в безмолвном крике.

Когда он кончил, сделав последнее движение и его голова упала на ее плечо, она чуть не закричала от огорчения, но сдержалась и ласково прижала его к себе.

Приподняв голову, он посмотрел ей в глаза, будто пытался найти в них ответ.

— Извини, родная, я очень тебя хотел. В следующий раз в первую очередь ты.

И хотя она понятия не имела, что он имел в виду, ей понравилось, как он отнес ее в спальню и поставил у кровати. Понравилось, как он раздевал ее и целовал ее грудь. Ее смущало только, что, лаская ее, раздевая, раздеваясь сам и прижимая к себе ее обнаженное тело, он все время смотрел ей в глаза, будто чего-то ожидал от нее.

Наконец, измученная тем, что не знает, как себя вести, она с отчаянием произнесла:

— Майк, я не знаю, что делать. Я не знаю… как.

— Девочка, не существует такого понятия «как». Не существует «это можно», а «это нельзя», кроме тех случаев, когда что-то не нравится твоему партнеру.

— Я не хочу разочаровать тебя. Я хочу…

Очень нежно он начал целовать ей грудь.

— Тебе так нравится?

— Да… Очень.

— Ты скажи мне, если тебе что-то будет неприятно.

— Но мне все нравится, что ты делаешь!

Майк, прервав на мгновение свои ласки, недоверчиво взглянул на нее.

— Ты что, боишься сделать что-то, что мне не понравится? — В его голосе прозвучало недоверие. — Хорошо. Попробуй. Начни ласкать и целовать меня. Можешь со мной делать все, что тебе взбредет в голову, Я весь твой.

Кто-то другой, может, и посмеялся бы над этими словами, но не Саманта. Саманта имела печальный опыт с Ричардом. «Здесь не трожь. Мужчины не любят, когда здесь трогают» или «Так никто мужчину не ласкает, ты что, не знаешь? Женщина в твоем возрасте должна об этом знать». С ним она была настороже. Она столько лет пыталась изучить все его правила и в конце концов стала стеснительной и неуверенной в себе.

— Мне кажется… — проговорила она, — …я бы хотела ласкать тебя. — И после паузы добавила: — Ты не будешь возражать?

Майк нежно поцеловал ее.

— И люди еще сомневаются, существует ли рай. Существует, прямо здесь, в этой комнате. Я весь твой, родная.

Держа ее за руку, он лег на кровать, но Саманта отвела от него взгляд, потому что его глаза не переставали следить за ней, а его тело ее смущало. Как бы прочтя ее мысли, он уткнулся лицом в подушку, так что она могла смотреть на него без смущения.

Саманта, как бы ради эксперимента, вытянула руки и провела по его плечам. Комната была освещена лишь одной тусклой лампой, и кожа Майка цвета меда, казалось, светилась. Так как он отвернулся, она могла трогать и разглядывать это прекрасное, мощное, мускулистое, голое тело.

Перед ней, казалось, был эталон мужчины.

Пока она гладила его спину, Майк, казалось, заснул — так тихо он лежал. Она начала целовать его тело, от шеи до пяток, потом легла сверху, прижимаясь к нему грудью и стараясь повторить своим телом изгибы его тела.

Настал такой момент, когда она позабыла, что под ней человек, она не думала, приятно ли ему то, что она делает, полностью растворившись в собственном удовольствии. Вспомнив, как она однажды видела в зеркале небольшие островки нежной кожи, не покрытые волосами, там, где ноги переходят в ягодицы, ей немедленно захотелось поцеловать их. Раньше ей это и в голову бы не пришло. Теперь же она испытывала острое наслаждение, впиваясь в них губами, проводя по ним кончиком языка. Все это время Майк лежал, не сделав ни единого движения.

Вскоре она лежала рядом с ним, ее тело пульсировало, и она судорожно вздыхала. Она хотела его, хотела чувствовать его в себе и боялась сказать ему это. Однажды, вскоре после свадьбы, она сделала глупость, попросив своего бывшего мужа: «Давай еще раз!» Он тут же вскипел, обвиняя ее в том, что она считает его плохим любовником. «Ты что, никогда не слышала, что мужчина сразу не может! Так уж, милая, они устроены».

И теперь она чувствовала робость. Она не хотела оскорбить Майка или разозлить его.

— Майк. — Саманта пыталась говорить как можно мягче, хотя ей было трудно управлять своим голосом. — Я подумала, может, мы могли бы… ну, если так можно сказать, повторить, что ли! Если это для тебя возможно, конечно…

Майк молниеносно вскочил, выйдя из кажущегося небытия, и налетел на нее с неистовством двенадцатибалльного шторма. Его руки вцепились в ее бедра, как железные клещи. Он набросился на нее с такой страстью, что Саманта ощутила себя на седьмом небе.

Майк тут же остановился, склонившись над ней с таким выражением лица, будто боялся, что убил ее.

— Сэм, дорогая, с тобой все нормально? Я тебе больно не сделал?

Саманта в удивлении поморгала.

— Боже, Майк, ну продолжай же!..

— Ух ты, чертенок! — Он раскинулся на кровати и потянул ее на себя.

Саманта ознакомилась с разными сексуальными позами по многочисленным брошюрам, которые ей подкидывал муж, но все познания эти были чисто теоретическими. Теперь, сидя на Майке, она глядела на него вопросительно: а что же мне делать дальше?

Положив руки за голову, Майк ответил ей взглядом: «Попробуй сама догадаться!»

Доверившись своему природному женскому чувству, Саманте не составило особого труда угадать его желание.

Она лежала рядом с Майком, вспотевшая, обессиленная, каждая мышца ее тела дрожала от слабости. Она мечтательно улыбнулась и произнесла: «Что это было?!»

В голосе Майка промелькнул оттенок самодовольства:

— Сэм, дорогая, ты только что испытала то, что обычно называется оргазмом. Ну и как тебе?

Саманта хихикнула:

— Майк, если бы я только догадывалась, что ты сможешь на меня произвести «такое впечатление», то в первый же день нашего знакомства схватила бы тебя силком, затащила в дом и разорвала на части на полу в прихожей.

— Тогда мы были бы квиты. В моих мыслях тебе была уготована такая же судьба.

— Да уж. Но как бы ты отнесся ко мне наутро?

— Говоря о чувствах и отношении друг к другу, сейчас у нас появились две возможности. Первая: мы можем, уютно прижавшись друг к другу, отключиться до утра. Вторая: можно наполнить ванну горячей водой, набрызгать туда чего-нибудь пахучего на твой выбор, потом долго вытирать друг друга, вернуться в кровать и предаться оральной любви.

С трудом приоткрыв веки, Саманта зевнула:

— Я так устала, Майк. Может, лучше выспаться?..

У него вытянулось лицо. Казалось, он был обижен, как ребенок, которому только что сказали, что ему не разрешили пойти сегодня в цирк.

Она снова зевнула и потянулась:

— С другой стороны, ванна бы не помешала.

Прежде чем она успела вымолвить еще слово, он уже нес ее в ванную.