Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь?

Эпилог

И Кьяре не удалось.

Не то чтобы она не пыталась, но каждая ее вылазка, умело превращенная Дэмином в игру, становилась лишь приятным развлечением для обоих, и куда бы Кьяра ни сбегала, лекарь снова и снова находил ее.

Она могла заснуть в маленькой хижине посреди бескрайних лесов Коричневых земель — и проснуться в пахнущих травами объятиях, могла затеряться на рынке в Рень-Ци — и вдруг оказывалось, что торговец, угостивший ее желтыми сливами, на удивление знакомо бесшумно двигается.

Постепенно девушка привыкла, что Дэмин рядом, и когда он отлучался, чтобы решить судьбу очередной кочевой банды или договориться о чем-то с другими герцогами, ощущала смутное неудовольствие, словно от нее отрывали кусок. Видеть лекаря рядом с собой, знать, что он поддержит ее во всем и вступится, даже если она будет не права, казалось настоящим чудом.

Упрямство не давало ей поблагодарить Дэмина, и Кьяра только смотрела на него,стараясь вложить во взгляд всю свою признательность, и лекарь улыбался, кажется, все понимая — и принимая ее условия, как и обещал. И когда вечером они встречались в благоухающем саду дома, который он построил для своей жены в Нор-Хуре, Кьяра утыкалась носом в его плечо, а Дэмин гладил и расчесывал ее волосы, проводил ладонями по спине и рукам, жар его прикосновений погружал Кьяру в сладкую истому, и она прижималась к любимому, находя в нем и силу, и успокоение.

.

.

— Отец давит на меня, — обвиняюще обратилась Кьяра к Дэмину, читавшему ветхий свиток на увитой плющом террасе. — Говорит, что пока твое имя не занесено в нашу часть книги, это выглядит так, будто я взяла фамилию Лоани, ведь к вам я уже вписана. И будто степи вот-вот перейдут под руку пурпурных владык. Знаешь, почему вдруг это начало его волновать?

Она стояла над скамьей, на которой непринужденно устроился лекарь. Ноздри девушки раздувались от нетерпения и злости, а Дэмин только поднял искрящийся взор и улыбнулся, откладывая свиток:

— Ты могла заметить, огонек, что мы с ним — не лучшие друзья. Откуда же мне знать, что у него на душе?

— Не притворяйся! — возмутилась Кьяра, и тут Дэмин сделал быстрое движение, и девушка повалилась ему на колени, а с ней посыпались и зубчатые листья со стебля, за который она успела ухватиться. Несмотря на хаотичные попытки освободиться, не дав ей удариться ни о подлокотники, ни о спинку, лекарь прижал Кьяру к себе, так что закончила мысль она уже куда-то ему в плечо: — Я же знаю, что последние полгода ты им крутишь. Да он делает практически все, что ты хочешь!

— Ну что ты, — рассмеялся лекарь ей в волосы, целуя непослушные пряди, которые Кьяра больше не собирала в косы, оставляя распущенными на манер Пурпурных земель. — Попробуй ему сказать что-то такое — и сразу поймешь, как неправа.

— Дэмин! — шутливо ударила его по руке Кьяра. — Может, отец и не признает этого никогда, но я-то вижу, что ты делаешь!

Лекарь поймал ладони Кьяры в свои и медленно, по очереди, поцеловал каждую. Каждое его прикосновение отзывалось в ней чистым удовольствием, словно кто-то разрешил ей, наконец, быть абсолютно счастливой — и легкой, как перо.

— Он плохо правит сам, огонек, — уже серьезнее ответил ее муж. — Слишком много внимания уделяет поиску Юории Карион и Вестера Вертерхарда, слишком много пьет. Он неоправданно жесток даже по моим меркам. И делает лишь то, что хочет. А я создаю эти желания, вот и все.

— Это так просто? — выдохнула Кьяра. — Если я узнаю, что ты и со мной так поступаешь!..

— Конечно, поступаю, иначе в чем же смысл, — коснулся губами ее носа Дэмин, а когда она возмущенно набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, вдруг накрыл ее губы своими, словно поглощая пыл степнячки. И объятия его стали крепче, что дало напряженной Кьяре возможность расслабиться и опереться на сильные руки. — Подло создаю вокруг тебя то, что тебе понравится, предательски манипулирую чувством твоего удовольствия… — Его ладонь невесомо скользнула по спине, отчего Кьяра подалась назад, не желая разрывать контакта. — И желания, — закончил Дэмин шепотом, отозвавшимся в ней теплой вибрацией.

Она обхватила мужа за пояс, кладя щеку на белый шелк волос. Какое же потрясающее, невероятное, горячее счастье — вот так сворачиваться в его руках, жаться к нему, через связь ощущать, как под ее прикосновениями разве что не плавится его чувствительная кожа. И любовь… и его, и ее, общая, усиленная до боли, наполняющая каждый момент.

— Это ты его надоумил, — выдохнула Кьяра, закрывая глаза.

Где-то вверху, в эвкалиптах, пели птицы. Солнце пробивалось сквозь полог плюща и щекотало нос.

— Лишь обратил его внимание на очевидное. Злишься? — нежно спросил Дэмин, убрав локон Кьяры за ухо. Та только помотала головой. — Я рад. Подумал, тебе стоит напомнить, какой я незаменимый и идеальный муж, чтобы ты решилась это признать.

— Ты не идеальный, — пробурчала Кьяра и тут же ощутила, что лжет самой себе.

— Точно, мы же выяснили, — мелодично и счастливо рассмеялся Дэмин. — Я подло…

Тут уже Кьяра остановила его.

— Огонек мой, — прошептал ей в губы Дэмин, когда она отстранилась. — Я очень счастлив. Знаю, ты уже не злишься. Зачем же делаешь вид? Может, оставим это в прошлом и просто будем счастливыми, как сейчас?

— Нас ведь никто никуда не гонит, — тихо проговорила Кьяра, признавая его правоту.

— Ты можешь представить на месте своего мужа кого-то, кроме меня? — изогнул бровь Дэмин.

И снова Кьяра искренне и довольно помотала головой. Другой. Эта мысль даже не зацеплялась в сознании, так была дика: они стали частями друг друга, дополняли друг друга. Нет, никого другого не будет никогда, уж лучше она умрет.

— И я бы умер, но не отдал тебя никому, — прошептал Дэмин. — Тогда какого еще подтверждения ты хочешь? Мы уже делим одну судьбу и дело на двоих, проводим ночи вместе, я не посягаю на твою свободу, и ты счастлива, мой огонек.

— Мне все еще кажется, что это неправильно, — смущенно призналась Кьяра. — Тебе со мной тяжело, да?

— Мне с тобой чудесно.

Некоторое время они молчали, и Кьяра вдруг обратила внимание, что дышит с Дэмином в такт — вместе с его вздымалась и опадала ее грудь. И даже пульс на кончиках пальцев и запястьях, перехваченных его теплыми ладонями, казался общим.

— Отец хочет мести… — проговорила Кьяра, задумчиво наматывая на палец белую прядь волос. — И ты хотел мести. И дядя, когда сжигал Рень-Ци, мстил за своих воинов, которым до того мстили жители Рень-Ци. Это нескончаемый круг. Я раньше думала, что не попадусь в такие ловушки. Но его разорвала не я, это сделал ты. И мне сложно об этом говорить, но я понимаю, почему тебе… понимаю. Тем удивительнее, что это был именно ты, потерявший так много. Что сам об этом думаешь? — подняла она взгляд.

— Знай я наперед, что встречу тебя, готов был бы заплатить и эту цену, — спокойно ответил лекарь.

Кьяра недоуменно моргнула, а потом вскочила, вне себя от злости:

— Как ты можешь такое говорить! Как вообще можно сравнивать и считать!

— И тем не менее, я своими руками удушил бы своих родных ради тебя.

И в голосе ни капли сомнения! Чудовищно! Но как же… правдиво и пьяняще, будь проклято это чувство — и оно же будь благословлено!

— Никогда больше не хочу этого слышать! — тряхнула она головой.

— Хорошо, — легко согласился Дэмин.

— А дети? — вдруг остановилась Кьяра. — Если у нас будут дети, ты тоже станешь так…

— Ты хочешь от меня детей, — улыбнулся Дэмин и тут же поднял руки, словно сдаваясь: — Да, да, я помню, никаких беременностей ближайшие лет двадцать. Ты в полной безопасности. Пока не обучишься тайному языку, и речи об этом не идет. И раз уж мы планируем совместное будущее: какую ты хочешь свадьбу?

Кьяра некоторое время смотрела в любимое лицо. Потом выдохнула:

— Никакую. Мы и так женаты.

И вспышка счастья, осветившая эр-лливи, согрела ее изнутри, одурманив так сильно, что она чуть не упала. Неужели Дэмину так важно было услышать это?! Просто слова!

— Ни единого, даже небольшого ритуала? — вздохнул лекарь, словно сожалея, и вдруг пошел на Кьяру медленно и хищно, как тигр. — В Пурпурных землях молодоженам строят хижину в цветущей роще, где они уединяются на время роста луны. В Красных — смешивают кровь в огне. В Желтых — жених втирает в тело невесты драгоценные масла перед первой ночью, и они не покидают друг друга, пока не иссякнет аромат. В Пар-ооле молодой муж обливает жену вином и выпивает напиток с ее кожи, а в Тасе супруги вместе употребляют вызывающее обострение экстатических чувств растение и до изнеможения пользуются этим эффектом. Мы живем в таком чудесном мире, неужели ничего не выберешь?

Пока он говорил, Кьяра зардевалась ярче и ярче, прямо ощущала, как кровь бросается в лицо. Сколько бы Дэмин ни касался ее раньше, мысли об этом будили такой жар!

— Ну, — храбро подняла она голову, встречаясь взглядом с глазами цвета грозового неба. — Все равно смешиваем кровь и культуры, верно?

И Дэмин со счастливым смехом заключил ее в объятия.

Конец