Ледяные сердца

Глава 26

С Диланом что-то происходило. Эверли почувствовала это, когда вошла в свою гримерку. Ее первой подсказкой было то, что Дилана там не было, он не опирался на ее туалетный столик, как делал это последние несколько вечеров. С тех пор как они снова начали общаться, казалось, что он не может вынести разлуки с ней дольше, чем необходимо. Он либо встречался с ней здесь, либо сообщал ей, что направляется к ней домой, но она не получила ни того, ни другого.

Когда он был здесь, он помогал ей снять костюм. Напряжение между ними нарастало от прикосновений его пальцев к ее коже. Конечно, они были окружены людьми, когда она переодевалась в джинсы и свитер, но в его глазах было чувственное обещание.

А потом они возвращались к ней в коттедж, их сдержанность висела на волоске, пока они не переступали порог и не набрасывались друг на друга. Одно можно было сказать наверняка: физический аспект их отношений становился только лучше.

На ее туалетном столике лежала карточка, прислоненная к зеркалу. Поперек нее знакомыми каракулями Дилана было написано ее имя. Она взяла карточку, на ее губах заиграла улыбка, когда она раскрыла ее.

Встретимся у рождественской елки. Одевайся теплее. Целую, Д.

Ее улыбка стала шире. Она любила сюрпризы. Особенно те, в которых был замешан он. Ей потребовалось всего пять минут, чтобы снять костюм и как попало повесить его, а затем просунуть ноги в джинсы. Надев кремовый кашемировый свитер, она наклонилась к зеркалу, проверяя прическу и макияж. Удовлетворенная тем, что выглядит нормально, она схватила пальто и шарф, сунув ноги в кожаные сапоги до колен.

— Сегодня Дилана не будет? — спросила Марта.

— Я встречаюсь с ним кое-где. — Эверли поцеловала ее в щеку. — Мне пора.

Когда она вышла из служебной двери, пронизывающий ветер заключил ее в непрошеные объятия. Снежинки, танцуя в воздухе, ударялись о землю под углом. Она обошла вокруг здания, где зрители все еще выходили из открытых дверей. Некоторые из них помахали ей и закричали, когда она прошла мимо.

И тут она увидела его.

Он стоял в центре площади, прислонившись к деревянному шасси выкрашенного в белый цвет открытого экипажа, запряженного двумя лошадями. На нем были джинсы, потертые ботинки и темное шерстяное пальто с выглядывающим из-под него серым свитером. Его волосы были в ее любимом беспорядке. Они ниспадали на лоб, обрамляя его красивое лицо.

— Что это? — спросила она, затаив дыхание, когда он подошел к ней, протягивая руки. Она взяла их, и он притянул ее к себе, его ладонь прижалась к ее спине.

— Вечер свиданий, — хрипло сказал он. — Они нужны каждой супружеской паре, чтобы сохранить огонь в отношениях.

Она приподняла бровь.

— Мы бы не хотели, чтобы наши отношения потеряли былой огонь, не так ли?

Он покачал головой.

— Вот почему я заплатил няне вдвое больше. Вся ночь в нашем распоряжении.

— Что мы будем делать? — она улыбнулась ему, ей понравилась его игривость.

— Думаю, что в какой-то момент я, вероятно, упаду на колени и съем свою жену, как будто она мой завтрак, обед и ужин. Но сначала давай прокатимся в экипаже.

Эверли прикусила нижнюю губу.

— Ты продолжаешь называть меня своей женой.

— Это потому, что так и есть.

— Пока, — отметила она, в то время как он помог ей забраться в экипаж.

Он сел рядом с ней, взял одно из красных одеял, хранившихся под сиденьем, и аккуратно подоткнул его вокруг ее ног. Затем он просунул руку ей под пальто, обхватил за талию и наклонился, чтобы поцеловать в щеку.

— Ну что, миссис Шоу-на-данный-момент, Вы готовы прокатиться?

Она рассмеялась.

— Всегда.

Он повернулся к водителю.

— Поехали.

Кучер натянул поводья и прикрикнул на лошадей, которые тронулись с места. Колеса экипажа заскрипели. Снег все еще мягко падал, цепляясь за ворсистое одеяло, которым были прикрыты ее колени.

— Я никогда не каталась в экипаже, — сказала она ему, когда они доехали до дороги, окаймлявшей площадь.

— Никогда? — он нахмурился. — Но ты прожила здесь большую часть своей жизни.

— Знаю. Наверное, это всегда было одной из тех вещей, которые я хотела сделать, но так и не нашла времени.

Он подмигнул.

— Что ж, сегодня вечером я планирую воплотить все твои фантазии в жизнь.

— Все?

Он прижался губами к ее подбородку. Они были теплыми и мягкими.

— Все до единой, детка.

— Но что мы будем делать потом? — спросила она, поддразнивая.

— А потом ты можешь посвятить остаток своей жизни тому, чтобы доставлять мне удовольствие. — Он ухмыльнулся.

— Ты имеешь в виду оставшуюся часть месяца? Пока ты не уедешь?

Он приподнял бровь.

— Я сказал то, что имел в виду, Эверли.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Что происходит? Ты кажешься другим.

— Почему что-то должно происходить? Я беру свою жену в поездку, вот и все. Перестань волноваться и получай удовольствие.

— О, я получаю удовольствие, — сказала она ему, ухмыляясь. — Правда.

Он обнял ее за плечи, притягивая ближе к себе. Она почувствовала цитрусовые нотки его одеколона и тепло его дыхания, когда он коснулся губами ее лба. Цокот лошадиных копыт по дороге сохранял постоянный ритм, пока кучер вывозил их с городской площади, указывая в сторону гостиницы «Винтервилл».

Но вместо того, чтобы свернуть на широкую подъездную дорожку, кучер свернул на следующем повороте, направив экипаж по односторонней колее. Только когда они остановились, она поняла, куда они направлялись все это время.

— Ты арендовал коттедж?

— Я думал о том, чтобы мы поели на свежем воздухе, но решил, что мне нравятся мои яйца, прикрепленные к телу. — Он ухмыльнулся и вылез из экипажа, а затем протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Его руки обвились вокруг ее талии, и когда он опустил ее на землю, то притянул к себе, прижимаясь губами к ее губам.

— Ты помнишь наш медовый месяц? — спросил он.

— Когда мы отсиживались в номере отеля в Вегасе и оставались голыми три дня?

Он ухмыльнулся.

— Да. Будет примерно то же самое, только холоднее, и мы постарше.

В нем определенно было что-то необычное. Ей хотелось, чтобы она могла указать на это пальцем. Улыбка не сходила с ее лица, когда он взял ее за руку и повел внутрь. По всей крыше были развешаны мерцающие огоньки, а изнутри доносились звуки рождественской музыки.

— Ты все это сделал сам?

— Конечно.

В камине ревел огонь. В центре комнаты был накрыт стол, а рядом с ним сидел один из официантов гостиницы, одетый в парадный костюм для ужина и галстук-бабочку. Увидев, что они вошли, он прошел вперед, взял пальто Эверли и повесил его на крючок у двери.

— Шампанское? — спросил он.

— Да, пожалуйста. — Она посмотрела на Дилана, пытаясь понять его.

Официант достал темно-зеленую бутылку из ведерка со льдом, наполнил два бокала и передал их Эверли и Дилану.

— Ваш ужин готов, — сказал он им. — Он на электрическом подогревателе. Если вы отключите все от сети и оставите на крыльце, я потом все соберу.

— Спасибо, Дерек, — пробормотала Эверли.

— В любое время, мисс.

— Миссис, — мягко поправил Дилан, и Эверли подавила улыбку. Он был игривым и собственником. От этого у нее по спине пробежали восхитительные мурашки.

— Вам еще что-нибудь нужно? — спросил Дерек, нисколько не задетый поправкой Дилана.

— Нет, это все. Спасибо, что поддерживал огонь.

— Не за что, доктор Шоу. — Дерек кивнул Эверли. — Спокойной ночи, миссис Шоу.

Она могла поклясться, что почувствовала ухмылку Дилана, даже не глядя на него.

После того как Дерек ушел, а Дилан закрыл за ним дверь, она повернулась, все еще держа в руке бокал с шампанским, и встретилась взглядом с мужем.

От него всегда перехватывало дыхание, но сейчас выражение его лица вытесняло весь кислород из ее легких. Он смотрел на нее темными, жаждущими глазами, а губы были приоткрыты. Она изо всех сил пыталась сделать вдох.

— Хочешь поесть? — спросил он низким голосом.

— Зависит от того, что еще можешь предложить.

Его глаза скользнули по ее телу.

— Сначала ужин. Удовольствие потом.

— Зануда.

— Ты израсходовала Бог знает сколько калорий на сцене. Ты нужна мне сильной для того, что я запланировал.

— Тогда давай поедим.

Он ухмыльнулся и снял крышки с тарелок, вынимая их из подогревателя и перенося на стол.

— Пирог с курицей в горшочке по-винтервиллски, — пробормотала она.

— Он всегда был твоим любимым.

— Все еще любимый. — Ее тронуло, что он вспомнил. — Я никогда не утруждаю себя его приготовлением, но всегда заказываю его, когда ем в гостинице.

Дилан помог ей сесть в кресло, затем наполнил их бокалы, прежде чем обойти вокруг и сесть напротив нее. Из ее желудка донеслось низкое урчание, и он ухмыльнулся.

— Держу пари, ты рада, что я заставляю тебя поесть в первую очередь.

Она не осознавала, насколько проголодалась, пока не отправила в рот первую аппетитную порцию пирога. Она закрыла глаза и издала стон, когда еда проскользнула в ее жаждущий желудок. Вкус курицы и зелени наполнил ее вкусовые рецепторы.

— Господи, ты выглядишь точно так же, когда проглатываешь меня, — пробормотал Дилан. — Кто бы мог подумать, что я на том же уровне, что и пирог с курицей в горшочке.

Она ухмыльнулась.

— Ты держишься дольше, чем этот пирог в горшочке.

— Рад это слышать. Ты съела половину меньше чем за минуту.

Со второй половиной она управилась так же быстро, за ней последовали бобы и картофельное пюре, политые вкусным соусом. Закончив, она аккуратно положила столовое серебро на пустую тарелку и посмотрела на Дилана.

Он все еще улыбался ей и почти не притронулся к своей тарелке.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросил он.

— Что я могу проглотить целую тарелку еды, не разжевывая?

— Да. Но кроме этого?

Она наклонилась вперед.

— Расскажи мне.

— Каждая. Проклятая. Вещь.

От его слов у нее сжалось в груди.

— Правда?

— Да. Посмотри на себя, — сказал он, приподнимая брови. — Ты красивая. Ты талантливая. Ты одна из самых щедрых людей, которых я когда-либо встречал. И ты ешь, как чертово животное. Ты — полный комплект.

— Ты очень милый. — Она прикусила нижнюю губу. — Ты собираешься рассказать мне в чем дело?

Его глаза поймали ее взгляд.

— Я хочу тебя.

— Это хорошо. Потому что я тоже тебя хочу.

— Не думаю, что ты понимаешь. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу, чтобы ты была со мной. Как бы мы это ни делали, чего бы это ни стоило. Я не смогу снова уйти от тебя.

Она открыла рот, затем закрыла его. Его слова полностью застали ее врасплох.

— Знаю, мы договорились, что не будем говорить о будущем. Я знаю, что обещал тебе это. Но я не могу уехать из города, пока ты не узнаешь, что я чувствую к тебе. Я люблю тебя, Эверли. Всегда любил. Ты — свет в моей тьме, детка. Ты — первое, о чем я думаю утром, и единственный человек, с которым я хочу быть ночью. И если я слишком настойчив, я понимаю, но не хочу, чтобы у тебя были какие-либо сомнения в том, что я хочу быть с тобой.

У нее перехватило дыхание. Во рту пересохло.

— Но как это будет работать? Ты живешь в Африке, я живу здесь.

— Понятия не имею. Но я хочу, чтобы мы попытались что-нибудь придумать.

— Ты ожидаешь, что я снова последую за тобой?

— Черт возьми, нет. — Он покачал головой. — Я был таким идиотом, оказывая на тебя такое давление. Я видел тебя на сцене и знаю, что твое место там. Я никогда не захочу отнять это у тебя. Я должен найти способ. Не ты.

— Но твоя работа важна.

— Ты важна. — Его голос был таким уверенным. — Это то, чего я тогда не осознавал.

У нее защипало глаза, потому что по выражению его лица она видела, что он говорит серьезно.

— Ты тоже важен для меня.

Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. Как будто ему нужно было услышать от нее эти слова.

— Но я не могу заставлять тебя жертвовать твоей работой. Так же, как ты не можешь заставить меня жертвовать моей. Мне будет невыносимо видеть, как ты застрял здесь, в этом городе, обижаясь на меня за то, что я помешала тебе следовать зову своего сердца и делать то единственное, что всегда тобой двигало.

— Я никогда не смог бы на тебя обидеться. Это будет мой выбор.

— Думаешь, что сможешь отказаться от того, что любишь?

Он провел языком по нижней губе.

— Однажды я ушел от тебя.

— Знаю. И это причинило боль нам обоим. Но мы выжили. — Правда, с трудом. — Мы уже не те дети, какими были когда-то. Мы взрослые, и нам нужно принимать взрослые решения. Если мы продолжим в том же духе, мне нужно, чтобы ты был уверен, что это то, чего ты хочешь. Потому что, если я отдам тебе свое сердце, то не могу позволить тебе разбить его снова.

— Я не разобью. Обещаю тебе это. — Он потянулся к ее руке. — И я все улажу. Я поговорю со своей командой и посмотрю, могу ли я что-то сделать, чтобы перенести свою работу сюда. Я мог бы консультировать местных врачей в сложных случаях или сотрудничать с головным офисом в обучении новых сотрудников. Понятия не имею, потому что мне нужно поговорить с ними, но я уверен, что могу что-нибудь сделать, что поможет мне проводить с тобой больше времени. — Легкая улыбка тронула его губы. — Я хочу всего этого, Иви. Я хочу тебя и хочу спасти мир.

Она выдохнула, и на нее снизошла легкость, унимая боль в груди.

— Думаешь, у тебя может быть все это?

— Если ты позволишь мне. — Он склонил голову набок, все еще полуулыбаясь. — Как думаешь? Ты рискнешь?

Она кивнула, ее сердце пело.

— Да.

— Тогда иди сюда. — Его голос был грубым. Прежде чем она успела встать, он вскочил со стула и притянул ее к себе. Убрав волосы с ее лица, он наклонился и прижался к ее губам. Его язык скользил по ее языку, пальцы поддерживали ее подбородок, пока он целовал ее снова и снова, пока у нее не закружилась голова и она не почувствовала кайф.

— Пойдем в кровать, — пробормотал он.

— По-моему, звучит неплохо.

— Согласен. Я готов к десерту.

— Господи, Дилан, это слишком много для нас. Это все равно что оставить нас в беде.

Он проводил видеоконференцию со своим начальником. Связь была плохой, и звук отставал от видеопотока, но Дилан все еще мог видеть заходящее солнце за усталым лицом Алекса. Разница с Винтервиллем была плюс шесть часов, и морщины на его лице сказали Дилану, что у него был долгий день.

— Я не оставлю тебя в беде, — заверил его Дилан. — Я просто хочу найти способ, при котором я мог бы постепенно уйти со своей должности в поле и работать отсюда.

— Мы рассчитывали, что ты будешь участвовать в проекте в течение следующих нескольких лет. По крайней мере, пока медицинский центр не будет построен и укомплектован персоналом. Как скоро ты хочешь уйти? — спросил Алекс, проводя рукой по своим седым волосам.

Дилан сглотнул.

— Я хочу уйти в течение шести месяцев. Если возможно, раньше. — Ему нужно было доказать Эверли, что это то, чего он хочет. Если бы он отсутствовал дольше, у нее было бы меньше шансов поверить ему. И он не мог смириться с мыслью снова потерять ее. — Прости. Я знаю, это не то, что мы планировали. Но вливание денег из Фонда Карсон должно помочь с финансированием моей замены.

— Какой чертов позор, — пробормотал Алекс. — Ты один из лучших, кто у нас есть.

— Мне очень жаль. — Дилан тяжело выдохнул. — Я буду продолжать работать, пока мы не найдем замену. И я надеюсь, что все еще смогу оказать некоторую удаленную поддержку. В конце концов, у нас есть видеозвонки и телефоны.

— Когда оборудование работает, — напомнил ему Алекс. Экран замерцал, словно в подтверждение его слов.

— Да, я знаю. Но, надеюсь, при наличии финансирования мы сможем инвестировать в более качественное оборудование. Это поможет в нашем долгосрочном плане, согласно которому основную работу будет выполнять местный медицинский персонал, обращаясь к нам за советом только при необходимости.

— Да, знаю. Но я все еще беспокоюсь за тебя, чувак. Ты здесь как часть мебели. Ты уверен, что принимаешь правильное решение, оставляя это позади? Ты сам сказал мне, что это твое призвание, что ты больше ничего не хотел делать, кроме как работать здесь, с нами. Я беспокоюсь, что ты делаешь опрометчивый выбор и позже пожалеешь об этом. Возможно, тебе стоит переспать с этой мыслью несколько дней. Убедиться, что это правильное решение.

— Я знаю, что оно правильное.

— Но почему ты передумал? Это из-за твоего отца? Он болен?

— Нет, не из-за папы, — сказал Дилан. — Хотя быть ближе к нему будет хорошо. Это кое-что другое. Я встретил женщину, с которой хочу провести остаток своей жизни.

Алекс моргнул.

— Тебя не было всего несколько недель. Как ты можешь быть уверен?

— Я знаю ее большую часть своей жизни. — Дилан приподнял бровь. — И я уверен. Я принял решение и не изменю его. Так что давай поговорим о том, как мы будем продвигать проект.

— Хорошо. — Алекс кивнул. — Я разочарован, но давай поговорим.