Лепестки на ветру

Глава 13

Мегги уставилась на Рейфа в полном недоумении.

Что на него нашло?

— Ты выводишь меня из игры? С какой стати?

Можешь выражаться более ясно?

Рейф в гневе смахнул с доски шахматы. Фигурки рассыпались по персидскому ковру.

— Я говорю о тебе и твоем любовнике Роберте Андерсоне, разве не понятно?! — выпалил он, словно дал пощечину. — Да, о твоем любовнике, предателе и шпионе!

Мегги поднялась так резко, что едва не опрокинула кресло.

— Ты не знаешь, что говоришь!

Рейф тоже встал, возвышаясь над ней всей громадой своего роста. Куда подевался воспитанный, уравновешенный человек! Сейчас Рейф был сплошным сгустком гнева.

— Знаю, леди-куртизанка! Я знаю, что он приходил к тебе поздно ночью, знаю, что ты говорила с ним, хотя Люсьен запретил тебе иметь дело с кем-то, кроме меня!. Запретил общаться с членами британской делегации!

Мегги опустила глаза.

— Я играю в эти опасные игры уже давно, — сказала она как можно мягче, — и имею в подобных делах куда больше опыта, чем ты. Я работаю с теми, кому доверяю.

— И даже если те, кому ты доверяешь, не достойны доверия? Твоего дружка видели с генералом Росси. Я сам был свидетелем его общения с Генри Лемерсье в кафе «Мазарин». Возможно, именно тогда и обговаривался план покушения на Кэстлри.

В первый момент Мегги растерялась, но уже в следующую секунду нашлась с ответом:

— Это еще ничего не доказывает. Шпион может говорить с кем угодно, не только с благонамеренными гражданами.

Рейф обошел вокруг стола, вплотную приблизившись к Мегги.

— Значит, ты допускаешь, что он шпион?

— Не допускаю, а знаю! Мы много лет работаем вместе.

— Значит, ты и спишь с ним уже много лет, — сказал Рейф, и глаза его стали словно льдинки. — Ты знаешь, на кого он работает?

— На Британию, на кого же еще? Он такой же англичанин, как и я.

— Даже если Андерсон — англичанин, это не значит, что он работает на Британию. Часто служат тому, кто больше платит. А тебя он просто использует. — Подозрительно прищурившись, Рейф спросил:

— А ты уверена, что он англичанин?

— Да ты просто самонадеянный болван! — вспылила Мегги. — Твои обвинения абсурдны, и я не желаю тебя больше слушать!

Мегги отвернулась, но Рейф поймал ее руку и резко развернул к себе.

— Абсурдны? Тогда откуда у тебя деньги? Кто оплачивает твои наряды, экипаж, дом?

— Я оплачиваю, — ответила Мегги, вырывая руку, — деньгами, которые платит мне британское правительство.

— Тебе приходят счета прямо из Лондона?

— Нет, — замешкалась Мегги. — Деньги я получаю через Роберта. Так и есть.

— Я списался с Люсьеном и выяснил размеры твоего жалованья. Выходит, что за двенадцать лет ты получила всего пять тысяч фунтов, а этого мало, чтобы жить так, как живешь ты.

Мегги была поражена до глубины души, но сдаваться не желала.

— Может, лорд Стрэтмор и платит мне гроши, но Роберт, возможно, работает и на другие британские агентства, которые оплачивают его, а значит, и мой труд более щедро.

Несмотря на безапелляционность ее утверждения, Рейф заметил, что Мегги в растерянности. Не снижая натиска, он продолжил:

— Я восхищен твоей преданностью Британии. Тем не менее факты говорят, что именно Андерсон есть то самое слабое звено в британской делегации, и я почти убежден — он замешан в покушении на министра. Для меня одно только неясно: знала ли ты, что работаешь на врага, или все дело в твоей наивности?

— Не верю! — запальчиво воскликнула Мегги. — Роберт — мой самый лучший друг, и если я стою перед выбором, кому из вас двоих верить, скорее поверю ему, чем тебе! Убирайся отсюда!

До сих пор Рейф как мог сдерживался, но отказ Мегги поверить в то, что ее любовник оказался непорядочным человеком, окончательно вывел его из себя. Схватив Мегги за плечи, он стал трясти ее, требуя ответа.

— Ну почему он, Марго, почему он, а не я?! Может быть, Андерсон бесподобен в постели? Ты любишь его, или все из-за того, что он содержит тебя?

Пальцы его конвульсивно сжались, впиваясь ей в предплечья.

— Если тебе нужны деньги, я заплачу столько, сколько ты скажешь, какой бы высокой ни была цена. Если дело лишь в постели, дай мне одну только ночь, и ты узнаешь, кто из нас лучше!

Рейф задыхался, хрипел.

— А если ты защищаешь его из слепой верности, подумай, стоит ли предатель такой преданности! Мегги рассмеялась ему в лицо.

— И ты смеешь еще спрашивать, почему я предпочитаю Роберта? Это он спас мне жизнь и дал силы жить дальше. Бог свидетель, я предпочла бы стать заложницей висельника, чем любовницей человека, вынесшего мне приговор просто так, послушав сплетню, человека, чья ревность заставила моего отца увезти меня из родной страны…

У Мегги сорвался голос, она вся дрожала от гнева.

— Отца не убили бы во Франции, если бы ты не сделал того, что сделал, Рейф. Уже за одно это не будет тебе от меня прощения. Что же касается твоей мужской доблести — меня она не впечатляет. Где ты постигал сие искусство? В постели у каждой мастеровитой шлюхи по всей Европе? Никогда я не отдам себя мужчине без любви, а ты не способен на это чувство. Ты — самонадеянный, чванливый бабник, и я не желаю тебя больше видеть!

Мегги подняла руки и попыталась высвободиться, но с Рейфом трудно было справиться. Он завел ей руку за спину и заставил повернуться к нему.

— Марго, не надо со мной бороться, — прохрипел он, — я хочу только одного — спасти тебя.

Яростно, грубо Рейф стал целовать Мегги, надеясь, что страсть лишит ее воли, и, как всегда в минуты объятий, горячая волна накрыла их; нечто более сильное, чем разум, воля, обида, захватило обоих. Не в человеческих силах было противиться тому, что владело ими.

Вначале Мегги пыталась вырваться, но чем плотнее смыкалось кольцо его рук, тем мягче, податливей становилось ее тело, тем живее откликалось на призыв Рейфа. Языком касаясь его зубов, она рукой скользнула вниз.

Почувствовав тепло руки любимой, Рейф застонал, плоть его отвердела под ее пальцами. Вот как нужно: не борьба, а ласка, любовь… Чуть ослабив объятия, Рейф провел ладонью по стройным бедрам женщины.

Воспользовавшись тем, что партнер расслабился, Мегги предательски быстро ударила коленом вверх, но, так как Рейф все-таки не до конца расстался с мыслью, что ее страсть не более чем уловка, он успел податься назад. Удар пришелся в ногу, однако Мегги вырвалась.

Высвободившись из его объятий, Мегги в один прыжок очутилась на противоположном конце комнаты, еще мгновение, и в руке ее оказался пистолет. Направив дуло прямо в лицо Рейфу, она сказала:

— Убирайся! Чтобы ноги твоей не было у меня в доме! Если ты только попробуешь навредить Роберту, я тебя убью!

Голос ее дрожал, зато оружие она крепко держала обеими руками.

Рейф смотрел на пистолет недоверчиво.

— Мегги…

— Не шевелись! Она взвела курок.

— Предупреждаю, попробуй обидеть Роберта, и ты умрешь, даже если я сама погибну. Я постараюсь, чтобы ты не ушел от пули. А теперь ты, несостоявшийся шпионишка, убирайся-ка поскорее в Англию и не забудь прихватить свою дурацкую ревность и подозрительность!

Она блефовала, Рейф не сомневался в этом ни на минуту. Наверняка пистолет даже не заряжен. Рейф сделал шаг, и Мегги нажала на курок. Раздался выстрел. Рейф почувствовал, как мимо него просвистела пуля и что-то острое впилось ему в икру.

Вначале Рейф решил, что у Мегги просто сорвалась рука, но когда дым рассеялся, он увидел, что от черного короля, валявшегося рядом на ковре, остались одни щепки. С тем же успехом Мегги могла попасть Кэндоверу в глаз.

К тому времени, как Рейф поднял на Мегги глаза, она уже успела перезарядить пистолет. Стальное дуло уперлось прямо в него.

— Как видишь, я не разучилась стрелять, — сказала она мрачно, — если ты только двинешься в мою сторону, тебе конец.

Не надо было даже пытаться вырвать у нее пистолет: чтобы приблизиться на нужное расстояние, потребовалось бы время, достаточное для выстрела. В том, что Мегги будет стрелять на поражение, сомневаться не приходилось, стоило только взглянуть ей в глаза. Она готова убить. Глупо было с наскоку набрасываться на Андерсона. Мог бы догадаться, что не так просто будет заставить Мегги поверить в двуличие ее любовника. В очередной раз устроив сцену ревности, он лишил себя верного шанса склонить Мегги на свою сторону.

Собрав в кулак волю, Рейф как можно спокойнее и убедительнее произнес:

— Для твоего же блага, Мегги, не доверяй Андерсону. Пусть я кажусь тебе ревнивым дураком, но то, что я сказал, правда. Неужели ты хочешь, чтобы пострадали Кэстлри и остальные только из-за твоего упрямого нежелания видеть в Андерсоне предателя? Он — наша единственная нить к заговорщикам, и Веллингтон должен его допросить.

— Вы не убедили меня, ваша честь, — сказала она, враждебно сверкая серыми, как сталь, глазами. — Я уже говорила, шпион волен общаться, с кем сочтет нужным, а в особенности с теми, кого подозревает. Что же касается денег, то вы с вашим состоянием, должно быть, забыли о том, как их зарабатывают. Продажа информации союзническим разведкам не считается предательством, это просто хороший бизнес.

— Что-то не чувствую уверенности, — мягко заметил Рейф, уловив в голосе Мегги излишнюю браваду.

В ответ она напряглась, и Рейф невольно спросил себя, насколько у ее пистолета тугой спуск. С мрачным юмором висельника он подумал, сколь жалкой и мелодраматичной была бы смерть герцога Кэндовера во время любовной ссоры, с той лишь пикантной подробностью, что они на самом деле не были любовниками.

Грудь ее вздымалась от напряжения.

— Ты можешь представить мне неопровержимые доказательства измены Роберта, и может быть, только может быть, я поверю тебе, но никогда, слышишь, никогда не стану делить с тобой постель. Ты сам уйдешь или мне позвать прислугу, чтобы тебя вытолкали взашей?

Увы, Рейф понял, что проиграл. Проиграл по всем статьям. Да, Мегги помогала Андерсону, но предать страну не могла, теперь же, после его обвинений, она выскочит из собственной шкуры, но докажет, что Андерсон чист, не заботясь при этом о безопасности. Что из этого получится, одному Богу известно, и рядом не будет никого, кто мог бы ее защитить.

Под прицелом Рейф направился к двери. Уже взявшись за ручку, он не удержался и обернулся посмотреть на нее. Даже тот факт, что она держала его на мушке, не убил в нем желания обладать этой женщиной.

— Я не уеду из Парижа, пока все не закончится, — тихо сказал он. — Если потребуется моя помощь, в любое время я к вашим услугам. Ты знаешь, где меня найти.

Рейф ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Мегги, положив пистолет на туалетный столик, опустилась на пол. У нее кружилась голова, тошнота подступала к горлу.

Она давно спрашивала себя, что стоит за прохладным безразличием Рейфа. Теперь поняла. Уж лучше бы оставаться в неведении! Честно говоря, он с самого начала ясно давал ей понять, что хочет ее, но откуда же она знала, какой чудовищной ревностью снедаем этот респектабельный джентльмен. Да, двенадцать лет назад Рейф вел себя аналогично, но тогда Мегги казалось, что это от любви. На самом деле виной всему его непомерная гордость и эгоизм.

Мог ли он намеренно оболгать Роберта? Непонятно, из каких источников Рейфу стало известно о встрече Роберта с Росси и Лемерсье, но в любом случае это никак не свидетельство того, что Роберт ведет двойную игру. С тем же успехом она могла бы обвинить его, Рейфа, поскольку тот тоже не делился с ней всей полученной информацией.

Гораздо сложнее обстояло дело с деньгами. Хотя Мегги жила на широкую ногу всего два года из двенадцати, проведенных во Франции, она и раньше тратила куда больше той суммы, которую назвал Рейф. Часть денег, полученных от Роберта, шла на оплату информаторов, часть — на жизнь, остальные она откладывала на счет в швейцарском банке. Мегги накопила уже вполне приличную сумму, чтобы остаток дней безбедно провести на родине, в Англии.

Ни разу она не спросила Роберта, откуда он берет деньги, полагая, что вполне заслужила их своим трудом на благо отечества. Неужели Роберт действительно был слугой многих господ? Однако ни единым словом не намекнул, что платит им не только Британия.

Кто же в действительности Роберт? При первой встрече сказал ей, что он англичанин, но о своей жизни ничего никогда не рассказывал. С нелегким сердцем Мегги призналась себе в том, что со своими способностями к языкам Роберт мог с равным успехом представиться и немцем, и французом, и итальянцем. Фактически это он и научил ее безукоризненно передавать любой акцент.

И тем не менее при всей загадочности его прошлого Мегги могла поклясться, что в главном он был всегда с ней честен. Теперь эта уверенность стала пропадать. Мегги вспомнила, как совсем недавно он просил ее не доверять никому, и ему в том числе. Тогда она решила, что Роберт просто поддразнивает ее, но теперь эти слова приобрели новый, зловещий смысл.

Покачиваясь, Мегги поднялась с пола, пошла к буфету, налила себе бренди. Одним глотком выпила половину бокала. Она почувствовала, как приятное тепло разлилось по телу, но алкоголь не растопил ее сомнений.

Возможно, в Рейфе взыграли оскорбленная гордость и похоть, но он верил в то, что говорил, уж в этом-то Мегги научилась разбираться. И все же, отказать в доверии своему лучшему и единственному другу, человеку, спасшему ей жизнь?

Не чувствуя ни вкуса, ни крепости напитка, Мегги допила бренди. Удивительно, насколько сильно влияет на нее Рейф, и это после всего того горя, которое принес ей. Он вызывал к жизни самые глубинные эмоции, совсем не похожие на теплые, дружеские отношения, сложившиеся у них с Робертом.

Как жаль, что Рейф использовал всю дарованную ему власть над ней, только чтобы причинить боль.

Англичанин снабдил Ле Серпента всей требуемой информацией, практически ничем не рискуя. Не обошлось, правда, без мелких осложнений. Дважды его чуть было не застигли врасплох служащие посольства. Он ожидал вопросов о цели его пребывания на жилой половине посольства, но, к счастью, обошлось. Риск оправдал себя, поскольку плата за труды оказалась весьма щедрой.

На этот раз в комнате было светлее, ведь хозяин должен был как следует разглядеть чертежи.

— Великолепно, — заключил он после нескольких минут изучения бумаг. — Здание построено так, как я и предполагал.

Англичанин направился было к выходу, не желая слушать лишнее.

— Ну раз я вам уже не нужен…

Ле Серпент сверкнул глазами из-под маски.

— Я тебя не отпускал, мой друг Англичанин. В наш план входит и твое добровольное участие. Видишь эту кладовку? — Ле Серпент ткнул пальцем в чертежи.

— Да, и что? — спросил Англичанин, не смея поднять глаз.

— Она как раз под спальней Кэстлри. Ты сказал, что ею пользуются редко и она большей частью заперта. Если ее начинить порохом и поджечь, на воздух взлетит все посольство!

— Да вы сумасшедший! — выдохнул Англичанин, только теперь он осознал, для чего Ле Серпенту понадобилось узнать о посетителях министра. Если правильно рассчитать время, одним махом можно покончить со всеми сразу — и с Веллингтоном, и с Кэстлри, и с министрами союзников заодно.

— Вовсе нет, — ответил человек в маске. — Мой план смел, но выполним. Самая трудная его часть — доставить порох в посольство, но поскольку там служите вы, затруднений не будет.

— Как вы намерены устроить взрыв? — спросил Англичанин, хотя уже догадывался, каким будет ответ.

— Я думаю, с этим вполне справится обычная свеча. Плотная свеча, которая сгорает медленно. Понадобятся часы, чтобы она прогорела. Будет достаточно времени удалиться на безопасное расстояние, и никто не подумает вас подозревать.

— Не желаю я участвовать в этом безумии! Если погибнут главы союзных держав, от Франции останется мокрое место!

— Да, шуму будет много, — согласился Ле Серпент, — но, обезглавленные, союзники превратятся в беспомощных цыплят. А к тому времени как пыль осядет, — Ле Серпент замолчал, выдерживая паузу для большего эффекта, — во Франции уже будет новый порядок.

— Какое мне дело до вашей Франции? — возмутился Англичанин. — Не желаю я ради нее подставлять свою шею!

Он попробовал было уйти, но Ле Серпент поймал его за руку. Голосом, похожим на шипение гадюки, гипнотизируя Англичанина взглядом, словно удав кролика, Ле Серпент произнес:

— Скажу тебе больше, мой друг. У тебя нет выбора. Предательство означает смерть. Но, с другой стороны, принимая во внимание твою существенную роль в исполнении моего замысла, ты можешь рассчитывать на солидное вознаграждение.

Ле Серпент дал Англичанину время, чтобы тот в должной мере проникся этой мыслью, а затем добавил:

— Заметь, я не стремился купить твою преданность, поскольку это чувство тебе незнакомо. С такими, как ты, разговор короткий: услуга за услугу. Ты мне помогаешь, и я делаю тебя богатым и властным. То, что ты получишь, превосходит самые смелые твои мечты.

Англичанин метался, не зная, что предпочесть: работать на Ле Серпента дальше, выдать ублюдка или бежать из Франции. Выбор осложнялся тем, что решать надо было быстро — ошибка означала неминуемую смерть.

Конечно, он умрет в любом случае: и если выдаст Ле Серпента, и если англичане узнают о его предательстве. Самым надежным казался путь, предложенный загадочным хозяином.

— Еще раз мне представляется случай убедиться в неоспоримости вашей логики, — ответил он хрипло.

— Вот и хорошо, — быстро сказал Ле Серпент, ослабляя хватку. — Мне нравятся те, кто схватывает на лету. А сейчас садись. У меня к тебе вопросы. Есть тут парочка-троечка агентов англичан, которые путаются под ногами, от них нужно избавиться. Расскажи мне все, что тебе известно об этих людях.

Два имени Англичанин ожидал услышать, но третье стало для него приятным откровением. Поразмыслив, он решил, что и сам мог бы догадаться, кто этот третий, если бы хорошенько подумал.

Англичанин даже хмыкнул довольно, не удержавшись, настолько отвечало его чаяниям желание хозяина вывести кое-кого из игры.