Лев и монстр [СИ]

Глава 6

Не знаю как у других людей, но у меня процесс мысленного разбора полета всегда проходит в полном одиночестве. Я, наверное, дня два ходил, как сомнамбула, переваривая и взвешивая информацию, взвалившуюся на мою голову. В первую очередь, возникло желание доложить обо всем своим друзьям из нашей небольшой «повстанческой армии», но когда я это себе представлял, то тут же возникал образ, как они меня засовуют в больницу для умалишенных.

«- Томас, слушай, а Керри наша оказывается вовсе никакой и не монстр, она людей любит, вот. Сама призналась. И в бочке один песочек оказался, я сам топором утром проверял. Да и отчеты она эти не сама составляла, она их наоборот, еще и смягчает, — говорю я такой им. А они меня раз и в усмирительную рубашку одели и по головке гладят, такие».

— Чего расселся тут, лентяй несчастный, — крик кухарки прервал мои мазохистские размышления. — В подвале достань варенье вишневое на пироги.

Я потер вески от резко появившейся головной боли, но тут резко в меня полетело полотенце, я еле успел перехватить.

— О, реакции вроде в норме, а я уж думала головой тронулся, — съязвила кухарка. — Ходит уже второй день, как помешанный, обо все углы спотыкается. Хочешь совет дам?

— Нет, — ну вот, начинается. Она подошла ближе, выхватила полотенце с моих рук.

— Или вали отсюда, или хватит тут шороху на весь дом наводить.

— Шороху? — не понял я, никого ж не трогал.

— А кто ж знает, что там в твоей башке в другую секунду рождется. И вообще, мужик ты или кто? Ходит он, думу думает. Реши, наконец, на чьей ты стороне, — я молча выслушал и не стал спорить, хотя внутри все же что-то вскипело. Шанталь высказавшись, развернулась и стала раскладывать на стол муку и сахар. Уходя, я расслышал её нескромное бурчание.

— Думали, льва пригрели, но что-то я пока только обычную дворнягу вижу.

Вот зараза, ну что за человек, вечно укусить ей кого-то надо. Я принес ей её варенье и решил уйти к себе в комнату, но поднявшись на второй этаж, в холле увидел небольшой квадратный столик, которого здесь раньше не было, на столе стояли шахматы. Те самые. Все фигуры были расставлены и готовы начать поединок. Я подошел и взял черную пешку. Именно так я о ней и подумал, после того, как проник в её спальню — «черная пешка». Я сделал ход и ушел. Не успел я и получаса провести в комнате, как услышал, что открылась дверь Керри, шум шагов к столику с шахматами, затем она вернулась к себе. Я вспомнил, как точно так же медленно и аккуратно пытался приручитт к себе странную девушку в черном одеянии и усмехнулся. Решила действовать моим же путем. Ну чтож, видимо, сделав первый шахматный шаг, я запустил игру. Значит решено. Я вышел и, снова сделав ход, отправился на обед.

Такими перебежками, к вечеру, когда после ужина, я вновь поднялся к столику, то увидел, что мне поставили шах. Но мой король увернулся, а значит, игра продолжается. Зайдя в свою комнату, я усмехнулся — забавный способ наладить отношения мы выбрали, ничего не скажешь. Скрипнула её дверь и я решил не ждать, а вышел сразу. Она замерла с ферзем в руках.

— Я еще не походила, — тихо сказала она.

— Ну, если ты не собираешься куда-нибудь сейчас спрятать своего ферзя, то боюсь что мне мат.

Она, слегка виновато улыбнувшись, кивнула головой.

— У меня есть шанс отъиграться?

Она вновь кивнула, и мы переместились к обеденному столику с мягкими креслами.

Я вновь походил первый и не став тянуть время, спросил:

— Что за история с Мэри и собаками? — она улыбнулась также радуясь, что хоть кто-то из нас нарушил тишину.

— К сожалению и эта история не имела приятного происхождения, — начала она. — От отца я очень часто слышала про эту породу. Но эти собаки слишком гонористые, их тренируют только в Арабии. Мне очень захотелось иметь рядом таких красавцев. Я взяла четырех охранников, скромно оделась и вместе с Эдвардом отправилась в эту экзотическую страну. Так как женщины у них очень сильно ущемлены в правах, то мне нужен был сопровождающий мужчина. Эдварду очень шел дорогой костюм, — она улыбнулась и немного задумалась над следующим ходом.

— Слышал там очень жарко и совсем не как у нас.

— Да, там все по-другому. Мало деревьев, другие люди, другой язык, там очень много ядовитой растительности, поэтому мы по дороге нигде не останавливались. Когда приехали к заказчику, он очень удивился и расстроился, что его собачки будут принадлежать женщине. У них в этом плане все очень печально: женщины должны носить паранджу, ты её уже видел, нельзя брать в руки оружие, касаться к высокородным собакам и вообще, похоже, подавать голос. Поэтому все десять дней нашей дрессировки с собаками проходили с кислющим выражением лица хозяина. Но, в конечном счете я была довольна, собак я полюбила и была уверена, что мы подружимся. Отправлялись домой счастливые. Собачки в клетке ехали следом. Подъезжая уже к границе, на нас напали человек шесть, пока охрана пыталась нас отбить, Эдвард велел полезать в клетку с собаками, сам пересел на другого коня и мы сбежали. Началась погоня, собаки рычали, клетку трясло и шатало, я сжимала в руке огромный тесак, который мы купили для Шанталь как сувенир и молилась, чтоб нас не нагнали или чтоб клетка не разбилась на ближайшем повороте, — она сглотнула слюну и уверенно поставила мне мат. — Два ноль.

— Два-ноль, — повторил я. — Я отъиграюсь, если ты не устала.

— Хорошо, — она улыбнулась, — только схожу за чаем. Не желаешь?

— Желаю, — я поднялся первей её, — я принесу. С пирогом?

— Да, спасибо.

Была уже глубокая ночь, когда мы разошлись по своим спальням. Глаза слипались, но сон не шел. Внутри было какое-то приятное чувство, которое разливалось по всему телу и заставляло улыбаться. Признаться, я давно так увлекательно не проводил вечер. Мне хотелось, чтоб она рассказывала и рассказывала о себе, о своей жизни. О чем угодно, лишь бы не останавливалась. И не смотря на то, что я проиграл ей со счетом пять-три, я был счастлив. Я даже решился и таки спросил о том, кто же все-таки поджог дом. Ответ немного разочаровал: явился как-то к ним священник и требовал покаяться в своих грехах и впустить в себя благодать Божью. Они и впустили на свою голову. После того, как он с каждым провел покаятельный, разговор с ним случилось неладное. Он ждал, что они будут просить прощения, а они просто взяли и рассказали ему обо всем правду. Святитель правдой не проникся, но зерно сомнения начало прорастать и следующей ночью, разложив на первом этаже свечи, начал обвинять всех в сговоре с нечистым и еще во всяком непотребстве. Ханна тогда ещё жила здесь и перепугавшись, пыталась вразумить полоумного, но тот начал швыряться свечками и начался пожар. Хорошо, что пострадало лишь имущество. Когда потушили пожар, священника и след простыл. И каких только людей земля носит.

На следующий день госпожа Бонстер просила меня и Дарью помочь разобрать книги у неё в кабинете.

— Какая пылище! Апчхи! — пропищала Дарья и скривилась. — Здесь работы на целый день.

— Не ной, я уверена вдвоем вы быстро справитесь, — Керри сидела за своим столом, раскладывая свои документы по ровным стопочкам и лишь изредка поднимая голову, давала нам новые указания.

— Нет-нет, Лаен, эту книгу на нижнюю полку, я ей часто пользуюсь. А на верхнюю убирай всю художественную литературу.

— Да какая тут художественная литература? — хихикнула Дарья. — Ну, разве что «Труды Киранса Джонса» и то, если подключить хорошую фантазию, — и поймала укоризненный взгляд своей хозяйки. — А что, разве нет? Одни экономические трактаты или «теория Марольда Гондрата о взаимнополитических отношениях стран мира бывшего союза Эднеров», - мы вдвоем уставились на Дарью.

— Вот видишь, — гордо произнесла Керри, — ты всего лишь прочитала название книги, а уже выглядишь взрослее и умнее, — на что девчонка показала язык. — Нда, момент упущен. Беру свои слова обратно.

Я усмехнулся такой милой перепалки и решил добавить свою лепту:

— Я видел пару-тройку томов со стихами, так что думаю, что не все так печально.

— Стихи?

— Где?

— Сейчас покажу, — я достал с верхних полок две книжки и показал девушкам. Они как-то странно переглянулись.

— Это госпожа Ханна наверное забыла. Надо отложить их и вернуть.

— Не надо. Она их не забыла. Ханна специально не стала их брать. Положи их подальше.

— Ах, ну да, точно, — загадочно протянула Дарья. — Вильям.

— Кто такой Вильям? — вопрос вырвался быстрее, чем я подумал. Керри сделала вид, что не услышала.

— Ухажер Ханны, — с удовольствием поведала девчонка.

— Скорее преследователь, — уточнили из-за стола.

— Мистер Вильям Ходж, вопреки отказу Ханны, продолжал свои ухаживания…

— Домогания, — донеслось оттуда же.

— Домогания, — поправилась Дарья. — пришлось госпоже искать защиты у правоохранительных органах. Теперь мистеру Ходжу запрещено подходить к госпоже Ханне. А после покушения и к госпоже Керри.

— Дарья! — возмущенно.

— Покушения? — прозвучало одновременно. Я был весь во внимании.

— Думаю, надо сделать перерыв, — Керри недовольно посмотрела на служанку, — вели Шанталь подавать обед.

— Уже бегу, — девчонка потупила взгляд и поспешила выполнить поручение. Я молчал, продолжая расставлять книги по местам.

— У Вильяма есть медаль за меткое попадание ножами в мишень. По крайней мере, он этим хвастался перед Ханной. Но после того, как ему запретили к ней подходить Вильям решил, что всему виной естественно являюсь я и ни коем образом не его навязчиво пошлое внимание к семнадцатилетней девушке. В мою карету бросили камень, разбив окно, а затем метнули нож. Неизвестный скрылся, а мне повезло, что местные курицы выбрали тогда моду на пышные прическу с килограммами шпилек и еще всякой чепухи, нож хорошо задел ухо и встрял в верхушке прически, — она подошла ко мне и отодвинула волосы, — семь швов, — сказала она, и я увидел на левом ушке несколько белых полосочек. Я сглотнул, не зная, что сказать. Она отошла к столу и скомандовала обедать.

— Я тоже умею хорошо метать ножи, — сказал я вечером после того, как мы разобрали и почистили все полки с книгами. Она резко подняла на меня глаза и я испугался, что она меня сейчас не правильно поняла.

— Я могу научить тебя, если хочешь, — она замешкалась, я это заметил, но вдруг в её взгляде, что-то поменялась и она улыбнулась.

— Спасибо, думаю у меня не получится.

— В саду есть отличное тихое место. Никто там не увидит и не помешает, — в воздухе зависло промелькнувшее в её голове продолжение моих слов — «убьет тихо и никто не увидит, и не помешает», - я завтра повешу там мишень, а когда выпадет возможность, то мы попробуем.

— Хорошо, — неуверенно ответила она. — Только ножи сам будешь у Шанталь выпрашивать, — я улыбнулся прозвучавшей угрозе и отправился к себе.

— Почему вы постоянно позволяете себе меня оскорблять? — возмущался я на Шанталь.

— А чтоб ты, милок, не расслаблялся, — ответила кухарка. — Ножи ему дай, да еще и шесть штук. Размечтался! — и резко схватив меня за рубашку, нагнула так, что мы встретились с ней нос к носу, откуда только силы столько берет, — Зачем тебе ножи? Признавайся!

— Буду учить вашу госпожу самообороне, — вырвался и гордо выпрямился, чтоб даже не смела усомниться в моих благородных намерениях.

— Будешь в неё кидать, а она уворачиваться? — ну что за человек, а?

— Да, именно так, — съязвил я, смысл ей вообще что-то говорить.

— Тогда и четырех хватит.

— ???

Взял ножи и удалился в сад тренироваться на новой мишени. Через два дня ко мне присоединилась и Керри в своем черном одеянии.

— У меня не получается, — констатировала она свой очередной провал.

— Ты просто сильно напрягаешь руку. Расслабь её, — я взял её руку и немного потрусил. — Расслабь, — грозно сказал я.

— А я уже и забыла, что ты работал учителем. Взгляд, прям как у моей учительницы истории Виалетты Ропштейн, — нож полетел и красиво вонзился в мишень. — Ух, ты, получилось.

— Виалетта Раш… рапш, вобщем, та самая, ставит вам твердую пятерку, — я улыбнулся и подал следующий нож.

Проходили летние деньки, лето вступало в свои полные права и позволяло солнцу качегарить на полную. К вечеру мы иногда выходили покидать ножи, а днем прятались от жары, играя в шахматы или редактируя церковные реформы.

— Даже не знаю как сделать лучше, — Керри зарылась в бумагах, я сидел на краю её стола и пытался вникнуть в суть её вопроса. — Этот пункт надо смягчить, но …. Лаен слезь со стола, ты вообще меня слушаешь?

— Конечно, — на самом деле я только сейчас понял, что она мне что-то говорит, я был слишком занят, рассматривая её красивый аккуратный носик, русые волосы и длинные ресницы.

— Вот здесь сказано, что столовую для бедных надо закрыть, но ведь можно лишь сократить один прием пищи и тогда людям хоть что-то останется. Но я не знаю, что будет лучше: убрать завтраки и обеды, оставив лишь ужины или сделать так, чтоб кухня работала через день.

— Лучше оставить одни обеды, но чтоб они подавались каждый день. Все равно еда будет оставаться и людям ещё и на ужин будет хватать, — я все-таки слез со стола.

— Хорошо. Все, — выдохнула она и закрыла папку, — наконец-то закончили.

— Завтра первое число, — я осторожно повернулся к ней.

— Я помню, — она закрыла лицо руками. — Посидишь в своей комнате часик?

— Неа.

— А если я прикажу? — возмущенно спросила она.

— Приказывайте моя госпожа, — я навел на лицо серьезную мину.

— Приказываю не манипулировать мной, делая страдальческий вид и изображая бедного подневольного раба.

— Как скажете моя госпожа, — я улыбнулся.

— Будешь стоять молча. Пискнешь, и я расскажу Шанталь, что ты погнул её два ножа и без спроса взял новые.

— Это будет слишком жестоко с твоей стороны, учитывая, что третий нож погнула ты, — вернул я ей угрозу.

— Доказательства?

— Ты ведь Керри Бонстер — Монстер! Да, меня оправдают по всем пунктам.

— И после этого еще и Я плохая? Иди уже.

Следующий вечер тянулся нереально долго и вот, наконец, подъехала карета, из неё вышел мужчина в балахоне и направился к нам в кабинет.

— Ты обещал молчать, — напомнила Керри. Я кивнул. — Вот и молодец.

Она явно тоже нервничала и, когда открылась дверь, я буквально почувствовал, как она напряглась. Я быстро подавил желание положить руки ей на плечи. Вошедший не спешил снять капюшон, видимо из-за меня, сел за стол и выжидательно замер.

— Он не уйдет, — произнесла Керри таким тоном, что даже у меня мурашки пошли по коже.

— Как скажете, — будничным тоном произнес мужчина и снял капюшон.

«Я так и знал, что это Билли Фарум», - я еле сдержался, чтоб не произнести это. Он самый тихий и загадочный из старейшин. А как известно «в тихом омуте….»

— Я могу взглянуть? — покосился он на папку.

— Да, все готово, — папка перекочевала к старейшине и тот умолк на несколько минут.

— Я очень доволен вашей работой. Впрочем, как всегда, — с ухмылкой проговорил этот урод. — Я верну вам документы через три недели, и двадцать седьмого июля вы зачитаете окончательный результат церковных реформ.

— Двадцать седьмого? — резко спросила Керри.

— Да, прекрасное число, не правда ли? — пропел он. Мы промолчали, прекрасно понимая, что это дешевая провокация и он встал и направился на выход. Но у двери обернулся, и пристально посмотрев на меня, загадочно сказал:

— Этот день войдет в историю, — и наконец, ушел.

— Хочешь, я прям сейчас его немного и совершенно случайно тресну лопатой по голове? — Керри сидела бледная, сжав кулаки и никак не отреагировала на мои слова. — Этож не зря он такое число выбрал для…

— Лаен, оставь меня, пожалуйста, — тихо сказала она.

— Не переживай, мы придумаем как ему жизнь испортить, — я хотел её поддержать.

— Я хочу побыть одна, — чуть тверже произнесла она.

— Хорошо, если что будет нужно, зови, — как только я вышел, то услышал, что она замкнула дверь.

Вот жешь урод этот старейшина, это каким надо быть чудовищем, чтоб обрушить столько грязи на бедную девушку. Кажется, я его уже ненавижу.

Через час Керри так и не вышла с комнаты, через два я подошел к двери, но ничего не услышал а через три — нашел её в саду. Девушка яростно швыряла ножи в мишень, при этом что-то бормоча.

— Ненавижу… ты за все заплатишь…, - очередной нож вонзился в невинную деревяшку и Керри коротко вскрикнула.

Я выскочил к ней и повернул к себе. Она зажимала во рту большой палец правой руки.

— Поранилась? Покажи, — она вырвалась, но я снова повернул её обратно. — Сильно? — она отрицательно покачала головой и прижалась ко мне.

Она плакала, я растерялся и обнял её и учуял сильный запах спиртного. Опять пила. Видимо здесь что-то серьезное.

— Что он тебе сделал?

— Он их убил, — всхлипнула Керри. — Я точно знаю, я нашла всех свидетелей, но они никогда не пойдут в суд, — о ком она? — Это не был несчастный случай, он убил моих родителей. А я … я ничего не могу сделать. А сейчас ему донесли, что кто-то опрашивал людей по этому делу и не сложно догадаться, что это я. Он понял это еще месяц назад. Поэтому и издевается, — речь была не разборчивая, но то что она говорила, было ужасно.

Мне так было больно за нее, я обнял её крепко, а она все рассказывала: о том, как он подстроил покушение, кому заплатил и сколько. Добыть так много информации и не иметь возможности ничего доказать. Бедная, бедная моя маленькая Керри.