Личный дневник (пьяной) влюблённой провидицы

Глава 21

— Кассандра, я больше не могу! Сколько еще коробок вы привезли? — взвыла, устав принимать экспонаты с последней экспедиции сестры Леона.

— Еще десять осталось, — спокойно ответила Кассандра.

— Почему именно к нам? — еще раз застонала, открывая очередную коробку с кучей свитков. — Разве в стране нет больше музеев?

— Ты же знаешь, что я это не решаю.

— Как будто мне легче от этого знания. У нас места уже нет.

— Все вопросы к вашему начальству. Не ко мне, — резко ответила Кассандра в попытках прекратить моё нытье.

Она была совершенно не похожа на Леона. И, как он и рассказывал, была довольно вспыльчивой особой. Спорить с ней не имело никакого смысла. Работа есть работа. Хоть будет и тяжело в ближайшие дни с разгребанием этой всей кучи древностей, но зато мне неплохо заплатят за объемы. Уже слышала звон монет в голове и настроение улучшилось. Да и погрузиться в работу — отличный способ выкинуть из головы, наконец, Тобиаса, который после нашего ужина, наверное, опять скрылся в тумане. Хотя прошла всего одна ночь, но я уже для себя заранее всё решила.

“Опять о нем думаешь!”— отругал внутренний голос.

“Не думаю! Просто…”— попыталась оправдаться.

“Просто думаешь!”

Ничего не могла с собой поделать. Я была очень и очень зла на него. И для себя решила, что больше не позволю себе таять и млеть перед этим придурком.

Кассандра сегодня была во всей красе. Она еще больше загорела и кожа была почти как молочный шоколад. Такая вкусненькая на вид. Волосы забраны в хвост с косой. Белый топ еще больше подчеркивал загар, голубые глаза небрежно подведены по контуру темными тенями, и это придавало ей еще больше шарма, в ушах были большие золотые серьги-кольца, доходящие почти до линии плеч. Кассандра Грейвз была нереальной красоткой. Сначала мне показалось, что они с Леоном похожи, но пообщавшись поближе стало понятно, что это лишь первое и ошибочное впечатление. Если Леон был домашним котом по характеру (во всяком случае со мной), то Кассандра была пантерой, не меньше.

— Ты надолго в Скайлайте? — спросила Кассандру, когда мы закончиили с бумажной волокитой.

— На неделю где-то, мне дали отпуск и я намереваюсь просто лежать и смотреть в потолок.

— Прекрасный план.

— А, ну и прийти на выставку. Хотя я терпеть не могу все эти светские вечера, — Кассандра шумно и обреченно выдохнула.

— Выставку?

— Вит, ты работаешь в музее или я? Что за вопросы. В конце недели у вас закрытая выставка картин Сильвестора Арчелота.

— Великий Магистр, у меня вылетело из головы! Выходные были слегка напряженные.

— Пора включаться в рабочий режим. Ты то идешь на нее?

— Да, иду. Мы же вроде как “лицо” музея. Лицо, которое никто не видит, — пробурчала под нос.

— Смешно, — сказала Кассандра с абсолютно каменным лицом, продолжая сверять позиции в бланке. — Вроде всё в порядке. Если заметишь неточности, напиши — перепроверим. Ну и увидимся в пятницу тогда?

Кассандра швырнула в одну из коробок все бумажки, потянулась вверх, размяла шею, а потом пристально уставилась на меня.

— Что же произошло, что на тебе лица нет? Ты совсем растерянная. Хотя неважно, не хочу забивать голову еще и чужими проблемами.

А я и не собиралась рассказывать. Скажи я хоть слово о Тобиасе и об этом наверняка узнает Леон. Я так думала. И не очень то и хотелось, чтобы он хоть как-то об этом узнал. До сих пор стыдно.

Вопрос Кассандры снова заставил меня думать, затрясла головой, чтобы прийти в себя. Работа. Мне нужно работать, а не страдать из-за всяких идиотов. А еще эта выставка. Благо, организация мероприятия меня не касалась.

Первую половину недели я работала не покладая рук, чувствуя неимоверный прилив сил. Древние сливки с нечитаемыми заклинаниями, которые рассыпались прямо в руках, не терпели никакой магии. К ним я относилась как мать к новорожденному, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не дай бог не потревожить. Растила их (а точнее наращивала утерянные части с помощью схожей по составу современной бумаги, которую я изготавливала сама) в заботе и любви. Я ежедневно прикасалась к истории, впитывала в себя древние знания, которые не особо были применимы в настоящее время, но которые давали представление о том, как развивались цивилизации и применение магии, в частности. Тобиас был не прав, когда говорил, что прошлое не важно. Я приняла сторону Инги Филаксис в этом вопросе. Как минимум потому, что даже мое настоящее когда-то станет прошлым и определит моё будущее.

“Опять думаешь о нем!”— ворвалось подсознание.

Да, думаю. Потому что Тобиас Бергман являлся частью того самого прошлого. Просто так вычеркивать его и забывать — глупо. А еще он нагло ворвался в моё настоящее и заставил задуматься снова о будущем.

“О будущем с Тобиасом?”

“Нет у нас никакого будущего”, — и эти мысли заставляли грустить.

“Слава Великому Магистру, ты это понимаешь!”

И дальше снова работа-работа-работа. К конце недели я даже немного взвыла. Сидела в музее днями и ночами. Начальник хвалил, а я просто не хотела возвращаться домой. В эти пустые стены.

— Выставка завтра? Ты выбрала наряд? — спросила Фрея из коннектора.

— Да что там выбирать. Оденусь как обычно.

— Как обычно — это какая-то невнятная футболка, джинсы и кроссовки?

— Думала о брючном костюме.

— Там же соберется весь бомонд, и такое “лицо” ты хочешь показать?

— Они придут смотреть на картины, а не на меня.

— Вдруг там будет какой-нибудь холостой, богатый и привлекательный мужчина — а ты не при параде?!

— Да кому нужны эти мужчины.

— Внезапные признания Октавии Ленар.

— Есть еще кое-что, чего ты не знаешь… — еле собралась, чтобы рассказать подруге об ужине с Тобиасом.

Не передать словами, какое у нее было лицо и сколько разных эмоций оно выдало, когда она услышала подробности того вечера.

— Неужели тебе нечего сказать? — спросила Фрею, когда та уже просто уставилась в одну точку, а брови ее норовили улететь в космос.

— Я просто в шоке.

— А я в каком шоке!

— Вита. Это не норма. Я тебя совершенно не узнаю. Одно дело клеить каких-то левых парней по пьяни, другое — …

— Забыла уже, как говорила мне переспать с ним?

— Я этого не говорила! — Фрея разозлилась и её глаза стали намного темнее, чем были. — Я говорила, что у тебя все мысли только о сексе. И когда ты перестала различать сарказм?

— Фрея, — взвыла, закрывая лицо подушкой. — Я вообще не понимаю, что происходит. И зачем он это делает?

— Зато я знаю, что происходит, — я вся напряглась во внимании. — Этот псих развлекается с тобой, кайфуя от того, как ты по нему сохнешь. О высоких чувствах и говорить нечего. Забудь его уже, как страшный сон и держись подальше! А лучше — найди уже себе кого-нибудь постоянного.

— Легко говорить, вы с Грегом вместе уже четыре года и у вас идиллия. Ты же умудрилась его исправить.

— Нет у нас никакой идиллии. Отношения — это тоже работа. И я никого не исправляла, просто я лучшее, что случилось с ним.

— Ты такая скромная, что и сказать нечего!

— Я просто люблю себя, а потому и Грег меня любит. И тебе пора тоже полюбить себя.

— Так я люблю.

Фрея тяжело вздохнула.

— Пьянки, беспорядочные партнеры, работа на износ, импульсивные поступки — это не про любовь к себе, Вит.

— Когда ты произнесла все мои грешки вслух стало как-то не по себе, — по спине пробежали мурашки.

— Я люблю тебя, Вит. И желаю тебе самого лучшего, ты же знаешь. И я переживаю, что путь, который ты выберешь, поддавшись тому, что у тебя между ног, может дорого тебе стоить.

— Меня сейчас стошнит. Давай заканчивать уже этот разговор.

— Вита!

— Что? — внимательно посмотрела на Фрею.

— Пообещай мне, что ты не будешь больше страдать из-за Тобиаса Бергмана.

— Ты просишь невозможно…

— Обещай быстро! Или я приеду и лично устрою тебе прилюдную порку! И ему, если попадется под руку!

— Ладно-ладно. Не нервничай.

— Ты поняла меня, Октавия Ленар?

— Ты сейчас так похожа на мою мать, что мне аж страшно стало.

— Октавия, ты увиливаешь.

— Всё! Обещаю! Что если увижу Тобиаса Бергмана, то побегу куда глаза глядят, сверкая пятками!

— Умница. Я в тебя верю!

Положила трубку, потому как Фрея что-то совсем уж разболталась. Бежать от Тобиаса куда подальше? Звучит как план. Правда, это скорее он от меня убегал.

Сильвестор Арчелот — современный художник, картины которого я совершенно не понимала. Вот стояла и смотрела на всё это “искусство” и не было в нем никакой жизни. Какая-то мазня, не меньше. Позволила себе стащить бокальчик шампанского, цедила его маленькими глотками и долго всматривалась в инсталляцию под названием “Черный круг”. Если смотреть очень долго, то казалось, будто тебя засасывает в черную дыру. Это, наверное, единственное его творение, что нашло хоть какой-то отклик в моём сердце. Стояла и смотрела, даже показалось, что могу провалиться туда, если меня кто-то толкнет. Жуткое чувство, и очень знакомое.

На выставку и правда собрались все свитки общества, от предпринимателей до представителей министерства. Со своими женами, детьми, даже живностью. От роскошности некоторых нарядов болели глаза. Стало не по себе, что не послушалась Фрею и все-таки напялила довольно скромный серый брючный костюм. В нем меня можно было спутать с официантами, что разносили гостям легкие закуски. Заметила несколько знакомых лиц, среди которых была и Кассандра. Потрясающая женщина, но от нее за версту веяло холодом и расчетом. И хоть она всем приветливо улыбалась и даже смеялась над шутками богатых толстяков, прямо на лбу сияла табличка: “Не влезай! Убьет!”. Вот бы мне хоть каплю её уверенности. Не удивлена, что Леон предпочитал не подходить к Кассандре, когда та была не в духе. Жаль, что эту привычку он принес и в наши отношения. Очень жаль.

“Теперь ты думаешь еще об одном бывшем?”— внутренний голос тут как тут.

“Леон всегда останется для меня светлым и теплым воспоминанием. Могу себе позволить.”

“Главное, не начни загоняться!”

Леон это настолько пройденный этап, что казалось это было где-то в прошлой жизни. И я всегда тепло вспоминала то время, что мы смогли провести вместе.

А время все бежало и бежало, от круговорота страз вокруг кружилась голова. Или это потому что я забыла сегодня хоть что-то поесть, но при этом не побрезговала пригубить бокальчик-другой. Кажется, у меня и правда проблемы с алкоголем. Бокальчик игристого раз, бокальчик игристого два и я ловлю себя на мысли, что пялюсь на чью-то аппетитную задницу. Подняла взгляд выше, изучая строение тела какого-то незнакомого мужчины: широкие плечи, подтянутое тело (насколько можно судить о человеке в костюме), коротко стриженные волосы, уши ничего такие.

“Уши?!”— удивилось подсознание.

“Ну они такие аккуратные!”

“Пьянь!”

Мужчина поежился, ощущая на себе столь пристальный взгляд, и обернулся, замечая меня. А внутри все упало в пропасть. Он был хорош! И не такой старый, как остальные гости. Разве что морщинки в уголках глаз говорили, что ему за тридцать. Наши глаза встретились, а в мою голову будто вонзилась стрела.

Внезапное видение, которое невозможно остановить. Я и этот мужчина едем в купе поезда, за окном мелькает морской пейзаж, мы смеемся, он убирает прядь волос с моего лица и в его взгляде столько нежности, столько тепла. Он убирает руку и я замечаю на его безымянном пальце обручальное кольцо. Выставляю руку вперед, как бы хвастаясь, что у меня такое же и вижу свое отражение в стекле, где на лице неподдельное счастье.

Наваждение спадает, сердце бьется как бешеное и я смущенно отворачиваюсь, не зная как реагировать на такое. Что это было? Мое будущее, которое случится или не случится? А самый главный вопрос — кто этот мужчина?

Заливаю в себя оставшееся в бокале шампанское, боюсь снова смотреть в сторону незнакомца. Мне душно и воздух в музее кажется затхлым. Ищу официанта, собирающего пустые бокалы, чтобы отдать свой и ретироваться на воздух, как вдруг меня резко хватает под локоть директор музей.

— Октавия, вот ты где! Почему стоишь в стороне?

Директор Спаркс был человеком невысоким, грузным, в большими усами, лысой головой и носил монокль на правом глазу.

— Мне что-то нехорошо, мистер Спаркс. Да и не люблю толпу.

Кажется, директор уже тоже навеселе. Да если приглядеться, то это не выставка, а какая-то медленная и изысканная пьянка богатеев.

— Пойдем, познакомлю тебя с человеком, что пожертвовал на днях музею очень древнюю книгу времен Великого Магистра, которую я планировал поручить тебе отреставрировать.

— Мне?! Да у меня опыта такого еще нет. Вы переоцениваете меня.

— А не ты ли у нас — работник месяца? — подмигнул директор Спаркс. — Я слышал ты последнюю неделю практически ночевала в музее. Я это ценю. Редко встретишь такого ответственного работника.

— Спасибо, конечно, — его слова меня порадовали. Если бы у меня был хвост, то он ходил бы ходуном от переполняющей радости и благодарности.

— Пошли! Не стесняйся. Он сказал, что хотел бы следить за процессом, ведь это их фамильная реликвия.

Директор потащил меня за собой, подхватив за рукав пиджака. И начал вести в сторону того самого мужчины. Ноги с каждым шагом становились все непослушнее, каблуки тряслись от тяжелой деревянной походки. Опустила глаза в пол, стараясь скрыть порозовевшие щеки.

— Мистер Бергман, вот она. Октавия Ленар, выпускница Академия Боевой Магии и Прикладных Искусств с шестым уровнем. Очень талантливый реставратор для своего возраста.

“Он сказал Бергман? Мне не послышалось?!”— закричало подсознание.

Я резко подняла голову, удивление скрыть было довольно тяжело, чувствовала даже как глаза увеличились и уши зашевелились. Это какая-то шутка? Почему именно эта фамилия.

— Приятно познакомиться. Максимилиан Бергман, — одна рука мужчины была заведена за спину, вторую он тянул мне для рукопожатия.

А я просто замерла как истукан. Директор пихнул меня локтем в бок и прошептал сквозь сжатые зубы: “Пожми ему руку!” Не понимая, что вообще происходит, я просто чисто машинально протянула свою онемевшую конечность мистеру Бергману. Наши пальцы соприкоснулись. Думала, что пожмет руку, но он развернул ее, чуть опустил голову и поцеловал тыльную сторону ладони. Это был настолько несовременный и неожиданный жест.

— Приятно… — только и смогла проговорить, но кажется у меня просто открылся рот и зажало челюсть в таком положении.

— Надеюсь на ваш профессионализм. Отрываю эту книгу от самого сердца, но считаю, что она должна стать достоянием общественности, а не пылиться у нас в библиотеке.

А я уже не слышала, что он говорит… Я всё еще зависла на том, как его зовут. И на своем видении. Он уже какое-то время не держал меня за руку, но я продолжала стоять вытянув перед собой эту сломанную лапку.

— У вас все в порядке? Выглядите бледной, — спокойно спрашивает Максимиллиан, а я всё стою и чувствую, как у меня по лбу начинает течь пот.

— Ты говорила, что тебе нехорошо. Все-таки выйди ненадолго подыши. И возвращайся к нам, обсудим сроки и планы.

— Да…. хорошо…

Медленно развернулась, перед глазами просто туман. По наитию пошла в сторону выхода. Краем уха слышу дальнейший разговор директора Спаркса и Максимилиана Бергмана.

— А где же ваш брат? Он не в столице? — спрашивает директор Спаркс.

— Должен был прийти. Точнее не могу сказать. Он у нас человек занятой. Всё-таки в Министерстве работает, — Максимилиан звонко смеется.

— Мистер Тобиас не против, что вы совершаете такое пожертвование?

— Не думаю, что он против. Он считает, что мы слишком много внимания уделяем прошлому, забыв о настоящем.

— Какие вы всё-таки разные! Но оба достигли таких высот. Ваш отец, наверное, переполнен гордостью.

Максимиллиан замолчал, что-то еще сказал. А у меня перед глазами замигала красная лампочка, как только было произнесено имя Тобиаса.

“Это видимо тот старший брат, о котором он говорил!”— орал голос в голове.

Какое удивительное совпадение. Настолько удивительно, что хотелось громко засмеяться и забиться в истерике. Особенно после этого видения, от которого хотелось летать, в котором меня переполняло счастье. И с кем? С братом Тобиаса Бергмана.

— Это какая-то злая шутка…

С медленного шага перешла сначала на быстрый, затем и вовсе побежала. Пулей вылетела из здания музей, виски сдавливало. Из-за пелены перед глазами врезалась в кого-то, чуть не сбив с ног, но не придала этому значению и устремилась куда-то в темноту, желая спрятаться ото всех.

“Ты не можешь не вернуться назад…”— напоминало о моем положении подсознание.

“Знаю. Мне просто надо чуть-чуть подышать и собраться”.

Остановилась посреди площади, согнулась пополам. Оперлась ладонями о колени, выдыхала через нос и выдыхала через рот. Вроде стало получше, хоть летний и очень теплый воздух не сильно помогал, скорее душил еще сильнее. Выпрямилась, похлопала себя по щекам покрутила шеей. Произнесла несколько аффирмаций для пущего спокойствия.

— Мисс Ленар, вам стало лучше? — приятный голос Максимилиана Бергмана раздался за спиной и я обернулась.

В руке он держал бутылку с водой, стенки которой были покрыты конденсатом.

— Если вам жарко — приложите к шее. Станет полегче.

— Спасибо, — смутилась. Пошел за мной, это так мило.

Приложила живительную прохладу к шее и как будто бы заново родилась.

— Какой кайф! — поняла, что передо мной стоит далеко не простой человек, судя по манере поведения с ним директора Спаркса и поспешила извиниться. — Простите.

— Не стоит. Вам еще книгу реставрировать. Хотел убедиться, что с вами всё в порядке.

Максимиллиан Бергман очень приветливо и максимально очаровательно улыбнулся. Они были совершенно не похожи с Тобиасом. Разве что цветом волос. Увидь их рядом, никогда бы не сказала, что они братья. Но еще до конца и не верила в то, что это вообще правда, а не только мои собственные выводы.

— Если вам плохо, то можем не обсуждать со мной дела сегодня. Как насчет разговора за чашечкой кофе где-нибудь завтра в обед? Я знаю одно хорошее место недалеко.

— Я в порядке. Можем обсудить и сейчас.

“Он тебя на обед приглашает, а ты отказываешься? Совсем дурная?!”— ругало подсознание.

— Хотя знаете, мне и правда стоит пойти домой. Я выбрала неподходящий наряд и в нем слишком жарко.

— Он вам очень идет.

“Это что комплимент?!”— подсознание визжало.

— Но я не могу уйти. Директор будет недоволен.

— Оставьте его на меня. Мне он не откажет, — Максимилиан Бергман протянул мне руку для прощального рукопожатия.

С ним было приятно разговаривать. Меня переполняло спокойствие. Протянула руку в ответ и снова этот поцелуй, от которого бабочки заплясали в животе.

— Оставьте свой контакт, чтобы я мог назначить встречу.

Вышла из ступора и неловко стала доставать из кармана коннектор. Он достал свой. Легкое касание и вот на прозрачной поверхности красуется портрет Максимилиана Бергмана.

— Хорошо добраться до дома. Но здоровье превыше всего.

— И вам хорошо провести оставшийся вечер.

Максимилиан Бергман слегка склонил голову в поклоне и пошел в сторону музея. А я смотрела ему в спину, лыбясь как дурочка, совершенно забыв обо всем на свете. Думая лишь о том, как скоро получится встретиться с ним. От него исходила совершенно другая аура, нежели от Тобиаса и мне было очень и очень интересно, что произойдет дальше. Может, Тобиас Бергман был послан мне лишь для того, чтобы я встретила свою судьбу в лице его брата?

Если бы не каблуки, то до дома я бы шла вприпрыжку, переполненная приятными чувствами. Максимилиан казался мне ангелом, разве что нимб надо головой не светился, в то время как Тобиас был воплощением дьявола.

“Фрея будет в шоке от таких новостей!”

“Я обещала не приближаться к Тобиасу, о его брате речи не было,” — отвечала внутреннему голосу.

“Резонно.”

“Хочу верить, что видение сбудется”.

“Всё в твоих руках!”