Лидия. Головная боль академии. Книга 2 (СИ)

Глава 1. Разборки

Лидия

В голове набатом била больная, почти убийственная мысль: «Мы не сможем быть вместе! Мы не сможем быть вместе!»

Утром мне придётся обо всём рассказать Лессару. Каким будет его шок, когда он узнает, что его отец жив и здоров, а вся отеческая любовь досталась мне? Да, мы конкуренты не только в зельевом бизнесе, но и в плане родительской любви. Я побеждаю с большим отрывом, и мне впервые горько это признавать.

Мой папа всегда любил только мою маму, но в юности их насильно разлучили. Мама провела пять лет в обители, а папа в это время скитался, где только мог. И результатом стал Лессар. Затем папу снова понесло к маме, и он бросил жену с сыном. Жену ли? Но это отдельный вопрос.

Меня больше волнует, как можно было обречь на нищенское существование людей, которые зависели от тебя, и тупо свалить?

И по датам всё сходится. Лессару было меньше года, когда он остался без отца.

Чёрт… Мой мир рухнул. Я всегда знала папу как человека вдумчивого, благородного и сострадательного, а оказалось… М-да.

Кажется, наша семья доживает последние дни. Мама, как бы ни любила папу, не простит ему. А я… А мне так больно, что я всё не могу перестать плакать.

Поговорить с папой нужно было срочно, поэтому я отправила ему магвестник с пометкой, чтобы он открыл портал для меня, так как у нас дело жизни и смерти!

Пофиг, что ночь. Пофиг, что я, возможно, обламываю ему жаркое рандеву.

Я не готова изводить себя неведением до утра! Я должна узнать, почему мой родитель так поступил! Причины, заставившие его подло бросить женщину с ребёнком. Женщину, которая любит его до сих пор!

На удивление, портал в нашей с Кэт комнате открылся спустя минут десять после моего запроса, и я, сверкая покрасневшими от истерики глазами, решительно шагнула в него.

К войне готова! Даже если сейчас поломается моя, мамина и папина жизнь, это лучше, чем лживая картинка семейной идиллии. Я не стану врать! Не смогу.

Папа ждал меня в рабочем кабинете, уставший, но внимательно вглядывающийся в меня.

Я сразу перешла к делу:

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — требовательно спросила я у папули, который ещё только начал убирать писчие принадлежности после долгого рабочего дня.

Всегда удивлялась его аккуратности: на его светлом кремово-сером камзоле за весь рабочий день не появилось ни одной потёртости, ни единого чернильного пятнышка! Вот уж кто виртуозно владеет искусством аккуратности.

…и умением бросать любящих его людей без сожаления.

— Что за тон? — папа тут же попытался осадить меня.

— Как ты мог бросить своего ребёнка?

— Лия, ну что за блажь опять залезла тебе в голову? — на меня посмотрели, как на глупышку. — Ничего я тебя не бросал!

Он не понял, о ком я. Не понял, чёрт подери, или мастерски сделал вид!

— Я не про себя!

Тут папулечка переменился в лице, поднялся из-за стола и с крайне возмущённым лицом подошёл вплотную ко мне:

— У меня только один ребёнок. И это ты.

— Тогда как же получилось, что Лессар — мой брат? Он сказал, что его дед по отцу носил фамилию аль Азакорнесс. Удивительное совпадение, да, пап?

— Ничего удивительного. У моего отца, до того, как он встретил мою мать, могли быть другие женщины и дети от них.

— То есть ты хочешь сказать, что Лессар не твой сын?

— Конечно, нет. Мне было четырнадцать, когда я запечатлелся на твоей маме. Тебе ли не знать, что любовь-судьба делает невозможным выбор другого партнёра?

— Точно-точно нет?

— Точно! — прорычал он. — А теперь потрудись объяснить мне, кто такой Лессар, и почему ты в неподобающем для герцогини виде?

Видок у меня действительно ещё тот: не снятая куртка нараспашку и штаны, кофта, мокрая от снега, спутавшиеся волосы, свисающие сосульками. Общую картину дополнял густой запах талого снега и прения, исходящий от меня. Забег по снегам не прошёл даром.

— Мы с Лессаром начали встречаться три недели назад… — охрипшим голосом ответила я. — Я хотела чем-то перекрыть чувства к незнакомцу из моих снов, но и в самом деле влюбилась в Лессара. Он замечательный, мы очень похожи… — начала говорить сбивчиво. — Сначала я не придала значения нашему сходству, а сегодня он сказал, что у его отца была фамилия аль Азакорнесс.

Папа вздохнул.

— И ты всерьёз думала, что я смог бы бросить своего ребёнка, пусть даже от нелюбимой женщины?

— А что мне ещё было думать? Я чуть с ума не сошла, когда услышала эту проклятую фамилию!

— Лидия, запомни раз и навсегда: я никогда и ни при каких обстоятельствах не поступил бы подобным образом. Ты меня услышала?

— Угу, — уныло кивнула я.

— Что ж, с этим разобрались. Теперь дальше. Я не буду вытаскивать из тебя артефакт, скрывающий ауру, поэтому скажи мне максимально честно: насколько серьёзны твои чувства?

— Я влюбилась, — поникла головой.

Мне снова захотелось плакать: отчасти от облегчения, что моя семья останется целой, и зря я плохо думала о папе, а отчасти потому, что придётся сделать больно Лессару. Ведь:

— Если у вас заметное внешнее сходство, ты знаешь, что это значит: совпадающие доминантные гены, — озвучил папа.

Увы, знаю, да. Даже если родство не самое близкое, велик шанс появления нежизнеспособного потомства в перспективе. Ибо чем сильнее разнится генетический код, тем лучше.

Я не удержала слёзы, и они снова покатились по уставшим от соли щекам.

— Иди ко мне, — папа обнял меня, и я почувствовала себя шестилетней девочкой, ободравшей колено при падении с велосипеда. — Предлагаю провести экспертизу на вашу совместимость. Вдруг не всё так страшно?

— Я не знаю, как она проводится…

— И я не знаю. Но я слышал, что в эльфийской культуре этот ритуал используется по сей день перед вступлением пары в брак. Я поговорю с твоим дедушкой.

— Что мне сказать Лессару?

— Правду. Только возьми с него клятву хранить наши тайны.

— Ладно, сделаю, — пообещала ему.

— Вот и разобрались. Теперь иди спать, — папа улыбнулся и погладил меня по волосам.

— Не усну…

— Уснёшь. Хочешь, помогу?

— Не надо. У меня в сумке есть снотворное. Маме будем рассказывать?

— Обязательно расскажем, когда со всем разберёмся. Думаю, если она увидит тебя с заплаканным личиком, для неё это будет стресс, и она примется крушить твоих обидчиков.

Я фыркнула. Очень смешно. И так по-маминому.

Мама у нас этакая бизнесвумен. Под её надзором в герцогстве не потеряется ни одна тонна зерна, все преступники и нарушители будут наказаны. Папулечка же в основном занят выращиванием творения рук своих (точнее, совсем не рук) — меня, поэтому привык к моим проявлениям крайних эмоций.

Как вдруг дверь в кабинет резко распахнулась и ударилась о пяту, являя нам злую маму.

— Значит, вы опять собрались оставить меня в неведении?!

Лидия

Меня принудительно отправили в академию — спать. Как я упала на постель, уже не помню. Зато утренняя побудка застала меня, упревшую в тёплом зимнем костюме.

Жизнь не удалась. Однозначно.

Папуля настолько переключился на разборки с мамой, что не подумал о раздевании моей сонной тушки. Не до мелочей ему было.

— Лия, а ты почему… — Катарина, как обычно, проспавшая все страсти, стояла надо мной белёсой тенью и удивлённо моргала.

— Я разбита… Я никуда не пойду… — простонала ей, вяло пытаясь стянуть с себя прилипшую к телу одежду. А если вспомнить о предстоящем разговоре с Лессаром, то вообще хочется зарыться в землю.

— Ты меня пугаешь, — подруга помогла мне стянуть с себя куртку и штаны. — Что случилось-то?

— Сядь, а то упадёшь, — предупредила её.

Катарина послушно села.

— Лессар мой брат. Двоюродный, но у нас одинаковые доминантные гены, поэтому…

— Ох, Лия, мне так жаль… О, богиня, это просто… просто кошмар! — Кэт, вечно принимающая всё близко к сердцу, засверкала слезами в светло-серых глазах и обняла меня.

И мне стало чуточку легче.

— До построения десять минут, — вскоре отстранилась она, так как знала, что телячьи нежности не в моей натуре. — Ты уже не успеешь в душ.

Да. Бытовая магия мне в помощь. Я, конечно, не очень-то владею ею, но формулировки заклинаний помню.

Надо ли говорить, что после просушки моя одежда встала колом? Хорошо хоть волосы я расчесала вручную, а не магией.

Так, преодолевая сопротивление огрубевшей одежды, я неслась на построение, но была ловко перехвачена сильными мужскими руками.

— Теперь не убежишь! — Лессар крепко обнял меня сзади, прижал к себе и щекотно поцеловал в шею. — Поговорим. Прямо сейчас.

— Но…

— Пропустим тренировку, — перебил он меня и крикнул ждущей меня неподалёку Катарине: — Беги одна! Скажи Грейтону, что у Лидии недомогания.

Кэт вопросительно посмотрела на меня, и я вынуждена была кивнуть ей.

Лессар прав: лучше поговорить сейчас. Чем дольше откладывать — тем сильнее накручу себя.

Пока я собирала по крупицам моральные силы для решающего разговора, Лессар уверенно вёл меня к себе в комнату.

— Тебя уже допустили к тренировкам? — спросила я, потому что было как-то неловко идти молча.

— Да. Утром меня выпнули из лазарета. Сказали, здоров.

— Что нам будет за пропуск тренировки?

— Отработка после занятий. Но я поговорю с твоим куратором, чтобы отмазал тебя.

— А он прислушается?

— Альфред мой постоянный клиент. И в целом он неплохой парень. Так что тебе не о чем волноваться.

Парень-то он, может, и неплохой где-то глубоко в душе, но гоняет нас так, будто жаждет нашей мучительной смерти. Ну, или своей — от рук доведённых до исступления адептов. В остальном Альфред Грейтон душка.

Но думалось сейчас вовсе не о кураторе. Потому что коридор перед глазами летел, и дверь в комнату Лессара приближалась.

А у меня всё нутро перевернулось и застыло вверх тормашками.

Ещё несколько шагов… И меня, как на убой, заводят внутрь.

— Лия, ну, что с тобой такое? — Лессар снова прижался ко мне, поглаживая талию и спину, желая расслабить моё напряжение. — Ты так боишься первой близости?

О, боюсь! Но не близости, а рассказать тебе правду.

— Лессар, мы… — и тут мой голос предательски осип.

— Глупышка моя, это совсем не то, чего стоит бояться, — улыбнулся он и потянулся к моим губам. — Тебе понравится. Обещаю.

— Мы расстаёмся! — я рывком высвободилась из его объятий.

Теперь уже замер статуей Лессар. И меня корёжило от осознания, что сейчас я сделаю больно ему.

— Почему? — и тяжёлый, как айсберг, взгляд на меня.

— Мой отец тоже носил фамилию аль Азакорнесс… — тихо призналась ему.

— Ты шутишь? — Лессар отмер, заметался туда-сюда по комнате, затем сел на кровать и схватился за голову. — Как такое возможно? Я точно знаю, что мой отец погиб. Матери принесли похоронку с фронта и компенсацию. Тела военных сжигались на месте гибели, чтобы те не превратились в гулей, но… если бы выжил, он вернулся бы к нам. Он погиб до того, как тебя зачали.

— Наши отцы братья. Поэтому мы с тобой так похожи. Сам понимаешь, что это значит. Я… Я и подумать не могла, что такое может быть, — и тут моя истерика снова прорвалась сквозь толщу самоконтроля.

Лессар сжал меня в объятиях, теперь уже без намёка на интимную близость. Сколько мы просидели вот так в обнимку в не слишком удобных позах, я не знаю, но у меня успела затечь левая нога.

— Знаешь, за ночь я перебрал всевозможные причины твоего бегства. Ни на минуту не сомкнул глаз, всё разбирал в уме сказанные тебе слова и не мог понять, чем же тебя обидел. Но мне и в голову не пришло, что мы родственники, — он процитировал Лессар слова гадалки из Нортмора: — «Счастье к тебе пришло! Родственная душа, что за тобой и в огонь, и в воду! Любовь, чистая и верная. Да только это не то, что ты думаешь, а другое!»

— Да уж. Такое «счастье», что хочется плакать, — горько усмехнулась я. — Как звали твоего отца?

— Делиас. А твоего?

— Э-эм… Прежде чем рассказать тебе о папе, я обязана взять с тебя клятву о неразглашении.

Лессар кивнул, достал из голенища кинжал, полоснул им себе по ладони и произнёс:

— Клянусь, что ни словом, ни знаком, ни намёком не выдам вашу тайну, пока она является таковой. Буду молчать о ней под страхом смерти.

Порез засветился и зажил. Лорена приняла клятву.

— Моего отца зовут Лиссабиниэль. Сейчас он носит фамилию де Фиарби.

Теперь настала очередь Лессара подскакивать, будто его ошпарили.

— Так ты… Ты… Вот почему…

Что «ты» и «почему», я не поняла, но постаралась ответить просто и без высокопарных речей:

— Я наследная герцогиня Лидия де Фиарби. Но я не пользуюсь своим положением и материальными возможностями моих родителей.

— Даже не знаю, что сказать, — Лессар снова сел на кровать, ссутулился и невидящим взглядом уставился в пол.

— Вчера я сказала тебе правду: я люблю тебя. Не сердись, но мне пришлось рассказать о нашей ситуации папе. Сначала я решила, что ты его сын, но, к счастью, это оказалось не так. Но суть в другом: папа предложил провести ритуал, определяющий степень родства. Вдруг всё не так печально?

— Слышал про такой ритуал. Насколько знаю, его проводят только чистокровные эльфы.

— Мой папа полукровка, как и твой. Поэтому ритуал проведёт дедушка.

— Так, погоди… — Лессар, растерянный и взволнованный, повернулся ко мне, — Мой дед жив?

— Нет, — я покачала головой. — Тиллатариэля (так звали нашего общего деда) и его жену прилюдно казнили лет тридцать назад. Но мой дедушка Тернариэль, бабушкин муж, — тоже чистокровный эльф.

— Принц?! — тут самообладание Лессара окончательно рассыпалось на осколки.

— О, не переживай. Дедулечка у меня замечательный!

— Значит, ты моя кузина, — подытожил он, хотя, судя по растерянному голосу, в голове у него это не укладывалось.

— Да. Но никто в академии не должен об этом знать. Даже в ректорате не в курсе, — предупредила его.

— А твоя подруга?

— Мы вместе росли. Она посвящена в тайну.

Лессар покивал и снова склонил голову.

— У-у-у… Какие вкусные эмоции! Какая драма! — из шкафа бесцеремонно выплыл сэр Гамильтон.

— Кыш пошёл! — отмахнулся Лессар.

— Подожди, не прогоняй, — вступилась я за призрака и обратилась к нежданному гостю: — Я так поняла, вы питаетесь эмоциями?

— Да, — подтвердило привидение. — Также я способен впитывать магические следы и даже ощущать эманации смерти!

И тут мне стало ясно: сэра Гамильтона надо хватать! В смысле, активно сотрудничать с ним.

— Это потрясающе! — огнём в моих глазах можно было осветить комнату. Переживания по поводу разбитого сердца отступили на второй план. — Представляю, какую кладезь историй вы храните в уме!

— Немало, да, — приосанился призрак.

— Как же так получилось, что вы стали призраком? Наверное, нелегко существовать без телесной оболочки?

— Увы, я погиб во цвете лет, — на вид ему можно было дать лет пятьдесят-шестьдесят, так что по поводу «цвета» он явно преувеличил. — Меня убил сам Хаос. Эту битву я проиграл, но… Моя душа ему не досталась! И иногда моя жизнь даже похожа на настоящую: в последний день лета я пугаю адептов, и поглощённая энергия позволяет мне управлять материальными предметами. Эх! Самый счастливый день в году… Я всегда его так жду… Так жду…

— Что же в остальное время?

— А, — он печально отмахнулся. — Скудные крохи, которых не хватит даже чтобы пошалить.

— Сочувствую. И уверена, мы обязательно придумаем, как вам помочь! Скажите, вы умеете становиться невидимым?

— Ну, разумеется. Какой же призрак это не умеет?

В моей голове уже начал вырисовываться коварный и крайне рискованный план…