Лорд-дикарь

Глава 5

Закусив губу, Ариэл бросила осторожный взгляд на дверь. Не приняв еще твердого решения, она тем не менее подошла к двери и поплотнее закрыла ее.

— Хорошо, — сказала она, собравшись с силами, — посмотрите, пожалуйста, как это делается. Второй раз я повторять не буду.

Сейдж немедленно положил руку на сердце.

— В чем дело? — спросила Ариэл, сбитая с толку, но тут же догадалась, что он благодарит ее. — Значит, запомнили? Очень хорошо. — Ариэл тоже положила руку на сердце. — Благодарность идет от сердца. А сейчас смотрите внимательно.

Она нагнулась и стала снимать туфли.

— Не знаю, зачем я их снимаю, — бормотала она, — они и так уже намокли. Ну да ладно. Как я говорила раньше, для того чтобы хорошо помыться, вам необходимо залезть в ванну.

Говоря это, Ариэл подняла юбку и шагнула в воду, за что и была сразу награждена — Сейдж сделал то же самое.

— Прекрасно, милорд. Теперь нам остается снять с вас брюки. — Наморщив лоб, Ариэл, задумчиво посмотрела на Сейджа. — Придумала! — воскликнула она, широко улыбаясь.

Держась одной рукой за край ванны, она дотянулась до ближайшего стула, на котором висело полотенце, и, схватив его, растянула между ними наподобие ширмы.

— Ну вот, — сказала она, — я вас закрыла, и теперь вы можете снять брюки. — Она указала на его штаны. — Брюки. Снимайте.

Сейдж посмотрел вниз, затем на нее.

— Этого я не могу продемонстрировать, — сказала она, вздохнув. — Надо что-то придумать.

Держа перед собой полотенце, чтобы не видеть его полуобнаженного тела, Ариэл осторожно заскользила по ванне, стараясь приблизиться к нему. Остановившись перед ним на расстоянии вытянутой руки, она, продолжая держать перед лицом полотенце, стала искать пуговицы на его брюках. Наугад нащупав их, расстегнула верхнюю.

Глаза Сейджа на мгновение расширились от удивления, затем снова стали непроницаемыми, и он продолжал хладнокровно наблюдать за ее действиями.

Ариэл завидовала его хладнокровию. Ее сердце бешено билось, будто целое племя дикарей било в барабаны у нее в груди. Этот барабанный стук отдавался звоном в ушах, легких и даже внизу живота. Но что хуже всего — это дрожь в руках, которая усложняла и без того трудную задачу: вслепую расстегнуть брюки. Ариэл задыхалась. Ей не хватало воздуха, и она ловила его открытым ртом.

Ариэл совершенно себя не ощущала, находясь как во сне, будто это совсем не она, а кто-то другой. Позже девушка признается себе, что это акт сумасшествия, что совершен он другим, абсолютно незнакомым ей человеком.

Контроль, контроль и еще раз контроль. Ариэл мысленно взывала к небесам и просила у них защиты от безумия…

Материя его брюк от многолетней носки стала рыхлой, петли обтрепались, и пуговицы запутались в махре. Но за этой рыхлой, изношенной материей было что-то отнюдь не мягкое, о чем Ариэл старалась не думать.

Расстегивая одну за другой все пуговицы, девушка старалась не думать о том, что было непосредственно у нее под рукой, и старалась как можно скорее справиться с этой нелегкой задачей. И то, и другое давалось с трудом.

Ей никогда не приходило в голову, что требуется так много пуговиц для поддержания мужских брюк — целых два бесконечных ряда. Покончив с одним, Ариэл принялась за второй, и ее рука проникла вглубь его брюк. Теперь ее рука касалась его тела, и она не могла не ощущать твердый предмет внизу его живота и его размеры. Даже будучи дочерью врача, она мало что знала об этом предмете, и щеки ее горели, когда она расстегнула последнюю пуговицу.

Избегая его глаз, следящих за ней поверх полотенца, Ариэл, ухватив брюки за пояс, потянула их вниз.

— Снимайте, — приказала она. — Вы должны их снять. К ее бесконечному облегчению, Сейдж сразу же понял просьбу Ариэл и, быстро стянув брюки, отбросил их на пол. Счастливая от того, что справилась с тяжелой работой, Ариэл ослабила внимание и не успела опомниться, как оказалась у него в объятиях.

Ариэл слабо пискнула, и ее испуганный взгляд встретился с его. Только мокрое полотенце сейчас отделяло ее от его обнаженного тела.

Проклятие! Он издевательски улыбался. Его усмешка и грубые объятия шокировали девушку. Это была даже не усмешка, презрительная или смущенная, а самая настоящая, во весь рот, издевательская улыбка, напомнившая Ариэл, что перед ней не школьник, а здоровый мужик, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Господи, что же он мог подумать?

А почему ее, собственно, должно заботить то, что он о ней думает? Ариэл больше была обеспокоена своим видом и тем, что проходящая мимо горничная могла заглянуть в ванную и увидеть ее стоящей в мокрой одежде в ванне вместе с голым мужчиной. От одной только мысли, что о ней могут подумать другие, Ариэл совсем забыла о стоящем перед ней мужчине, а уж тем более не думала о том, как понял ее действия он сам.

— Нет, — сказала она, стараясь не терять самообладания и вырываясь из его объятий.

Сейдж даже не пытался остановить ее. Она отметила это про себя и с облегчением вздохнула. Не то чтобы она боялась, просто ей хотелось избежать его дальнейших действий.

Боялась она или нет, но в целях предосторожности стала отступать назад, пока край ванны не коснулся ее икр. Раскинув руки, Ариэл держала перед собой полотенце, как будто не Сейджа, а ее надо было закрывать от его пристального взгляда. Наконец она почувствовала всю нелепость своего поведения: он предстал перед ней во всей своей нагой красоте.

Ариэл невольно обратила внимание на то, что все его тело покрыто загаром. Следующей была мысль — надо немедленно что-то предпринять. Закрыв глаза, она подняла выше полотенце, но все же успела рассмотреть его стройное мускулистое тело, покрытое в отдельных местах темными шелковистыми волосами. Все это быстро отпечаталось в ее мозгу.

— Это все так… — начала она, — …нее так неуместно. Ариэл старалась говорить твердо и уверенно.

— Возможно, мне надо было сначала объяснить вам, что я собираюсь делать, но я как-то не сообразила. Однако вы не должны дотрагиваться до меня. Как я уже говорила, нельзя обнимать женщину без ее на то разрешения. Это считается неприличным. Не думаете же вы, что я могу вам это позволить, особенно в таких… О Господи, зачем я вам все это объясняю, ведь вы все равно ни слова не понимаете. В общем, не надо меня трогать. Пока.

Увидев его недоуменный взгляд и гордо расправленные плечи, она догадалась, что творится сейчас в его голове.

— Понимаю. Вы хотите сказать, что я дотронулась до вас первая. Но это… это совсем другое. Не знаю, как вам лучше объяснить разницу. Давайте пока оставим этот разговор. А сейчас, — сказала она, протягивая ему мочалку и мыло, — мойтесь.

Далее процесс мытья проходил более или менее гладко. Ей удалось усадить его в ванну, и вода слегка прикрыла его тело. Ариэл вылезла из ванны и, подойдя к ее краю, помогла ему вымыть голову. Сейдж наконец понял, что от него требуется, и стал мыться. Ариэл порадовалась своему успеху и мысленно поаплодировала себе. Процесс мытья был ему знаком, хотя, возможно, он не привык мыться за закрытой дверью рядом с печью, где кипятилась вода и где стоял человек с ремнем.

Склонившись над ванной, чтобы сполоснуть его волосы чистой водой, Ариэл впервые заметила рубец на правом плече.

— Значит, он все-таки ударил вас, — сказала она, проводя пальцем по рубцу.

Сейдж даже не вздрогнул, но по напрягшимся на его шее жилам Ариэл поняла, что ему трудно сохранять спокойствие. Удивительно, как он еще не убил этого Фаррела с его ремнем.

— Вам, наверное, больно, — заметила Ариэл, разглядывая рубец. . — Я залечу вашу рану. Мой отец… — Она замолчала и вздохнула. — Он был врачом, и у меня есть целебная мазь. От этого рубца скоро не останется и следа. Ну вот мы и помылись.

Ариэл, как занавес, растянула его халат, чтобы он мог спокойно выйти из ванной. Закрыв глаза, она протянула ему полотенце. Ей пришлось изрядно повозиться, прежде чем она сумела помочь надеть ему халат. Убедившись, что в коридоре пусто, Ариэл быстро довела Сейджа до его комнаты.

Оставив маркиза одного, она бросилась к себе в комнату за обещанной мазью. Ей хотелось сменить мокрое платье, но она боялась надолго оставлять его без присмотра. Как только Сейдж будет одет, она поручит его заботам Фаррелов и тогда успеет переодеться.

Раньше Ариэл намеревалась поручить одевание Сейджа Фаррелу. Но она поняла, что должна и это взять в свои руки, и сейчас не знала, что делать. Она смотрела на разложенные на кровати вещи, решая, с чего начать. Каждый предмет мужской одежды смущал ее, вгонял в краску.

Логика подсказывала, что надо начинать с ног. Она взяла с кровати черные хлопчатобумажные чулки. Оглянувшись, увидела, что лорд Сейдж стоит у окна и наблюдает, как мальчишки играют в крикет на дальнем поле.

Ариэл с минуту помедлила, разглядывая его длинную, красиво очерченную руку, которой он придерживал занавес. Дорогой шелковый халат великолепно сидел на нем. Пенроуз был совершенно прав, говоря, что благородство у него в крови. Если бы она не знала про него все, то сейчас бы подумала, что перед ней стоит самый настоящий благородный лорд, а не человек, из которого ей еще предстояло сделать такового.

Ариэл подошла к нему поближе. Маркиз, склонив голову в уже хорошо знакомой ей манере, вопросительно смотрел на нее.

— Крикет, — сказала она, — спортивная игра с мячом, и не надо смотреть на меня так выжидательно — это единственное, чему я не смогу научить вас. С меня достаточно и урока танцев, от которого у меня голова идет кругом.

В это время Ариэл отвела от Сейджа взгляд и ей показалось, что ее слова вызвали на его лице улыбку. Однако, снова взглянув на него, она увидела, что он равнодушно смотрит в окно. Ариэл пожала плечами.

— Давайте попробуем одеться, — сказала девушка. — В дальнейшем это будет входить в обязанности мистера Фаррела, а сейчас…

При упоминании имени Фаррела лицо Сейджа помрачнело.

— Во избежание дальнейших недоразумений, — поспешила сказать Ариэл, — вам лучше помириться с ним. Обещаю, что я лично поговорю с ним и категорически запрещу ему пользоваться ремнем. Да, кстати, я принесла вам мазь, которую обещала. — Ариэл полезла в карман.

Услышав слово «обещала», Сейдж немедленно положил руку на сердце. Выражение неуверенности на лице Сейджа делало его, по мнению Ариэл, гораздо моложе тридцати лет. Она уже знала возраст маркиза.

— Прекрасно, — улыбнулась Ариэл. — Вы хорошо усвоили значение этого слова. Будем надеяться, что в дальнейшем вы проявите такую же понятливость и во всем остальном.

Как бы не так! Леон уже определился на этот счет. Он решил, что будет совершенно неуправляемым. Более того, собирался дать понять мисс Холлидей, что даже самый распрекрасный опытный учитель не может обучить ученика, у которого нет ни малейшего желания учиться.

У Леона такого желания определенно не было. Он хотел одного: чтобы мисс Холлидей почувствовала себя неловко, и это желание еще более окрепло с момента их маленького инцидента в ванной. Процесс расстегивания брюк вызвал в его голове массу вопросов. Неужели она настолько наивна и не понимала, что ее рука, засунутая в брюки мужчины, может вызвать у него только благодарную улыбку и не чревата ничем более опасным? Или она просто бесстыдная потаскушка, действующая под видом школьной учительницы и прекрасно понимающая, к чему может привести такое поведение? Может, она знала, чего хотела? Он с удовольствием постарается это выяснить.

Ариэл развернула перед Сейджем черные чулки и указала на стул, который заранее вытащила в центр комнаты. Как уже повелось, ее жесты сопровождались односложными словами. Леон заранее решил притворяться бестолковым, но затем передумал. Чулки — пустяк по сравнению с брюками. Интересно, как она будет натягивать их на него? Какой невероятный способ придет ей в голову?

Немного покривлявшись, он позволил ей усадить себя в кресло и продемонстрировать, как натягиваются чулки. Чтобы ускорить процесс, он, подобно обезьяне, сам натянул на ногу второй чулок. Ариэл сияла от счастья, одобрительно кивала головой и, что было очень важно, совершенно осмелела. Откинувшись на стуле и скрестив на груди руки, Леон с интересом наблюдал, как она, чуть ли не танцуя от счастья, подбежала к кровати и взяла с нее брюки. Он с удовлетворением отметил, что они были сделаны из замши, самого стойкого материала. Судя по внешнему виду самого Каслтона, его одежда шилась у лучших портных и он собирался сделать из него такого же щеголя, как и сам, что в намерения Леона не входило.

Той же танцующей походкой Ариэл, неся в руках брюки, снова побежала к нему, но под его пристальным взглядом в нерешительности остановилась. Причем довольное выражение на ее лице было едва уловимо. Леон никогда бы не заметил его, если бы так внимательно не наблюдал за ней.

К своему огорчению, он поймал себя на мысли, что ему доставляет удовольствие наблюдать за ней. Это все от длительного воздержания, уже в который раз со дня их первой встречи в доме Каслтона говорил он себе. Кроме рябых служанок, трусливо избегающих его взгляда, он давно не видел настоящей женщины. Мисс Холлидей не была ни рябой, ни трусливой — она прямо смотрела ему в глаза, а он с интересом наблюдал за ней и злился на себя за это.

Короче говоря, если он не будет следить за собой, его все возрастающий интерес к мисс Холлидей может обернуться для него большим несчастьем. Он отдавал себе в этом отчет, хотя пока не мог ясно сформулировать, что его так беспокоит. Ясно одно — последние несколько часов приблизили его к свободе: он мог пить любые напитки, гулять и даже убежать, но вместо этого он сидел как прикованный и не спускал с нее глаз.

Он наблюдал за ней с любопытством, и причиной тому было ее мокрое, облегающее фигуру платье, которое, как ему чудилось, даже просвечивало в самых интересных местах. Это раздражало еще больше, потому что, положа руку на сердце, она была совершенно не в его вкусе.

Детство и зрелость Сейджа прошли на острове в окружении местных женщин с их крутыми с изящным изгибом бедрами, узкоплечих и с маленькими крепкими грудями. Они-то и стали для него образцом женской красоты.

Леон снова критически посмотрел на мисс Холлидей и пришел к заключению, что в ее фигуре нет ни одной вытянутой линии, ни одного острого угла. Начиная с пухленьких щечек, красиво очерченных лодыжек и круглых икр ног, которые она обнажила, когда, приподняв юбку, забиралась в ванну, вся она состояла из мягких округлостей, плавных изгибов. Леон чувствовал, что ему со временем придется пересмотреть свои стандарты женской красоты.

Но больше всего его поражала ее белая кожа — прямая противоположность его собственной, загорелой, и смуглой коже островитянок. Он уже успел заметить, что цвет ее лица — своеобразный барометр чувств и меняется в соответствии с настроением от нежно-розового, такого же прекрасного, как внутренняя часть раковины, до багряных тонов заходящего солнца. Он все время ловил себя на любопытстве: ее лицо единственное место, где так пышно буйствуют краски, или это цветение свойственно и другим, более интимным участкам тела?

Ну и, конечно, он не мог не думать, как она будет выглядеть, охваченная страстью. Интересно, каким цветом эта страсть отразится на ее лице? Если она вообще способна на такое чувство, злился Леон.

Кто она, сама невинность или просто потаскушка? Ответа на этот вопрос он пока не знал. С виду целомудренна, а там кто знает… Возможно, размышлял он, глядя на ее округлые бедра и обтянутый мокрым платьем очаровательный выпуклый животик, ее еще никто не разбудил, пока ей не встретился достойный партнер.

Тем временем Ариэл нерешительно подошла к нему, держа в растопыренных руках брюки. Костяшки ее пальцев побелели и могли стать сами по себе предметом дальнейших его исследований. Заметно, что леди ужасно нервничает. Леону показалось это забавным, ведь их игра с одеванием еще только началась.

Сейдж с безразличным выражением лица следил, как Ариэл, терзаемая нерешительностью, переводила свой взгляд поочередно то на него, то на брюки. Судя по всему, задача не из легких, и она от усердия закусила верхнюю губу.

— Пожалуйста, подождите еще немного, — сказала девушка и побежала обратно к шкафу.

Он отметил красивое очертание ее рта: верхняя губа была домиком, а нижняя, пухлая и сочная, манила к себе взгляд и пробуждала воображение. Он слышал, как она роется в шкафу. Затем она подошла к нему, с радостной улыбкой держа в руках новую пару замшевых брюк.

— Мне кажется, эти лучше, — сказала она жизнерадостным голосом, что сразу насторожило его. — Вы знаете… пуговицы… это так утомительно.

Леон бросил быстрый взгляд на брюки и едва сдержался, чтобы не рассмеяться, — вместо пуговиц на них была модная шнуровка. Нет, наверное, она все-таки наивна, если полагает, что шнуровка поможет ей избежать соприкосновения с его интимными частями тела.

— Все, что теперь остается нам сделать, — это надеть их на вас и зашнуровать, — сказала она.

Очевидно, девушка представила, как будет затягивать шнуровку на его брюках, и все это моментально отразилось на барометре-лице: розовый цвет померк, сменившись снежной белизной.

— Поднимите, пожалуйста, ногу, — попросила она с застывшей улыбкой.

Леон упер ноги в пол и тупо смотрел на нее.

У другой бы опустились руки, но только не у нее. Леон не переставал удивляться. Казалось, она сама себе создавала трудности, чтобы затем преодолевать их.

Сейдж наблюдал, как Ариэл, сжав губки и слегка нахмурив брови, решала трудную задачу. Он хорошо чувствовал, как в ней все напряглось.

Удивительная девушка. Наивная, немного безрассудная, но удивительная.

Став перед ним на одно колено, Ариэл засунула руки ему под халат и, ухватившись за ногу, потянула ее на себя.

Только этого не хватало. Леон почувствовал, как напряглись мышцы на его ноге в том месте, где она за него ухватилась.

— Попробуем вот так, — бормотала Ариэл, стараясь удержать в руках брюки. — Сейчас я… У вас такие длинные ноги… и такие тяжелые.

Она со вздохом выпустила его ногу и расстелила на полу брюки, прежде чем предпринять новую попытку.

Леон подумал, что мог бы помочь бедной девушке, но тогда ему не будет видна очаровательная ложбинка под вырезом ее платья, к которой сейчас был прикован его взгляд.

— Сейчас, — повторила она в пятый или шестой раз. Леон уже сбился со счета.

На этот раз ей, однако, удалось просунуть его ступню в надлежащую штанину и немного продвинуть ее вперед. Слегка отдышавшись, она принялась за его левую ногу.

— Сейчас, — уже в который раз повторяла Ариэл, стараясь просунуть его ногу в штанину. — Ну вот! — радостно воскликнула она, когда обе ноги наконец оказались в брючинах. Пытаясь отдышаться и радуясь своему успеху, она продолжала отрывисто: — Чудесно… милорд. А сейчас… если вы… изволите… встать… мы сделаем все остальное.

Леон тупо смотрел на нее в ожидании, когда она начнет делать все остальное.

Поднявшись со стула и встав к ней вплотную, тем самым давая ей возможность ухватиться за пояс брюк и подтянуть их до талии, он сделал для себя новое интересное открытие: она была намного ниже его ростом и очень… деликатная.

Новость сразила его как молния. Как он раньше не додумался? Именно деликатная. И не только во всем своем облике, но и в словах, и в манере поведения. В ней были нежность, мягкость, очарование — все то, что так сильно действует на мужчин, пробуждая их слабые стороны.

Неужели и с ним случилось такое? Леон очень надеялся, что ошибается.

Если бы в его душе была хоть капля нежности и сострадания к ней, то, наверное, сейчас он отвел бы от себя ее руки и не позволил ей делать то, чего она, вне всякого сомнения, хотела избежать: шнуровать плотно обтягивающие брюки. Вместо этого он стоял неподвижно и с внутренним самодовольством наблюдал, как ее дрожащие пальцы пытались справиться со шнуровкой, сделанной из сыромятной кожи.

Первая попытка оказалась неудачной. В спешке она не выровняла концы, и один из них оказался короче другого. Когда она наконец завязала на его талии нечто похожее на бант, оба посмотрели вниз и увидели, что шнуровка в одних местах была крепко стянута, образуя морщины, а в других расходилась, позволяя видеть голое тело.

— О Господи! — воскликнула Ариэл. — Придется все переделывать.

Леон улыбнулся, стараясь представить, как все будет выглядеть во второй раз. Возбуждение внутри него нарастало. Прикосновение нежных пальцев дарило ему наслаждение.

Ариэл внимательно посмотрела на свою работу, пытаясь понять, в чем ошибка. Она даже попыталась подтянуть концы шнурка, но вскоре отказалась от этой затеи.

— Ничего нельзя сделать, — заметила девушка, тяжело вздыхая. — Придется начать сначала.

Леон был в восторге.

— Стойте смирно, — приказала она.

Леон думал о том, что, может, и существует на свете мужчина, способный сохранить самообладание, когда такая женщина, как мисс Ариэл Холлидей, засовывает руку ему в брюки, но сам он явно к таким не принадлежал, наоборот, был полной им противоположностью.

Прикосновения девушки доставляли ему неслыханное наслаждение. Мало того, сильное возбуждение охватывало его. Таким образом, его решение смутить ее неожиданно дало обратные результаты — как случилось в ванной, когда он заключил ее в свои объятия и сам же остался в дураках, так как Ариэл никак не отреагировала на его нежность.

Леон сильно вздрогнул, когда она стянула края разреза на его брюках и швы врезались в его самое чувствительное место. Ее пальцы медленно двигались вверх, костяшки их давили, терли и щекотали его и без того возбужденную плоть.

Ариэл потянула за концы шнурка, потуже стягивая его, и Леон закрыл глаза, стараясь сдержать себя и не наделать глупостей. Он прибегнул к старому испытанному способу и, закрыв глаза, стал повторять таблицу умножения, моля Бога, чтобы она поскорее закончила свою работу. Еще немного, и он набросится на нее, и тогда бедная девушка без оглядки побежит до самого Лондона.

Господи, неужели это он! Опытный соблазнитель и любитель женщин, который уже несколько месяцев не имел с ними контакта, стоял неподвижно и умножал в голове цифры, в то время как молодая девушка запустила руку ему в брюки.

Наконец Ариэл покончила со шнуровкой и, стянув покрепче ее концы, завязала их. Каждое движение было для нее сопряжено с большим риском, но, кажется, она ни о чем не догадывалась.

Пробормотав что-то себе под нос, она устало опустила руки.

— Слава Богу, — только и расслышал Леон. Это были слова, готовые сорваться и с его языка.

Избегая его взгляда, Ариэл побежала к кровати, где стояли ботинки. Воспользовавшись моментом, он расслабил шнуровку и с облегчением вздохнул. Когда Ариэл вернулась с ботинками, он грубо выхватил их из ее рук и сам надел на ноги. Хватит испытаний на сегодняшний день…

Он больше не позволит так обращаться с собой. Он не кукла, чтобы с ним играли и носились с утра до вечера. Он всегда ненавидел, когда ему уделяли слишком много внимания. Единственная причина его нынешнего поведения — любопытство. Но надо постараться найти какой-нибудь другой способ, чтобы удовлетворить его и до конца выяснить, что представляет собой его учительница.

Подняв голову, Леон увидел, что Ариэл стоит над ним, жестикулируя и произнося односложные слова, из которых он понял, что она хочет смазать мазью его спину. Усадив его на стул и приказав сидеть тихо, она зашла сзади и осторожно сняла халат. Началась новая пытка: ее пальцы нежно скользили по его плечам, втирая мазь, и его охватило такое же возбуждение, как только что перед этим. Он страдал от этого и желал одного — скорее бы все кончилось.

— Пускай она немного впитается, а потом мы наденем рубашку, — сказала Ариэл, закрывая банку с мазью и ставя ее на стол.

Она сняла халат со спинки стула и бросила его на кровать.

— Мне бы не хотелось, чтобы ваша новая одежда испачкалась мазью, — продолжала она. — А пока…

Она обошла стул и встала перед ним, держа в руках серебряную расческу.

— Это расческа, — объяснила она. — Сейчас мы расчешем ваши волосы. Борода же нуждается в более опытном мастере, и я за нее не возьмусь — возможно, для нее нужна хорошая бритва. А вот с волосами отлично справлюсь, потому что у меня легкая рука. Это расческа, — повторила она. — Вероятно, в ваших краях есть такой же предмет, но только сделанный из раковины.

Леон мог бы ей сказать, что единственной вещью, которую он вырезал из морской раковины, был стилет, однако счел за лучшее промолчать. Воспоминание о кровавой схватке, когда он пустил его в дело, заставило Сейджа вздрогнуть. В этот момент она только-только попыталась запустить проклятый гребень в его волосы.

— Простите меня, милорд. — Ариэл быстро отдернула руку. — Боюсь, ваши волосы больше спутаны, чем я предполагала. И кроме того, — она подняла тяжелую прядь, — они нуждаются в хорошей стрижке. Но прежде всего мне надо их расчесать, иначе вы будете похожи на чучело. Вам в вашем положении нельзя так выглядеть, поэтому потерпите, — сочувственно улыбнулась Ариэл.

В его положении. Какого черта она все время говорит об этом? На этот раз она запустила в его волосы расческу, начав с концов и продвигаясь выше. Прядь за прядью, дюйм за дюймом. Привыкнув к ее легким прикосновениям, Леон расслабился и затих. Временами она пальцами распутывала волосы, осторожно придерживая пряди и как бы давая ему знать, что сейчас будет больно. Эти легкие прикосновения к его голове действовали успокаивающе.

Леон не был нежным человеком и сам не привык к нежности, однако вся эта процедура расчесывания доставляла ему удовольствие. Ариэл что-то мурлыкала себе под нос, нежно поглаживала его по голове, и он незаметно, словно под гипнозом, погружался в сон.

Чтобы расчесать волосы спереди, Ариэл встала перед ним. Леон непроизвольно расставил ноги, чтобы ей было удобнее, и она спокойно приблизилась.

Леон наклонил голову, рассматривая ее из-под полуопущенных век, вдыхая сладкий запах — запах женщины. Как легко заключить ее сейчас в объятия. Стоит только коснуться рукой ее спины, и она окажется у него на груди. Голубые глаза расширятся от удивления, и она замрет. Как легко можно расстегнуть ей лиф и положить руки на грудь. Будет ли она такой же нежной и притягательной, какой рисовало его воображение в течение всего этого часа?

Леон поднял руку, но прежде чем он успел привлечь ее к себе, она отошла к маленькому столику за его спиной и, положив расческу, взяла ножницы.

Леон отреагировал моментально. Вскочив со стула, он схватил ее за руку с такой силой, что она выронила ножницы. Леон подхватил их на лету и затолкал ее в кресло. Расставив ноги, встал перед ней и поднес раскрытые ножницы к ее горлу.

— Пожалуйста, милорд, — взмолилась она дрожащим голосом, ее глаза наполнились страхом. — Вы неправильно истолковали мои намерения. Я только хотела немножко подровнять ваши волосы. Сейчас в моде более короткая стрижка и…

— Нет, — твердо сказал он, встряхивая головой и поднося ножницы ближе к ее горлу.

— Прошу вас, милорд, — прошептала Ариэл. — Мне вовсе не хочется заставлять вас делать что-либо против вашей воли, я просто хотела помочь вам. Короткие волосы требуют меньше ухода и соответствуют современной английской моде.

Ее слова привели его в ярость, моментально разрушив накатившую на него истому. Он вспомнил, кто она и зачем здесь. Он вспомнил, почему она лечила его рану, расчесывала волосы, носилась с ним. Она здесь для того, чтобы приручить его.

И многого добилась. А он-то растаял и замурлыкал, как кот при виде сметаны. Нет, коты более разборчивы и независимы. Он вел себя как голодный пес, которому бросили кость. Он позволял ей делать с ним все, что она пожелает. А она желает усыпить его бдительность, приручить и сделать из него настоящего английского джентльмена.

Настоящего британского джентльмена, если уж быть точным.

Британского. Одно это слово разжигало пламя ненависти, которое всегда тлело в его груди. Именно британский джентльмен однажды дал клятву верности перед Господом, а затем нарушил эту клятву, наплевав на жену и собственного ребенка.

Это был настоящий британский джентльмен, кто убил его мать, оставив своего пятилетнего сына на произвол судьбы. Через какие только испытания ему не пришлось пройти. Там было все: рабство, унижение, борьба за выживание.

Непроизвольно Леон провел свободной рукой по лбу, нащупав отметину, где раньше было клеймо, которое он получил, будучи мальчиком, и которое, сделав невозможное, удалил у него известный французский хирург.

Этот настоящий британский джентльмен породил зверя в его душе, и этот зверь отличался жестокостью. В своей мести он не брезговал никакими средствами. Именно благодаря живущему в нем зверю для него не было невозможного.

Этот зверь жил в затаенных глубинах его души, и он был таким свирепым, что Леон сам временами боялся его.

И вот этот зверь сейчас вылез наружу, напомнив ему, что если он позволит этой женщине помыкать собой, то она быстро превратит его в то, что он ненавидел больше всего на свете. Он скорее перережет ей горло, чем позволит обкромсать себя и сделать похожим на британского джентльмена.

Он коснулся лезвием ее горла и заглянул в глаза, полные ужаса. Что бы с ней такое сделать? По опыту он знал, что если в нем пробудился зверь, то его уже трудно успокоить. Он будет требовать возмездия и не усмирится, пока к его ногам не будет брошена кровавая жертва.

Леон быстро оглядел комнату. Его взгляд упал на лежащий на кровати халат с вышитым золотыми нитками гербом на груди. Этот герб раньше не привлек его внимания, но сейчас он подействовал как красная тряпка на быка.

Грубо схватив Ариэл за руку, он потащил ее к кровати. Взяв в руки халат и быстро перебирая пальцами мягкий шелк, он нашел герб и сунул его Ариэл под нос. Его тяжелый взгляд требовал ответа.

— Это герб, — сказала Ариэл дрожащим голосом. Она еще раз внимательно посмотрела на вышивку.

— Да, точно, это герб. Лорд Каслтон приказал его вышить специально для вас. Это ваш фамильный герб.

— Нет!

В его глазах вспыхнуло адское пламя, зубы обнажились в дьявольской улыбке. Выпустив руку Ариэл, он принялся кромсать халат ножницами, стараясь попасть ими в этот ненавистный ему герб. Он кромсал и кромсал, пока в его руках не повисли клочья черного шелка. Не спуская с Ариэл пристального взгляда, он стал медленно разбрасывать их по полу.

— Нет! — снова повторил он.

Понемногу зверь начал успокаиваться, и Леон почувствовал, что опасность миновала. Тем не менее он не спускал с Ариэл грозного взгляда. Она судорожно глотала воздух, и от этого ее нижняя челюсть дрожала.

Сердце Леона сильно билось, грудь вздымалась.

Прошло несколько минут. Их дыхание стало ровнее, взгляды спокойнее. Еще минуту назад в глазах Ариэл был страх, но сейчас он исчезал и на его место приходила уверенность. По изменившемуся выражению ее лица Леон видел, что она пытается оценить ситуацию, и многое бы отдал, чтобы узнать, о чем она думает.

Совладав наконец с собой, она — воплощение смиренности и спокойствия — протянула к нему открытую ладонь и тихо сказала:

— Мои ножницы, сэр.

Заметив сомнение во взгляде Леона, Ариэл удивленно изогнула брови, демонстрируя тем самым, что не может понять, почему он отказывает ей в ее просьбе.

Леон с неохотой протянул ей ножницы. И сразу же понял, что допустил тактическую ошибку. Непроизвольно он подал их ей ручкой вперед. Она спокойно приняла ножницы, но в глазах ее мелькнула подозрительность. Какая ужасная оплошность с его стороны!

Он вел себя как хорошо воспитанный мальчик, которого приучили подавать острые предметы ручкой вперед. Но он не был ребенком и в данном случае повел себя как настоящий джентльмен. И эта мелкая деталь в его поведении навела мисс Холлидей на мысль, что она имеет дело с не совсем обычным дикарем.